Глава сорок вторая
Хела, год 2727-й
С поверхности Хелы поднялась и устремилась вверх флотилия черных машин. В основном это были малые шаттлы, корабли типа «поверхность-орбита», купленные, украденные, реквизированные у ультра. На многих стояли химические двигатели, лишь у малого числа были ядерные. Большинство корабликов несли в себе одного-двух соборных стражей, запертых в герметичные бронепузыри со скелетными шасси. Шаттлы вылетали из церковных ангаров – распределенных по всему Вечному Пути тайных подземных бункеров, – разбивая наросший за время стоянки лед.
Некоторые выскочили из адвентистских соборов, в том числе из надстроек «Пресвятой Морвенны». То, что выглядело второстепенным шпилем или боковой башней, оказалось вдруг прятавшимся с незапамятных времен летательным аппаратом. Маскировочная оболочка осыпблась, словно жухлая листва. Сложной конструкции стрелы, снабженные противовесами, переносили шаттл в сторону от здания с его изящными скульптурами и красочными витражами, после чего включались двигатели и происходил старт. Купола и крыши раскрывались по стыкам, являя взгляду тесно стоящие корабли; одного за другим гидравлические платформы доставляли их на стартовую площадку. При взлете шаттла его сияющие двигатели рисовали на ажурной готике контрастные пятна света и тени. Казалось, горгульи поворачивают голову вслед, разевая пасть от изумления и восторга. Внизу же, под стартующим кораблем, собор содрогался и кренился под напором мощного выброса. Но после отлета он выравнивался и как ни в чем не бывало шел дальше по Пути.
За считаные секунды корабль со стражниками выходил в космос; еще несколько секунд он обменивался сигналами с флагманом, который достиг орбиты первым и теперь ждал остальных. Наконец повсюду разом засветились огни двигателей, объявляя о начале атаки. Корабли образовали эшелонированное построение и устремились к «Ностальгии по бесконечности».
В то время как эта флотилия покидала Хелу, на площадку «Пресвятой Морвенны» опустился миниатюрный летательный аппарат, встав рядом с большим шаттлом, доставившим в собор группу ультра с субсветовика.
Несколько минут Грилье сидел в кабине, передвигая бегунки из слоновой кости, – настраивал основные системы на работу в его отсутствие. Собор устрашающе близко подошел к мосту, и генерал-полковник не собирался рисковать жизнью, преодолевая Пропасть вместе с Куэйхи. Он найдет предлог, чтобы покинуть собор: какое-нибудь дело Часовой Башни или что-то срочное для службы крови. У Грилье была наготове дюжина веских причин. Если же настоятель решит, что врач, несмотря ни на что, обязан составить ему компанию на борту, то Грилье просто улизнет, а объясняться будет потом. А потому надо заранее позаботиться, чтобы в критический момент не пришлось запускать небыстрый цикл подготовки корабля к полету.
Грилье надел шлем, взял свои вещи и вышел через шлюз. Оказавшись в одиночестве снаружи, он вынужден был признать, что вид со взлетно-посадочной площадки открывается великолепный. Очень хорошо виднелось место, где заканчивалась земля и начиналась Пропасть.
Теперь уже не остановиться, подумал он. При обычных обстоятельствах остановка «Пресвятой Морвенны» требовала уймы бюрократических процедур. От принятия решения на высшем уровне до поступления команды в машинное отделение проходило несколько часов. В большинстве случаев техники, чьей главной задачей было обеспечивать продвижение собора без задержек, запрашивали подтверждение или разъяснение приказа, отправляли собственные бумаги, прохождение которых через цепочку резолюций, в свою очередь, отнимало часы. Грилье содрогнулся: он даже думать не хотел о том, сколько времени уйдет на волокиту.
Уловив краем глаза движение, он поднял голову. По небосклону пронеслись искры. Десятки, нет, сотни кораблей. Что происходит?
Взглянув на горизонт, Грилье заметил очертания огромного субсветовика: небольшой, но отчетливо видимый продолговатый предмет с цветом и блеском стали. Рой искорок устремлялся именно туда.
Что-то затевалось.
Грилье поспешил найти вход в собор – надо было узнать последние новости. Вдруг он заметил на набалдашнике трости красное пятнышко и поморщился – вроде тщательно протер ее, покидая Равнину Вигрид.
Бранясь про себя, он вытер трость об иней, устилавший взлетную площадку собора. На белом остался розовый след.
И врач отправился на поиски настоятеля. Ведь у Грилье тоже была интересная новость.
