Через три дня стая волков приблизилась на дистанцию выстрела гипометрической пушки. Техники считали, что калибровка орудий не закончена, что еще многие параметры требуют анализа. Временами результаты стрельбы изумляли до жути: возникающие сферы отрывали куски от корабля, вместо того чтобы поражать мнимые цели на расстоянии нескольких астрономических единиц. Иногда пушки едва откликались на попытки навести их на цель, и это пугало больше всего. Как ни крути, это было практически некаузальное оружие. Оно подрезало пространство и время, и это был в высшей степени сложный и переменчивый процесс. Едва ли стоило удивляться, что в арсенале у волков не имелось ничего подобного. Возможно, они решили, что от такого оружия больше вреда, чем пользы. Та же логика, скорее всего, распространялась на сверхсветовой двигатель Скади. Вселенная богата на невероятные вещи, их гораздо больше, чем может показаться. Но многое из этого невероятного чрезвычайно опасно – как для индивидуума, так и для целой галактической расы или культуры.

Однако свет продолжал регулярно меркнуть, орудие вело огонь, и уверенность индивидуума по имени Скорпион в правильности своих действий нисколько не ослабевала. Возможно, гм-оружие и насиловало саму суть реальности, но свинью интересовало главным образом его воздействие на волков. Мало-помалу пушки сокращали преследующую стаю.

Беглецы не одерживали верх в схватке. Они просто пытались выжить. И пока этого было достаточно.

Завернутая, как обычно, в серебристое стеганое одеяло, Аура лежала на коленях у матери. По мнению Скорпиона, она все еще была ужасно маленькой, словно кукла, которой положено сидеть в игрушечном домике, а не подвергаться опасности в полном жестокости мире взрослых. Но это было обманчивое впечатление. Аура излучала спокойствие и казалась неуязвимой; от этого у Скорпиона шевелились волосы на затылке. Единственный замеченный им прогресс заключался в том, что у ребенка наконец полностью открылись глазки. Радужки были карие с искорками золота, бронзы и яркой лазури. Глядя на мир взглядом птицы-охотника, ясным и сосредоточенным, она впитывала все до единой детали окружающего пространства. Она изучала и постигала.

Скорпион и остальные руководители встретились, как обычно, в бывшей рубке управления, расселись вокруг стола из темного стекла. Свинья рассматривал собравшихся, мысленно разделяя их на союзников и противников, а также на тех, кто, возможно, еще не решил, чью сторону принять. Он мог бы рассчитывать на Антуанетту, но та вернулась на Арарат. Он также не сомневался в Крови – не потому, что точно знал о его намерениях, а лишь потому, что для мятежа требуется воображение, каковое никогда не было сильной стороной помощника. Скорпион уже скучал без Крови. Приходилось напоминать себе, что тот вовсе не умер, а просто находится далеко.

После отлета с Арарата прошло две недели. Проскользнув между жерновами неутихающей битвы, «Ностальгия по бесконечности» выбиралась из системы Арарата с постоянным ускорением в одно g. В первую неделю она отдалилась от планеты на двенадцать астрономических единиц, разогнавшись до одной пятнадцатой скорости света. К концу второй недели скорость корабля составила четыре десятых световой, а расстояние до Арарата равнялось почти пятидесяти астрономическим единицам. Скорпион уже ощущал это расстояние: глядя назад, на Яркое Солнце, p Эридана a, согревавшее колонистов последние двадцать три года, он видел только звезду, свечение которой ослабло стократ. Теперь главное солнце Арарата светило не ярче своего напарника, Тусклого Солнца, или p Эридана b; эти два янтарных глаза за кормой субсветовика сокращались, сливались воедино по мере того, как «Ностальгия» улетала все дальше в межзвездное пространство.

Волков он не видел – уловить присутствие относительно небольшого роя на галактическом фоне могли только датчики, да и то с малой долей уверенности, – но преследователи не отставали. Гипометрические орудия – техникам удалось настроить все три пушки – размеренно выгрызали дыры в строю врагов, но волков все еще оставалось много.

