Глава 20
От пузыря для допросов, в котором держали Клепсидру, камера Дрейфуса отличалась наличием гравитации, но казалась такой же гнетуще-непроницаемой. Обувь и браслет забрали. Единственной поблажкой стал ослабленный ворот, чтобы не слишком натирал небритый подбородок. В звуконепроницаемой камере не определишь ни что творится за ее стенами, ни сколько времени прошло. Перепуганный, взбудораженный, Дрейфус даже не скучал. Бешеным водоворотом кружились мысли о Клепсидре, об операции в Доме Обюссонов, о Талии. Глухой звук, с которым «Всеобщее голосование» оторвалось от стыковочной платформы, вероятно, был игрой его воображения.
Дрейфус сажал людей в камеры достаточно часто, чтобы предаваться досужим размышлениям о том, каково оказаться за запертой дверью. Сейчас он понимал, что даже примерно не представлял ни истинного чувства опустошенности, ни стыда. Дрейфус твердил себе, что не сделал ничего плохого, ничего заслуживающего малейших угрызений совести. Только сидя в камере, стыд не подавишь.
Часа через два или три – по крайней мере, так казалось Дрейфусу – в перегородке обозначилась дверь. Лилиан Бодри вошла одна, без сопровождающих, и тотчас заблокировала перегородку. Видимого оружия у нее не было.
– Не ждал гостей. Какие новости? От Талии ничего не слышно?
Вопросы Лилиан проигнорировала.
– Том, если вы виновны, скажите мне сейчас.
Бодри стояла у его нар. Подол юбки растекался вокруг ее щиколоток, словно воск с тонкого черного фитиля.
– Вы же знаете, что я невиновен.
– Гаффни твердит, что вы видели Клепсидру последним. Она намекала, что собирается сбежать?
Дрейфус потер глаза:
– Нет, она не намекала. Причин не было: я же обещал, что мы защитим ее и поможем вернуться к сочленителям.
– Но она исчезла.
– Или кто-то об этом позаботился. Вы ведь наверняка рассматривали такую версию?
– По словам Гаффни, никто не заходил в пузырь после вас – до тех пор, пока туда не заглянул Спарвер и не обнаружил, что сочленительница сбежала.
– Гаффни видел, как я вывожу Клепсидру из отсека?
– Он считает, что вы могли настроить перегородку так, чтобы пленница выскользнула в ваше отсутствие.
– Я даже не представляю, как настраивают перегородки. Допустим, Клепсидра сбежала. Почему ее никто не видел? Почему камеры внутреннего наблюдения не записали побег?
– Мы толком не знаем, на что способны сочленители, – ответила Бодри.
Дрейфус закрыл лицо руками.
– Они умнее нас, но отнюдь не волшебники. Если Клепсидра выскользнула из камеры, кто-нибудь ее увидел бы.
– Небось сбежала, дождавшись удобного момента. Вы могли подсказать ей, когда проще всего выбраться незамеченной.
Дрейфус глухо засмеялся:
– А камеры?
– Клепсидра заставила их стереть ее изображение.
– Ей пришлось бы где-то спрятаться, иначе рано или поздно нарвалась бы на людей.
– Гаффни говорит, что ее спрятали вы.
– Имя Гаффни я слышу чуть ли не ежесекундно. Вам это не кажется подозрительным?
Бодри насупилась.
– Занимаемая должность автоматически выдвигает Гаффни на передний план во всем, что касается внутренней безопасности. У вас нет доказательств того, что он совершил какое-то правонарушение.
– Даже если бы доказательства нашлись, похоже, вы не пожелали бы их принять.
– Том, я помню, что у нас были разногласия и что вы не одобряете наших действий по отношению к Джейн. Я уважаю вашу позицию, правда уважаю. Не сомневайтесь, мы старались ради «Доспехов». Когда Джейн восстановят в должности, а это непременно случится, я первая принесу ей присягу. – Бодри взглянула на Дрейфуса: – Вы мне не верите. Считаете, что Джейн мы сместили ради корысти. Или ради чего-то еще.
– Считаю, Крисселу не хватило пороху перечить вам с Гаффни.
– А мне?
– Только не говорите, что корысти тут нет и не было.