Орка Круз увидела двоих адвентистов раньше, чем ее товарищи. Появившись в конце длинного широкого и низкого коридора, монахи шли в ее сторону неторопливой походкой лунатиков.
Круз обернулась к троим офицерам Сил безопасности.
– Минимум силы, – тихо предупредила она. – Только штыки и шокеры. У этих нет огнеметов, а мне очень хочется с кем-нибудь потолковать.
Спутники дружно кивнули: они отлично поняли, что Круз имеет в виду.
Выставив перед собой острый клинок, она двинулась навстречу адвентистам. На соборных стражниках почти не осталось брони. Судя по обрывочным донесениям других групп противодействия, адвентисты сняли скафандры. Но Орка не верила в это, пока не увидела собственными глазами. Впрочем, эти гости избавились от своей брони не полностью: одни фрагменты, заостренные, они держали в руках, другие, выпуклые, прикрывали хозяевам торс. Не расстались стражи и с металлизированными перчатками, а также с пернатыми шлемами.
Орка восхищалась тонким расчетом церковников. Стоило группе захвата проникнуть на субсветовик, как надобность в броне полностью отпала. Ультра не применят против террористов энергетическое оружие, даже если те будут находиться далеко от корабельного борта или критически важных систем. Инстинкт не причинять вреда своему кораблю укоренился слишком глубоко – даже захват считается меньшим злом, чем разгерметизация. А на борту «Ностальгии по бесконечности», где каждый дюйм корабельной материи связан с нервной системой капитана, этот инстинкт еще сильнее. Команда знает, как Бренниген реагирует на причиняемые ему травмы.
– Сложите оружие! – приказала Круз. – Сопротивление бесполезно.
– Лучше вы сложите оружие, – с улыбкой ответил один из адвентистов. – Нам нужен только этот субсветовик. Мы никому не причиним вреда, а со временем и корабль вернем.
– Ты забыл сказать «пожалуйста», – проговорила Круз.
– А если я скажу «пожалуйста», вы согласитесь?
– Скорее всего, нет, – ответила она после секундного колебания.
– Коли так, нам говорить не о чем.
Круз и офицеры СБ стояли в десяти метрах от адвентистов. Она заметила, что у одного из гостей нет перчатки. Она вспомнила этого монаха: Скорпион требовал повторного сканирования его протеза, хотел убедиться, что внутри нет стрелкового оружия или заряда антиматерии.
– Последнее предупреждение, – сказала она.
Второй адвентист бросил в нее пластину. Та со свистом рассекла воздух; Круз успела отшатнуться; лезвие пронеслось возле горла и воткнулось в стену. В охранников полетело еще одно метательное оружие и стукнулось о пластину брони, не причинив никакого вреда.
– Ладно, представление закончено, – проговорила Круз и сделала знак своим людям. – Не убивать. Просто разоружить.
Офицеры двинулись вперед, выставив перед собой штыки и парализаторы с тупыми наконечниками. Адвентист вытянул искалеченную руку в сторону Круз, словно умоляя о пощаде. Женщина восприняла это спокойно: в протезе не обнаружено ничего лучевого, пулевого или хотя бы метательного.
Фаланга пальца отделилась от искусственной руки, но вместо того, чтобы упасть на пол, поплыла в воздухе. Подобно отходящему шаттлу, она медленно удалялась от стража.
Замерев от изумления, Круз следила за происходящим. Кончик пальца набирал скорость; вот он, слегка покачиваясь, прошел по воздуху десять, потом двадцать сантиметров. Потом искусственная рука сместилась вправо, и фаланга повторила движение, словно соединенная с ней невидимой нитью.
Что, поняла Круз, соответствовало истине.
– Моноволоконная коса! – воскликнула она. – Все назад! Назад, мать вашу!
Офицеры выполнили приказ. Они отступали от адвентистов, а тем временем кончик пальца описывал вертикальные круги; движения же протеза были едва заметны. Круги расширялись, в воздухе образовалось расплывчатое кольцо метрового диамета. В Городе Бездны Орке доводилось видеть ужасные последствия применения моноволоконной косы. Она знала, что бывает с человеком, когда он натыкается на неподвижную защитную моноволоконную сетку или попадает под движущийся резак. Такой, как у этого стражника. Но больше всего ей запомнились не вопли, не трупы с отсеченными руками и снятыми скальпами, а выражение лица жертвы, когда та осознавала свою ошибку. Не потрясение и не страх, а скорее полная растерянность: понимание того, как отвратительно ты будешь выглядеть через миг.
– Отходим! – еще раз скомандовала она.
– Разрешите открыть огонь! – сказал один из ее бойцов.
