Глава 24

— Вот машина — мало ли что случится, — проговорил маленький смуглый человечек и кивком указал на одинокий вездеход, припаркованный у обочины.

Овод посмотрел на сгорбленную тень за лобовым стеклом.

— Похоже, водитель уснул.

— Не-а.

Однако на всякий случай коротышка подъехал поближе. Оба вездехода были одной модели — стандартные разработки, финансируемые правительством. Правда, тот, что предназначался «на случай неприятностей» выглядел не в пример более прискорбно. Дождь барабанил по кузову, и разнокалиберные латки на кузове — следы многократного ремонта — выделялись матовыми прямоугольниками. Шофер Овода вылез из кабины, подбежал к припаркованной развалюхе, прыгая через лужи, и постучал в окно. Стекло медленно опустилось. Примерно минуту водители оживленно переговаривались, подкрепляя аргументы энергичными жестами и мимикой — по крайней мере, это относилось к коротышке. Наконец он вернулся, плюхнулся на сиденье рядом с Оводом, что-то пробормотал, еле переводя дух, потом отпустил ручной тормоз, и машина с визгом отъехала.

— На этой улице больше никто не припаркуется, — сказал Овод. — Это выглядит подозрительно — просто стоять и ждать.

— А ты бы предпочел, чтобы машины вообще не было — ночью, да еще когда с неба дождик писает?

— Нет, конечно. Просто позаботься, что этот соня придумал хорошую историю — вдруг ребята Вуалюмье решат с ним немного побеседовать.

— Уже придумал, не волнуйся. У него якобы рандеву с замужней женщиной. Видишь окна на верхнем этаже? Он торчит тут и дожидается, когда дама даст знать, что муж ушел.

— Может быть, ему стоит чуть-чуть оживиться?

— Я уже сказал ему, чтобы не клевал носом, — вездеход со скрежетом повернул за угол. — Расслабься, Овод. Мы уже сто раз такое проделывали. Только в Кювье. И в этом секторе было не меньше дюжины митингов. Причина, по которой я стараюсь тебе помогать, такова, что тебе нечего дергаться из-за мелочей.

— Ты прав, — сказал Овод. — Похоже, у меня нервы шалят.

Коротышка рассмеялся.

— Это у тебя нервы?

— Ставки слишком высоки. Я не хочу подвести людей — после того, как мы зашли так далеко.

— Ты их и не подведешь. И они не подведут. Ты еще не понял? Они любят тебя, — водитель щелкнул переключателем на приборной панели, заставляя дворники работать быстрее. — Чертовы Преобразователи, блин… Мало им дождей. Однако для планеты это полезно — или что они там лепят. Кстати, как ты думаешь: правительство врет?

— Насчет чего? — спросил Овод.

— Той дивной штуки в небе.

Овод последовал за организатором в условленное здание. Несколько неосвещенных коридоров — и они вошли в просторную комнату без окон. Комната была набита битком, лица всех сидящих обращены к передвижной сцене с кафедрой. Послышались аплодисменты — негромкие, уважительные, но никакого исступления. Окинув взглядом собравшихся, Овод понял: как и обещалось, пришло около сорока человек.

— Добрый вечер, — произнес он, положив руки на кафедру и наклонившись вперед. — Спасибо, что пришли. Я ценю тот риск, который вы приняли на себя. Обещаю, дело того стоит.

Среди его последователей были представители всех слоев общества, за исключением верхушки правительства. Не потому, что никто из госслужащих не делал попыток примкнуть к Движению: некоторые искренне симпатизировали Оводу. Но принимать их в организацию означало идти на неоправданный риск. Такие отсеивались задолго до того, как попадали в окружение Овода. Зато в движении активно участвовали техники, повара и водители грузовиков, фермеры, водопроводчики и учителя. Некоторые из них уже достигли преклонных лет и помнили Город Бездны — они были взрослыми, когда «Лорин» привез их на Ресургем. Другие родились во времена режима Жирардо и «те самые» дни — почти такие нищие и тяжелые — называли «добрыми старыми временами», хотя сами верили в это с трудом. Наконец, несколько человек, подобно самому Оводу, сохранили о старом мире лишь детские воспоминания.

— Значит, это правда? — спросила женщина из первого ряда. — Расскажи нам, Овод. До нас всех доходили слухи. Развей наши сомнения.

