Глава 21

Утром я сказала Алексу, что иду в сарай.

– Зачем?

– Хочу взять лопату. Если сегодня кто-нибудь опять пролетит над нами, нужно дать ему понять, что мы нуждаемся в помощи.

– И как ты собираешься это сделать?

– Ты можешь помочь, если есть желание.

– Конечно, – ответил он. – Вдруг еще какая мысль придет в голову.

Мы зашли в сарай.

– Не могу просто сидеть и ждать, зная, что нам нечем защищаться, а агент Крестофф может вернуться в любой момент, – сказала я. – С ней будут Корел и кто-то еще. Он воткнет иголки нам в башку.

– Это делается по-другому.

– Спасибо, порадовал.

Взяв лопаты, мы выбрали место перед домом. Было по-прежнему холодно, но уже не так, как раньше. Мы начали расчищать снег. Я предложила кое-что, Алекс согласился, что мысль хорошая, и через несколько минут мы изобразили слово «ПОМОГИТЕ» – огромными буквами. Чтобы лучше было видно с воздуха, мы наломали кустов и веток и выложили ими буквы.

Полузамерзшие, мы вернулись в дом, взяв с собой лопаты, наше последнее оружие.

Проковыляв в ванную, я наполнила ванну горячей водой, забралась в нее и сидела, пока вновь не начала ощущать собственное тело.

Вечером я впервые за долгое время сама приготовила горячий ужин – мясо с чесночной приправой, овощами и картофельным пюре. Картофель, овощ земного происхождения, распространился по всем планетам Конфедерации, добравшись даже до этих отдаленных мест. Мы хорошо поели.

Потом мы снова принялись смотреть новости со всей планеты. В городах, о которых мы никогда не слышали, местные жители спорили о стоимости образования. Еще где-то люди возмущались, что их соседи покупают дорогие товары, вроде скиммеров, в других регионах, а не приобретают их на месте. В городе Шай-Гайон возражали против указов, обязывающих лучше содержать свои дома. Где-то жители сталкивались с подростковой преступностью и бандитизмом. В крупном городе на побережье собирались решить, следует ли разрешать азартные игры вблизи церквей. Слышались жалобы на качество развлечений. Сообщалось об очередном вторжении «немых».

– Они обстреляли патрульный корабль Коалиции, – сказал репортер. – К счастью, никто не пострадал, насколько нам известно.

– Что скажешь, Алекс?

– О нападении? Не верю. Нигде поблизости «немых» нет.

Правительство Коалиции готовилось к выборам. Шли ожесточенные споры о запрете недобровольного стирания памяти. Некоторые кандидаты называли его убийством, другие возражали, считая, что оно позволяет начать новую жизнь «людям с ограниченными психологическими возможностями».

Во время интервью какого-то речистого кандидата Алекс заснул. Я посмотрела еще несколько минут, потом выключила головизор, погасила часть ламп и села у окна.

За пределами полосы бледного света, падавшей из окон, царила кромешная тьма. Каллистра, видимо, находилась в другой части неба – или же небо затянули облака: ночью понять было сложно. Нигде не виднелось ни единого огонька. Я поправила подушки на диване, и мне показалось, что от них исходит легкий запах хвои.

Я подумала о Бене, о том, что он сейчас делает. Вспоминает ли он обо мне? Он всегда считал, что Алекс – психически ненормальный и мне не следует с ним работать. Сидя ночью в пустом доме и размышляя, когда до нас доберутся негодяи, я начала подозревать, что, возможно, Бен был прав.

Линейная блокировка.

Мысль о том, что я могу утратить часть себя самой и вернуться на Окраину, лишившись свободы действий, приводила меня в ярость. Я пообещала себе, что не сдамся без боя и, по крайней мере, прикончу чокнутую женщину-агента.

Я с трудом могла представить, что это такое – жить с заблокированными идеями: память остается нетронутой, но не может служить руководством к действию. Так случилось с Викки. В отчаянии она решилась на полную очистку разума, чтобы избавиться от всех своих воспоминаний. Ей пришлось заплатить страшную цену.

О чем же шла речь?

Об астероиде ULY447, экспедиции Кальенте и религиозной церемонии, которая уже не имела значения?

Рано утром меня разбудил Алекс:

– Есть работа.

– Какая? – спросила я, вспомнив надпись на снегу. – Кто-то прилетел?

– Нет. Ночью надпись занесло снегом.

– Черт…

– Ну, толку от нее, пожалуй, было немного. Здесь не слишком оживленное движение.

– И все же стоило попытаться. Так что за работа?

– Одевайся, покажу. – Он прислонился к стене и улыбнулся. – Агент Крестофф и безумный доктор могут явиться в любой момент, так что лучше подготовиться.

Через двадцать минут я спустилась в гостиную и увидела прислоненную к стене раздвижную лестницу, которую Алекс принес из сарая. На полу еще остался снежный след.

– Какие-то проблемы? – спросила я.

– Нет, а что?

– Зачем лестница?

– Я же сказал: никаких проблем.

Алекс стоял у окна. Солнце только что взошло.

– У меня тут уже голова кружится.

– Само собой. – Он показал на нависшее над краем обрыва дерево. – Взгляни.

– Угу. Словно цепляется за жизнь.

– Не наводит ни на какие мысли?

Мы снова вышли наружу, увязая в снегу.

– Не думаю, что в доме есть камеры, – сказал Алекс. – Я тщательно обыскал весь первый этаж. Может, они и слышат нас, но вряд ли что-то видят.

– Ну и ладно.

Он открыл дверь сарая и взял оттуда топор. Я рассмеялась.

– У них наверняка есть оружие, – сказала я. – Топор не очень нам поможет.

– Ты права, Чейз. Но у нас заканчиваются дрова.

– Вот оно что…

– Хочу нарубить немного.

– Неплохая мысль.

– А ты пока покрась гостиную.

– Покрасить гостиную?

– Да. Объясню потом.

– Алекс…

– Положись на меня.

– Для этого ты и принес лестницу?

– Конечно.

– Потолок тоже покрасить?

– Нет, незачем.

– Тогда ты взял не ту лестницу. – Я показала на стремянку. – Нужна вот эта.

– Могут понадобиться обе.

Я взяла одну из банок с краской:

– Замерзла.

– Оттает.

– Знаешь, с тобой порой тяжело работать.

– Ты это уже не раз говорила.

– Ладно. В какой цвет красить?

Банок было две. Судя по этикеткам, одна содержала темно-зеленую краску, а другая – золотистую.

– В золотистый, – ответил Алекс.

– Хорошо.

– Через несколько минут приду помочь.

– Ладно.

– Я еще принес немного троса. Он лежит возле камина. Его тоже нужно покрасить.

– Покрасить трос?

– Естественно.

– В зеленый цвет?

– Нет, тоже в золотистый.