Хела, год 2727-й
Генерал-полковник вел Рашмику по лабиринтам «Пресвятой Морвенны», и это явно была не экскурсия. Многократно девушка выказывала любопытство – останавливалась у окна или примечательной детали интерьера с вопросительным выражением лица, – но Грилье всякий раз вежливо подталкивал ее вперед, постукивая тростью по полу и стенам, словно хотел подчеркнуть срочность своей миссии.
«Время дорого, мисс Эльс», – говорил в таких случаях он. Или: «Мы чуточку торопимся».
– Мне бы очень помогло, если бы вы объяснили, куда мы идем, – сказала она.
– Нисколько не помогло бы, – ответил Грилье. – Как это может помочь? Куда вас ведут, туда вы и придете.
Он что-то задумал, поняла Рашмика. И эта догадка ей совсем не понравилась.
– А что случилось с «Железной Екатериной»? – Она решила не сдаваться так легко.
– Насколько мне известно, ничего, – ответил Грилье. – Вас приняла на работу церковь. Зачислила в штат одного из своих соборов, а потом перевела в другой. Только и всего. – Врач принял заговорщицкий вид, даже постучал себя пальцем по крылу носа. – Между прочим, сейчас очень трудно устроиться на «Пресвятую Морвенну». Говоря откровенно, вам здорово повезло. Все мечтают работать в старейшем соборе.
– А я слышала, «Пресвятая Морвенна» в последнее время теряет популярность, – возразила Рашмика.
Грилье оглянулся:
– Что вы имеете в виду, мисс Эльс?
– Говорят, настоятель собрался ехать по мосту.
– А если и так, что с того?
– А то, что не много найдется желающих остаться на борту. Скажите, генерал-полковник, когда мы доберемся до моста?
– Я плохо знаю здешние края.
– Но график движения вам должен быть известен.
Улыбка Грилье показалась Рашмике жуткой – как будто осклабился скелет.
– А вы не разочаровали меня, мисс Эльс.
– Это вы о чем, доктор?
– Распознаете ложь, читаете по лицам. Ведь это ваш коронный фокус? Или, правильнее сказать, самый дорогой товар?
Они остановились в том месте, где начиналось основание Часовой Башни, – так, во всяком случае, представлялось Рашмике. Врач достал ключ, вставил в скважину рядом с деревянной дверью и провел девушку в помещение, явно не предназначенное для всеобщего пользования. Вместо стен там были чугунные решетки. Грилье нажал в определенной последовательности несколько латунных кнопок, и кабина пошла вверх. Сквозь решетки Рашмика видела, как мимо скользит шахта лифта. Потом начались витражи, и по мере продвижения кабины мимо мозаичных стен свет в кабине менялся от зеленого к красному, от красного к золотому, от золотого к густо-синему; в нем короткостриженые волосы врача казались светящимися от электрических разрядов.
– Я все еще не понимаю, что происходит, – сказала она.
– Неужели боитесь?
– Чуть-чуть.
– Напрасно.
Рашмика видела, что Грилье говорит правду, по крайней мере сам так считает.
– Обращаться с вами мы будем хорошо, – продолжал он. – По-другому нельзя – вы слишком ценны.
– А если я не захочу здесь оставаться?
Грилье отвернулся от нее, взглянул в окно. Свет окрасил его профиль в цвета угасающего пламени. Сухая и мускулистая фигура врача, его бульдожье лицо чем-то напомнили циркачей, выступавших на Равнине Вигрид, – обычных старателей, кочующих с балаганом из поселка в поселок, чтобы прокормиться в трудную пору. Грилье запросто мог бы стать пожирателем огня или акробатом.
– Можете уйти, – ответил он, не оборачиваясь. – Держать вас здесь без вашего согласия нет смысла. Польза, которую вы способны принести, целиком зависит от вашей доброй воли.
Возможно, Рашмика неправильно расценила интонацию, но ей показалось, что и на этот раз Грилье сказал правду.
– Но я по-прежнему не понимаю…
– Я подготовился к нашей встрече, – сказал Грилье. – Вы редкая птица, мисс Эльс, такой дар, как у вас, встречается у одного человека из тысячи. А ваш вдобавок необыкновенно развит. Вам нет равных. Сомневаюсь, что на всей Хеле найдется человек с такими же способностями.
– Просто я вижу, когда люди врут, – сказала она.
– Вы видите не только это, мисс Эльс, – повернулся к ней Грилье с улыбкой. – Взгляните на меня. Я улыбаюсь потому, что счастлив. По-настоящему счастлив.