Он терпеливо улыбнулся, хотя женщина вела себя не слишком вежливо. Ей явно не было дела до того, что митинг проходит по определенному сценарию.

— О каких именно слухах вы говорите?

Женщина встала и огляделась.

— Что ты их нашел — корабли. Которые увезут нас с этой планеты. И что ты еще нашел межзвездное судно, на котором мы сможем отправиться обратно на Йеллоустоун.

Овод ответил не сразу. Посмотрев поверх аудитории, он повысил голос и обратился к кому-то в заднем ряду:

— Пожалуйста, первую картинку!

Потом он шагнул чуть в сторону, чтобы не загораживать обшарпанную заднюю стену, и через зал ударил луч проектора.

— Этот снимок сделали ровно двадцать дней назад, — сказал он. — Я не скажу, где именно. Но вряд ли у кого-то возникнет сомнение, что это пейзаж Ресургема, снимок сделан не так давно. Видите, насколько голубое небо и как много зеленых насаждений на переднем плане? Так может выглядеть низина, где наиболее успешно проводится терраформирование.

Фокус изображения сместился вниз, открывая вид на каньон или расселину. Два стройных металлических объекта нос к носу стояли на площадке в тени между парой отвесных скал.

— Это шаттлы, — сказал он. — Крупные модели для челночных перелетов с поверхности на орбиту, каждый способен вместить до пятисот пассажиров. Вы можете судить об их размерах сами, вон то маленькое отверстие — входной люк. Следующая, пожалуйста.

Изображение изменилось. Теперь под одним из шаттлов стоял сам Овод и, запрокинув голову, разглядывал люк, который только что казался таким крошечным.

— Я спустился по склону. Я не мог поверить, что они настоящие, пока глядел на них сверху, и решил рассмотреть поближе. Это действительно корабли. И, насколько мы можем судить, в прекрасном состоянии, и все системы функционируют так же хорошо, как в день прибытия.

— Откуда эти шаттлы? — спросил кто-то из зала.

— С «Лорина».

— И они все время находились на планете? Не верю.

Овод пожал плечами.

— Они устроены так, что могут сохранять себя в рабочем состоянии. Старые технологии саморегенерации. Не то, что новое поколение, к которому мы привыкли. Эти шаттлы — реликты той эпохи, когда вещи не ломались, не изнашивались и не выходили из употребления. Мы все помним это время.

— Ты был внутри? Я слышал, что ты туда забрался и даже вышел живым.

— Следующий.

Снимок был сделан на мостике. Овод, еще один мужчина и женщина улыбались в камеру, за ними светился пульт управления.

— Нам понадобилось много времени — несколько дней — чтобы найти с кораблем общий язык. Дело не в том, что он не хотел общаться. Просто мы забыли все протоколы, которые, по мнению его создателей, должны знать наизусть. Но, как вы видите, судно явно находится в рабочем состоянии.

— Они могут летать?

Овод серьезно кивнул.

— Точно сказать не могу. Пока все говорит о том, что проблем не возникнет. Но мы только начали диагностику. Работа идет полным ходом. Шаттлы должны летать, если исходить из наших сведений о машинах Прекрасной Эпохи. Пока это все.

— Как ты их нашел? — спросила еще одна женщина.

Овод опустил глаза, подбирая подходящую формулировку.

— Я всю свою жизнь искал способ улететь с этой планеты, — наконец, ответил он.

— Вопрос не об этом. А если эти шаттлы — ловушка правительства? Если власти специально сделали так, чтобы ты их нашел? И эти корабли спроектированы для того, чтобы уничтожить тебя и твоих сторонников — раз и навсегда?

— Правительство не знает ни одного способа покинуть планету. Поверьте мне.

— Откуда ты знаешь?

— Следующий кадр.

Теперь на экране было небо. Овод подождал, пока изображение сфокусируется, и указал на самую важную деталь этой картины, вполглаза наблюдая за реакцией аудитории. Многие уже видели такой снимок. Кое-кто из присутствующих видел этот объект собственными глазами, остальные — на фотографиях малого разрешения. Это было тускло светящееся охряное пятно, что-то вроде бесформенной кометы, которое преследовало солнце на закате. По словам Овода, это было лучшее изображение, доступное правительству.