Круз покачала головой:
– Рано. Только если нас загонят в угол.
Круг, в который превратилась фаланга, надвигался на них, издавая высокий, монотонный, почти мелодичный звук.
Скорпион все пытался высвободиться, смещая, насколько это было возможно, вес тела. Он уже перестал звать на помощь, перестал даже слышать собственные вопли и визг при рывках. Адвентисты не возвращались, но они находились неподалеку: по лабиринту коридоров, вентиляционных труб и лифтовых шахт до свиньи доносились приглушенные звуки сражения. Он слышал отрывистые команды и крики боли, а временами басовитые стоны корабля, получавшего новые раны. Правда, при адвентистах не было ничего по-настоящему опасного для капитана. Что ему режущее оружие и даже огнеметы, если «Ностальгия по бесконечности» выдержала выстрел из собственного орудия класса «Ад»? Но даже дробина, как известно, причиняет слону боль и может его разозлить.
Скорпион рванулся еще раз, превозмогая страшное жжение в обоих плечах. Ему показалось или действительно метательные ножи держат уже не так крепко?
Он снова дернулся и потерял сознание. Пришел в себя через секунду, а может, через минуту, по-прежнему вися на стене, с дрянным металлическим привкусом во рту. Скорпион все еще был жив и, если забыть о сильной боли, чувствовал себя не хуже, чем в тот момент, когда его пригвоздил Сейфарт. Монах не прихвастнул, сказав, что не повредил важных органов. Хотя как знать, не истечет ли Скорпион кровью раньше, чем придет помощь? Почему СБ его не ищут?
Двадцать бойцов, подумал он. Достаточно, чтобы устроить переполох, но им не захватить весь корабль. Адвентисты наверняка понимали, что не смогут пронести серьезное оружие на борт «Ностальгии», особенно сейчас, когда мир висит на волоске. Однако Сейфарт не производил впечатления авантюриста или самоубийцы: этот человек действовал в высшей степени хладнокровно по тщательно разработанному плану.
Скорпион застонал, на сей раз не от боли, а от осознания ужасной, гибельной ошибки. Он не мог винить себя в том, что пустил адвентистов на борт «Ностальгии». Ему приказали это сделать, и если он не разгадал истинного предназначения брони, то лишь потому, что никогда не слышал о подобной уловке. Поэтому, тщательно проверяя скафандры, смотрел сквозь них, а не на них. Чтобы найти тончайшие сочленения, скафандры надо было снять и отправить в лабораторию. Да, тут нет его ошибки. А вот чего не следовало делать, так это включать двигатели. Зачем это понадобилось адвентистам? Церковники видели корабль на подлете к системе и могли узнать все, что их интересовало. Наверняка они давно наблюдают за «Ностальгией по бесконечности».
Напрашивается единственное объяснение: монахи попросили активировать двигатели, чтобы дать знак своим на Хелу. О том, что они прошли досмотр и готовы к захвату.
Это сигнал для отправки подкрепления.
Не успела эта мысль сформироваться в голове Скорпиона, как он вновь услышал стон корабля. На сей раз звук был иным – глухим, тягучим, немелодичным, как звон огромного лопнувшего колокола.
Скорпион закрыл глаза: он сразу понял, что это означает. Поражение защиты корпуса. Атакованная изнутри, «Ностальгия по бесконечности» вдобавок подверглась удару из космоса.
Отлично, подумал он. Похоже, сегодня денек из тех, когда жалеешь, что не остался лежать в криокапсуле.
А может, стоит пожалеть о том, что ты вообще пережил разморозку?
Через несколько секунд затрепетала корабельная плоть, ее вибрация передалась Скорпиону через державшие его клинки. Он вскрикнул и снова потерял сознание.
Потом он опять очнулся, на этот раз от боли – страшнее всего, что испытал до сих пор. Боль была вдобавок ритмичной, словно в обмороке он дергался. Но все это время свинья провел в полной неподвижности. Двигался не Скорпион, а стена, к которой он был приколот: та мерно вздымалась и опускалась.
Внезапно Скорпион освободился. Он ничком повалился на палубу, угодив подбородком в зловонную лужу корабельных выделений. Рядом со стуком упали два острейших клинка. Он попытался встать на колени и с изумлением обнаружил, что может опираться на руки, не теряя сознания от боли, которая вовсе не стала вдвое или втрое мучительней. А значит, серьезных повреждений нет – по крайней мере, влияющих на подвижность рук.
