Глава 3

Психиатрическая лечебница Святого Фомы находилась в небольшом пригороде у подножия горы, двадцатью километрами севернее Андиквара. Тусклое серо-коричневое двухэтажное здание было выстроено вокруг накрытого куполом внутреннего двора. Мы прибыли туда в первой половине дня. Пациенты гуляли во дворе или играли в настольные игры, один или двое читали.

Мы опустились на площадку среди сугробов, и я выключила двигатель. Алекс взглянул на главный вход, на большую белую табличку с надписью «Психиатрическая лечебница Святого Фомы» и вздохнул.

Выбравшись из машины на расчищенную дорожку, мы вошли внутрь. Интерьер больше напоминал частный дом, чем медицинское учреждение. Окна приемной выходили на спокойную гладь океана и во двор. Вместо конторок и стоек мы увидели диваны, кресла и кофейные столики. Вдоль стен тянулись полки с вазами, лампами, цветами и графинами, усиливая общее ощущение безмятежности.

Из соседнего кабинета вышел молодой человек в голубом медицинском одеянии.

– Господин Бенедикт? – спросил он.

– Да.

– Доктор Хемсли сейчас с пациентом. Прошу вас сесть и подождать.

Хемсли появился несколько минут спустя; невысокий, страдающий избыточным весом, он выглядел очень усталым. Не дожидаясь, пока мы представимся, он повел нас в другой кабинет.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал он, опускаясь в большое пурпурное кожаное кресло и кладя ноги на подставку. – Господин Бенедикт, – улыбнулся он, – прошу учесть, что это не моя пациентка.

– Вот как? Простите, но меня направили к вам.

– Могу я поинтересоваться, что связывает вас с госпожой Грин? Вы ее родственник?

– Нет.

Доктор посмотрел на меня:

– Значит, она?

– Можете обращаться прямо ко мне, доктор Хемсли, – сказала я. – Нет, я тоже не ее родственница.

Он озадаченно моргнул:

– Тогда кто? Подруга? Вы находитесь с ней в юридических отношениях?

– Нет. – Алекс откинулся на спинку кресла, скрестив ноги. – Госпожа Грин просила нас о помощи несколько дней назад.

– Ясно. – (Я сразу же поняла, что ничего хорошего мы не услышим.) – Что ж, так или иначе, вряд ли теперь это ее волнует. Вам известно, какой процедуре она подверглась?

– Да.

– Ее связь с прежним миром разорвана. Она… – Доктор поколебался, но мне показалось, что он лишь притворяется, пытаясь найти подходящие слова. – Ее больше нет с нами. О какой именно помощи она просила?

– Она не уточняла, доктор. Просто попросила нас помочь.

– И какую же помощь вы могли бы ей оказать, господин Бенедикт?

– У нас хватает возможностей, доктор. Могу я поговорить с кем-нибудь, на чьем попечении находилась госпожа Грин?

– Мне кажется, вы не вполне поняли. Этические соображения запрещают психиатру пациентки обсуждать ее случай с кем-либо, кроме членов семьи. Таким образом, дальнейший разговор не имеет смысла. – Он встал. – Мне очень жаль, но вы зря потратили время.

Мы снова позвонили Кори. Не мог бы он встретиться с ее доктором и задать несколько вопросов?

– Нет. Все кончено, – ответил он. – В помощи она больше не нуждается. Пусть будет, что будет.

– Но возможно, кому-то угрожает опасность.

– Послушайте, Бенедикт, – сказал Кори, – если бы в ее жизни случилось нечто из ряда вон выходящее, я бы знал об этом. Никакой опасности нет.

– Но вы не знали, что она собирается стереть память.

– Оставьте ее в покое. Пожалуйста.

Естественно, нового имени Грин нам не сказали. Его не сообщают никому, даже мужу или матери. Впрочем, значения это уже не имело – даже если бы нам удалось с ней поговорить, мы все равно ничего не добились бы. Кори был прав: ее больше не существовало.

Алекс сидел в большой гостиной загородного дома, глядя на горящие в камине поленья.

– После завершения всех процедур, – сказал он, – лечебница Святого Фомы предоставит двух-трех человек, которые сыграют роль ее родных. Это я выяснил еще до того, как мы оттуда ушли. Они создадут иллюзию совершенно новой жизни.

Много лет назад Алекс обнаружил, что эту процедуру прошел его близкий друг, ничего теперь не знавший о своей прежней жизни.

– Пора заканчивать, – заявила я.

– Ну да, конечно, – улыбнулся Алекс. – Хватай деньги и беги.

Я не видела никакого смысла в посещении поминальной церемонии. По сути, это похороны, а похороны я ненавижу. Но Алекс настоял, и я пошла вместе с ним.