Дрейфус впервые увидел в глазах Бодри золотой огонек злобы.
– Том, поставьте себя на мое место. Я уважаю Джейн. Всегда уважала. Когда Часовщик портил нам жизнь, я помогала ей во всем. Только Джейн не следовало так долго оставаться в должности. Не верю, что скарабей не повредил ее духовно или физически.
– Многие считают, что скарабей сделал ее идеальным верховным префектом.
– В этом и суть: у нас не было шанса проверить. Криссел, я и, надо признать, Гаффни тоже… Мы отдали «Доспехам» лучшие годы, а взамен заработали только морщины и седину. В тени Джейн мы успели состариться, а ведь никто из нас не вечен!
– И Джейн не вечна. Черт подери, вы могли бы подождать своей очереди!
Бодри выдохнула, воинственного пыла поубавилось.
– Да, я хотела убрать Джейн с дороги. Но это не значит, что ей следовало оставаться у власти. И это не значит, что «Доспехи» не выиграли от наших действий.
– Вы искренне в это верите? Лилиан, посмотрите мне в глаза!
Бодри встретила его взгляд, но далеко не сразу.
– Да, – ответила она.
Дрейфус кивнул, сделав непроницаемое лицо. Пусть мучается, пусть гадает, поверил он или нет.
– Гаффни следует остановить при любом раскладе. Он совсем распоясался.
– Вы упоминали девушку – по-моему, Авророй ее назвали. Не расскажете о ней?
– Полагаю, нам противостоит Аврора Нервал-Лермонтова, одна из Восьмидесяти.
– Она погибла, Том. Они все погибли.
– Аврора вряд ли погибла. Вот уже пятьдесят пять лет она где-то прячется и ждет благоприятного момента.
– Просто прячется?
– Так было, пока что-то не заставило ее раскрыться. Это что-то она узнала от Клепсидры и сильно испугалась. Все недавние беды Пояса – Аврорин ответ на какую-то угрозу. Она берет нашу систему под контроль, потому что считает, что мы не справляемся с задачей.
– Клепсидра – ее сообщница?
– Не совсем. Аврора использовала тех сочленителей, добывала через них разведданные.
– А сейчас последняя уцелевшая свидетельница исчезла.
– Я не выпускал ее из пузыря, – заявил Дрейфус. – За годы службы я совершил несколько сомнительных поступков, но это не один из них.
– Так кто ее выпустил?
– Вы знаете кто.
– Нет, Том, он нас не предаст. Он хороший человек, настоящий префект. Он душу «Доспехам» отдал. Безопасность Блистающего Пояса – цель всей его жизни.
– Может, он и сам так думает. Только думы думами, а служит он Авроре. Траянова знала: тот, кто вывел из строя турбины и уничтожил мою бета-свидетельницу, имеет неограниченный доступ к секретной информации. Она практически вычислила Гаффни, поэтому и поплатилась жизнью.
Бодри качнула головой, словно прогоняя неприятную мысль, жужжащую внутри.
– Не верю, что Гаффни действует против нас. Если конкретнее, зачем ему выпускать Клепсидру из пузыря?
– Затем, что ей известны секреты, которые Гаффни не хочет нам раскрывать. – Дрейфус подался вперед. – Бодри, послушайте: по-моему, Гаффни хочет ее убить. Он найдет ее и прикончит, если еще не сделал этого. Вы должны разыскать ее раньше.
– Мы не знаем, где она.
– Так ищите! Гаффни управляет Службой внутренней безопасности, но «Доспехами» управляете вы. Сотни префектов Гаффни пока не подчиняются.
– Сандра Вой! Вы всерьез предлагаете развязать полномасштабную войну в «Доспехах»?
– Зачем же войну? Обуздайте Гаффни, лишите его власти. Префекты Службы внутренней безопасности подчиняются ему, но ведь вам они тоже подчиняются.
На миг Дрейфусу показалось, что Бодри обдумывает его предложение – по крайней мере, не отметает. Потом в ее глазах отразился категоричный отказ.
– Нет, я так не могу.
– По крайней мере, разыщите Клепсидру до того, как это сделает Гаффни.
– Задача не из легких, особенно если она не хочет, чтобы ее нашли.
