7
В некотором смысле, во время рейда на Хринвар была одержана победа гораздо более значительная, чем просто выигранное сражение. Миф о неуязвимости противника был навсегда развеян, и ашиуры поняли, что не могут больше продолжать свое безжалостное наступление, не оглядываясь время от времени назад.
Обзор Мачесны, LXIV, № 7
Дворец Народа — это центр человеческого правительства. В нем собирается Совет, на нижних уровнях размещаются кабинеты исполнительной власти, а в западном крыле проходят заседания Суда. Он возвышается над всеми окружающими строениями, даже над Серебряной Башней Конфедерации в противоположном конце Белого Бассейна.
На примыкающем к помещению Суда квадратном километре, ранее занятом парком, раскинулось здание Архива Конфедерации, и добраться до него можно только пешком. Оно выстроено в романском стиле, рядом стоит на страже знаменитое бронзовое изваяние Тариена Сима, держащего в вытянутой руке свиток Договора (в действительности, он не дожил до завершения работы над ним).
Снег растаял, погода стала не по сезону теплой, разнообразные флаги планет хлопали на ветру, и выше всех реяло бело-зеленое знамя Человека. День был слишком хорош, чтобы проводить его в четырех стенах, поэтому я снял обруч и присоединился к довольно большому числу людей, греющихся на солнышке.
По дорожкам бродили туристы, собираясь кучками вокруг монументов. Один из четырех гидов рассказывал об Архиве, самом старом здании в Андикваре, построенном еще в конце Смутного Времени. Его неоднократно перестраивали, в последний раз четыре года назад, летом 1410-го. Оно стало андикварской сокровищницей: там в укромных местах всегда находили ценные, давно потерянные документы.
Внутренняя главная галерея оказалась почти пустой. Небольшая группа школьников с учителем окружила витрину из стекла и мрамора, в которой находился Договор Конфедерации и еще несколько связанных с ним документов. Другие школьники рассматривали высеченную на стене Декларацию о намерениях, совместное решение Окраины и Земли вступить в войну против ашиуров. Я прошел мимо соратника в мундире, стоящего у Южной Арки, и спустился в библиотеку.
Там можно было получить воспроизведения основных сражений Сопротивления. Волчки. Вендикари. Черный Адриан. Гранд Салинас. Щель. Ригель. Типимару. И, наконец, Трифлис, где впервые воссоединились представители человечества.
Сейчас, два века спустя, эти названия звучали заклинаниями. Ожившие легенды.
Я выбрал пять из них: Эсхатон, Санусар, Щель, Ригель и Волчки. Последний рейд был, конечно, классическим; некоторые историки утверждали, что именно он изменил ход войны.
По пути домой, лениво проплывая над столицей, я спрашивал себя, каково было людям жить в мире узаконенного убийства. Напряженность еще сохранялась, время от времени случались перестрелки, но все это было где-то там, далеко. Трудно себе представить существование в условиях активной, ежедневной, санкционированной бойни. Меня поразило, что последний конфликт, в котором участвовали исключительно люди, произошел в самый разгар Сопротивления. Пока в Щели шли решающие бои, Токсикон, в мощном флоте которого так отчаянно нуждался Сим и который он с таким нетерпением ждал, воспользовался случаем и напал на союзника деллакондцев Мури. Позже Сим назвал этот поступок самым мрачным моментом войны.
Сегодня, возможно, впервые за всю человеческую историю, ни один из живущих людей не знает на собственном опыте, что такое воевать со своими братьями. И этот счастливый факт — подлинное наследство, оставленное нам Тариеном и Кристофером Симом.
Хотя в то время никто этого не сознавал, нападение на Мури явилось самым счастливым событием войны, поскольку оно привело общественное мнение Токсикона в невероятную ярость, и автократическое правительство рухнуло в течение года. Сторонники вступления в войну, с редким единодушием поддержанные населением и военными, захватили власть, прервали борьбу с побежденными противниками и немедленно заявили о своем намерении помочь деллакондцам. Трагично, что через несколько часов после объявления о вступлении в войну Токсикона пришло известие о гибели у Ригеля Кристофера Сима.
* * *
Я вернулся, домой, не спеша пообедал и выпил немного больше вина, чем обычно. Джейкоб молчал. На дворе похолодало, дул резкий ветер, порывы которого сотрясали деревья и дом.
