Глава 20
Мы воображаем, будто обладаем некоторой властью над происходящим. На самом же деле все мы плывем среди потоков и водоворотов: они швыряют нас из стороны в сторону, вынося одних на солнечный берег, а других – на скалы.
Тулисофала. Горные перевалы (перевод Лейши Таннер)
Если придерживаться любого разумного определения звезды, Рамзес следовало признать мертвым. Он коллапсировал, раздавленный собственным весом. Его ядерное пламя давно выгорело, но магнитное поле стало в триллион раз более мощным, чем у Окраины или Земли, и извергало бурные потоки заряженных частиц.
Бо́льшая их часть разлеталась от поверхности звезды вдоль магнитных силовых линий, прочь от северного и южного магнитных полюсов. Соответственно, потоков было два, по одному на каждый световой конус. Узкие возле источника, они расширялись по мере того, как уходили в космос. Именно эти потоки, в той или иной степени привязанные к бешено вращающемуся телу Рамзеса, создавали эффект маяка. Но маяк крутился так быстро, что размывались даже лучи света.
– Вот почему конусы местами искривлены, – сказала я Алексу. – Рамзес вертится как сумасшедший, а длина световых конусов составляет миллионы километров. Но частицы могут двигаться лишь со скоростью света, и конусы превращаются в спирали. – Я ввела данные в компьютер; стали поступать первые результаты. – Что ж, мы не на орбите. Но нам предстоит побывать в этом цирке.
Звякнул коммуникатор. Сообщение с Арапола. В этом было что-то от ожидания приговора.
Я нажала кнопку, и передо мной появился невысокий коренастый человечек.
– «Белль-Мари», говорит Арапол. Спасательный корабль «Торонто» уже в пути. Опишите обстановку и укажите свое местоположение, чтобы мы передали сведения спасателям. Радиосвязь в вашем районе не работает: слишком много помех от Рамзеса. Ожидаемое время прибытия «Торонто» – девять часов с момента передачи данного сообщения. Не приближайтесь к пульсару. Повторяю, не приближайтесь к пульсару.
– Девять часов… – сказал Алекс. – Свяжись с ним еще раз и скажи, что это слишком долго.
– Алекс, – ответила я, – если бы они добрались сюда в ближайшие десять минут, то все равно не сумели бы вовремя нас найти.
При неработающей из-за пульсара радиосвязи это могло занять несколько недель.
Я неважно себя чувствовала.
– Я тоже, – признался Алекс. – Тебе не кажется, что сюда проникает радиация?
Я взглянула на показания датчиков. Уровень радиации снаружи повышался по мере того, как сокращалось расстояние до пульсара. Но пока что это не создавало проблемы.
– Нет, – ответила я, – все в порядке.
И тем не менее у меня кружилась голова, а к горлу подкатил комок.
– Ладно. – Алекс выглядел просто ужасно. – Сейчас вернусь.
Он заковылял в сторону люка. Я посмотрела ему вслед:
– Будь осторожнее.
Алекс не ответил и захлопнул за собой дверь туалета. Он вернулся несколько минут спустя, все такой же бледный.
– А может, они сделали что-нибудь и с системой жизнеобеспечения тоже? – спросил он.
Я проверила состояние корабельного микроклимата:
– Ничего не замечаю.
– Рад слышать. Но что-то явно не так.
Датчики ничего не показывали. Никакой утечки радиации. Корабль сохранял устойчивость. Отчего же нам было нехорошо?
– Алекс, я сейчас на минуту все выключу.
Он кивнул, и я отключила подачу энергии. Свет погас, смолкли вентиляторы, сила тяжести исчезла. Мигнув, включились аварийные лампы. Мы беззвучно дрейфовали во тьме.
Вот оно!
– Чувствуешь? – спросила я.
– Что-то есть, – ответил Алекс.
Я ощущала некий ритм, вроде накатывающих и отступающих волн.
– Мы что, кувыркаемся?
– Нет. Больше похоже на пульс. На сердцебиение.
Я пожалела, что слишком мало знаю о пульсарах. Мы изучали их в школе, но я никогда не ожидала, что окажусь рядом с одним из них. Никто не оказывается возле них по доброй воле. Сняв с держателя металлический контейнер для воды с трубочкой, я выпустила его из рук.
Невесомый, он поплыл в сторону открытого люка и скрылся в кают-компании. Я повторила эксперимент с металлическим зажимом, который тоже уплыл в люк.