Тут браслет Бодри разразился пронзительной трелью, совершенно неуместной в непроницаемой серости камеры. Бодри раздраженно посмотрела на устройство, поднесла его к лицу, и во взгляде у нее появилась безысходность.
– В чем дело?
– Потеряна связь с «Всеобщим голосованием», – слабым, далеким голосом ответила Бодри. – Случилось это на последнем этапе сближения с Домом Обюссонов, когда оборонные сооружения анклава попали в зону обстрела нашего корабля.
Дрейфус кивнул. Он знал, что по плану следовало уничтожить антиколлизионные системы анклава дальнобойными орудиями.
– Лишь тактическая телеметрия или вся связь?
– Вся. Сигнала вообще нет. – Бодри помолчала, словно не решаясь озвучить очевидное. – Боюсь, корабль мы потеряли. Боюсь, мертвы и Криссел, и те молодые префекты. – Во взгляде, устремленном на Дрейфуса, тлел ужас. – Что нам теперь делать?
– Удостоверьтесь, что корабль потерян, – посоветовал Дрейфус. – Потом начните собирать флот, рассредоточенный по системе. Верните на «Доспехи» все корветы, все крейсера, какие бы задания они ни выполняли.
– Нельзя игнорировать кризис в отношениях ультра и Блистающего Пояса.
– Вам можно, – возразил Дрейфус, – потому что это уже не важно. Да и не настоящий это был кризис, а маневр, отвлекающий от главного. И ведь он сработал! Как же мы опростоволосились!
– Мы старались, хотели как лучше, – грустно проговорила Бодри.
– Плохо старались. Нужно подняться на новый уровень, потому что настоящий кризис только начинается.
– Том, мне страшно. Враги уничтожили хорошо оснащенный военный корабль. Это не должно было случиться!
– Мне тоже страшно, – признался Дрейфус. – Только у нас еще есть дела. Разыщите Клепсидру. Нужно снова провести референдум. В этот раз говорите откровенно. Нам необходимо оружие. Кто-то будет против, но сейчас это не имеет значения.
* * *
Гаффни наблюдал невероятное зрелище, старательно изображая отвращение и шок. Ноги на ширине плеч, руки за спиной, ни малейшего намека на сутулость, – возможно, сам он ломал комедию, зато неподдельность эмоций других префектов Службы внутренней безопасности, собравшихся в отсеке Дрейфуса, сомнений не вызывала. Равно как и неподдельность эмоций верховного префекта Лилиан Бодри.
– Нет, я в это не верю. – Бодри покачала головой, словно ужасная картина могла оказаться наваждением, от которого хотелось избавиться. – Я знаю Дрейфуса. У нас с ним и до конфликтов доходило, но на такое он не способен. Только не в отношении своей свидетельницы.
– Невозможно предугадать, на что способен человек, съехавший с катушек, – проговорил Гаффни с надменной жалостью, точно открыл для себя эту простую истину много лет назад. – Мне Дрейфус тоже всегда казался психически уравновешенным. Очевидно, до крайности его довели последние события.
– Но убивать ее… Сандра Вой! Шеридан, это же абсурд!
– Может, свидетельница знала больше, чем показывала? – рассуждал вслух Гаффни. – Никому из нас не известно, что именно случилось внутри того астероида. Вдруг Клепсидра выяснила нечто пагубное для репутации Дрейфуса?
– Тогда зачем он привез ее сюда?
– Небось формальности хотел соблюсти. Наверное, в присутствии Спарвера иначе не получалось.
– И Дрейфус с самого начала собирался ее убить?
– Посмотрите на улику. – Гаффни смиренно пожал плечами. – По-моему, она вполне красноречива.
Клепсидру убили выстрелом в голову – это не вызывало сомнений ни у кого.
– Оружие было не лазерное, а стреляющее пулями, – продолжал Гаффни. – Нет каутеризации вокруг входного отверстия.
– Где, по-вашему, застрелили Клепсидру?
Гаффни сделал вид, что размышляет.
– Если он это сделал здесь, супервещество в каркасе нашей резиденции почти наверняка впитало и переработало кровь и фрагменты, попавшие на стены. За прошедшие часы все разложилось на химические элементы и распространилось по «Доспехам». – Гаффни прикоснулся к губам. – Вы давно ели?