Я бродил из комнаты в комнату, листал книги Гейба, в основном тексты по истории и археологии, отчеты о раскопках на нескольких десятках планетах, где поселения были основаны в таком далеком прошлом, что уже один этот факт объяснял крушение и гибель их культуры.
Было еще несколько биографий, несколько учебников по планетологии, разрозненные мифологические тексты, несколько общих справочников.
Гейб никогда не проявлял особого интереса к литературе ради нее самой. Он читал Гомера перед нашим отправлением в Гиссарлык, Кашимонду — перед Бэтти Кей и так далее. Поэтому, когда в дальнем углу дома я наткнулся на несколько томов Уолдорфа Кэндлза, я собрал их вместе с материалами из Архива, присоединил томик «Слухов Земли» из спальни Гейба и отнес все в кабинет наверху. Тогда я мало знал о литературном даре Кэндлза, но быстро уловил его особенности. Его занимали хрупкость и бренность: страсти, которые так легко развеять, молодость, которая так легко теряется в страданиях войны. Самыми счастливыми, по его мнению, являются те, кто героически погиб во имя своих принципов. А остальные — те, кто пережил своих друзей, — смотрят, как остывает любовь, и чувствуют, как зима все глубже проникает в их тела.
Книги были порядочно зачитаны. В конце концов, я вернулся к тому, с чего начал, и перечитал стихотворение «Лейша»:
Затерянный пилот,
Вдали от Ригеля
Несется по орбите
Одна в ночи
И ищет колесо
Из звезд…
В морях времен ушедших
Оно кружится,
Отмечая год.
Девять звезд на ободе
И две у ступицы.
Она,
Блуждая,
Не знает отдыха,
Покинув
Свою гавань
И меня.
С Ригелем связано только одно событие — гибель Сима. Но как расценить остальное? Из примечаний следовало, что поэт считал стихотворение завершенным, и не было никаких намеков на то, что редактор видит в нем нечто загадочное. Конечно, великая поэзия почти всегда загадочна, этого, как мне кажется, от нее и ожидают.
В предисловии к «Темным звездам», первому тому собрания сочинений, было написано, что Уолдорф Кэндлз преподавал классическую литературу, не был женат, не получил должного признания при жизни. Не очень крупный талант — таково было мнение его современников.
Для нас же все выглядело совершенно по-другому.
Величие жертвы, принесенной мужчинами и женщинами, сражавшимися вместе с Кристофером Симом, прославляется во всех его произведениях. Большая часть стихов из «Темных звезд», «Вестей с фронта» и «На стенах», вероятно, написана во Внутренних Покоях на Каха Луане, где он ожидал известий о старых друзьях, отправившихся на помощь деллакондцам. По утверждению Кэндлза, он тоже предлагал свои услуги, но ему отказали. Отсутствие соответствующих навыков. Вместо участия в сражении ему пришлось
«Стоять и считать имена тех,
Чей прах опоясал серые миры
Чиппевы и Корморала».
Кэндлз наблюдает из темного угла, как молодые добровольцы устраивают прощальную вечеринку. Один их них бросает взгляд на пожилого поэта, кивает ему, и тот склоняет голову в прощальном приветствии.
В ночь, когда они узнают о Чиппеве, преуспевающий врач, которого никогда раньше не встречали во Внутренних Покоях, заходит туда и заказывает всем выпивку. Кэндлз узнает, что дочь этого человека погибла на одном из фрегатов.
В «Слухах Земли», главном произведении четвертого тома, он описывает реакцию на сообщения о том, что его родная планета готова вступить в войну. «Кто же после этого, — спрашивает он, — осмелится стоять в стороне?»
Но этого не произошло, и, несмотря на Чиппеву, несмотря на сотню мелких побед, поредевший в боях флот неумолимо оттесняют к последней, фатальной ловушке у Ригеля.
Стихотворения датированы, но существует разрыв в датах. В течение года после гибели Сима, в течение года Кэндлз, по-видимому, ничего не писал, а затем следует его ужасный приговор Земле, Окраине и другим мирам, которые так долго медлили.
С их молчаливой яростью столкнутся наши дети,
Но Воина уже не будет с ними.
