Глава 1

Атлантида, несмотря на весь шум вокруг нее, не выглядела чем-то особенным. Да и как могло быть иначе после двенадцати тысяч лет пребывания на дне морском? Мы с Алексом смотрели из окон кабины на руины: увиденные сквозь толщу спокойной чистой воды, они мало чем отличались от бесформенных холмиков. Там и сям можно было различить остатки стен, но не более того. В течение столетий периодически возникали разговоры о реставрации, но преобладающее мнение неизменно сводилось к тому, что это будет уже не Атлантида.

Мы плыли на фоне морского пейзажа, на нас таращились рыбы и угри, привлеченные навигационными огнями. Сверху медленно опускалась туристическая подводная лодка.

Никто из нас не бывал здесь раньше. Алекс задумчиво смотрел на останки прославленной цивилизации, и я точно знала, о чем он думает, – о том, как все выглядело при свете солнца, когда во дворах играли дети, а на дорожки падала тень от деревьев. И еще я знала, что ему очень хотелось забрать с собой несколько обломков.

По интеркому слышался голос капитана, описывавшего очередную груду камней:

– Дамы и господа, мы проплываем мимо храма Акивы…

– Считается, что в здании, к которому мы направляемся сейчас, находилась главная библиотека…

– Слева от вас, сразу за тем большим холмом…

Его явно не радовала необходимость вести экскурсию для двух пассажиров-«немых», но, должна отметить, он неплохо справлялся с этим. По крайней мере, голос никак его не выдавал.

Впрочем, признаюсь, я тоже чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Одной из «немых» была Селотта, директор Музея инопланетных форм жизни на Боркарате, одной из главных планет «немых». Ее сопровождал муж по имени Кассель (ударение на втором слоге). Именно Селотта выручила меня, когда в прошлом году я оказалась в Собрании, и мы пообещали друг другу, что обязательно встретимся. Селотта объяснила, что всегда мечтала побывать на Земле, поэтому мы тут и оказались. За проведенные вместе две недели я с радостью обнаружила, что их внешность пугает меня куда меньше, чем во время первой моей вылазки к ашиурам. Пожалуй, будет преувеличением сказать, что они напоминают гигантских богомолов, но они очень высокого роста, и их шкура похожа на сильно промасленную старую кожу. Лица их отдаленно похожи на человеческие, однако глаза – выпуклые и ромбовидные. Им приходится прилагать немалые усилия, чтобы изобразить хоть что-то напоминающее человеческую улыбку. И конечно, вынужденная улыбка не срабатывает, особенно когда ее перебивают клыки.

Если вы хоть раз видели кого-нибудь из них вблизи, то уже знаете: людей до смерти пугает не столько их внешность, сколько тот факт, что им открыт человеческий разум. Ничто не может остаться тайной в присутствии «немого».

Во время путешествия на Боркарат я не встречалась с Касселем, – собственно, я провела в обществе Селотты всего несколько минут. И тем не менее между нами возникло некое подобие дружбы, если такое вообще возможно в отношениях с «немыми». Алекс, всегда искавший новых впечатлений – особенно связанных с полетом на родную планету человечества, – отправился с нами.

Мы пустились в кругосветное путешествие из Вашингтона, округ Колумбия. Сперва мы посетили столицу мира в Коризеле, затем отправились через Тихий океан в Микронезию. Побывать в Атлантиде предложила Селотта, всегда интересовавшаяся археологией.

Сначала я возражала, – кроме всего прочего, глубоководный аппарат требовалось снабдить специальными креслами. Но, как в шутку сказал бы Алекс, зачем вообще посещать Землю, если не собираешься побывать в Атлантиде?

Вопреки старым мифам Атлантида не обладала развитыми технологиями. Ее жители сумели обзавестись водопроводом и центральным отоплением, но все это имелось и у эллинов.

Об истории Атлантиды не было известно почти ничего. Город процветал около шестисот лет. Он располагался, естественно, на острове, а не на континенте. Платон был прав, сообщая, что жители Атлантиды периодически вели войны с соседями на материке: это подтверждали сохранившиеся скульптуры. Но кто правил городом? Что было важно для его обитателей? Об этом мы не имели ни малейшего понятия.

Город обнаружили в конце третьего тысячелетия. Увы, никто не пытался всерьез обеспечить сохранность его археологических сокровищ, и в последующие столетия его попросту разграбили. Всевозможные дельцы спускались на дно и забирали все, что могли найти. В каком-то смысле они, конечно, были предшественниками Алекса, хотя он никогда не признался бы в этом; я также старалась не касаться этой темы, поскольку зарабатывала на жизнь такими же делами. Так или иначе, когда через тысячу с лишним лет после открытия установили охранную систему, было уже слишком поздно.