Обратного пути не было. Но пока что курс отвечал планам Ремонтуара, он должен был попросту увести «Ностальгию» подальше, снизить вероятность ее перехвата ингибиторами. Лишь через две недели полета «Ностальгия» могла выбрать новый маршрут, один из нескольких вариантов.

Волчья стая позади никак не влияла на этот выбор: Скорпион был уверен, что рано или поздно все увязавшиеся ингибиторы будут уничтожены и произойдет это задолго до того, как корабль доберется до места назначения.

Он встал и дождался тишины. Молча достал из чехла нож Клавэйна. Не включая лезвие, наклонился и на равном расстоянии от продольной оси столешницы процарапал несколько штрихов. Сначала «Й», потом – «Х». На темном стекле царапины имели цвет свиной кожи.

Все смотрели на Скорпиона, ожидая, что он скажет. Но тот вложил нож в чехол и сел. Потом закинул руки за голову и кивнул Орке Круз.

Она осталась единственным союзником Скорпиона. Круз была с ним еще в Городе Бездны. По очереди ощупав всех взглядом единственного глаза, женщина заговорила, подчеркивая слова стуком покрытых черным лаком ногтей по столу:

– Последние две недели были тяжелыми. Мы понесли потери, наши планы полностью изменились. Многие оставили любимых, разрушены семьи. Рухнула уверенность в завтрашнем дне. Мы на незнакомой территории без карты. Хуже того, мы лишились человека, которому привыкли доверять, который вел нас все это время.

Круз устремила взгляд на Скорпиона и дождалась, чтобы все остальные последовали ее примеру.

– Но у нас есть лидер, – снова заговорила она. – У нас есть превосходный вождь, которому Клавэйн доверял настолько, что поручил ему управление колонией на время своего отсутствия. Считаю, что пришло время еще раз положиться на суждение нашего руководителя.

Эртон из Сил безопасности тряхнула головой:

– Это все верно и правильно, Орка. Никто из нас никогда не возражал против лидерства Скорпиона. – Эртон подчеркнула слово «лидерство», чтобы все присутствующие подумали и сделали собственные выводы насчет неприятностей, которые может на них навлечь руководство свиньи. – Сейчас нас другое интересует: куда, по-твоему, нам двигаться дальше?

– Очень просто, – ответила Орка. – Лететь на Хелу.

Эртон без особого успеха попыталась скрыть удивление:

– Тогда мы заодно.

– Но только после того, как побываем на Йеллоустоне, – продолжила Круз. – Хела… мм… пока под вопросом. Мы не знаем, почему надо туда лететь и что мы там найдем. Если вообще найдем что-нибудь. Йеллоустон же никаких сомнений не вызывает. У нас много места, мы можем взять на борт и заморозить еще несколько десятков тысяч беженцев. Минимум сто пятьдесят тысяч. А это человеческие жизни, Эртон. Люди, которых мы можем спасти. Судьба подарила нам этот корабль, и нужно правильно распорядиться им.

– Мы уже эвакуировали население Ресургема, – возразила Эртон. – Не считая семнадцати тысяч человек с Арарата. Я бы сказала, что мы исполнили свой долг.

– Долг можно исполнять вечно, но нельзя его исполнить до конца, – сказала на это Круз.

Эртон развела руками:

– Ты забываешь о простой вещи. В главных системах полно кораблей ультра. Это десятки, сотни субсветовиков с возможностями «Ностальгии», которые вместят столько же момио, сколько и она. В любой из главных систем можно найти несколько таких кораблей.

– Ты бы доверила свою жизнь ультра? Если да, ты глупее, чем кажешься, – усмехнулась Орка.

– Я бы им доверилась, – твердо произнесла Эртон.

Аура рассмеялась.

– Почему она смеется? – спросила Эртон.

– Потому что ты лжешь, – объяснила Хоури. – Аура это видит. Она всегда видит неправду.

Ринзен, представитель беженцев, вежливо кашлянул. Потом улыбнулся, изо всех сил стараясь выглядеть дружелюбно.