Он бродит теперь по ту сторону звезд,
Там, на далеком Бельминкуре.
— В каталогах нет «Бельминкура», — сказал Джейкоб. — Это, очевидно, какая-то литературная ссылка, которая может означать «после боя» или «милое сердцу прекрасное место». Трудно сказать с уверенностью — человеческие языки не очень точны.
Я с ним согласился.
— Так называется несколько городов на различных планетах, — продолжал он, — и один крупный город на Земле. Однако маловероятно, чтобы поэт имел в виду один из них.
— Тогда что же?
— В этом и состоял предмет спора. В рамках контекста, это, по-видимому, означает некую разновидность Валгаллы. Арманд Хэлли, выдающийся исследователь творчества Кэндлза, считает это классической ссылкой на лучшее прошлое, на тот мир, в котором Сим, по его словам, предпочел бы жить.
— В таком случае странно использовать название места или термин, которого никто не понимает.
— Поэты все время так поступают, Алекс. Это дает возможность читателю проявить свободу воображения.
— Конечно, — проворчал я.
На востоке уже светлело. Я чувствовал себя усталым, но всякий раз, стоило закрыть глаза, как меня тут же одолевали вопросы. Имя Оландера казалось мне знакомым, хотя я не мог припомнить, где слышал его раньше (если вообще слышал).
И самой главной загадкой оставался вопрос: что видели Хью Скотт и остальные люди с «Тенандрома»?
Я рассеянно перебирал кристаллы, принесенные из библиотеки Совета, выбрал один и вставил в считывающее устройство Джейкоба.
— Волчки, сэр? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Предполагают, что Скотт улетел к Хринвару. Давай посмотрим, каким его видел Сим.
— Уже поздно, Алекс.
— Знаю. Пожалуйста, включи запись.
— Если ты настаиваешь. Чтобы прерваться, тебе нужно всего лишь снять с головы обруч.
Я уселся в удобное кресло, вынул из ящика пульт управления и вставил вилку в розетку Джейкоба.
— Программа снабжена комментарием. Ты хочешь, чтобы я участвовал?
— Думаю, в этом нет необходимости.
Я приладил обруч и включил аппарат.
— Начинаю, — произнес Джейкоб.
Женский равнодушный голос спросил, как меня зовут.
— Алекс.
«Алекс, закройте глаза. Когда вы их откроете, то будете уже на борту корабля “Полина Стейн”. Хотите получить подробное описание хода войны на данный момент?»
— Нет, спасибо.
«“Стейн” будет выполнять функцию руководства всей операцией во время этого полета. Хотите участвовать в наземном рейде или предпочитаете передвигаться на флагмане?»
— На флагмане, — ответил я.
«Алекс, сейчас вы находитесь на борту “Стейна”. Данная программа построена так, что позволит вам просто наблюдать за боем, как он реконструирован по имеющимся свидетельствам. Или, если хотите, у нас есть другие варианты. Вы можете принять командование одним из фрегатов, даже взять на себя обязанности главнокомандующего и руководить стратегией операцией, и, таким образом, возможно, изменить ход истории. Какой вариант предпочитаете?»
— Буду наблюдать.
«Отличный выбор».
Я очутился в носовой кабине корабля, оборудованной несколькими боевыми дисплеями. В невидимых динамиках звучали голоса. Подо мной находился мостик, и я мог наблюдать за всеми передвижениями на нем. Крупный человек с седой бородой занимал центральное кресло. Его лицо было повернуто в другую сторону, и я видел лишь поблескивание золота на его мундире. Поза и голос выдавали в нем командира. Слышались тихие, лишенные эмоций голоса.
Я сидел на вертящемся стуле внутри пластикового пузыря. Темный пейзаж плыл под нами и вокруг нас, мрачно озаряемый вспышками молний. Не было ни звезд, ни неба, ни в привычном смысле слова освещения. Жуткое место. Я радовался прочности корабля, голосам, пультам управления, площадкам для кресел, они придавали мне уверенность. «Мы находимся в верхних слоях атмосферы газового сверхгиганта Мазипол, — сказал комментатор. — Шестая планета системы Уиндайна. Цель перелета — одиннадцатая луна Мазипола, Хринвар, орбита которого находится на расстоянии трех четвертей миллиона километров от планеты. Хотя ашиуры не ожидают нападения, в этом районе имеются крупные соединения их флота».