— Это не комета, — произнес он. — Все, что правительство говорит об этом небесном объекте — ложь. И не сверхновая, о чем тоже распускают слухи. Властям удается нас обманывать, потому что немногие настолько хорошо знают астрономию, чтобы понять, что это за предмет. А те, кто понимает, не говорят об этом. Они запуганы и понимают, что у правительства есть веские причины распространять ложь.

— Тогда что это?

— Поскольку морфологически этот объект нельзя определить как комету, он не может быть чем-то за пределами нашей солнечной системы. Он двигается по отношению к звездам, каждую ночь понемногу смещаясь, прячась за другими планетами. У этого объекта есть только одно название — на мой взгляд, это вполне очевидно.

Он посмотрел на публику сверху вниз, убедившись, что завладел вниманием аудитории.

— Это планета. Вернее, то, что от нее осталось. Размытое пятно находится на месте газового гиганта, Руха. Сейчас мы видим, можно сказать, выпотрошенную тушку, — Овод улыбнулся. — Именно поэтому правительство не хочет, чтобы вы что-то знали. Они ничего не могут изменить и не понимают, почему это случилось… — Он кивнул в сторону задних рядов. — Следующий.

Овод показывал, как больше года назад началось уничтожение газового гиганта.

— Сначала были выпотрошены три маленьких каменистых луны. Самовоспроизводящиеся машины оставили от них одни оболочки. Добытое вещество собрали, обработали и направили через всю систему к Руху. Там уже ждали другие машины. Они превратили три луны Руха в колоссальные фабрики, которые каждую секунду пожирали мегатонны сырья и выбрасывали высокоорганизованные механические компоненты. Затем вокруг газового гиганта соорудили огромное металлическое кольцо, невероятно плотное и прочное. Вот оно, смотрите: едва заметно, но, честное слово, толщина этой штуки в диаметре более дюжины километров. Одновременно они протягивали трубы из похожего материала вниз в саму атмосферу.

— Кто «они»? — спросил какой-то мужчина. — Кто это делает, Овод?

— Не «кто». «Что». Машины, причем созданные не людьми. Правительство тоже уверено в этом на все сто процентов. Кроме того, у них версия, что это как-то связано с Силвестом. Он отправил некий вид предупреждающего сигнала — скорее всего, непреднамеренно, — который и привел сюда этих тварей.

— Так и амарантян, наверно, так же сделали?

— Возможно, — ответил Овод. — В пользу этой теории есть определенные доводы. Но тогда должны были оставаться следы, резонансные промежутки. Никаких признаков, что в системе был еще один газовый гигант. Правда, амарантяне погибли миллион лет назад. Возможно, Подавляющие выполнили грязную работу и прибрали за собой.

— Подавляющие? — переспросил бородатый мужчина, которого Овод помнил как безработного палеоботаника.

— Так их назвало правительство. Не знаю почему, но мне кажется, это имя им подходит как никакое другое.

— Что они хотят с нами сделать? — женщина снова встала. У нее были исключительно скверные зубы.

— Не знаю, — ответил Овод и вцепился в край кафедры.

Он чувствовал, как буквально за минуту изменилось настроение в комнате. Как всегда, когда они начинают видеть, что происходит. Кто-то узнал об этой штуке, как только она появилась в небе и наблюдал за ней с тревогой. Потом поползли слухи. В течение почти всего года из Кювье объект не наблюдался — а здесь жила основная часть населения Ресургема. Однако ни один человек не считал это явление добрым предзнаменованием.

Сейчас странное пятно висело в вечернем небе, и отрицать его существование было невозможно.

Эксперты правительства придерживались на этот счет своего мнения. Они пришли к абсолютно правильному выводу: феномен, несомненно, имел искусственное происхождение. Версия о неизвестных планетарных процессах долго не продержалась. Кое-кто предположил, что в разрушении Руха повинны люди — Конджойнеры или новая воинствующая группировка Ультра. Отдельные недалекие личности даже приписывали эти чудовищные деяния Триумвиру Илии Вольевой. Но большинство справедливо считало причиной вмешательство иной космической расы — вполне возможно, ответная реакция на исследования Силвеста.

Однако эксперты правительства располагали самыми поверхностными данными. Ни один из них не видел машины так близко, как Овод.

Вольева и Хоури разработали собственные теории.