– Да, – недоуменно ответила Бодри. – При чем тут еда?
– К раздаточным автоматам пока лучше не подходить, если вам не по вкусу переработанные сочленители. Если по вкусу, то приятного аппетита!
– Вы шутите, – пролепетала побледневшая Бодри.
– Нисколько. Так уж действует система утилизации. Отделять человеческие останки от хозяйственных отходов она не запрограммирована. Убийства в резиденции «Доспехов» не предусмотрены.
Бодри взглянула на останки Клепсидры.
– Почему же стены полностью ее не впитали?
– Наверное, тут что-то вроде несварения. У супервещества ограниченная пропускная способность. Если вбирает слишком много за один присест, то забивается. – Гаффни растянул губы в неприятной улыбке. – Видимо, целый сочленитель для него – слишком много.
Труп Клепсидры впитался в пол процентов на пятьдесят, пока супервещество не забилось и не оставило попыток его переработать. В результате получилось нечто вроде незаконченной скульптуры – женское тело, наполовину утопленное в гладкий мрамор. Голова с гребнем и плечи остались над полом, а нижняя часть рук, бедра и живот словно ушли под мраморный настил. Четыре пальца правой руки, окоченев, торчали из пола, как каменные часовые. Левая нога тоже приподнялась, согнулась в колене и снова погрузилась во впитывающую поверхность.
– Это… все, что осталось? – спросила Бодри.
– Боюсь, что так. Кажется, что труп Клепсидры наполовину погрузился в мрамор, как в зыбучий песок, но на деле под полом ничего нет. Выступающие части тела не соединены.
Гаффни поддел носком колено Клепсидры, и оно упало. Бодри отвернулась, а потом снова посмотрела на жертву. Там, где нога касалась пола, остались две лунки. Между ними и коленом растянулись волокна наполовину переработанной органики.
– Такого конца она не заслужила, – сказала Бодри. – Мы не рассчитаемся с сочленителями, когда они выяснят, что Клепсидра погибла у нас в тюрьме.
– Мы тут ни при чем, – мягко напомнил Гаффни. – Убийство на совести Дрейфуса.
– Совершенно не понимаю, зачем он это сделал, не говоря уже о способе. Как Дрейфусу удалось незаметно перенести труп из одной части резиденции в другую?
– Лилиан, речь не о каком-то постороннем трупе, а о трупе пленницы Дрейфуса, обнаруженном в личном отсеке Дрейфуса. По нашим данным, он последний видел Клепсидру живой. По-моему, это достаточный повод, чтобы взять его в оборот.
– В какой еще оборот?
Гаффни покрутил черную рукоять хлыста, пристегнутого к поясу.
– Нам нужны ответы, причем немедленно. Боюсь, если Дрейфуса не приободрить слегка, он откровенничать не пожелает.
– Я поговорю с ним.
– Не обижайтесь, Лилиан, только вряд ли Дрейфус расколется, даже если вы предъявите ему труп. Сами видели, как он старался спихнуть вину на меня.
Бодри снова взглянула на страшный, наполовину переработанный труп.
– До сих пор не верится, что Дрейфус на такое способен. Мне всегда казалось, что он не убийца и не предатель.
– В тихом омуте черти водятся, – напомнил Гаффни.
Он чувствовал, что в аккуратной головке Лилиан идет лихорадочная работа мысли.
– Не нравится мне такое развитие событий. Но ситуация чрезвычайная, и я, возможно, отдам приказ о тралении, если вы считаете его необходимым. Уровень вмешательства будет минимальным. Боль и страдания исключатся.
– Лилиан, вопросов слишком много. Траление не лучший выбор в такой ситуации.
– Что вы рекомендуете?
– У нас в арсенале немало других средств. Подробности вас интересуют?
– Надеюсь, речь не о пытках?
– Пытки! – Гаффни аж передернуло. – Понятие старое, в современности неприменимое. Пытки – это когда иглы вгоняют под ногти, а к гениталиям подводят электроды. Слишком много ненужной грязи. Новые способы выкачивания информации куда изящнее. Сравнивать с ними пытки все равно что нынешнюю нейрохирургию – с трепанацией. Разумеется, если вы предпочитаете траление околокоркового вещества…
Бодри отвернулась.