Время от времени сквозь то, что я считал разрывами в облаках, проступали серебряные и зеленые полосы света, а также широкая светящаяся арка, которая, казалось, движется вместе с нами. Затем все пропадало, и вокруг нас смыкался вечный мрак.
«Кольца планеты, — объяснил комментатор. — Мы выходим на орбиту. Скоро они станут видны полностью».
И, действительно, через несколько секунд среди сюрреалистического облачного пейзажа запрыгали тени, появились острые углы протуберанцев и с десяток сверкающих лент.
Было похоже на радужный сказочный мост, переброшенный через звездные поля и соединяющий края горизонта. Алые, желтые и зеленые доски покоились на широких фиолетовых опорах. Синие и серебряные ленты переплелись, усиливая иллюзию незыблемости этой небесной арки.
У самого края горизонта на севере и юге разбросано несколько звезд. Два съежившихся солнца были едва различимы в этом сиянии. «Кореофоли и Уиндайн, — сказал комментатор. — Названы Волчками за высокую скорость вращения. Между прочим, мы находимся на краю рукава, который обращен наружу от Галактики. Это точка самого глубокого проникновения Сима в пространство ашиуров.
Флот Кристофера Сима состоит из шести фрегатов. Сейчас у него возникла проблема: его корабли вышли из гиперпространства восемь часов назад, и двигатели Армстронга находятся пока в нерабочем состоянии. О двигательных системах деллакондцев известно мало, но, в лучшем случае, Симу придется выждать большую часть дня, прежде чем он сможет снова вступить в бой. А у него нет времени ждать».
На моем центральном дисплее появился список кораблей противника: один тяжелый крейсер, два-три легких крейсера, семь эсминцев, от тринадцати до шестнадцати фрегатов и еще несколько судов сопровождения. Тяжелый крейсер находится в орбитальном доке, откуда не может наносить удары.
Я знал, что у Волчков мы одержали победу, причем над превосходящими силами противника. Но то было электронное знание, а теперь я следил за анализом огневой мощи врага, который должен был совершенно деморализовать деллакондцев.
— Что там происходило? Чего пытался добиться Сим?
«Эта система привлекала его внимание по многим причинам. На ней находилась крупная вражеская база, служившая центром координации снабжения, связи, сбора разведданных и долговременного стратегического планирования. Эта база, как полагали, была плохо подготовлена к отражению нападения из-за ее удаленности от мест сражения, а также в силу психологии ашиуров. На данном этапе война еще только начиналась, и противник не привык к тактике людей. Противоборствующие силы инопланетян, как правило, объявляли о своих намерениях заблаговременно, собирали войска по обе стороны от зоны боевых действий, обменивались приветствиями и в заранее обусловленный момент начинали схватку. Сим же сражался в классической человеческой манере. Он подкарауливал одиночные корабли, наносил удары по базам снабжения, атаковал без предупреждения, и, что раздражало больше всего, отказывался вступать в формальный бой. По мнению ашиуров, он поступал неэтично».
Та сторона, у которой большая огневая мощь, всегда ожидает, что противник выстроится в линейку.
«База построена в центре кратера, и ее трудно обнаружить визуально. Это, по сути дела, подземный город значительных размеров. Считается, что на тот период численность ее персонала составляла порядка восьми тысяч.
Сим ожидает от успешного налета на планету очень благоприятных и далеко идущих последствий: он надеется получить доступ к подробной информации о военных кораблях противника, его тактических возможностях и стратегических планах. Более того, он надеется подорвать вражеский тыл, поставить под угрозу линии связи и криптосистемы, и, может быть, даже захватить несколько высокопоставленных пленников. Но основная его цель — развеять миф о неуязвимости ашиуров, пробудив тем самым другие планеты, которые еще колеблются, присоединиться к нему».
На экране, на фоне мирного свечения колец, появились серые волки Сима — длинные, остроносые, красивые. (Как отзывалась о них Лейша Таннер? Оценивая свою реакцию на эти орудия войны, она с отчаянием говорила, что «вряд ли кто-либо из нас уцелеет».) Вдоль бортов торчали стволы лучевых орудий и торпедных аппаратов. Нос каждого корабля был украшен геральдической фигурой фурии с распростертыми в полете крыльями, прищуренными глазами и выпущенными когтями.