У Викки была просторная двухэтажная усадьба в ранневаласкийском стиле, окруженная широкими лугами, небольшими рощицами и высоким забором. Перед домом стояли два фонтана, украшенные изваяниями демонов и волков. В день поминок они не работали – то ли из-за непрекращающихся холодов, то ли из-за того, что действующий фонтан кому-то показался неуместным.

Я поинтересовалась, к кому перейдет недвижимость.

– Ее выставили на продажу, – сказал Алекс. Мы летели в скиммере и уже начинали снижаться. – Весь доход поместят на закрытый счет, с которого в адрес новой личности Викки будут делаться периодические отчисления. Она даже не узнает, откуда они приходят.

– К кому-нибудь после этой процедуры возвращалась память?

– Такое случается, но нечасто.

Получив разрешение от искина, мы опустились на парковку, примерно в миле от усадьбы. Там вместе с десятком других гостей, в должной мере подавленных, мы погрузились в лимузин, доставивший нас к дому. Двое служащих направили нас к главному входу: идти пришлось по замерзшей земле. Двери открылись, мы поднялись по каменным ступеням на портик и вошли внутрь. Нас встретила опечаленная молодая женщина, поблагодарив нас за то, что мы пришли.

Народу было довольно много – человек двести; все они бродили по нескольким гостиным и обогреваемой веранде. Появился Кори и холодно поздоровался с нами. Мы разыскали издателя Викки, пожилую женщину с усталым взглядом, которая, казалось, никогда не разжимала губ. Ее звали Марджори Квик.

Выразив соболезнования, Алекс заговорил с ней, сказав, что он большой поклонник книг Викки и что случившееся стало для него огромной потерей. Может, все же выйдет еще одна книга?

– Мне об этом ничего не известно, – ответила Квик. – К сожалению, весь последний год она провела в отпуске. Отдыхала и развлекалась. Не будем об этом.

– Но ведь она писала по книге ежегодно?

– Да. Но со временем это может утомить любого.

– Не сомневаюсь.

Квик узнала его:

– Вы ведь тот самый Алекс Бенедикт?..

Алекс подтвердил, что это действительно он, и вновь перевел разговор на Викки.

– Я читал, что она улетела на Салуд Дальний, – сказал он.

– Да. Ей хотелось уехать куда-нибудь подальше.

– Неблизкий путь. Даже с новым двигателем – месяц в один конец.

– Знаю. Но ей все равно хотелось.

Марджори начала оглядываться по сторонам, ища повод отделаться от нас.

– Вы говорите, она не работала над книгой? Но ведь такое долгое путешествие создает идеальные возможности для работы.

– На самом деле она всегда работала над очередной книгой. В той или иной степени.

– Вы встречались с ней после того, как она вернулась?

– Нет. Я не видела ее восемь или девять месяцев.

Мне показалось, что Марджори пыталась отговорить Викки от полета туда.

– Викки хотела набраться новых впечатлений, господин Бенедикт. Все просто. – Она поправила жакет. – Не будь Салуд Дальний таким дальним, авторы романов ужасов с удовольствием проводили бы там отпуск.

– Правда? Почему?

– Почитайте туристические брошюры. Там есть затерянные моря и пляжи, где на берег выходят чудовища и бог знает кто еще.

– Вы шутите.

– Конечно. Но так говорят. Я знаю, что весной она совершила виртуальный визит на Салуд Дальний. Но если вы в состоянии понять писателей, то поймете, что этого недостаточно. Если вы пишете об ужасах и вам нужна соответствующая атмосфера, Салуд Дальний – планета, созданная для вас.

Кто-то поставил в центральном проходе фотографию Викки Грин. Жизнерадостная, счастливая, с котенком на коленях. Конечно, можно было воспользоваться аватаром, как делают многие. Приходишь на похороны и видишь копию усопшего, которая высказывает последние соболезнования. От этого у меня всегда бежали мурашки по коже.

Но здесь ограничились фотографией. Викки была красивой женщиной, – думаю, я сама толком не понимала, насколько красивой.

К десяти часам гости начали собираться в главной комнате. Места для всех не хватало, и мы наблюдали за происходящим из коридора. Ровно в назначенное время кто-то сел и заиграл «Последний солнца луч». Появился распорядитель, и началась церемония.

Разумеется, она не носила религиозного характера. Судя по имевшимся сведениям, Викки и ее родственники были верующими, но ведь в реальности она не умерла. Поэтому устроили всего лишь церемонию прощания. Один за другим выходили друзья и родственники – рассказывали о Викки, вспоминали ее, сожалели, что ей по какой-то причине пришлось прибегнуть к крайней мере.

– Мы все любили ее, – сказал один мужчина, который представился просто другом, но не мог сдержать слез. – И теперь она покинула нас.