– Хватит! Не желаю слушать!
– Вам и не нужно. – Гаффни ободряюще улыбнулся. – Идите к себе и ждите результата.
– Дрейфус один из нас, – проговорила Бодри.
Гаффни похлопал по хлысту.
– Я прослежу, чтобы к нему отнеслись с должным пиететом.
* * *
Талия старательно скрывала от других, но для себя уже сделала вывод: помощи ждать не следует – по крайней мере, не от старшего префекта Майкла Криссела. После их разговора прошло уже пять часов, а обещанный штурмовой отряд так и не показался. Криссел предупреждал: на дорогу уйдет время, но Талия понимала, что уже должна была заметить какие-то признаки приближения префектов. Пока она смотрела в окно, потемнели и цилиндр Дома Обюссонов, и полюс, на котором она высадилась целый век назад. На присутствие отряда не указывало абсолютно ничего, на полюсе даже огоньки лифтов не двигались. Ни Криссел, ни его подчиненные на связь больше не выходили. Какое-то время Талия внушала себе, что отряд нарвался на вражеский заслон, отступил и ждет подкрепления с «Доспехов». Но за пять часов надежда истаяла. Талия не сомневалась, что отряд Криссела погиб почти сразу после разговора с ней. Более чем вероятно, что он столкнулся со взбунтовавшимися машинами вскоре после высадки на Дом Обюссонов.
Все пять часов за окнами кипела работа, словно отряд Криссела ничуть не повлиял на ее график. Роботы без устали разрушали здания, мосты и дороги, прежде служившие людям. Когда обюссонская ночь сменилась холодным серым утром, взору Талии предстал разгромленный анклав. Башня центра голосования осталась единственным высоким строением на многие километры. Соседние постройки роботы буквально стерли в порошок, забрав все пригодное для производства. Серая пыль оседала на воду, деревья и траву. Разоренное безжизненное пространство слабо напоминало Дом Обюссонов, каким Талия увидела его менее суток назад. Такой урон наносят долгие годы войны, а не часы работы механизмов.
Талия тревожилась не только из-за отсутствия Криссела. Когда разрезала гранитный постамент, превратив его в материал для баррикад, она вернулась на свой наблюдательный пост у окна. Вскоре после звонка Криссела мимо башни проехал строительный робот, перевозчик с открытым верхом. Вез он не обломки, а груз намного ужаснее – трупы, уложенные штабелями по десять, а то и по двадцать штук. Одна машина везла тысячи трупов. Талия поняла, что для роботов мертвецы – тот же мусор. Робот ехал в том же направлении, что и другие, груженные сырьем для производственного комплекса. Трупы утилизируют – расчленят и переработают. Сама плоть не слишком ценна, зато в черепах есть демархистские имплантаты, а значит, ценные металлы, полупроводники, сверхпроводники и органические соединения.
До того момента Талия считала, что роботы устанавливают тоталитарный режим. Она видела, как трупы сбрасывают в декоративный пруд с фонтаном, но убедила себя, что злополучные граждане проявили неповиновение. Сейчас она поняла: роботы устроили геноцид. Людей собирали и морально обрабатывали не для того, чтобы подчинить, а чтобы меньшими усилиями умертвить и скормить производственному комплексу.
Талия не представляла, сколько граждан Дома Обюссонов постигла страшная участь, но подозревала, что из восьмисот тысяч жителей уцелело немного. Сервороботы захватили власть с поразительной быстротой, а дружина невольно помогла им, призывая сохранять спокойствие и выполнять приказы Лукаса Тесигера, который сейчас вполне мог находиться среди небрежно сваленных в контейнер трупов.
Талия понимала: времени в обрез. Башню роботы не разгромили только из страха повредить центр голосования. Рано или поздно они что-нибудь придумают. Тот, кто управляет ими, умнее любой отдельно взятой машины. Талия чувствовала, что этот кто-то знает все о ее маленькой команде и о ней самой и в эту самую минуту размышляет, как бы их уничтожить. Даже если роботы не прорвутся через баррикады, они обязательно испробуют другие варианты. Про запас Талия оставила единственное средство сдерживания – уничтожить или хотя бы на время вывести из строя центр голосования.