На ближнем корабле эмблема находилась в серебряном полумесяце, и я невольно почувствовал прилив гордости. Это был «Корсариус», корабль самого Сима, изображение которого можно увидеть теперь во Дворце Народа, на великолепной картине Маркросса. (Между прочим, репродукция этой картины висела у Хью Скотта.) Художник не смог полностью передать великолепие корабля. Не думаю, чтобы это вообще возможно. Он был прекрасен: голубовато-серебристый снаряд, стройный корпус которого украшали орудийные башни и антенны дальней связи. На его параболическом носу сияло солнце. Казалось, ничто на свете не способно его остановить.
«Вы видите еще два фрегата, — произнес голос комментатора. — Это “Стращинский” и “Раппопорт”. “Стращинский” уже покрыл себя славой в боях, но через четыре дня ему суждено погибнуть со всем экипажем при обороне Рэндинхала. “Раппопорт” останется единственным из известных деллакондских кораблей, переживших войну. Сейчас он является главным экспонатом в Хринварском космическом музее на Деллаконде».
Я сидел, завороженный мощью и грацией кораблей. В холодном свете двух солнц они сияли, словно смертоносные снаряды. На мостике «Корсариуса» зажегся желтый свет; я даже мог различить внутри фигурки двигающихся людей. А голоса в переговорных устройствах слегка изменились, стали напряженными.
Я смотрел, как «Стращинский» постепенно выдвинулся из боевого порядка. Нескольких мгновений он висел неподвижно, явно собираясь отстать, потом его двигатели дали вспышку, и он исчез.
«Он собирается захватить релейную станцию связи, — сказал комментатор. — “Раппопорт” последует за ним».
— Комментатор, — сказал я, — здесь, по-видимому, только четыре корабля. А где еще два? И где защита противника?
«Два фрегата вернулись в линейное пространство, чтобы иметь возможность подойти с другой стороны. Один из них, “Корбал”, был переделан, чтобы имитировать электронный “отпечаток” “Корсариуса”. Защитники Хринвара поспешно соединились, чтобы отразить нападение».
— Все корабли?
«Осталось несколько подразделений. Но легкие крейсера отсутствуют!»
Я пытался припомнить подробности рейда на Хринвар и был удручен тем, как мало о нем знаю — лишь то, что конфедераты тогда впервые взяли инициативу в свои руки.
«Корбал» и его напарник уже напали на передовой отряд «немых», обменявшись первыми выстрелами с вражеским фрегатом. Аналитики противника успели составить ложное представление о нападающих и приняли их за команду Сима. Корабли ашиуров, наблюдающие за маневрами деллакондцев, заметили аномалию в работе двигателей корабля, который они считали «Корсариусом». Они решили, что у Сима неисправен двигатель. Их великий противник, казалось, был беспомощен.
По отрывочным разговорам, доносящимся из корабельного интеркома, я мог получить представление о развитии событий:
— Они все еще преследуют «Корбал» в направлении Уиндайна. «Корбал» будет держаться на фоне солнца, чтобы помешать визуальному наблюдению.
— «Стращинский» сообщает, что «Альфа» уничтожена.
«“Альфа” — это спутник связи, показанный на вашем дисплее, — объяснила комментатор. — Сим рассчитывает прервать всякое сообщение между базой и ее защитниками».
— Они не слишком умны, эти ашиуры, — заметил я.
«Они не привыкли к такому способу ведения войны. Это одна из причин их презрительного отношения к нам. Они не ожидали от противника бесчестных поступков. С их точки зрения, Сим должен был приблизиться в открытую, без подвохов, и сражаться, как подобает мужчине».
— Они ничего не смыслят в войне, — проворчал я.
Новый голос, явно привыкший отдавать приказы, произнес:
— Переходим в режим атаки. Готовьтесь выполнить план «Песнь ветра».
«Они бы ответили, что грубость вооруженного столкновения требует соблюдения правил этики. Кто плутует в вопросах жизни и смерти, считается варваром».
— Говорит «Корсариус». Предварительное наблюдение выявило присутствие в зоне крейсера. Его сопровождают два… нет, три фрегата. Крейсер класса V, на стационарной орбите над базой. Два фрегата отвечают на действия «Стращинского».