Он с трудом встал. Потрогал одну рану, потом другую. Крови вытекло много, но она не бьет струей, как при разрыве артерии. Скорее всего, то же относится и к выходным отверстиям. О внутреннем кровотечении ничего нельзя сказать, но этот вопрос и не стоит пока ребром.
Еще не понимая, каким образом освободился, Скорпион нагнулся за тем клинком, что попал в него первым. Самый настоящий бумеранг с заточенной под бритву кромкой. Осмотрев его со всех сторон, Скорпион отбросил фрагмент церковного скафандра в сторону и пинком отшвырнул второй. Потом, «плывя» от боли, нащупал на поясе чехол. Достав из него нож Клавэйна, включил пьезоэлектрическое лезвие; по копыту от рукоятки побежала вибрация.
В темной глубине что-то пошевелилось.
– Скорпион?
Он напрягся, ожидая увидеть в худшем случае адвентиста, а в лучшем – кого-нибудь из СБ.
– Не торопись, – дал он ответ, подходящий, как ему казалось, к обоим вариантам.
– У нас неприятности, Скорп. Большие неприятности.
Скорпион содрогнулся, когда фигура выступила из темноты. Он был совершенно не готов к такому зрелищу.
– Капитан, – выдохнул он.
– Извини, что не сразу помог освободиться.
– Лучше поздно, чем никогда, – ответил Скорпион.
Это было явление третьего класса. Нет, сказал себе Скорпион, забудь о классификации: явление в нее не вписывается. Это не просто местная трансформация корабельной ткани, не просто временная перестройка части стены или импровизация с деталями сервороботов. Это нечто совершенно самостоятельное, автономный материальный объект: огромный скафандр, вперевалку движущийся голем. Визор был поднят, шлем заполняла темная пустота. Голос, который слышал Скорпион, проникал через расположенную на уровне подбородка решетку – такие динамики обычно используются для аудиосвязи в заполненных воздухом отсеках.
– Как ты себя чувствуешь, Скорп?
Скорпион снова потрогал раны:
– На ногах пока держусь, как и вы.
– Мы дали маху, пустив их на борт.
– Да, – ответил Скорпион, разглядывая свои сапоги. – Я знаю. Простите.
– Ты ни при чем, – сказал капитан. – Это моя вина.
Скорпион поднял голову. Что-то заставило его всмотреться в темную глубину шлема… Да просто казалось невежливым не глядеть туда.
– Что дальше? Они вызвали подкрепление?
– Да, они действуют по плану. Их корабли напали на нас. Большинство я сбил, но остальные, с десяток, прорвались через внешнюю оборону. Монахи сверлят корпус.
– Вам больно, капитан? – спросил Скорпион.
– Да не сказать что очень, но я начинаю терять терпение. По-моему, монахи покуролесили достаточно. А ты как считаешь?
Скорпион энергично закивал, не обращая внимания на боль:
– Не ту свинью они собрались трахнуть.
Огромный скафандр отвесил ему поклон и повернулся кругом, гоня по лужам волны слизи.
– Они ошиблись не только в выборе свиньи. Они напали не на тот корабль. Ну что, пойдем и зададим им трепку?
– Да, – со зловещей улыбкой кивнул Скорпион. – Пора надрать попам задницу.
Группа Орки Круз отступала, пока была такая возможность. Двое адвентистов оттеснили офицеров СБ к главному узлу коридоров и шахт. Это было что-то вроде сердечного клапана в анатомии капитана; отсюда с относительной легкостью можно было попасть в любое место. Круз понимала: пора остановить адвентистов. Пока их всего двадцать, даже наверняка меньше, невозможно представить, чтобы церковникам удалось захватить приличный объем корабля, да еще на продолжительное время, но все равно ее долг – мешать продвижению террористов. Если это означает, что придется причинить легкую боль Джону Бреннигену, быть посему.
– Так, давайте разоружим их, – сказала она. – Огонь короткими очередями, прицельно. Мне нужен хоть огрызок адвентиста для допроса…
Ее слова утонули в яростном треске автоматического оружия. Коридор прошили пунктиры трассеров. Адвентист с протезом опрокинулся на спину, нагрудник не спас от пуль. Страшная моноволоконная коса прочертила над полом дугу и вырубилась, возвратный механизм медленно потащил фалангу пальца обратно к кисти.
Второй адвентист рухнул на бок, обливаясь кровью. Он получил несколько попаданий в ногу.
Корабль застонал.
– Я предупреждала, – сказала Круз.
Свое оружие она держала в руке. Ствол был холодным, она не выстрелила ни разу.
Второй адвентист зашевелился, захлопал себя по лицу, словно отгоняя пчелу.