– Эртон хочет сказать, что это не наша забота. Мотивы и методы ультра не бесспорны – это ни для кого не секрет, – но сейчас речь идет о том факте, что их корабли доступны для любого, кто готов платить. Если ситуация в главных системах действительно достигла критической точки, то посмею предположить, что мы будем иметь дело с классической формулой «спрос рождает предложение».

Круз покачала головой. На ее лице было написано отвращение. Войди Скорпион в комнату в этот миг, при виде Орки он бы подумал, что кто-то выплеснул прямо на стол содержимое своего желудка.

– Ну-ка, напомните, – сказала Круз, – в какую цену вам обошлось переселение с Ресургема на этот корабль?

Рассматривая свои ногти, Ринзен ответил:

– Разумеется, ни в какую… Но речь не об этом. Тогда обстоятельства были совершенно иными.

Померкли лампы. Теперь это случалось с интервалом в несколько минут, орудиям столь короткого срока хватало, чтобы раскрутиться до нужной скорости и произвести выстрел. К этому привыкли и перестали обсуждать, хотя, конечно, затемнения не оставались незамеченными. Они означали, что волки по-прежнему рядом, неуклонно подбираются к кораблю.

– Пойдем дальше, – сказала Круз, когда лампы засветились в прежнюю силу. – Недавно вас вывезли с Арарата. Сколько вы заплатили за эту услугу?

– Я ничего не платил, – ответил Ринзен. – Но мы опять говорим о разных вещах.

– Меня сейчас стошнит, – проговорила Круз. – В Мульче я знавала самых разных слизняков, но ты, Ринзен, хуже всех.

– Послушайте, – сказала Кашьян, тоже представительница беженцев, – никто не говорит, что ультра правильно делают, извлекая выгоду из волчьих набегов, но нужно же рассуждать здраво. Корабли ультра лучше приспособлены для массовой эвакуации, чем «Ностальгия по бесконечности».

Она огляделась по сторонам, призывая остальных высказаться.

– Возможно, объем корабля позволяет взять пассажиров, но его состояние оставляет желать лучшего. Обитаемые ярусы – это крошечная сухая жемчужина, окруженная слизью устричной раковины. На «Ностальгии» полно мест, которые мы не картировали, тем более никогда не жили там. Не стоит забывать и о том, что положение значительно ухудшилось со времени эвакуации Ресургема. Большинство из семнадцати тысяч человек, доставленных на борт, за последние две недели еще не прошли необходимую обработку. Люди живут в ужасных условиях.

Кашьян содрогнулась, словно на нее с потолка вдруг упала капля слизи.

– Что ты знаешь об ужасных условиях? – спросила Круз. – Попробуй умереть на несколько недель, вот тогда и будешь сравнивать.

Кашьян отрицательно покачала головой и беспомощно взглянула на других представителей руководства:

– С этой женщиной невозможно разговаривать. Она умеет только оскорблять и молоть чушь.

– Могу я тоже высказаться? – спросил Малинин.

Скорпион кивнул ему.

Васко встал и склонился над столом, упираясь в него пальцами.

– Я не хочу обсуждать процедуру эвакуации Йеллоустона, – сказал он. – Не считаю, что в этом есть смысл. Как бы тамошнее население ни нуждалось в нашей помощи, лететь мы должны не туда. Аура дала на этот счет вполне четкие указания.

– Она не говорила, что нельзя лететь на Йеллоустон, – возразила Круз. – Она всего лишь сказала, что мы должны отправиться на Хелу.

Васко нахмурился:

– Ты считаешь, ее можно понимать таким образом?

– На Йеллоустон нужно попасть в первую очередь, и ты меня в этом не разубедишь. Когда там полностью завершится эвакуация, ничто не помешает нам отправиться на Хелу.

– Но по такому маршруту мы будем добираться несколько десятков лет, – возразил Васко.

– Перелет в любом случае займет десятки лет, – криво улыбнулась Круз. – Такие правила игры, парень. Пора к ним привыкнуть.