– Что ты делаешь? – спросил Алекс.
– Сейчас. – Я попробовала проделать то же самое с носовым платком, но он не полетел, повиснув на расстоянии вытянутой руки от меня. Итак, два металлических предмета улетели в сторону кормы, а платок остался на месте.
– И что из этого следует? – поинтересовался Алекс.
Я восстановила подачу энергии, включила свет, но невесомость убирать не стала.
– Что-то не то с магнитным полем.
Достав для нас обоих магнитные башмаки, чтобы перемещаться по кораблю, я устроила себе экспресс-курс по пульсарам. Примерно через час, после нескольких походов в туалет, где меня каждый раз тошнило, мне показалось, что я обнаружила причину. Ось магнитного поля сильно отклонялась от оси вращения пульсара – на тридцать с лишним градусов. Плоскость, в которой лежал вектор нашего движения, почти совпадала с осью вращения, так что магнитное поле для нас было смещено. Рамзес к тому же еще и пульсировал, и магнитные поля раскачивали корабль.
– Не понимаю, – проворчал Алекс.
– Внутри корабля постоянно бурлят водовороты, изменяющие нашу ориентацию. Получается, что мы все время дергаемся, движемся в разных направлениях.
– Ладно. Что с этим можно сделать?
– Ничего. Но есть и хорошая новость: мы замедляемся.
Корпус явно нагревался.
– Становится жарче.
– Слава богу! – радостно объявил Алекс. – Мы получили передышку! «Торонто» успеет добраться сюда, прежде чем мы угодим в котел?
– Увы, нет. Но у нас есть, – я нажала клавишу и взглянула на экран, – еще два часа.
– Прости, но не понимаю, чем это может нам помочь. Два лишних часа тошноты, и ничего больше. – Тут он просиял. – Погоди! А как насчет челнока? У него полный бак. Почему бы не воспользоваться им, чтобы убраться отсюда? Покинуть корабль?
У меня уже мелькала эта мысль, но я ее прогнала.
– У него слишком тонкий корпус. Мы поджаримся за пару минут.
– А если использовать его топливо для главных двигателей? Получится?
– Другой вид топлива. И запаса все равно не хватит.
– Так что же нам остается, Чейз?
– Собственно, челнок может нам пригодиться. Во время старта он использует сверхпроводниковую систему. А в грузовом отсеке есть запасной провод.
– Как это нам поможет?
– Сверхпроводники – по крайней мере, некоторые из них – не любят внешних магнитных полей. Именно так работают поезда на магнитной подушке. Включаешь сверхпроводник, и он автоматически перемещается из области высокой напряженности магнитного поля в область низкой напряженности. Это называется «эффектом Мейсснера».
– Значит, мы…
– Подзаймемся электрикой.
На корабле нашлось около шестидесяти метров сверхпроводящего провода, который мы разрезали пополам. Одну половину мы поместили в грузовой отсек под мостиком – самое дальнее помещение носовой части – и закрепили на переборке магнитными зажимами.
– Надо свернуть его в спираль, – сказала я. – Мне так кажется.
– Ты сомневаешься, Чейз?
– Конечно сомневаюсь. Никогда не занималась этим.
– Ладно.
– Если хочешь сам…
– Нет. Извини. Я вовсе не критикую тебя. Слушай… вытащи нас отсюда, и получишь премию.
– Спасибо.
– Все, что пожелаешь.
Остаток провода мы отнесли в машинное отделение, расположенное в кормовой части, и закрепили его таким же образом на задней переборке.
– А теперь, – сказала я, – нам нужен ток, и чем сильнее, тем лучше. И отвод.
– Отвод? – нахмурился Алекс.
– Да. Место, куда отводится электричество после прохождения через витки.
Он озадаченно посмотрел на меня.
Лучше всего для этой цели подходила система управления гравитацией. Искусственная сила тяжести требует немалых затрат энергии, и система снабжена надежными батареями, способными поглотить излишнюю мощность.
– Зачем отводить энергию? – спросил Алекс.
– Сверхпроводники несколько отличаются от обычных проводов. По ним легко пропустить ток, но, чтобы его отключить, нужен отвод.
– Хорошо, – вздохнул он. – Рад, что хоть один из нас разбирается в этом.
– Алекс, для меня все это чистая теория. Возможно, я что-то упускаю. Но есть немалый шанс, что это сработает.