– Не двигайся, – проговорила Круз, осторожно приближаясь к священнику. – Может, тогда доживешь до вечера.
Адвентист не отреагировал, он как будто искал что-то на лице. Палец лег на глазное яблоко, ковырнул. Секунду адвентист держал двумя пальцами человеческий глаз: круглый и блестящий, окровавленный, словно жуткий сырой деликатес.
– Я говорю… – снова начала Орка.
Пальцы адвентиста стиснули глаз. Наружу дымными кольцами рванулось нечто ядовито-желтое. Через секунду Круз почувствовала, как нервно-паралитический газ проникает в ее легкие.
Не нужно было объяснять ей, что это конец.
Со своего безопасного наблюдательного пункта настоятель следил за атакой церковного флота. Висящие вокруг Хелы камеры позволяли непрерывно держать в поле видимости корабль ультра, в какой бы точке орбиты тот ни находился. Куэйхи увидел короткую вспышку – это Сейфарт просигналил маршевыми двигателями, что первая часть операции прошла успешно. Куэйхи видел, как взлетали корабли с воинами соборной стражи, как собирались и выстраивались эскадры над поверхностью Хелы. Шаттлы малы и уязвимы, с этим не поспоришь, зато их много. Вороны способны заклевать человека до смерти.
Куэйхи не располагал данными о развитии операции внутри субсветовика. Если Сейфарт действует по плану, немедленно после сигнала он должен напасть на экипаж «Ностальгии по бесконечности». Сейфарт храбрец: знает, что шансы дождаться подкрепления ничтожны. Но следует учитывать, что он еще и крепкий орешек: выживание – его профессия. Скорее всего, начальник стражи уже потерял бо́льшую часть своего отряда, но сам он, конечно же, цел. И дерется как лев.
Ах, если бы знать, что сейчас творится на борту «Ностальгии»! Столько лет планирования, тщательной подготовки, упорных трудов, смелых надежд и кропотливого расчета… Все это просто не может не закончиться успехом. Куэйхи казалось ужасной несправедливостью, что он не может собственными глазами следить за реализацией своего замысла. Всякий раз, проигрывая в воображении операцию, он пропускал эпизод с решающей схваткой. Придет время, и он победит или проиграет, а до тех пор что толку мучиться от неопределенности?
Однако теперь его одолевали сомнения. Шаттлы во множестве гибли под огнем корабельной обороны, который неожиданно оказался плотным. Камеры демонстрировали настоятелю субсветовик в окружении ореола частых взрывов – будто огромный темный замок устроил на своих подступах фейерверк. Большинство кораблей ультра несли на борту оборонительные системы различной мощности, и Куэйхи не слишком удивился, когда «Ностальгия» оказала сопротивление. Должна же она хоть отчасти соответствовать своей легенде: наемный охранник с надежным вооружением. Но сила обороны и скорость, с которой ее привели в действие, заставили Куэйхи содрогнуться. Что, если и внутри корабля ультра обороняются так же яростно? Что, если Сейфарт погиб? Что, если дерзкий замысел настоятеля вот-вот обернется безумной авантюрой?
Ложе издало мелодичный звон: входящее сообщение. Дрожащая рука настоятеля дотронулась до пульта.
– Куэйхи, – проговорил он.
– Донесение от соборной стражи, – прозвучали слова, приглушенные и размытые статикой. – Третья и восьмая группы поддержки достигли цели. Корпус пройден; потеря воздуха незначительна. Они уже на борту «Ностальгии по бесконечности», пробиваются на соединение с авангардом.
Куэйхи вздохнул, сердясь на себя за то, что едва не поддался панике. Все идет по плану, а что возникли непредвиденные сложности, так ведь иначе и не бывает. Чем крупнее цель, тем сложнее ее достигнуть. Но в конечном успехе операции он усомнился зря.
– Держите меня в курсе, – распорядился настоятель.
Два комично смотрящихся рядом силуэта – шатающийся пустой скафандр капитана и маленькая, похожая на детскую фигурка свиньи – спешили к месту боя. Их путь проходил по коридорам и залам, в которых редко появлялись люди. Здесь рыскали крысы-уборщицы; здесь было слишком много корабельной слизи и других токсинов; здесь царил могильный мрак и лишь изредка мерцал слабый, неверный свет. Когда Скорпион висел, приколотый адвентистами к стене, он отлично знал, где находится. Но сейчас, следуя за капитаном, чувствовал, что не бывал раньше в этих местах.
Они шли вперед по известным только Бреннигену проходам, через потайные шлюзы, пугающие отсутствием привычных для Скорпиона признаков существования корабельной администрации: наскоро собранной гидравлики и электрики, а также нарисованных светящейся краской указательных стрелок.