– Что-то они расшумелись, – тихо сказал Парнасс, встав рядом с Талией у окна-иллюминатора.
– Кто расшумелся, Сайрус?
– Роботы. Они понемногу расчищают себе путь и поднимаются сюда. Вряд ли осталось больше десяти-пятнадцати метров завала. Людям я твержу, что дела наши неплохи, только они уже все поняли.
Талия тщательно следила за своей мимикой, чтобы не выдать чувств и не расстроить группу сильнее.
– Сколько у нас времени? – спросила она.
– Занимается заря, у нас еще остался материал, который можно сбросить с лестницы, хотя все тяжелое кончилось. Баррикады продержатся до полудня, в лучшем случае до заката.
– Сайрус, я должна кое-что вам сказать. В окно я видела очень страшные вещи.
Парнасс молчал, и Талия продолжила:
– Я не говорила, потому что у вас и так забот полон рот. Но теперь…
– Про трупы? Которые увозят к комплексу?
– Так вы в курсе? – Талия внимательно посмотрела на Парнасса.
– Я видел несколько машин с телами, пока ты резала постамент. И решил, что у тебя забот полон рот… Впрочем, ты права, новость скверная.
– Роботы нас перебьют, если доберутся.
Парнасс положил руку ей на плечо.
– Ты снова права. Но мы очень постараемся дотянуть до прибытия спасателей.
– Вряд ли стоит рассчитывать на помощь «Доспехов», – неуверенно проговорила Талия. – Я храбрюсь, но Криссел так и не появился… Сайрус, я не понимаю, что происходит. Криссел сказал, что абстракции нет не только в Доме Обюссонов. Но я все равно не понимаю, почему «Доспехи» так долго не могут навести порядок. Боюсь, нам нужно рассчитывать только на себя.
– Значит, спасаться будем своими силами. Дочка, я с тобой согласен. Только вариант у меня один – оборона.
– Нам нужно покинуть анклав, – проговорила Талия.
– Не представляю как. Допустим, из башни мы выберемся, но далеко ли убежим? Роботы рыщут по всему анклаву. Твоего хлыста дай бог чтобы на один бой хватило. А по пути к полюсу драк будет немало, даже если там ждет корабль, на котором можно улететь.
– Надо, надо что-то придумать. Не знаю, как вам, а мне здесь погибать не хочется.
– Была бы у меня волшебная палочка, я перенес бы нас всех в безопасное место, – сказал Парнасс, уныло глядя на Талию. – Но у нас есть только баррикады, а материала для них все меньше.
Талия посмотрела на то место, где прежде стоял постамент. Почему-то вспомнилось, как шар катился по полу, когда уронили модель. Тогда Талия думала лишь о том, как добраться до гранитного постамента и разрезать его.
– Сайрус, если бы существовал способ выбраться, но опасный, на грани самоубийства, вы рискнули бы? С учетом того, что единственная альтернатива – встреча с роботами?
– Дочка, это чисто гипотетические вопросы?
– Не знаю… Вы сперва ответьте.
– Я рискнул бы, а ты?
– Без малейших сомнений, – ответила Талия.
* * *
Дрейфус поднял голову и увидел, как через перегородку проходит старший префект Гаффни. Том лежал на нарах, а тут сел, тщетно пытаясь определить, как давно у него был последний посетитель. Вопреки усталости, страху и кислому привкусу во рту, он улыбнулся.
– Спасибо, что навестили меня. А то я гадал – когда вы заглянете?
Гаффни вошел, и перегородка заблокировалась.
– У вас разговорчивое настроение. Посмотрим, надолго ли его хватит.
Дрейфус пальцем потер нечищеные зубы.
– Кот явился терзать мышь, пока никто не видит?
– Ошибаетесь. Я пришел допросить вас с официального разрешения «Доспехов». Бодри лично благословила меня.
Дрейфус посмотрел, что принес с собой Гаффни.
– Полевого трала нет, – отметил Том. – В чем дело? Опасаетесь, что он раскроет секреты, которые вы так ревностно храните?