– Насколько мне известно, – сказал Кассель, – в Собрании нет ничего даже близко похожего. – Он говорил с помощью голосового модуля, игравшего также роль переводчика: тот имел вид серебряного медальона с цепочкой и висел у него на шее. – Ничего подобного. Вообще ничего.

В черных ромбовидных глазах Касселя отражалось все, что он думал по этому поводу. Конец света. Что они чувствовали, когда в их дома вторгся океан? Знали ли они заранее? Удалось ли кому-то спастись? Только представьте себе отчаяние матерей с маленькими детьми…

– Ужасно, – сказала Селотта. – Особенно для молодых матерей. Наверное, им… – Она замолчала, смущенно моргнув. Похоже, она забыла о своем правиле: не напоминать хозяевам о том, что разум любого из них, как она сама однажды сказала, выглядит для «немых» открытой книгой. – Наверное, им было очень страшно.

– Это случилось очень давно, – заметил Алекс.

Селотта приложила к иллюминатору длинные серые пальцы, словно пытаясь удержать время:

– Никогда не бывала в подобных местах. Они всегда кажутся такими?

Кассель был политиком: его должность примерно соответствовала мэру средних размеров города. Кроме того, когда-то он служил капитаном в ашиурском флоте.

– Думаю, это из-за океана, – сказал он. – Океан каким-то образом все облекает, сохраняет в первозданном виде. Нет ощущения прошедшего времени. Все застывает.

Другим пассажирам не слишком нравилось сидеть в одной кабине с инопланетянами. При посадке все расступались перед нами. Тревожный шепот слышался даже на фоне симфонической музыки. Враждебности не ощущалось, но люди явно боялись. Каждый старался держаться поодаль.

«Не отходи от меня, Луи».

«Посторонись».

«Нет, они ничего тебе не сделают. Но не подходи к ним».

Когда я попыталась извиниться за остальных, Кассель сказал, что ничего страшного в этом нет.

– Селотта говорит, что, когда ты приехала к нам, наши отнеслись к тебе не слишком гостеприимно.

– Да все было нормально. Скорее, я повела себя не вполне достойно.

– Рано или поздно, – сказал Кассель, – неприязни придет конец и мы станем друзьями и союзниками.

Слова его привлекли внимание Алекса.

– Сомневаюсь, – заметил он. – Во всяком случае, не при нашей жизни.

Кассель был не столь пессимистичен:

– Нам нужна общая цель. Нечто способное вдохновить нас на объединение.

– Кажется, имеется в виду общий враг, – сказала я.

– Конечно, подойдет и это. – Кассель закрыл глаза. – Но общий враг позволит решить лишь одну проблему, после чего возникнет другая, еще более крупная. Нет, нужно нечто иное.

– Например?

– Не знаю. Объединенные усилия. Может быть, совместный проект. Скажем, полет к Андромеде.

Селотта и Кассель были одеты по земной моде: брюки и рубашки свободного покроя. Кассель даже походил в охотничьей шляпе, но та оказалась на несколько размеров меньше, чем нужно. Он снял ее и отдал мне, увидев, что я с трудом сдерживаю смех.

Оба пытались улыбаться, стараясь всех успокоить, но клыки все портили. Их улыбки постоянно наводили страх на любого, кто оказывался рядом. То же случилось и на нашей лодке. Предполагалось, что капитан выйдет к нам, поздоровается и спросит, не может ли он чем-нибудь помочь пассажирам. Но дверь на мостик оставалась закрытой.

– А вон там, – раздался в громкоговорителях его голос, – где виден свет, находилась резиденция правительства. Никто не знает, как оно называлось, неизвестно даже, какая у них была форма правления. Но именно там принимались решения.

– Тут есть что-то от «Озимандии», – сказала Селотта. – Только масштабом побольше.

– Ты знаешь «Озимандию»? – спросила я.

– Конечно. – Она на мгновение показала клыки. – У нас эта тема очень распространена. Одна из наших знаменитых классических драм, «Корос», основана на этой идее. Погибшая слава, «взгляните на мои великие деянья» – все проходит. В «Коросе» важнейшим символом является песок, как и у Шелли.

Кроме нас, на экскурсию отправились еще человек двенадцать. Пока мы плыли вдоль главного бульвара Атлантиды, я сидела в кресле, по-прежнему пытаясь не думать о всевозможной ерунде, которая путается в голове и от которой никуда не деться. Бросив взгляд на Касселя, я задалась вопросом: как им удается любить друг друга, если один партнер легко может прочитать мысли другого? И я в очередной раз поняла, что на самом деле очень мало знаю о «немых».