— «Раппопорт» подходит к «Бете».
— Выполняйте «Песнь ветра».
Ускорение мягко вдавило меня в сиденье, облачный пейзаж быстро исчез из поля зрения. «Корсариус» пошел вверх, направился по дуге к кольцам, затем превратился в треугольник из огоньков, движущихся на фоне неба.
— Говорит «Раппопорт». «Бету» прикончили. Связь должна прерваться.
— Находимся за кривизной горизонта в поле зрения сканирующих устройств противника. Полагаю, «Корсариус» и «Стейн» они тоже засекли.
— Один их фрегатов находится на векторе перехвата. Со стороны крейсера пока никакой реакции.
На экранах мелькали данные для наведения на цель, появилось схематическое изображение фрегата, повернулось вокруг оси. Было слышно, как по всему кораблю задраивали люки. Внизу подо мной, казалось, всякое движение замерло. Я протянул руку и увеличил приток прохладного воздуха в кабину.
— Крейсер начинает действовать.
— Им займется «Корсариус». «Стейн» возьмет на себя фрегат.
Огни корабля Сима погасли. Мы продолжали двигаться вперед. Вражеский корабль показался на ближней дистанции — черная сфера, скользящая к нам среди звезд.
На ее поверхности вспыхнул белый свет, и в то же мгновение мы так резко свернули влево, что затрещали кости.
Хотя я заранее пристегнул ремни, меня все равно довольно сильно кидало, я даже умудрился поранить подбородок. Накатил короткий приступ тошноты, мне захотелось проверить, на месте ли головной обруч, но я не посмел оторвать руки от поручней, пока мы не вышли из разворота.
— Пуск! — раздалось из интеркома. По телу корабля прошла дрожь, и к приближающейся сфере метнулась молния.
— На курсе.
— Следующий на подходе.
Мы резко метнулись в противоположном направлении и спикировали. Мой желудок остался где-то позади, и я начал подумывать о прекращении сеанса. Неожиданно в поле моего зрения появилась поверхность Хринвара, встала вертикально и пропала.
— Крейсеру крышка!
«Эти голоса с “Корсариуса”», — сказал комментатор.
— Полную развертку!
Приказ звучал ободряюще, но в этот момент и в нас самих попало. «Стейн» тряхнуло так, что я начал удивляться, как это он еще не развалился на куски, черт побери. На мостике капитан разговаривал с офицерами почти небрежно, словно не происходило ничего особенного.
Мимо нас промелькнул шар огня, беззвучно распускающийся, как цветок. Затем кто-то сказал:
— Мы достали этих ублюдков. Они мажут.
— Докладывает контроль повреждений.
На нижней палубе взрыв веселья.
— «Немые» потеряли ход.
— Передний экран защиты поврежден, капитан. Мы его ремонтируем. Восстановим через несколько минут.
— «Стращинский» завязал бой с двумя фрегатами.
— «Раппопорт», идите на помощь «Стращинскому».
— Подходы чистые.
— Десанту подготовиться к высадке.
— «Раппопорт» на подходе. Примерное время подхода к позиции «Стращинского» одиннадцать минут.
— Крейсер развалился на куски!
Новый взрыв веселья.
— Капитан, у них больше нет кораблей для прикрытия тяжелого крейсера.
Сквозь плексиглас я видел только черное небо и изъеденные оспинами скалы. Но на экранах появилось изображение огромного сооружения в форме штанги; его огни постепенно гасли в тщетной попытке предотвратить обнаружение. Оно плыло в пространстве на привязи из тросов внутри паукообразной конструкции орбитального дока.
— Действуем сообща, капитан. Никаких признаков тактической поддержки.
— Принято. «Стейн» — главнокомандующему. У нас тут тяжелый крейсер. Прошу разрешения на атаку.
— Не разрешаю. Не вступайте в бой. Готовьте к высадке штурмовиков.
По кораблю перемещались люди и снаряжение. «Сим лично поведет десантников», — произнес комментатор.
Я прослушал еще несколько разговоров по связи, и десантники отбыли. Теперь оба фрегата, действуя согласованно, снижались для атаки. Среди тусклого лунного пейзажа я разглядел кучку куполов, которые уже видел во время посещения Хринвара.