За его плечом виднелся один из мониторов. На экране мерцали бархатно-голубые светящиеся конусы – прекрасные, почти заманчивые.
Квантовый двигатель использует специальный регулятор для управления подачей энергии. Установив провода на место, я сняла его и достала еще один, запасной. Подключив каждую спираль к одному из регуляторов, я подсоединила их к генератору искусственной гравитации.
– Если регулятор в центре, – сказала я Алексу, – значит он в нейтральном положении. Энергия не подается. При верхнем положении регулятора ток течет по часовой стрелке, при нижнем – против часовой. Под напряжением корабль превратится в огромный магнит, с северным полюсом на носу и южным на корме. Или наоборот.
– Или наоборот? Ты не знаешь точно?
Казалось, объяснений достаточно, чтобы овладеть ситуацией. Стоит описать процесс, и все пойдет согласно описанию.
– Нужно совместить наш север с югом пульсара, а наш юг – с его севером. Если это получится, магнитное поле оттолкнет нас.
– Что ж, выглядит довольно просто.
– Ладно, держись. – Мы пристегнулись, и я вывела пульсар на навигационный экран. – Шаг первый: выравнивание.
С помощью рулевых двигателей я развернула «Белль», расположив ее параллельно северно-южной оси пульсара, – кормой вверх, носом вниз. Поняв, что лучше уже не будет, я приготовилась ко второму шагу.
– Какой второй шаг? – спросил Алекс.
– Активация.
Я передвинула регуляторы вверх. В систему пошел ток. Корабль накренился.
Меня резко дернуло на ремнях, затем встряхнуло – вверх-вниз, вперед-назад, и так много раз, словно на трехмерном автодроме в парке развлечений, когда машина то делает рывок вперед, то врезается в препятствие. Вот только на этот раз все было всерьез. Нас бросало во все стороны, безжалостно било о ремни.
– Нет! – закричала я.
Алекс что-то говорил мне – кажется, просил отключить ток. Казалось, «Белль» разваливается на части. Я выключила подачу энергии, и все прекратилось.
– Что случилось? – спросил Алекс.
– Не знаю.
– Может, пустить ток в другую сторону?
Мы попробовали – с тем же результатом.
Я вернулась к своим данным и в конце концов поняла, что произошло.
– Магнитная ось Рамзеса на тридцать градусов отклоняется от оси его вращения, – сказала я Алексу. – Мне следовало сообразить, что это обстоятельство все испортит.
– Почему?
– Когда мы включили ток, корабль выровнялся в соответствии с магнитным полем, как и предполагалось. Но из-за смещения в тридцать градусов магнитное поле постоянно менялось с каждым оборотом пульсара – каждые три четверти секунды. Оттого нас и кидало во все стороны.
– Можно что-нибудь сделать? – с надеждой спросил Алекс. – Попробовать еще раз?
– Я понятия не имею, как компенсировать смещение.
– И что теперь?
У нас оставалось часов пять.
На «Белль-Мари» челнок стартовал с правого борта, а главный шлюз располагался по левому борту. Это создавало еще одну возможность.
Я восстановила искусственную гравитацию и выключила мониторы: не хотелось смотреть, как два светящихся меча становятся все ярче и ярче.
Переборки продолжали нагреваться, завихрения магнитного поля чувствовались все сильнее. На мостике металлические предметы перемещались к носу, но стоило перейти в туалет, находившийся сзади, за жилыми отсеками, как эффект менялся на обратный – та же сила тащила предметы назад.
Раздался звук сирены. Я тут же отключила ее.
– Желтый уровень опасности, – объяснила я. – Радиация.
Алекс кивнул, но промолчал. Я заметила, что он то и дело бросает на меня взгляд, дожидаясь, когда я что-нибудь придумаю. Силы, подобные приливам и отливам, то влекли нас назад, то толкали вперед. Я попыталась выбросить все это из головы и сосредоточиться на том, что нужно сделать. Самым важным обстоятельством было отталкивание любых магнитных полей друг от друга.
Наконец я решила, что есть еще один вариант.
– Надеюсь, он будет лучше предыдущего, – сказал Алекс и тут же извинился, видимо, почувствовал мое раздражение.
– Все в порядке, – сказала я. – Первым делом нам понадобится провод.
– У нас полно провода на переборках. На носу и на корме.