Приходилось ли Селотте когда-либо обманывать?

Я вздрогнула, поняв, что мысль вырвалась совершенно непроизвольно.

Кассель фыркнул – то ли рассмеялся, то ли чихнул.

– Все в порядке, – сказал он, сжав мое плечо и не сводя взгляда с Селотты.

Селотта снова показала клыки.

– Ты слишком стараешься, Чейз, – сказала она. – Если хочешь знать правду, мы делимся всем.

Я не вполне поняла, что Селотта имеет в виду, но она уловила и эту мою мысль.

– Включи воображение, – добавила она.

Мне не очень хотелось делать это.

Алекс посмотрел на меня и невинно улыбнулся, намекая, что прекрасно все понимает. Клянусь, порой я спрашиваю себя: не было ли у него в роду парочки «немых»?

В конце концов появился капитан. Тупо улыбнувшись, он выразил надежду, что круиз нам нравится, изо всех сил стараясь смотреть куда угодно, только не на пассажиров-ашиуров. Наши взгляды встретились. Я поняла, насколько ему не по себе, насколько ему хочется, чтобы в следующий раз мы оставили своих друзей дома. Он явно думал о том, как далеко простираются телепатические способности чужаков. Мог ли он чувствовать себя в безопасности на мостике? Я не знала. Вряд ли.

– Ему ничто не угрожает, – сказала Селотта, – если только мы сами не совершим усилия.

– Он не хотел подумать ничего плохого, – ответила я.

– Знаю. У меня на него точно такая же реакция.

Когда капитан наконец ушел, Алекс усмехнулся. Кассель издал горловое рычание, заменявшее ему смех.

– Он весь на виду, Алекс, – сказал он. – А вот тебя прочитать нелегко.

– Низкий интеллект? – спросила я.

– Он не пытается освободить свой разум, – пояснила Селотта. – Сидеть и пытаться ни о чем не думать – не лучший выход.

– И поэтому Алекс, напротив, заполняет голову мыслями, – добавил Кассель. – Он сосредоточивается на династии Конишей, на том, какое у них было столовое серебро, как выглядели их тарелки, почему стеклянная посуда позднего периода стоит намного дороже ранней.

– Ага, ты меня все-таки раскусил. – В голосе Алекса прозвучали нотки гордости.

– Больше похоже на шум толпы, – невинно заметил Кассель.

Алекс притворился обиженным:

– Древности династии Конишей – вовсе не шум толпы.

– Все зависит от точки зрения, друг мой.

Мы начали всплывать. Капитан по связи поблагодарил нас за пользование услугами компании «Атлантис турс», выразил надежду, что экскурсия нам понравилась и что мы еще не раз вернемся сюда. Когда мы выходили, остальные пассажиры широко расступались перед нами. Несмотря на просторный причал, палуба сильно раскачивалась, и некоторым приходилось хвататься за поручни. Большинство направились к стоянке такси, другие, в том числе и мы, к ресторанам. На полпути нам встретился Джей Кармоди, коллега и давний друг Алекса.

Мы провели вместе чудесные две недели, и Кармоди принес с собой сверток – прощальный подарок для ашиуров. Подарок лежал в белой коробке и должен был стать сюрпризом. Поэтому никто из нас не знал, что принес Кармоди.

– Просто придумай что-нибудь сногсшибательное, – сказал в свое время Алекс. Но как только Кармоди направился к нам, я услышала чей-то судорожный вздох – кажется, Селотты. Она уже все поняла, как и Кассель.

– Джей, может, покажешь, что в коробке? – попросил Алекс.

– Конечно, – радостно ответил Кармоди.

Мы сели на соседние скамейки, и он снял крышку. «Немые» замерли.

Это был кирпич, запаянный в пластиковый контейнер.

Сперва я подумала, что это шутка, но тут же увидела лица наших гостей.

– Из Атлантиды? – спросил Алекс.

– Из храма Акивы, – улыбнулся Кармоди. – Задний внутренний двор. Извлечен в тридцать втором веке Роджером Томасом, пожертвован Лондонскому музею, а затем передан Пенсильванскому университету в Филадельфии. В конце концов он оказался в Берлине. Можно сказать, немало попутешествовал. – Он достал из кармана пиджака сложенный листок бумаги. – Сертификат подлинности, выданный от имени нынешнего владельца. – Кармоди смотрел на Алекса, но обращался к Селотте и Касселю. – Я тщательно проверил все свидетельства. Полный набор документов лежит в коробке. – Он протянул ее Алексу. – Надеюсь, они всех удовлетворят.