Луч бледного света прорезал черное небо: по-видимому, он вырвался из какой-то точки к северу от базы.
— Лазер, — сказал интерком.
На моем дисплее появилось изображение источника луча — пара дисковых антенн. Мы выстрелили в том направлении из плазменного орудия, весь район взорвался сверкающим фонтаном огня, и луч исчез.
* * *
После высадки штурмовых групп мы поднялись обратно на орбиту, где к нам присоединились «Раппопорт» и «Стращинский». Обстановка была нервная: сейчас мы были крайне уязвимы, и даже я, зная, чем все закончится, с беспокойством ждал, не появится ли вражеский флот, и прислушивался к докладам десантников.
Сопротивление на земле быстро угасло. За десять минут десантники Сима прорвались сквозь внешнюю защиту и вошли в помещения базы.
— Комментатор, — спросил я, — каковы преимущества ашиуров в ближнем бою?
«Вы имеете в виду их телепатические способности?»
— Да.
«Возможно, никаких. Эксперты считают, что они не могут достаточно быстро отсортировать нужную информацию, чтобы это принесло реальную пользу в боевой обстановке. К счастью, их способности по природе пассивны. Если бы они умели передавать, проецировать мысли или чувства в мозг своих противников, все могло бы быть совершенно иначе».
Сражение быстро превратилось в прогулку. Сим и его воины без особого труда передвигались по вражескому комплексу почти свободно и собирали информацию о линиях связи и тактические данные, разрушая все остальное — дублирующие системы, припасы, оружие, системы разведки, управляющее и командное оборудование.
— «Корсариус» десанту. Заканчивайте побыстрее и готовьтесь к возвращению.
— Почему? — Голос командира я уже слышал раньше, и у меня не было сомнений, кому он принадлежит. — Возникли проблемы?
— У нас гости. По визуальным наблюдениям, к нам приближаются «немые». Идут довольно быстро.
— Когда будут?
— Подойдут на расстояние выстрела примерно через тридцать семь минут.
Пауза. Потом опять голос с базы:
— Я думал, у нас будет больше времени, Андре. О'кей, мы немедленно отправим команду со «Стейна», остальные последуют за ними через десять минут.
— Это на пределе.
— Раньше не успеть. Отпусти «Стращинского» и «Раппопорта». Прикажи им отойти. Мы все нашли, Андре. Перекрестный индекс для всего флота, расшифровку криптосистем, все, что хочешь.
— Нам это не пригодится, если мы отсюда не выберемся.
Я спросил комментатора, сколько времени потребуется десанту с «Корсариуса», чтобы вернуться на корабль. Точность ответа зависела от нескольких переменных, но в общем речь шла о двадцати трех минутах. То есть мы могли бы начать движение до того, как ашиуры откроют огонь, но нам бы пришлось разгоняться с орбитальной скорости, и они очень быстро догонят нас. Задолго до того, как мы сможем совершим прыжок в гиперпространство. Если я все понял правильно, нас накроют.
На моем экране дальнего обзора появились световые вспышки. Эсминцы и фрегаты. Мы еще не засекли крупных кораблей — по-видимому, они не смогли резко развернуться на сто восемьдесят градусов. Их неповоротливость могла нам помочь.
«Корсариус» не передал этой дополнительной информации наземному десанту.
Десантный катер «Стейна» сообщил, что они стартовали. Через несколько секунд мы начали набирать скорость, двигаясь к точке встречи.
В западной стороне неба, как дурное предзнаменование, висел огромный пурпурный шар Мазипола. Я пытался разглядеть десантный корабль, смотрел на гигантскую планету и наблюдал за световыми вспышками на экране, которые росли и постепенно превращались в понятные мне очертания: там — флотилия эсминцев, здесь — эскадра фрегатов.
Снова раздался голос с «Корсариуса»:
— Крис?
— Мы идем так быстро, как только можем.
— Вы опаздываете.
— Понятно.
Я слышал дыхание людей в интеркоме. Кто-то вводил поправки к курсу. Затем другой голос сказал:
— Готовьте фантом. Маскируйте все системы.
— Вражеские корабли войдут в зону огня через четырнадцать минут. Они начали торможение.
— Пускайте фантом.