Наконец выступления закончились, и распорядитель передал слово Кори. Тот поблагодарил пришедших и объявил, что в столовой ждут напитки и закуски, выразив надежду, что все останутся.

Некоторые остались, другие начали расходиться. Мы бродили среди множества людей, выражая соболезнования и пытаясь найти кого-нибудь, кто знал, почему она так поступила. Меня представили нескольким гостям, имена которых были мне знакомы.

– Пишущие в жанре ужасов, – заметил кто-то. – Весьма сплоченное сообщество.

Я попыталась представить себе, как я сижу в баре, окруженная теми, кто пишет о болотных монстрах.

У Викки было множество друзей. Женщины говорили о прекрасных часах, проведенных в ее обществе, мужчины восхищались ее способностями – подозреваю, имелся в виду не только писательский талант. Впрочем, возможно, я слишком низко оцениваю их. Приятелей у Викки тоже насчитывалось немало – один даже создал ее аватар, с которым разговаривал часами. Во время знакомства с ним я не знала об аватаре – это выяснилось чуть позже, – но сразу же почувствовала, что он не в состоянии жить без Викки. Вероятно, больнее всего было сознавать, что она жива, но больше он не будет ничего для нее значить. Он не сохранился даже в ее воспоминаниях.

Я нашла только одного человека, видевшего Викки после ее возвращения с Салуда Дальнего, – Касс Юрински, морщинистую старуху, автора трудов, посвященных жанру ужасов. Юрински спросила, чем я занимаюсь, и я назвала имя Алекса. Тогда она взволнованно сообщила мне, что Викки была страстной поклонницей Алекса и собиралась сделать его персонажем одного из романов.

Алекс – персонаж романа ужасов! Я попробовала представить, как он играет в пятнашки с полтергейстом.

– Серьезно. – Она грустно посмотрела на меня. – Как я понимаю, ей не удалось связаться с ним?

– Не совсем так, – ответила я. Может, поэтому Викки и обратилась к нам за помощью? – В каком настроении она была после отпуска? Вы не заметили ничего необычного, Касс?

– Она выглядела подавленной, – сказала Юрински. – Не знаю из-за чего. Казалось, будто ее покинули душевные силы. – Несмотря на седые волосы и морщинистое лицо, глаза женщины вспыхнули, стоило ей заговорить о Викки и ее дьявольских творениях. – Пожалуй, никто не мог с ней сравниться. Она была далеко не первой по числу читателей, поскольку, в отличие от остальных, не прибегала к прямолинейным приемам. Но при соответствующем настрое никто не мог напугать вас так, как она.

– Где вы виделись с ней в последний раз? – спросила я.

– Несколько недель назад. На Всемирном конвенте ужасов. – (Мне было нетрудно представить себе, что это такое.) – Его проводят каждый год в Бентли. Викки появилась там неожиданно, ее не было в программе. В какой-то момент я случайно подняла взгляд и увидела ее. Я даже не знала, что она вернулась.

– Вам удалось с ней поговорить?

– О да, – вздохнула Юрински. – Мне она очень нравилась. Я спросила ее, как прошло путешествие. Викки ответила, что все хорошо, но она рада оказаться дома. Помню, я тогда подумала, что вид у нее не слишком радостный.

– А какой был у нее вид?

– Хотите правду? Ей было страшно. И еще она словно постарела за время своего отсутствия. – Юрински замолчала; я поняла, что она воспроизводит в уме ту сцену. – Я спросила, все ли у нее в порядке, она ответила: «Да, конечно» – и добавила, что рада снова меня видеть. Потом кто-то прервал нас, и я отошла.

– И все?

– И все. – Она плотно сжала губы. – Мне следовало быть внимательнее. Может, я смогла бы чем-то помочь.

Несколько мгновений мы стояли молча. Мысли ее, казалось, блуждали где-то далеко.

– Как вы думаете, почему она прилетела на Конвент? – наконец спросила я.

– Обычно она не пропускала Всемирного конвента ужасов. Ей нравилось проводить время среди поклонников. А может, ей хотелось с кем-то поговорить.

– С вами?

– Пожалуй, с кем угодно. Сейчас мне кажется, что она просто хотела побыть среди людей, среди тех, кто ее знал. Но я была слишком занята и не обратила внимания. – Она глубоко вздохнула. – Глупо вышло.

Разговор вогнал меня в полную депрессию, и я была рада закончить его. Алекс нашел и других людей, которые видели Викки и решили, что с ней не все в порядке. Но никто не пытался ничего у нее выяснить.

– Я еще раз поговорил с Кори, – сказал он.

– И?..

– После возвращения с Салуда Дальнего она купила новый электронный блокнот.

– А что случилось со старым?

– Очевидно, оставила там.

По пути домой я узнала, что Алекс выяснил, как зовут ее психиатра.