– Слишком сложно снимать. В запасе есть несколько катушек, с ними будет проще.
Отстегнувшись, я осторожно поднялась и отправилась в кают-компанию. На этот раз Алекс не стал требовать объяснений. Спустившись в грузовой отсек, мы забрали четыре катушки провода разной толщины – по шестьдесят метров каждая. Одну я отложила в сторону, а остальные три мы размотали и соединили провода между собой. Получился длинный кабель. Срезав с его конца несколько сантиметров изоляции, я подсоединила провод к одной из скоб на корпусе челнока – металл к металлу.
Затем я прошла на корму и закрепила клейкой лентой около девяноста метров провода в задней части челнока. Оставалось еще достаточно, чтобы дотянуть до мостика, – даже с запасом. Мне было нужно, чтобы лента оторвалась, когда челнок вылетит из люка, а провод размотался, по возможности не запутавшись.
Все довольно просто.
Адекс забрал четвертую катушку. Я взяла оставшиеся восемьдесят метров, и мы направились наверх. Разматывая на ходу провод, я вдруг уткнулась в шлюз, отделявший отсек для челнока от остального корабля. Его следовало закрыть, прежде чем я смогу запустить челнок. Как протащить провод через запертый шлюз?
Я немного постояла, жалея, что слишком мало знаю об электрических цепях.
Ладно. На самом деле требовалось лишь одно: через шлюз должен был пойти ток.
Прежде всего следовало найти в отсеке для челнока нечто вроде якоря, и притом достаточно прочного, чтобы он выдержал рывок провода, освободившегося от клейкой ленты. Вдоль переборки стояло несколько шкафов на металлических ножкках, которые выглядели надежно. Я закрепила провод на одном из них, оставив приличный запас, чтобы пропустить провод через шлюз и дотянуть до мостика.
Сделать это, разумеется, было невозможно, ведь шлюз требовалось закрыть. Я протащила провод от шкафа к шлюзу, оставив лишь минимально необходимое количество, отрезала остальное и закрепила конец клейкой лентой на люке – снова металл к металлу. Мы прошли через шлюз, аккуратно закрыли люк и прикрепили к нему оставшуюся часть провода – опять таким образом, чтобы он соединялся с металлом.
Провода оказалось в точности столько, чтобы дотянуть его до мостика. Я хотела было подсоединить его к генератору искусственной гравитации, но на этот раз такой большой мощности нам не требовалось. Гиперпространственный передатчик стоял без дела, и я подсоединила провод к его батарее: теперь челнок был связан с источником питания. Длина оказалась вполне достаточной.
Мы размотали последнюю катушку с коротким проводом, который я тоже подсоединила к батарее передатчика. Затем мы протянули его к главному шлюзу, находившемуся рядом с кают-компанией, и проделали то же, что и с люком на нижней палубе. Я отрезала провод и подсоединила его к внутреннему люку, затем размотала остаток – примерно метров сорок, – сложила его кольцами на палубе внутри шлюза, зачистила изоляцию на конце и подсоединила конец к обратной стороне люка.
– Нужно вытащить остальной провод наружу, – сказала я.
Алекс перевел взгляд с витков провода на внешний люк, затем на меня.
– Нам понадобится доброволец, – проговорил он.
– Нет. Не так. Мы выдуем его наружу.
– Разве можно открыть внешний люк, не сбросив давления в шлюзе?
– Вообще-то, нельзя. Но я могу отключить блокировку.
Мы вышли из шлюза и закрыли люк.
– Готово, – сказала я.
– Надеюсь.
– Алекс, мне понадобится твоя помощь, чтобы включить ток.
– Ладно.
Ему пришлось сесть на палубу, чтобы добраться до блока питания. Я показала ему, куда нажимать и какие лампочки должны загореться, когда замкнется цепь.
– Хорошо, – сказал он. – Понял.
– Нам нужно, – стала объяснять я, – открыть внешний люк главного шлюза и одновременно запустить челнок. Челнок вылетит с одной стороны, а давление воздуха в шлюзе выбросит провод с другой.
– Я готов.
Мы долго смотрели друг на друга.
– Просто на всякий случай: я рад, что ты появилась в моей жизни, – сказал Алекс.
Никогда прежде он не говорил ничего подобного. У меня выступили слезы. Я заверила Алекса, что у нас есть все шансы на успех. О том, что я думала на самом деле, я старалась не вспоминать.