Корабль задрожал, что-то темное прыгнуло вперед и тотчас исчезло.
«Это ложная цель, — объяснил комментатор. — Теперь мы идем тихо, поглощая сканирующие лучи. Фантом имитирует картину излучений “Стейна”. Замысел заключается в том, чтобы сбить со следа приближающиеся корабли противника».
— Это сработает?
«На несколько минут. Между прочим, “Корсариус” тоже выпустил фантом».
Я сидел, обливаясь потом. Неужели, черт возьми, они могли опередить ашиуров? Даже с этими хитроумными приспособлениями?! Не знаю как насчет древних кораблей, но современный, когда он трогается с места, можно догнать в течение часа.
— Крис?
— Мы уходим. «Немые» попытались обстрелять нас из протонной пушки, и нам пришлось ее уничтожить. Начинайте движение. Встретимся по дороге.
По голосу нельзя было сказать, что Сим чувствует себя загнанным в ловушку, но экраны буквально дрожали от вспышек. Они скоро окружат нас со всех сторон.
— Десантный катер «Стейна» рядом.
— Фрегаты идут впереди всей стаи. Они будут здесь первыми. Через одиннадцать минут выйдут на дистанцию открытого огня.
— Надеюсь, они погонятся за фантомами, а не за нами. Скорость торможения?
— Замедляется. Отставание на три процента.
— Операторы сообщают, что крупные корабли только сейчас выходят из потока. Они не смогли изменить курс на противоположный, и не примут участия в бою.
Значит, они все еще движутся в противоположном направлении. Впрочем, это почти не имело значения. Облако вспышек на моих экранах было очень близко.
— Фрегаты гонятся за фантомами.
«Вражеским сенсорам трудно проследить за такими маленькими кораблями, как эти, Алекс, особенно на фоне луны».
— Десантники на борту.
— Пострадавшие?
— Трое. Плюс Коули. Он не вернулся, сэр.
— Отнесите их в госпитальный отсек. Положение «Корсариуса»?
— Через три минуты встречается со своим десантным катером.
— Рассчитайте курс и скорость, чтобы после возвращения на борт десанта идти параллельно «Корсариусу». Готовьтесь к отлету.
Теперь приближавшийся флот противника оказался за горизонтом. Я предположил, что Сим собирается оставить массу Хринвара между нами и преследователями, хотя, по-моему, на это не было никакой надежды.
— Эсминцы все еще охотятся за фантомами.
— Тупые ублюдки.
Мы отключили все несущественные системы и уменьшили мощность остальных, чтобы предотвратить утечку излучения. Мы находились позади луны, невидимые, в безопасности. Пока. И все же, ощущение было не из приятных.
— Команда «Корсариуса» на борту.
— Отлично. Введите курс на выход. С исполнением подождите.
Мы ждали. Господи, ждали! Но в переговорах по интеркому и в голосах экипажа на мостике не было слышно и намека на панику. Мы продолжали двигаться по орбите. Я наблюдал за горизонтом впереди, ожидая увидеть огни кораблей ашиуров. Вынырнув из своего укрытия, мы окажемся прекрасной мишенью для их орудий.
— Что, черт возьми, мы делаем?
Мой вопрос не был адресован никому конкретно.
«Они поворачивают от фантомов. Они их вычислили».
— Сканеры взяли цель. Нас обнаружили.
— Теперь не важно, — раздался по интеркому голос Сима. — Выметаемся отсюда. Выполняйте маневр ухода. Выполняйте.
Подвешенное на ремнях кресло развернуло против направления ускорения, и через секунду меня едва не расплющило. Луна исчезла, гигантская планета покатилась по верхней полусфере. Будь я проклят, если понимал, что происходит. Если мы поднимались со своей орбиты, значит, мы мчимся к двум солнцам. Прямо к приближающемуся флоту врага.
Потом я представил себе сцены на кораблях ашиуров: эти ублюдки лихорадочно жмут на тормоза, а мы несемся прямо на них. Несколько поспешных выстрелов прошли мимо цели, мы оказались среди них, и стрелять стало слишком рискованно. На выходе мы подбили один эсминец.
Из интеркома послышался общий вздох облегчения, а вслед на ним — голос Сима:
— Хорошо сработано, друзья. Думаю, сегодня мы дали им пищу для размышлений.