Она уже видела раньше эту улыбку скелета.
– Мне так не кажется.
– И вы совершенно правы. А знаете почему?
– Потому что очевидно, – ответила она.
– Но не каждому. Когда я улыбаюсь нарочно, не испытывая веселья, – вот как сейчас, – я использую только одну лицевую мышцу, зигоматикус майор. Улыбаясь же непроизвольно – что, надо признать, случается не часто, – я напрягаю не только зигоматикус майор, но и орбикуларис окули, и парс латералис. – Грилье дотронулся пальцем до виска. – Эти мышцы расположены вокруг глаз. Большинство людей не способны их напрягать по желанию. Например, я не могу. Точно так же большинство не могут остановить движение этих мышц, когда смеются от души. – Грилье вновь улыбнулся; лифт замедлял ход. – Люди в массе своей не замечают разницы. А если и замечают, то подсознательно, и эта информация теряется в других сенсорных потоках; важные сведения не находят себе применения. А вы замечаете с легкостью – как будто они напечатаны на белой бумаге огромными буквами. Вы просто не способны оставлять их без внимания.
– Я вспомнила, где видела вас, – сказала Рашмика.
– Да, я присутствовал, когда принимали на работу вашего брата. И хорошо помню, как вы возмущались, видя, что мы ему лжем.
– Значит, его заманили обманом.
– И вы всегда это знали.
Рашмика посмотрела на Грилье в упор, буквально впилась глазами:
– Вы знаете, что с Харбином?
– Да, – ответил главный врач.
За решетками кабины остановились стены лифта.
Грилье проводил Рашмику в покои настоятеля. Комнату с шестью стенами оживляло непрерывное движение зеркал. К Рашмике прыгнуло ее собственное испуганное лицо, фрагментированное, как портрет в кубистском стиле. В хаосе отражений она не сразу заметила настоятеля. Девушка оценила вид из окон (белая кривая горизонта напомнила ей о том, как мал этот мир), потом увидела скафандр – странный, неаккуратно сваренный из железа – и вспомнила, что часто видела его на символике адвентистов. По спине побежали мурашки: от одного вида этой вещи брала жуть. Казалось, скафандр излучает зло и оно невидимыми волнами разбегается по залу; а еще было ощущение чужого присутствия, словно там внутри прятался один из гостей настоятеля.
Рашмика торопливо прошла мимо скафандра. Рядом с железным сооружением ощущение присутствия усилилось, в голову девушки вонзились невидимые лучи недоброжелательности, зашарили по тайным уголкам памяти. Не в ее обычаях было так иррационально реагировать на заведомо неодушевленные предметы, но очень уж явным было воздействие заключенной в скафандре силы. Возможно, под стальной оболочкой прятался наводящий на человека тревогу механизм. Рашмике доводилось слышать о подобных устройствах; они бывали крайне полезны в некоторых сферах торговли, стимулируя участки мозга, ответственные за страх и ощущение незримого присутствия.
Решив, что загадке скафандра найдено объяснение, Рашмика слегка успокоилась. В то же время она была рада тому, что достигла другого конца зала, где находился настоятель. Поначалу ей показалось, что Куэйхи мертв. Он покоился на спине, аккуратно сложив на закрытой одеялом груди руки, как недавно усопший. Но тут грудь шевельнулась. А затем и глаза в глазницах – вечно открытые, жуткие, они подрагивали, словно высиженные яйца, из которых вот-вот вылупятся птенцы.
– Мисс Эльс, – проговорил настоятель, – надеюсь, ваше путешествие было не слишком обременительным.
Рашмике не верилось, что она стоит перед самим основателем колонии.
– Настоятель Куэйхи, – прошептала она, – я слышала… Я думала…
– Что я умер? – Голос Куэйхи был хриплым – похоже скрипит насекомое, водя ножкой о хитиновый панцирь. – Я никогда не делал тайны из того, что продолжаю жить, мисс Эльс… На протяжении всех этих лет меня регулярно видела паства.
– Но без слухов, конечно же, никак не могло обойтись, – добавил врач, роясь в медицинском чемоданчике. – Вы не показываетесь за стенами «Пресвятой Морвенны», поэтому не стоит удивляться суевериям населения.
– В последнее время я не очень-то легок на подъем. – Куэйхи указал на примостившийся между зеркалами шестиугольный столик. – Не хотите ли чая, мисс Эльс? И прошу вас, присядьте, дайте отдохнуть ногам. Нам есть о чем поговорить.
– Зачем меня привезли сюда, настоятель?