Как только арка, опоясавшая Рух, была достроена, свойства его магнитосферы разительно изменились. Возникло мощное четырехполюсное поле, напряженность которого оказалась несравненно выше, чем у естественного магнитного поля Руха. Магнитные потоки петлями навивались вокруг географических параллелей, от экватора к полюсам, вырываясь далеко за пределы атмосферы. Ясно, что это поле имело искусственное происхождение. Подавляющие пустили электрический ток по кабелям, проложенным вдоль параллелей и обвивающим планету подобно обмотке электромотора.

Процесс создания этой обмотки Овод и Хоури наблюдали собственными глазами. Они видели, как прокладывались петли, как они погружались в атмосферу, но точно оценить глубину погружения не могли. Должно быть, обмотка тонула в океане металлического водорода, чтобы вступить в контакт с богатой металлами каменной сердцевиной Руха и передать ей вращательный момент. Внешнее ускорение заставляло вращаться обмотку, а через нее — и саму планету.

Тем временем металлическое кольцо вокруг Руха генерировало междуполюсной переменный ток, который проходил сквозь планету и возвращался в арку через плазму магнитосферы. Заряженные элементы в кольце оказывали сопротивление полю, в которое были внедрены, слегка изменяя угловой момент в обмотке.

Газовый гигант начал вращаться быстрее — сначала это было почти незаметно.

Процесс продолжался уже почти год. Эффект оказался катастрофическим. Из-за увеличения скорости вращения планеты ее притяжение ослабевало, и ядро больше не могло удерживать атмосферу. В течение каких-то шести месяцев половина массы атмосферы рассеялась в околопланетном пространство и образовала туманность, столь же красивую, сколь и омерзительную. Именно ее можно было наблюдать в вечернем небе Ресургема в виде пятна, похожего на отпечаток большого пальца. Сейчас Рух уже почти лишился атмосферы. Давление стремительно падало, жидкий водород переходил в газообразное состояние, выделяя огромное количество энергии, которую использовали раскручивающие механизмы. В океане металлического водорода происходили еще более драматические изменения. Эти процессы тоже были частью грандиозного плана, и ни один не начинался и не завершался случайно.

Все, что осталось от Руха в настоящий момент — это тектонически нестабильное ядро, которое разрывала сила вращения. Машины облепили его — в точности как говорил Овод, — перерабатывая и очищая вещество. В туманности медленно возникали уплотнения и узлы, похожие на переплетенных между собой призраков, превосходящие по размерам луны. Сгустки постепенно обретали очертания.

— Я не знаю, что там происходит, — снова заговорил Овод. — Подозреваю, что никто этого не знает. Но я попробую предположить. До сих пор Подавляющие действовали строго поэтапно. Механизмы их деятельности непонятны, но можно сказать одно: могущество этих машин не безгранично. Им нужна материя. Просто превратить газовый гигант в туманность они не могут. Для этого необходимо изготовить инструменты, для чего и были разрушены первые три луны. Запомните это хорошо: они нуждаются в материи. Получение энергии, кажется, не составляет для них проблемы. Возможно, машины тянут ее прямо из вакуума. Но очевидно, что они не могут превращать энергию в материю — не могут в принципе, независимо, точностью или эффективностью. Поэтому им и приходится работать поэтапно, пошагово. Сейчас они разделали Рух и получили, как я понимаю, около одной десятой процента всей полезной массы в системе. Исходя из этого, можно предположить: полученная масса будет использована для того, чтобы сделать следующий шаг. Какой именно — неизвестно. Но я рискну сделать еще одно предположение. В системе есть только один объект с массой большей, чем у газового гиганта. Это солнце. Думаю, Подавляющие займутся им.

— Это просто домыслы, — негромко крикнул кто-то из зала.

— Хотелось бы верить. Но это объясняет, почему Подавляющие еще не уничтожили Ресургем. Причина очевидна: им это просто не нужно. Однако это не значит, что в ближайшее время нам можно не беспокоиться за нашу планету. Повод для беспокойства возникнет — боюсь, даже раньше, чем нам бы хотелось. Все произойдет само собой. Подавляющие разом уничтожат всю систему.

— Нет… — воскликнул кто-то.

Овод приготовился отвечать. Сомнения людей понятны. Такое происходило не первый раз — чтобы принять правду и сжиться с ней, всегда необходимо какое-то время. Овод специально начал с рассказа о шаттлах — людям необходимо оставить надежду. Да, приближается гибель колонии, конец всего мира — но это не означает, что погибнут люди. Путь к спасению остается. Этим людям, всем и каждому, нужно только одно — это смелость, чтобы поверить ему, и решимость, чтобы пойти за ним.