Никто не мог сказать, что Алекс занимается антикварным бизнесом только ради денег. Впрочем, некоторые так говорили, причем постоянно, но это было неправдой. Соглашусь, деньги он любит, но, если показать ему что-нибудь вроде вазы, когда-то стоявшей на вилле Месмеранды, или стул, который швырнул через комнату Римус Элверол после получения известия о резне в Порт-Уокере, глаза его вспыхивают. Именно так случилось и сейчас, когда он смотрел на кирпич, уложенный человеческими руками во дворе храма богини – вероятно, в такой же солнечный день – двенадцать тысяч лет назад и извлеченный сорок пять веков спустя археологом, который сам стал легендой.

Это было самое ценное наше приобретение за все четыре года существования компании. И теперь Алекс собирался с ним расстаться.

Он передал кирпич мне.

– Это ведь ты первая с ней познакомилась, – сказал он.

И я отдала коробку с кирпичом Селотте:

– Он твой, Селотта. Твой и Касселя. Надеюсь, он останется у вас…

– А не будет передан в музей, – закончила она.

– Да. Он ваш. С глубокой признательностью.

Кармоди сделал несколько фотографий. Селотта смущенно, совсем по-человечески, покачала головой и выставила перед собой руки.

– Я не могу этого принять, Чейз, – сказала она. – Никак. Вы с Алексом устроили для нас поездку, и этого более чем достаточно.

Алекс не был бы Алексом, если бы не умел обаять любого. Улыбнувшись, он бросил взгляд на Касселя:

– Тебе повезло, что у тебя такая прекрасная жена. Счастливый человек.

Кассель, слегка удивленный, что его назвали человеком, облизнул губы длинным раздвоенным языком – мол, не совсем так, ну да ладно.

– Пожалуйста, – продолжала Селотта. – Даже не представляю, сколько вам пришлось заплатить. Я не могу позволить вам сделать это.

– Все в порядке, Селотта, – улыбнулся Алекс. – Мы просто хотели доставить вам удовольствие.

На следующий день мы сели на челнок в Дрейк-сити и отправились на станцию Галилео, где устроили прощальный ужин в китайском ресторане. То была эпоха периодических столкновений между военными кораблями ашиуров и Конфедерации. Пока мы наслаждались курицей с пряностями, по головидению начали передавать репортаж о новом инциденте. Корабль «немых» оказался в непосредственной близости от одной из планет Конфедерации, и в него выстрелил истребитель. «Немые» утверждали, что это случайность и что корабль сбился с курса. В любом случае о жертвах с той или иной стороны не сообщалось.

Другие посетители ресторана начали оборачиваться в нашу сторону, но Кассель не обращал на них внимания.

– Алекс и Чейз, будем рады в любое время видеть вас на Боркарате. И с удовольствием примем вас у себя дома, – сказал он.

Мы ответили, что привезем с собой местной выпивки. Естественно, мы тоже возвращались домой – на Окраину. На этот раз расплатился Кассель: он начал настаивать, а если Кассель на чем-то настаивал, переубедить его было невозможно. Мы в последний раз взглянули на Землю. Под нами проплывала ее ночная сторона. Европа и Африка были залиты огнями – от Москвы до мыса Доброй Надежды. В Атлантическом океане вспыхивали молнии.

Именно здесь все началось. Великая диаспора.

Селотта и Кассель улетали дипломатическим рейсом. Мы оставались с ними до самого отлета. Они представили нас нескольким пассажирам – как людям, так и «немым», – а также капитану. Затем пришла пора расставаться. Мы отошли в туннель, люки закрылись, и все закончилось.

Убедившись, что наш багаж прибыл на «Белль-Мари», мы поднялись на борт. Я отправилась на мостик, поздоровалась с нашим искином Белль и начала предстартовую проверку. Когда стало ясно, что все в порядке, я связалась с диспетчерами и запросила разрешения на старт. Несколько минут спустя мы уже скользили мимо Луны, набирая скорость. Я слышала, как Алекс разговаривает с кем-то в каюте. Ничего необычного – он беседовал с Белль. Мы рассчитывали на четырехчасовой полет плюс, вероятно, день-другой после выхода из гиперпространства – намного быстрее, чем еще несколько лет назад, когда кораблям с двигателями Армстронга требовались недели на преодоление такого же расстояния.

Я делала последние настройки перед прыжком, когда в каюте послышался третий голос – женский. Алекс проверял почту.

– Алекс, приготовься к прыжку, – сказала я по связи.

– Хорошо, – ответил он.