– Разве Грилье не объяснил? Я же просил вас, Грилье, ввести юную леди в курс дела. Зачем ей теряться в догадках?
Врач двинулся к настоятелю со склянкой и тампонами:
– Я слово в слово повторил мисс Эльс то, что вы просили ей передать: мы хотели бы принять ее на службу и более всего нас интересует ее способность читать микромимику.
– Что еще вы ей сказали?
– Ровным счетом ничего.
Рашмика присела и налила себе чая. Отказываться было бы нелепо. Да к тому же она вдруг почувствовала, что очень хочет пить.
– Как я догадываюсь, вам понадобилась моя помощь, – заговорила она. – Хотите применить мою способность для каких-то своих целей. Должно быть, кому-то не доверяете, и не без причины.
Девушка сделала глоток. Что бы она ни думала о хозяевах «Пресвятой Морвенны», чай был отличный.
– Я близка к истине?
– Более чем, мисс Эльс, – ответил Куэйхи. – Вы всегда так проницательны?
– Будь я достаточно проницательна, не сидела бы тут.
Склонившись над Куэйхи, Грилье промокал тампоном белки его глаз. Лица обоих мужчин в этот момент не были видны Рашмике.
– Так говорите, будто считаете, что вам не повезло, – упрекнул Куэйхи. – А ведь мы знаем, что вы очень хотели попасть на «Пресвятую Морвенну».
– Хотела – до того, как узнала, куда «Пресвятая Морвенна» направляется. Уж не сочтите мой вопрос бесцеремонным, настоятель, но сколько осталось до моста?
– Двести пятьдесят шесть километров, – ответил Куэйхи.
Рашмика позволила себе ненадолго успокоиться. И снова глотнула чая. Собор ползет как черепаха, и нет причин сейчас же бежать отсюда. Но пусть эта новость дала некоторое облегчение, рассудок нашептывал, что на самом деле дистанция слишком мала. Треть метра в секунду – не бог весть какая скорость, но в сутках очень много секунд.
– Мы будем у моста через десять дней, – добавил настоятель.
Рашмика поставила чашку на столик.
– Десять дней – небольшой срок, настоятель. Говорят, вы решили провести «Пресвятую Морвенну» по мосту через Пропасть Искупления. Это правда?
– Если Господу будет угодно.
Ничего страшнее она не могла услышать.
– Простите, настоятель, но меньше всего мне сейчас хочется покончить жизнь самоубийством.
– Никто не погибнет, – возразил Куэйхи. – Известно, что мост способен выдержать целый караван. Исследования показали, что ни при какой нагрузке он не прогибается даже на ангстрем.
– Но собор еще не проходил по мосту.
– Один раз такая попытка предпринималась, но она сорвалась из-за ошибки управления, а не из-за проблем с мостом.
– Я правильно поняла: вы надеетесь, что вам повезет больше?
– У нас лучшие специалисты на Пути. И лучший собор. Да, я уверен, что мы пройдем над Пропастью, мисс Эльс. И когда-нибудь вы похвастаетесь перед своими детьми, как же вам повезло оказаться под моим началом в столь эпохальный миг.
– От всей души надеюсь, что это и впрямь окажется везеньем.
– Грилье говорил, что вы вольны уйти в любое время?
– Да, – ответила она, помедлив.
– Я подтверждаю его слова. Вы можете покинуть нас хоть сию минуту, мисс Эльс. Допивайте чай и ступайте. Никто вас не остановит, а я договорюсь с «Екатериной», чтобы вам дали хорошую должность.
«Такую же хорошую, как моему брату?» – хотела она спросить, но сдержалась. Слишком рано выяснять судьбу Харбина. Благодаря невероятной удаче или ужасному невезению она оказалась на «Пресвятой Морвенне», в гостях у самого настоятеля, в сердце собора. Пока неизвестно, чего от нее хотят, но это, безусловно, шанс, а все испортить можно одним неосторожным вопросом. Была и другая причина, по которой Рашмике не хотелось спрашивать о Харбине: она боялась услышать ответ.
– Я остаюсь, – быстро ответила девушка. – Временно. Пока мы все не обсудим как следует.
– Весьма разумно, мисс Эльс, – похвалил Куэйхи. – А теперь не могли бы вы сделать мне небольшое одолжение?
– Смотря о чем речь.