И тут Овод понял, что возглас был вызван совершенно другой причиной.

Полиция. Первые уже входили через дверь.

Действуй так, будто твоя жизнь в опасности, сказала ему Хоури. Все должно выглядеть исключительно правдоподобно. Если план сработает — а он сработает, нам всем на благо, — люди поверят, что тебя арестовали совершенно неожиданно, и никто тебя не предупреждал. Так что дерись получше, Овод, и будь готов к боли.

Он спрыгнул со сцены. Лица полицейских были скрыты респираторами, в руках баллоны со спреем и прочие средства усмирения. Стражи порядка быстрыми подпрыгивающими шагами двигались сквозь ошеломленную публику, молчаливые и бесстрастные, как машины. Овод со всех ног бросился к проходу, вспоминая маршрут отступления. В двух кварталах отсюда его ожидает вездеход… Главное, чтобы все выглядело реально. Даже ценой крови.

Он слышал хлопки откидных кресел, когда люди вставали или пытались встать. Щелкали гранаты с психогенным газом, время от времени раздавалось жужжание, прерываемое влажным шлепком — это полицейские стреляли оглушающими пулями. Послышался звук удара брони о кость, кто-то закричал… Потом мгновение полной тишины — но только мгновение. Комната потонула в безумной панике. Каждый думал лишь о том, как выбраться наружу.

Выход, к которому прорывался Овод, был перекрыт. В коридоре маячили полицейские.

Овод бросился в другую сторону. Та же история. В горле запершило, откуда-то неожиданно накатила паника, необоримая, как желание чихнуть. Действие газа оказалось настолько мощным, что Оводу захотелось уползти в угол и съежиться. Страх не давал твердо стоять на ногах. Сопротивляясь страху, Овод схватил стул и поднял над головой, точно щит.

И тут полицейские навалились на него.

Следующее, что осознал Овод, — что стоит на коленях, потом на четвереньках. Полицейские колотят его дубинками, но так, чтобы не поломать кости и не повредить внутренние органы — просто оставить нескольких синяков.

Рядом Овод увидел другую группу полицейских. Они повалили женщину с плохими зубами, и она исчезла под ними, как карта в руке шулера.

Инквизитор вглядывалась в мокнущий под дождем Кювье. Ее отражение в темном стекле словно парило на фоне города.

— Мадам, вы уверены, что все будет нормально? — спросил вошедший охранник.

— Я справлюсь, — бросила она, не поворачиваясь. — Если что, вы в соседней комнате. Снимите с него наручники и оставьте нас.

— Вы уверены, мадам?

— Снимите наручники.

Охранник разъединил пластиковые браслеты. Овод встряхнул кистями руки и нервно прикоснулся к лицу, как актер, трогающий слой грима, который мог еще не высохнуть.

— Можете идти.

— Слушаюсь, мадам.

Охранник удалился и закрыл за собой дверь.

Овод с облегчением плюхнулся на специально приготовленный для него стул. Хоури по-прежнему смотрела в стекло окна, крепко стиснув за спиной руки. Струи дождя, стекая с карниза над окном, образовали прозрачный занавес. Ночное небо превратилось в дымчатую пелену неопределенного цвета — смесь красного с черным в равных пропорциях. Не было звезд, не было зловещего объекта в небе.

— Больно было?

Надо оставаться в роли. Овод помнил об этом.

— Как вы думаете, Вуалюмье? Я сделал это сам, из склонности к мазохизму?

— Нам известно, кто ты такой.

— Мне тоже. Меня зовут Рензо. С чем вас и поздравляю.

— Ты Овод. Которого мы искали, — ее голос звучал немного громче обычного. — Знаешь, тебе очень повезло.

— Да неужели?

— Если бы тебя обнаружили Антитеррористы, ты бы оказался в морге. Может быть, в нескольких моргах. Благодари полицейских. А вообще-то, тебя спасло то, что они не знали, с кем имеют дело. Даже если бы я прямо сказала им, кто ты такой — сомневаюсь, что они бы поверили. Овод — герой мифов. Думаю, они ожидали увидеть гиганта, способного порвать их голыми руками. Но ты выглядишь как обычный человек. Ты ничем не отличаешься от тех, кто ходит по улицам Кювье.