– Я знаю правила игры, – тихо ответил Васко, давая Круз понять, что не стоит разговаривать с ним в подобном тоне. – Я также знаю о том, что нам четко велели лететь на Хелу. Если бы Йеллоустон входил в планы Ауры, неужели она не сказала бы об этом?

Все посмотрели на девочку. Иногда Аура говорила, и слушавшие научились понимать ее слабый, булькающий голосок. Бывали дни, когда Аура молчала или только гулила, как обычный младенец. Иногда, как сейчас, она вдруг становилась невероятно восприимчивой, впитывая окружающее, но мало отдавая взамен. Ее развитие ускорилось, хотя шло неравномерно: скачки и повороты, необъяснимые остановки и внезапные откаты.

– Аура требует, чтобы мы летели на Хелу, – проговорила Хоури. – Вот все, что мне известно.

– Нет, не все, – подал голос Скорпион. – Еще она сказала, что нужно встретиться с тенями.

– Я слышала. Возможно, это просто помехи. Или память подбрасывает что-то, не имеющее никакой ценности.

– Больше память ничего ей не подбрасывала?

Хоури взглянула на Скорпиона, обдумывая ответ. Он спросил наудачу, но, похоже, попал в точку.

– Я чувствую что-то жуткое, – сказала Хоури.

– Это связано с тенями?

– Да. Словно тянет холодом из приоткрытой двери. Ветер страха. – Хоури посмотрела на голову дочери, покрытую тонкими волосками. – Аура тоже это чувствует.

– И больше ни ты, ни она ничего не можете нам сказать? – спросил Скорпион. – Мы должны прилететь на Хелу и вступить там в переговоры с чем-то неизвестным, но пугающим до дрожи?

– Это просто предостережение, – объяснила Хоури. – Нам говорят: действуйте, но осторожно. А главное, мы должны выполнить свою задачу.

– Ты уверена? – спросил Скорпион.

– Конечно уверена.

– Может быть, ты неправильно поняла Ауру. Может быть, ветер страха несет другой смысл. Может быть, мы ни при каких обстоятельствах не должны вступать ни в какие отношения с тем, что называется тенями… чем бы оно ни было.

– Допускаю, что ты прав, Скорп, – согласилась Хоури. – Но почему тогда Аура требует с ними встретиться?

– А главное, добраться до Хелы? – добавил Васко.

Скорпион повернулся к нему и на секунду впился взглядом:

– У тебя все?

– Да, – ответил Васко.

– Тогда, думаю, пора принять решение, – сказал свинья. – Мы выслушали доводы обеих сторон. Можно полететь на Хелу, в надежде найти там нечто стоящее затраченных усилий. Или отправиться на Йеллоустон, где наверняка можно спасти очень многих. Надеюсь, мое мнение по этому поводу вам уже известно. – Скорпион кивнул на оставленные ножом Клавэйна царапины. – И еще я думаю, все вы знаете, что сделал бы в данных обстоятельствах Клавэйн.

Никто не ответил.

– Но есть одна проблема, – продолжал Скорпион. – Она заключается в том, что выбирать не нам. Тут не демократия. Мы можем только довести свои аргументы до сведения капитана Джона Бреннигена и попросить его принять решение.

Скорпион достал из кармана пригоршню красного порошка, который носил все эти дни. Это был оксид железа, найденный в одном из цехов, – ближайшее подобие марсианской пыли, которую можно раздобыть за двадцать семь световых лет от Марса. Порошок посыпался между короткими и тупыми пальцами свиньи на середину стола, между «Й» и «Х».

Скорпион знал: настал момент истины. Если ничего не случится – если корабль не сообщит о своих намерениях сразу же, отклонив струйку пыли к одной из букв, – с властью Скорпиона покончено. Он выставит себя посмешищем перед всеми. Но Клавэйн никогда не избежал бы такой проверки. Вся его жизнь состояла из попаданий то в огонь, то в полымя.

Скорпион смотрел на стол. Порошок в его руке заканчивался.

– Ваше слово, Джон.