– Я попрошу вас только посидеть здесь и выпить еще чашку чая. Сейчас в эту комнату войдет один джентльмен, и мы с ним немного поболтаем. Понаблюдайте за этим господином – аккуратно, так чтобы он не разволновался, но в то же время внимательно – и потом, когда он уйдет, расскажите мне, что увидели. Много времени это не займет, говорить, пока этот джентльмен будет здесь, вам ничего не надо. Даже будет лучше, если помолчите.
– Так я вам для этого понадобилась?
– И для этого тоже. Но мы обсудим условия вашего найма позднее. С учетом того, что вы скажете о моем госте.
– А если я ничего не смогу сказать?
– Это не экзамен, мисс Эльс. Мы уже проверили ваши способности. Вы показали отличные результаты. Просто теперь я хочу убедиться воочию. Грилье, вы уже закончили? Довольно хлопотать надо мной, как девчонка над любимой куклой.
Грилье отступил вместе с тампонами и мазями.
– Я уже закончил, – буркнул он. – Абсцесс почти закупорил слезный канал.
– Мисс Эльс, не выпьете ли еще чая, прежде чем сюда поднимется этот джентльмен?
– Спасибо, напилась, – ответила Рашмика, держа в руке пустую чашку.
– Грилье, вы свободны. Уберите свои причиндалы и позовите представителя ультра.
Генерал-полковник закрыл свой чемоданчик, кивнул на прощание Рашмике и вышел через другую дверь. Стук его трости вскоре затих.
Рашмика ждала. После ухода Грилье она чувствовала себя в присутствии Куэйхи неуютно. Не знала, о чем говорить. В ее планы никогда не входило посещение самого настоятеля. Да и с чего бы ей мечтать о встрече с этакой живой мумией? Она хотела только проникнуть в собор настоятеля и разыскать Харбина. Сказать по правде, девушка не задумывалась о том, не пойдут ли ее намерения кому-нибудь во вред. Но сам Куэйхи ее никогда не интересовал. Если церковь Первых Адвентистов и дальше будет держать в черном теле жителей планеты, это их личные трудности. Все эти люди – соучастники, такие же, как Куэйхи. И она не намерена ничего менять – если только это не потребуется для достижения цели.
Шаркая, в зал вступил приглашенный ультранавт. Рашмика следила за его появлением, помня, что ей велено держать язык за зубами. Очевидно, это относилось и к реакции на приветствие гостя.
– Прошу, триумвир, – заговорил Куэйхи, принимая вместе с койкой положение, близкое к сидячему. – Входите смело, вы среди друзей. Это Рашмика Эльс, моя помощница. А это, Рашмика, триумвир Гуро Харлейк с субсветовика «То, что пройдет», только что прибывшего с Окраины Неба.
Двигаться ультранавту помогало хитроумное красное устройство вроде экзоскелета. Кожа у него была гладкая и бледная, как у новорожденной рептилии, с тщательно вытатуированными чешуйками. Глаза частично прятались за желтыми контактными линзами с щелевыми зрачками. Светлые волосы были коротко подстрижены, модная челка лежала на лбу жесткой бахромой. Длинные зеленые ногти, на вид опасные как бритвы, постукивали о каркас двигательного приспособления.
– Мы последний корабль эвакуации, – заявил триумвир. – За нами шли другие, но им не удалось прорваться.
– Сколько систем уже захвачено? – спросил Куэйхи.
– Восемь… или девять. Может, и больше. Иная новость к нам идет десятилетия. Говорят, Земля еще не затронута, но есть подтвержденные сообщения о нападениях на Марс и Юпитерианские государства, а также на Первую Панъевропейскую Демархию и фракцию Гильгамеш – Изида. От Сиона и Проспекта никаких вестей. Говорят, что все системы рано или поздно падут. Ингибиторы доберутся до каждого из нас, это просто вопрос времени.
– В таком случае почему вы остановились здесь? – спросил настоятель. – Было бы разумнее продолжать полет, уходить от опасности.
– У нас не было выбора.
Рашмика не ожидала такой гулкости от голоса ультра.
– Мы должны были доставить пассажиров на Хелу. Важнее контракта для нас ничего нет.
– Честные ультра? Куда катится этот мир?
– Мы не кровопийцы, по крайней мере не все. Кроме того, была еще одна причина для остановки, кроме необходимости разгрузить криокапсулы. У нас неисправен щит. Необходим ремонт, иначе мы не сможем отправиться в новый межзвездный рейс.
– Небось, это недешево? – спросил Куэйхи.
Триумвир кивнул:
– Потому-то мы и ведем с вами этот разговор, настоятель Куэйхи. До нас дошел слух, что вам требуется хороший корабль. Правильно ли я понимаю: вы не чувствуете себя в безопасности?