– И снова ошибка. Сомневаюсь, что он вытянет достоверные сведения, которые нам срочно нужны. Дрейфус, на Блистающем Поясе кризис. Вопрос в том, играете ли вы в нем активную роль или уничтожили пленницу за косой взгляд в вашу сторону.
– Говорят, мы потеряли «Всеобщее голосование».
– Какая жалость. На борту были толковые молодые префекты.
– И старший префект Майкл Криссел.
– Погибнуть в борьбе за благое дело – не самый худший вариант.
– Значит, главное – благое дело? По крайней мере, для вас. Шеридан, я следил за вашей карьерой. Знаю, что придает вам силы. Вы самый бескорыстный из знакомых мне префектов. Безопасность Блистающего Пояса для вас – воздух, еда и вода. Обеспечение безопасности вы считаете своей задачей номер один.
– Ну, вам виднее, – проговорил Гаффни, удивленный щедрой похвалой.
– Да, конечно, мне виднее. Вы машина, Шеридан. Вы заводная игрушка, робот, запрограммированный на одну функцию. Благое дело поглотило вас целиком. Кроме него, вы ничего не знаете, не умеете и не хотите.
– По-вашему, безопасность не важна?
– Важна, очень важна. Проблема в том, что для вас безопасность перекрывает все остальное. Вы совершите любой проступок, перейдете любую черту, если почувствуете, что драгоценная безопасность «Доспехов» под угрозой. Пройдемся по списку, ладно? Убийство свидетельницы. Предательство по отношению к сослуживцам. Сейчас еще пытка добавится. И это лишь начало. Шеридан, что у нас дальше? Полномасштабный геноцид?
– Моя цель та же, что у любого префекта, – сохранить жизнь, а не уничтожить ее.
– Наверное, ваше извращенное мировоззрение так все и представляет.
– В моем мировоззрении, Том, ничего извращенного нет. – Гаффни постучал пальцем по виску. – Прости, мы же теперь на «ты» и по именам друг друга называем? Недаром ты обиделся, когда я обратился к тебе по имени. Сукин сын – так, кажется, оно звучит.
– Как тебе угодно, Шеридан.
– Том, ты неправильно меня понял. Это ты у нас без сюрпризов не можешь. Не я приволок на «Доспехи» паучью самку. Не я позволил ей рыться в нашей секретной информации. Не я убил ее, осознав свой промах.
– Рано или поздно выяснится, что я не убивал Клепсидру.
– В твоем личном отсеке обнаружили половину ее тела. Не телепортировано же оно туда.
– Может, Клепсидра сама туда пришла, а ты пообещал, что все будет нормально.
– Нет, она не пришла. Эксперты нашли следы ее тканей в пузыре для допросов. Клепсидру убили там. Убили, а убрать за собой не потрудились. Впрочем, ты сам все знаешь, да?
– Как же я тайком от тебя переправил Клепсидру из допросного пузыря к себе в отсек?
– Отличный вопрос. Надеюсь, ты на него ответишь.
– Если бы я хотел незаметно переместить труп, а также скрыть свое пребывание в пузыре, проще всего было занять должность начальника Службы внутренней безопасности. Но кто у нас начальник охраны – я или ты?
– Зачем мне убивать главную свидетельницу?
– Затем, что она могла нащупать Аврорины слабости и подсказать нам, как ее уничтожить.
– Вот! – Гаффни ткнул пальцем в Дрейфуса. – Опять это имя.
– Шеридан, чем она тебя взяла?
– Ладно, разминка закончена, – со скучающим видом объявил Гаффни.
– Сейчас ты меня убьешь, – предположил Дрейфус.
– Том, я лишь применю к тебе методы выкачивания информации. Ничего такого, что не лечится временем и отдыхом.
– Сам же понимаешь, выкачивать из меня нечего. Я не стану признаваться в преступлениях, которых не совершал.
– Давай просто проверим, что выкачается, ладно?
– Я понял! – проговорил Дрейфус. – У тебя другого выхода нет, так? Я должен погибнуть при допросе. Потом придется объяснять, но ты уже все продумал. Что станет причиной? Неправильная работа хлыста? Говорят, есть претензии к качеству модели «В».