Скорпион уже понял, что внутри корабля есть тропы, ведомые только Бреннигену: пустые коридоры, по которым тот бродит в одиночестве. Корабль – плоть и кровь капитана, подумал Скорпион: он один решает, что с собой делать.
Свинья не питал иллюзий, что рядом с ним шествует капитан во плоти. Скафандр служит лишь для фокусировки внимания; Бренниген по-прежнему вездесущ, он воплощен в каждой детали корабельной конструкции. Конечно же, Скорпион предпочел бы обществу пустого скафандра кого угодно, лишь бы тот обладал лицом, но все же идти в сопровождении капитана было веселее, чем в полном одиночестве. Как ни крути, Скорпион получил серьезные раны; несомненно, он вскоре ощутит их последствия. И можно только догадываться, насколько тяжелыми они окажутся. Двадцать лет назад он не обращал внимания на раны, а вот сегодня это вряд ли получится. Но пока у него есть спутник, пусть и такой необычный, можно рассчитывать на отсрочку конца. «Мне бы продержаться несколько часов да разобраться с этой заварушкой, – думал он. – Большего и не надо».
– Нужно кое-что обсудить, Скорпион. С глазу на глаз. Давай это сделаем сейчас, потом будет поздно.
– Да, капитан?
– Мы прилетели сюда по настоянию Ауры, надеясь переломить ход войны с ингибиторами. Предположив, что Куэйхи и вертуны – ключи к тайне, мы девять лет назад высадили Ауру на поверхность Хелы и поселили в безвестной общине. Она должна была собрать информацию и затем осторожно проникнуть в церковные структуры – так, чтобы ее не заподозрили в связи с нами. Это был хороший план, Скорпион. В ту пору ни до чего лучшего мы додуматься не смогли. Но нам не следовало забывать о Халдоре.
– Никто о Халдоре не забывал, – возразил Скорпион. – Аура утверждает, что ей удалось вступить в контакт с тенями посредством железного скафандра. Разве этого недостаточно?
– Было достаточно, пока адвентисты не напали на нас. Железный скафандр остался у Куэйхи, а настоятелю больше нельзя доверять. Пора искать новые пути, Скорпион. Мы не можем надеяться только на переговоры с церковниками. Нельзя все ставить на одну карту.
– Мы же собирались отправить к Халдоре зонд.
– И отправим, но этот зонд будет только первой ласточкой. Скорее всего, разведка не даст ничего сверх того, что мы уже узнали от Ауры. Рано или поздно придется пустить в ход главный калибр.
На секунду Скорпион забыл о боли:
– О чем вы?
– Необходимо выяснить, что находится внутри Халдоры, – объяснил капитан. – Но сидеть и ждать очередного исчезновения мы не можем, а потому разрушим маскировку.
– Пушка класса «Ад», – догадался Скорпион. – Вы хотите выстрелить прямо в планету и посмотреть, что из этого выйдет.
– Да. Другого выхода я не вижу.
– Но это наша последняя пушка. Вы хорошо подумали, капитан?
Скафандр секунду смотрел на него темным провалом шлема.
– Я хорошо подумал, – наконец ответил Бренниген.
Через некоторое время скафандр остановился. Свинья тоже замер, прячась за широкой спиной капитана.
– Впереди что-то есть.
Скорпион глянул в темноту:
– Я ничего не вижу.
– Чувствую, есть, но нужно подойти поближе. Здесь у меня нет камер.
Они миновали пологий поворот, затем стык нескольких коридоров. Место, где затем оказался Скорпион, он как будто узнал – не здесь ли сегодня вел к двигателям адвентистов? Стенные лампы скупо лили буроватый свет.
– Тут мертвецы, Скорп. Не самое приятное зрелище.
Скафандр двинулся дальше, хлюпая по тошнотворной жиже. Тут и там, словно черные мешки, в ней лежали убитые. По ним забегал луч включившегося на шлеме скафандра фонаря. Крысы-уборщицы засуетились, прячась от света.
– Это не адвентисты, – сказал Скорпион.
Скафандр опустился на колено, чтобы рассмотреть труп:
– Ты узнаешь их?
Скорпион присел на корточки, поморщившись: будто широкие двузубые вилы вонзились в грудь. Он потрогал ближайшее тело, перевернул лицом вверх. Нащупал жесткую кожаную нашлепку на глазу:
– Это Орка Круз.