– При чем тут мои ощущения? – проворчал настоятель. – В такие времена глупо не думать о защите своего имущества.
– Волки уже на пороге, – согласился ультра.
– Волки?
– Так сочленители прозвали машины-ингибиторы незадолго до того, как приступили к эвакуации освоенного людьми космоса. Век назад. И для нас благоразумнее всего было бы отправиться следом за ними.
– Господь не оставит нас в беде, – сказал Куэйхи. – Разве вы не верите в это? Уж всяко верят ваши пассажиры, иначе они бы не отважились на паломничество. Триумвир, эти люди чувствуют: скоро что-то случится. Серия засвидетельствованных нами исчезновений планеты Халдора является лишь знамением, обратным отсчетом перед чем-то воистину чудесным.
– Или совершенно непоправимым, – вздохнул ультра. – Настоятель, мы, ультра, здесь не для того, чтобы интерпретировать аномальное астрономическое явление. Мы стойкие позитивисты: верим только в свой корабль и в текущие расходы. И нам очень нужен новый щит. Каковы ваши условия?
– Вы поставите корабль на низкую орбиту Хелы. Ваше оружие проверят, оценят его боевую мощь. Одно из обязательных условий контракта – присутствие на борту небольшой группы священников-адвентистов. Главный калибр и все прочее вооружение вашего корабля будут находиться под их полным контролем. И не вы, а наши люди будут решать, кто или что представляет угрозу для безопасности Хелы. Притом они ни в коей мере не станут для вас обузой. И ваша позиция – позиция официальных защитников колонии – даст вам несомненное преимущество в торговых сделках. – Куэйхи махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое. – Если правильно разыграете свои карты, то увезете отсюда не только новый щит.
– Что ж, весьма заманчивое предложение… – Ультра постучал ногтями по нагруднику экзоскелета. – Но приходится учитывать риск, который возникнет, когда мы подведем корабль вплотную к Хеле. Все помнят, что случилось с… – Ультра помедлил. – С «Гностическим восхождением».
– Именно поэтому мы так щедры.
– А эти представители церкви Первых Адвентистов? Вам известно, что не в наших правилах пускать на борт посторонних? Пожалуй, можно сделать исключение для пары-тройки ваших людей, но только выбранных нами и прошедших тщательный досмотр…
– Эта часть сделки не обсуждается! – оборвал Куэйхи. – Извините, триумвир, но проблема сводится к очень простому вопросу: насколько сильно вы хотите получить щит?
– Нам нужно все обдумать, – ответил ультра.
Чуть позже Куэйхи попросил Рашмику поделиться результатами наблюдений. Она рассказала лишь о том, в чем была уверена, умолчав о догадках.
– Он говорил то, что думал, – сказала девушка, – но до тех пор, пока речь не зашла об оружии. В этот момент он решил что-то скрыть. Выражение лица изменилось, хоть и всего на секунду. Не возьмусь этого выразить в терминах, но…
– Возможно, это сокращение зигоматикус майор, – перебил Грилье, который сидел, сплетя пальцы перед лицом. За время своего отсутствия он успел сменить скафандр на простой серый балахон адвентиста. – Одновременно углубление уголков рта из-за напряжения ризориуса. И небольшое сгибание менталиса, подбородочной мышцы.
– И вы все это видели, уважаемый генерал-полковник? – удивилась Рашмика.
– Только просматривая запись в замедленном режиме и применяя скучную и не вполне надежную методику анализа лицевой мимики. В реальном времени мне это не по силам. Чтобы читать невооруженным глазом, интуитивно, как это делаете вы, нужно быть уникумом.
– Харлейк что-то скрывает, – повторила девушка. – Если бы вы попробовали надавить, он бы солгал вам прямо в лицо.
– Значит, его грозное оружие – одна видимость, – задумчиво проговорил Куэйхи.
– Тогда от этих ультра никакой пользы, – сделал вывод Грилье. – Можно о них забыть.
– Оставим их на всякий случай. Главное – корабль, а оружие можно купить отдельно.
Грилье взглянул сквозь переплетенные пальцы на хозяина:
– Разве без оружия корабль чего-то стоит?
– Может, и стоит. – Казалось, Куэйхи раздражает упрямство врача. – В любом случае у нас есть другие кандидаты. Внизу, в соборе, ждут еще двое. Рашмика, могу ли я рассчитывать на ваше дальнейшее присутствие?
Девушка налила себе еще чая.
– Зовите следующего, – сказала она. – Все равно мне больше нечем заняться.