Вспыхнула последняя зеленая лампочка, подтверждая, что его ремни застегнуты, и я отправила нас в гиперпространство. Две минуты спустя Алекс попросил меня подойти, как только я освобожусь. Велев Белль взять управление на себя, я выбралась из кресла и направилась в сторону кормы.

Первое, что я увидела, войдя в кают-компанию, – неподвижно стоявшую женщину, страдальческий взгляд которой был устремлен на Алекса. Естественно, это была голограмма. Молодая, симпатичная, с темными глазами и коротко подстриженными черными волосами, в белой с золотом блузке, с вышитым именем «Хассан Голдман» над дугой из шести звезд.

– Кто это?

– Викки Грин.

– Викки Грин? Та самая Викки Грин?

– Та самая Викки Грин.

Викки Грин, само собой, была – и остается – невероятно популярной писательницей, специализирующейся на ужасах и сверхъестественном. Голоса в ночи, демоны в подвале и все такое. Она сделала себе имя, вгоняя в страх миллионы читателей по всей Конфедерации.

– Не знала, что ты с ней знаком.

Алекс откинулся на спинку кресла:

– А я с ней и не знаком.

– Что ж, жаль. Значит, деловой вопрос? Она просит найти что-нибудь для нее?

– Ты послушай, – сказал Алекс.

Он велел Белль воспроизвести передачу с самого начала. Изображение мигнуло, затем появилось снова. Грин посмотрела на Алекса, затем на меня, словно оценивая нас обоих, и обратилась к боссу.

– Господин Бенедикт, – сказала она, – возможно, это покажется вам странным, но я не знаю, кто еще способен мне помочь. – Голос ее дрожал. – Поскольку вас нет на месте, я прошу вашего искина передать вам это сообщение. Я не знаю, что мне делать, господин Бенедикт. – Грин глядела на него в упор, и я поняла, что она, пугавшая своих читателей, сама смертельно напугана. – Господи… все они – мертвецы.

Алекс коснулся кнопки. Изображение снова застыло.

– Это все, – сказал он.

– Все?

– Все, что было в сообщении.

– О чем это она?

– Не знаю. Понятия не имею. – Он глубоко вздохнул. – Такое ощущение, что эта женщина на грани нервного срыва.

Судя по виду, она и впрямь была донельзя напугана.

– Может, она слишком много пишет про всякие ужасы, – предположила я.

– Может быть.

– И ты никогда с ней не встречался?

– Нет.

– Все они – мертвецы… кто?

– Не знаю.

– Может, вымышленные герои? – Я приготовила кофе для нас двоих. – Не посоветовать ли ей обратиться к кому-нибудь?

– Сообщение лежало в папке несколько дней.

– Это потому, что мы просили Белль не беспокоить нас.

Алекс вывел на экран иллюстрации к ее книгам. «Этюд в черных тонах» – молодая женщина в круге света играла на струнном инструменте, из-за темной занавески за ней наблюдали сверкающие глаза. «Люблю тебя до смерти» – напоминающее лису существо, печально стоящее на коленях у чьей-то могилы. «Ночной скиталец» – сатанинская фигура в облаках над городом, что залит лунным светом. И еще три романа с аналогичными мотивами: «Жаль, что тебя нет со мной», «Узнать тебя и умереть», «Полночь и розы».

– Что скажешь?

– Алекс, она похожа на сумасшедшую.

– Она в беде, Чейз.

– Хочешь моего совета? Не связывайся.

Находясь в гиперпространстве, мы не могли ни послать, ни принять сообщение. Можно было прервать прыжок, но это не имело никакого смысла. Поэтому мы дождались возвращения в окрестности Окраины. Через полминуты после того, как мы снова увидели звезды, Алекс сел и велел Белль записать послание.

– Госпожа Грин, – сказал он, – я только что получил ваше сообщение. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Чейз, как далеко мы от дома?

– Около суток полета, – ответила я. – Или полутора суток.

– Нас не было на месте, – продолжал Алекс. – Я буду в офисе к концу недели. А пока что, если вы хотите со мной поговорить, я на связи. Станция Скайдек может соединить вас со мной.

Он посидел молча, велел Белль отправить сообщение и взглянул на меня:

– Что-то не так, Чейз?

– Нет, ничего.

– И все-таки скажи.

– Думаю, тебе стоит быть осторожнее. Надо быть осторожным, когда на тебя взваливают чужие проблемы. Ты торговец антиквариатом, а не психолог.

– Если у нее неприятности, мне не хотелось бы бросать ее в беде.

– Если у нее неприятности, она может позвонить в полицию.