Овод провел пальцем вокруг рта, пытаясь оценить степень повреждений.

— Будь я Оводом, я бы извинился за такое разочарование.

Она развернулась и подошла к нему. Это была не Хоури, не ее манера держаться, не ее выражение лица. Даже аура, которую она излучала, не могла принадлежать Хоури. Овод пережил страшный момент сомнения. Все, что произошло после их последней встречи в этой комнате, вдруг показалось нереальным.

Но Ана Хоури существовала. Она раскрыла ему свои секреты — не только те, что касались ее подлинной личности и личности Триумвира, но и секреты, пробуждающие боль, которая гнездилась глубоко в душе. О том, что у нее есть муж; о том, что их безжалостно разлучили. Он не сомневался ни на миг, что Ана до сих пор любит того человека. И в тоже время отчаянно хотел оторвать ее от прошлого, заставить принять случившееся и двигаться дальше. И это заставляло чувствовать вину. То, что он хотел сделать, было не только помощью Хоури. Он желал ее, желал горячо и неистово. И ненавидел себя за подобные мысли, но желание не ослабевало.

— Ты можешь встать?

— Я же пришел сюда.

— Тогда иди за мной. И не вздумай что-нибудь выкинуть. Иначе тебе будет очень плохо.

— Что вы от меня хотите?

— Кое-что обсудить наедине.

— Мне и здесь неплохо, — фыркнул Овод.

— Хочешь, я отдам тебя Антитеррористам? Это очень легко устроить. Уверена, они будут счастливы тебя видеть.

Инквизитор провела пленника в комнату, которую он помнил по первому визиту — со стеллажами, забитыми массой папок, вдоль трех стен. Закрыв за собой дверь, плотно и надежно, Ана взяла со стола тонкий цилиндрик серебристого цвета, похожий на сигару, подняла над головой и несколько раз медленно обернулась вокруг себя. Наконец крошечные красные огоньки на «сигаре» замигали и стали зелеными.

— Ну вот, все в порядке, — сказала она, когда огоньки перестали менять цвет в течение трех-четырех минут. — С недавних пор приходится соблюдать крайнюю осторожность. Пока я была на звездолете, здесь установили жучок.

— И что, много узнали? — поинтересовался Овод.

— Вообще ничего. Это была примитивная «пуговица». К тому времени, как я вернулась, она сама собой накрылась. Но потом они сделали другую попытку, чуть менее неуклюжую. Я не могу рисковать, Овод.

— Кто это развлекался? Еще один департамент?

— Возможно. Я пообещала им голову Триумвира на блюдечке и не доставила. Кто-то что-то начал подозревать.

— У тебя есть я.

— Ага… Полагаю, это должно меня немного утешить… О, черт! — казалось, она только что смогла разглядеть его лицо. — Что они с тобой сделали! Прости, что заставляю тебя через это пройти.

Она извлекла из ящика стола крошечную аптечку, смочила дезинфицирующим раствором ватный тампон и начала аккуратно обрабатывать его рассеченную бровь.

— Больно, — прошипел Овод.

Лицо Аны находилось совсем близко. Он видел каждую пору на ее коже… и мог глядеть ей прямо в глаза, не испытывая неловкости.

— А чего ты хотел? Тебя действительно сильно избили?

— Твои друзья не сделали ничего такого, чего не делали раньше. Выживу… — Овод непроизвольно дернулся. — Да, гуманизмом они не страдают.

— Они не получили никаких особых распоряжений — только обычные инструкции общего характера… Извини, но это было неизбежно. Если хоть одна частность, касающаяся твоего ареста, покажется не совсем правдоподобной, нам конец.

— Ты не против, если я сяду?

Хоури помогла ему опуститься на стул.

— Жаль, что приходится заставлять других людей испытывать боль.

Овод вспомнил, как полицейские повалили женщину с гнилыми зубами.

— Ты уверена, что с ними все будет в порядке?

— За решетку никого не посадят. По крайней мере, я так планирую.

— Это я и имею в виду. Ана, те люди не должны страдать. Им предстоит быть свидетелями.

Хоури еще раз смочила вату.

— Черт подери, они пострадают куда больше, если наша затея провалится. Никто из них ногой не ступит на борт шаттла, пока не решится последовать за тобой. Лучше чуть-чуть потерпеть сейчас, чтобы не умереть позже.