Собственный голос показался ему чужим, слишком деловитым. «Она мертва, – подумал свинья. – Эта женщина больше тридцати лет была твоим другом, и ее больше нет. Она помогала тебе, защищала тебя, дралась за тебя и смешила своими рассказами – и погибла из-за твоей ошибки, из-за твоей глупости, из-за того, что ты не заметил очевидного. Вот и все. Осталось только ощущение, что ты потерял частицу себя».
Зашипели поршни, зажужжали сервомоторы. Большая перчатка капитанского скафандра осторожно тронула свинью за плечо.
– Возьми себя в руки, Скорп. Я знаю, что ты чувствуешь.
– Ничего не чувствую. Слишком внезапно все случилось, слишком быстро.
Скорпион взглянул на других убитых, уже зная, что это тоже офицеры Сил безопасности. У них не было оружия, как и видимых ранений.
Выражение лица Круз он забудет нескоро.
– Она была хорошая, – сказал Скорпион. – Могла создать в Городе Бездны собственную империю, но вместо этого приняла мою сторону. Она не заслужила такой смерти. Никто из них не заслужил.
Скорпион с трудом поднялся на ноги, опираясь о стену, чтобы не упасть. Сначала Хлестун, по пути к Ресургему. Потом пришлось проститься с Кровью, скорее всего навсегда. Теперь умерла Круз: оборвана последняя драгоценная ниточка, связывающая его с Городом Бездны, уже почти забытым.
– Не знаю, как для вас, капитан, – проговорил он, – а для меня теперь это вопрос личный.
– Для меня это личный вопрос с самого начала, – ответил ему пустой скафандр.
На борту «Ностальгии по бесконечности» разворачивалось сражение. Сопротивление вторгшимся адвентистам медленно нарастало. Атакующие корабли вокруг субсветовика были либо обнаружены и уничтожены средствами наружной защиты, либо добрались до корпуса и пробурились внутрь. Корпус заметно пострадал: на видавшей виды поверхности «Ностальгии» появились свежие кратеры и борозды. Маленькие суда, добравшиеся до корпуса и закрепившиеся на нем разными средствами – гарпунами, липучками, ракетными захватами и бурильными насадками, – казались механическими вшами, въевшимися в плоть огромного зверя. Повсюду в складках рельефа «Ностальгии по бесконечности» лежали останки других кораблей церковной флотилии; в космос вырывались облака бортовых газов. Многие корабли были подбиты раньше, чем успели добраться до цели, и остывающие обломки тянулись за субсветовиком по орбите Хелы.
Новые подкрепления спутник не присылал: план предусматривал лишь одну мощную атаку почти всеми силами и средствами соборной стражи, за исключением горстки бойцов, оставшейся для охраны самых важных объектов.
Последние отряды адвентистов, упрямо пробивавшиеся внутрь «Ностальгии», уже понимали, что их шансы невелики. Сопротивление оказалось сильнее ожидаемого; впервые ультра принизили эффективность своей обороны. Но преданность церкви и доктрине Куэйхи была у соборной стражи в крови, причем отнюдь не метафорически; об отступлении никто не помышлял. Им даже не требовалось понимать цель своего самопожертвования – главное, что она важна для настоятеля.
Занятые поиском пути проникновения в корпус, адвентисты не заметили, как в борту «Ностальгии», изуродованном до неузнаваемости трансформациями ее капитана, возник заполненный светом проем. Он казался крошечным, но это лишь из-за гигантских размеров самого корабля.
Что-то появилось из отверстия. И это была машина – таких плавных и уверенных движений не бывает у живого существа. Она не походила на транспортное средство, даже на простенький шаттл для сообщения между большими кораблями, а напоминала абстрактный орнамент: сюрреалистическое смешение угловатых фигур цвета патины. Без окон и швов, словно целиком вырезанная из мрамора, машина была втиснута в черный экзоскелет, в подобие строительных лесов, усаженных стыковочными креплениями, маневровыми двигателями, навигационным оборудованием, приборами целенаведения.
Это было орудие из тайного склада. Последняя из сорока пушек класса «Ад». Инженерные принципы, воплощенные в этой артсистеме, возможно, были не слишком передовыми в сравнении с приобретениями «Ностальгии по бесконечности» – минами-пузырями и гипометрическими пушками. Но никто не взялся бы это доказать. Одно было ясно: новое оружие скорее требует хирургической точности, чем грубой силы. Поэтому орудие класса «Ад» еще могло найти себе применение.
Пушка покинула шлюзовую камеру. Ее скелетная сбруя засверкала синеватыми выбросами маневровых дюз. Эти огни освещали «Ностальгию по бесконечности», четко обрисовывали темные силуэты последних кораблей соборной стражи.