– Не болтай ерунду. – Гаффни отстегнул и активировал хлыст-ищейку. – Я пришел допросить тебя, а не убивать. Как можно? Я не мясник.
Гаффни позволил ищейке вытянуть хвост и адаптироваться к полу камеры, потом отпустил его. На миг хлыст застыл на месте, лишь рукоять с красным лазерным глазком повернулась к Дрейфусу. Потом хлыст двинулся вперед: хвост с шорохом змеился по полу, рукоять наклонилась, как голова кобры.
Дрейфус понимал: бежать некуда, прятаться негде. Но он все же прижался к стене, забравшись с ногами на нары, словно в этом закутке мог спастись от рыщущего устройства.
Гаффни сложил руки на груди.
– Том, что да как, ты знаешь. Сулить приятные ощущения бессмысленно. Быстренько скажи мне все, что нужно, и покончим с этим. Зачем ты убил Клепсидру и как переправил труп к себе в отсек?
– Это ты убил, а не я. Когда я уходил, Клепсидра была жива.
Хлыст-ищейка скользнул на нары, но положение рукояти не изменилось. Красный свет лазера заставил Дрейфуса прищуриться и закрыть глаза рукой. Хлыст приблизился, Том расслышал писк электроники. Он сильнее вжался в угол и подтянул колени к груди. Хлыст все наступал, тупой конец его рукояти оказался на расстоянии ладони от лица Дрейфуса. Яркий свет вкупе с писком вгоняли в транс. Дрожащие пальцы не помешали увидеть, что хвост вытянулся кверху и завернулся. Дрейфус понял: сейчас хвост его обовьет. Захотелось схватить его, пока не скользнул за спину. Только холодный рассудок подсказывал: толку не будет, а вот пальцам очень не поздоровится.
– Префекты узнают, что ты сделал, – пообещал Дрейфус. – Это спецы получше тебя, Гаффни. Не вечно тебе прятаться от «Доспехов».
Хвост обвил Дрейфуса дважды, сжимая неострым краем. Локти словно приклеились к бокам, колени уперлись в грудную клетку. Рукоять так и осталась на уровне глаз, окрашивая мир в алый цвет.
– Ищейка засунет кончик хвоста тебе в рот, – пообещал Гаффни. – Но в принципе сойдет любое отверстие. Выбирай, Том!
Дрейфус стиснул зубы и прикусил язык так, что почувствовал солоноватый привкус крови. Хлыст постучался о зубы, словно просил разрешения войти. Дрейфус протестующе замычал. Ищейка снова постучалась и сдавила туже.
– Раскрой рот шире, – уговаривал Гаффни. – Давай, не бойся.
Хлыст еще дважды постучал о зубы, потом отстранился. Дрейфус гадал, станет ли он штурмовать другое отверстие, раз в рот не пустили.
Железные объятия ослабли. Дышать стало легче. Красный глаз еще секунду смотрел на Дрейфуса, потом рукоять медленно повернулась, и сканирующий взгляд-лазер уперся в лицо Гаффни. Хлыст окончательно отпустил Дрейфуса. Тот вдохнул живительный воздух и в полном изнеможении прижался к стене, чувствуя, как по позвоночнику стекает холодный пот.
Хлыст соскользнул с нар, не сводя немигающего взгляда с Гаффни.
– Отбой! – скомандовал Гаффни, стараясь не выдать паники. – Отбой! Вернуться в первую защитную позицию.
Ищейка словно не слышала приказа, она как ни в чем не бывало ползла к своему хозяину. Рукоять поднялась до уровня глаз. Гаффни сделал неуверенный шаг назад, потом еще один и уперся в стену.
– Отбой! – громче повторил он. – Старший префект Гаффни приказывает вернуться в режим ожидания.
– А он не слушается, – заметил Дрейфус.
Гаффни поднял дрожащую руку:
– Отбой!
– На твоем месте я бы к нему не прикасался. Без пальцев останешься.
Хлыст прижал Гаффни к стене и вытянул хвост во всю длину. Рукоять выразительно кивнула.
– По-моему, хлыст требует, чтобы ты опустился на колени.