Как будто в подтверждении своих слов, она чуть сильнее надавила тампоном, и Овод взвыл: больное место как будто проткнули иголкой.

— Весьма трезвый взгляд на мир, — простонал он. — Похоже, что ты провела с теми Ультра больше времени, чем говорила.

— Я не Ультра. Да, я использовала их. Они использовали меня. Но это не значит, что я стала такой же, — Хоури захлопнула аптечку и спрятала ее обратно в стол. — Постарайся это запомнить, ладно?

— Извини. Просто вся эта история выглядит до черта отвратительно. Как будто это не люди, которые живут с нами на одной планете, а стадо овец. Мы решили, что где-то там им будет лучше, и гоним их туда. Не оставляя им никакого права на выбор.

— У них нет времени делать выбор, вот в чем проблема. Мне бы тоже хотелось сделать все демократично. Знаешь, что мне больше всего на свете нравится? Чувствовать, что у меня совесть чиста. Но на этот раз у меня ничего не выйдет. Представь себе, что люди узнают, как оно все выглядит на самом деле. Единственная возможность не погибнуть вместе с этой гребаной планетой — сесть на межзвездный корабль. Который сросся с телом своего капитана, зараженного Комбинированной Эпидемией, и в результате превратился черт знает во что. Добавлю, что этот капитан — убийца, который окончательно выжил из ума. Ох… Само собой, народ сломя голову помчится к твоим шаттлам. А раскатывать перед ними ковровую дорожку будет лично Триумвир Илиа Вольева, персона нон грата номер один на Ресургеме. Как ты думаешь, сколько человек скажет «спасибо, не надо»?

— По крайней мере, они сами сделают выбор, — сказал Овод.

— Ага. Шикарное утешение — и для нас, и для них. Когда они будут, к чертям собачьим, превращаться в пепел, а мы — на это любоваться. Извини, Овод, но я лучше сделаю свой выбор сейчас, а этические вопросы буду решать позже, когда мы спасем несколько жизней.

— Если даже дело выгорит, всех нам не спасти.

— Знаю. Могли бы, но не получится. Это неизбежно. Двести тысяч человек разбросаны по всей планете. Если мы начнем прямо сейчас, то сможем вывезти всех в течение шести месяцев. За год — почти наверняка. Но даже года может не хватить. Думаю, операцию можно будет считать успешной, если мы спасем хотя бы сто тысяч. Скорее всего, будет меньше. Не знаю… — Хоури с силой провела ладонями по лицу — и внезапно как будто постарела и обессилела. — Я стараюсь не думать, насколько скверно все может закончиться.

Черный телефон на ее столе зазвонил. Косясь на свою серебристую «сигару», Хоури позволила ему издать несколько дребезжащих трелей. Огоньки по-прежнему светились зеленым. Жестом приказав Оводу сидеть тихо, она сняла тяжелую трубку.

— Вуалюмье слушает. Надеюсь, это важно. Я допрашиваю подозреваемого по делу Овода.

Голос на другом конце провода что-то ответил. Хоури вздохнула, затем закрыла глаза. В трубке продолжали говорить. Овод не мог разобрать ни слова, но понял, что собеседник Хоури находится на грани истерики. Казалось, он рассказывает о какой-то катастрофе. Голос становился все более надрывным, а затем смолк.

— Мне нужны имена тех, кто в этом замешан, — сказала Хоури, повесила трубку и посмотрела на Овода. — Прости.

— За что?

— Эти уроды убили кого-то, когда разгоняли митинг. Она умерла несколько минут назад. Эта женщина…

Он не дал ей договорить.

— Я знаю, кого ты имеешь в виду.

Хоури ничего не ответила. Молчание наполнило комнату, усиленное и отраженное от рядов папок на стеллажах — жизней, задокументированных и прокомментированных с безжалостной точностью.

— Ты знал, как ее зовут?

— Нет. Она была просто моим последователем. Просто искала способ покинуть Ресургем.

— Прости… — Хоури потянулась через стол и взяла его за руку. — Прости. На самом деле, прости, Овод. Я не хотела, чтобы все так началось.

Овод коротко рассмеялся. Сейчас он презирал себя до глубины души.

— Все отлично. У нее это получилось, верно? То, чего она хотела. Убраться с планеты. Она стала первой.