Никто из врагов этого не заметил.
Орудие развернулось, на его транспортировочную раму упал призрачный свет Халдоры. Пушка с ускорением двинулась выбранным курсом, прочь от «Ностальгии по бесконечности», от сражения, от покрытой шрамами поверхности Хелы.
Малинин и Хоури вошли в наполненный зеркалами верхний зал Часовой Башни. Васко огляделся по сторонам и с удовлетворением отметил, что покои вроде бы не изменились с прошлого посещения. Настоятель полулежал в своей койке на той же стороне мансарды, что и прежде. Рашмика сидела за столом в центре помещения и смотрела на входящих ультра. Перед ней стоял все тот же чайный сервиз из тонкого фарфора. Васко внимательно следил за реакцией девушки и гадал, многое ли ей уже открылось. Пусть далеко не все – появление матери даст сильный толчок воспоминаниям. Есть вещи, которые воскресают в памяти мгновенно, подумал он.
Но даже если и была реакция, Васко ее не заметил. Девушка лишь кивнула, как, наверное, приветствовала всех посетителей.
– Вас только двое? – спросил настоятель Куэйхи.
– Пока да, – ответил Васко. – Нет смысла посылать сюда толпу. По крайней мере, пока мы не получили доступ к оборудованию.
– Я уже говорил: у нас в соборе много свободного места, – проворчал Куэйхи. – Сколько представителей пришлете, столько и разместим.
– Настоятель, они же не сумасшедшие, – заговорила Рашмика. – Отлично знают, что произойдет через несколько часов.
– Неужели вас пугает прохождение собора по мосту? – обратился настоятель к ультра таким тоном, словно сама мысль об этом казалась ему смехотворной.
– Считаем предпочтительным следить за этим увлекательным процессом издалека, – ответил Васко. – И мы в своем праве, верно? Договор не обязывает нас при любых обстоятельствах находиться на борту «Пресвятой Морвенны». Ну и, кроме того, у нас тут не будет поддержки – а это преимущество для вас.
– Так-то оно так, но все же я огорчен, – вздохнул Куэйхи. – Я надеялся, что вы разделите со мной триумф. Издалека картина не покажется столь впечатляющей.
– Ни секунды в этом не сомневался, – проговорил Васко. – Но это дело решенное: мы на время простимся с вами и предоставим спокойно наслаждаться зрелищем. – Он оглянулся на Хоури и добавил, тщательно подбирая слова: – Считаем непозволительным вмешиваться в ход священного события.
– Да вы бы и не вмешались, – сказал на это настоятель. – Впрочем, как угодно… я вряд ли смогу вас удержать. Но до Пропасти еще двенадцать часов ходу. Нет причин нервничать.
– А вы нервничаете? – спросила Хоури.
– Нисколько, – ответил Куэйхи. – Мост построен здесь неспроста. Я всегда в это верил.
– На дне Рифта лежат обломки собора, – напомнил Васко. – Это вас тоже нисколько не беспокоит?
– Значит, настоятелю того собора недоставало веры, – ответил Куэйхи.
Засигналил коммуникатор. Малинин поднес браслет к уху и внимательно выслушал донесение. Нахмурился, повернулся и зашептал на ухо Хоури.
– Что-то не так? – спросил Куэйхи.
– Что-то не так с нашим кораблем, – ответил Васко. – Не знаю точно, в чем дело, но это как-то связано с вашими представителями.
– С моими представителями? Но с чего бы им создавать проблемы?
– Похоже, они пытаются захватить «Ностальгию», – объяснил Васко. – И вы, конечно же, ничего об этом не знаете?
– Что ж, раз вы сами затронули эту тему… – Куэйхи неудачно изобразил улыбку. – Кое-какие догадки у меня имеются.
Распахнулась одна из дверей, в покои вошли шестеро стражей в красных мундирах. По их виду было ясно: они превосходно умеют обращаться с оружием, которое держат в руках.
– Жаль, что дело принимает такой оборот, – продолжал Куэйхи, пока стражники заставляли Васко и Хоури сесть напротив Рашмики. – Однако мне и вправду нужен ваш корабль. Будем откровенны друг с другом: вы бы ни за что не согласились его отдать, так ведь?
– У нас же договор, – ответил Васко, когда ближайший стражник ткнул его стволом в плечо. – Мы обязались защищать вас.
– Проблема в том, что от вас мне требуется вовсе не защита, – объяснил Куэйхи, и его распялки для глаз сверкнули полированной латунью, – а средство передвижения.