– Ладно, – сказала я. – Начинаем разгерметизацию отсека челнока.
– Чейз, как думаешь, имеет смысл включить ток прямо сейчас? Или стоит подождать, пока все не окажется снаружи?
– Скорее всего, не имеет. Но лучше не рисковать и подождать.
– Ладно.
– Снимаю блокировку главного шлюза. Есть зеленый свет.
– Хорошо.
– Сейчас выпущу из него немного воздуха.
– Если надо – давай. Главное, чтобы воздуха хватило для выброса провода.
Я снизила давление примерно до семидесяти процентов и, предупредив Алекса, отключила гравитацию: больше шансов на то, что провод беспрепятственно вылетит из шлюза. Когда загорелась зеленая лампочка, извещая, что в отсеке для челнока теперь вакуум, я открыла стартовый люк, включила телескопы и выпустила челнок из корабля, после чего открыла главный шлюз. Несколько мгновений спустя на мониторе по левому борту появился выплывающий наружу провод.
– Пока все идет неплохо, – заметил Алекс.
Я дала указания бортовому искину челнока. Тот медленно вывел челнок наружу. За ним разматывался провод, освободившийся от клейкой ленты.
Подождав несколько минут, я велела Алексу включить питание.
Внешний поток осыпал заряженными частицами челнок и закрепленный позади него провод. Челнок устремился в сторону пульсара, провод натянулся. Заряд пошел по проводу к кораблю через открытый шлюз, обогнув ножку шкафа и пройдя через люк на нижней палубе. Провод с нашей стороны люка подхватил его и передал батарее гиперпространственного передатчика, откуда заряд пошел дальше по короткому проводу, прошел через люк на главной палубе и вышел из главного шлюза. Между челноком и концом короткого провода вспыхнула яркая голубая дуга.
– Что скажешь? – спросил Алекс.
– Цепь замкнулась, – ответила я, с трудом скрывая радость. – Похоже, у нас есть магнитное поле.
Нас снова швырнуло из стороны в сторону, но далеко не так сильно, как в прошлый раз. Несколько мгновений спустя я ощутила легкий крен вверх и вправо:
– Мы меняем курс, Алекс.
– Да! Ты права. Без всякого сомнения. – Он расплылся в широкой улыбке. – Ты гений.
– Магнитные поля не любят друг друга, – пояснила я. – Большое пытается избавиться от маленького. Это неизбежно.
– Конечно.
– Я не сомневалась, что все получится.
Направление оставалось прежним – вверх и в сторону. И скорость росла. Мы оседлали волну. Хоть мы и двигались под идиотским углом, но кого это волнует, если главное – убраться подальше от мечей?
У «Торонто» ушло пять суток, чтобы найти нас. Для нас самих это уже не имело особого значения. Главное, что они приближались.
Корабль совершал развлекательный круиз. Бо́льшую часть пассажиров составляли труппа и режиссер мюзикла «Кобальтовая синь», который был хитом на всем Гранд-Салинасе и к западу от него. Сейчас они направлялись на Окраину. К несчастью, у них не оказалось достаточного количества топлива для наших двигателей, и нам пришлось лететь с ними.
Пассажиры «Торонто» всегда искали повод отпраздновать и окружили нас всеобщей заботой, обеспечив едой и выпивкой в неограниченном объеме. В числе прочего мы услышали «Сердца в море» в исполнении Дженны Картедж, звезды шоу. С тех пор прошло немало лет, но «Сердца в море», вызывающие восторг публики во втором акте, остаются образцом жанра. Алекс иногда упоминает о них как о «нашей песне».
Стоит упомянуть, что на меня положил глаз Ренальдо Кабриери. Алекса он не особо интересовал, но мне понравился, и моему самолюбию нисколько не вредило, что за мной пытается ухаживать один из величайших романтических исполнителей Конфедерации. Он слегка перегибал палку, но тем не менее умел очаровывать. Ренальдо постоянно следил за тем, чтобы у меня в руке был бокал с напитком, с вожделением поглядывал на меня, мурлыкал ласковые слова, соблазнительно улыбался и вообще вел себя довольно нахально. В какой-то момент Алекс заявил мне, что такое поведение выглядит не вполне пристойным. Ну а я считала, что вполне заслужила это.
Сперва диктатор. Теперь – профессиональный сердцеед. Интересно, кто будет следующим?
