77. «Перекати-Полли»

– У тебя в животе жучок? – спросила из темноты Дженис. Она сидела на кровати в ногах у Флинн. – И еще один был в ухе?

Флинн, в трусах и морпеховской фуфайке, сидела на кровати, подперев спину подушкой. В окно лился лунный свет.

– Тот, что в животе, – трекер, подключенный к бельгийскому сервису охранных спутников. У меня, Мейкона, Бертона и Коннера – у всех такие, насколько я знаю.

– А в ухе?

– Бертон его забрал.

– Из уха?

– Мейкон сделал так, чтобы он вылетел. В пузырек от лекарства. Я думала, это что-то такое супер-пупер из будущего, что Мейкона научили сфабить, но он сказал, здешнее, новье от вояк.

– И тот, который ты проглотила, показал, где ты?

– Иначе бы я сейчас здесь не сидела. Райс забрал мой телефон.

– Мейкон сделал тебе новый. Он у меня. А трудно будет эту штуку из живота вынимать?

– Мейкон говорит, через шесть месяцев она сама отцепится.

– И?..

– И я ее высру.

– В унитаз?

– Нет, друзьям на голову.

– Частенько бывает с моими знакомыми, – заметила Дженис из темноты. – И ты поверишь бельгийцам, когда они скажут, что ты высрала их жучка?

– Мейкон говорит, можно верить. Где Мэдисон?

– Строит форт. Вокруг вашего нового всемирного штаба рядом с фабой.

– Зачем?

– Бертон сказал. Дал ему безлимитную мегамартовскую карточку. Велел импровизировать.

– Из чего?

– Мэдисон взял двести палет гибкой кровельной черепицы. Ну той, которую делают из резаных пластиковых бутылок, старых шин и другого дерьма. Оставил ее в мешках, и теперь Бертоновы ребята кладут их как кирпичи. Стена в два мешка толщиной, семь футов в высоту. Должно помочь при серьезном обстреле.

– Зачем это надо?

– Бертона спроси. Мэдисон говорит, если от безбашей обороняться, то без мазы. А безбаши сейчас ползают по тому, что осталось от дома Пиккета. Вызвали туда Томми помогать.

– Он небось уже заколебался ездить туда-обратно.

– Тебя там не били, не насиловали?

– Нет. Пиккет что-то сказал про вывихнуть мне челюсть, но мне показалось, ему главное было вытянуть за меня побольше денег.

– Вот-вот. Именно поэтому, – сказала Дженис.

– Что поэтому?

– Поэтому я и надеюсь, что этого козла убило.

– Если бы ты видела, как отправили бомбу, ты бы знала, что вряд ли эта штука могла подкрасться незаметно, даже в спрут-косе.

– Надеяться-то все равно можно.

– Как ребята добыли спрут-костюмы?

– Гриф привез.

– Кто?

– Гриф. Ветросолы его прислали.

– «Сольветра».

– Прилетел на реактивном вертолете почти сразу, как Бертон узнал, что тебя нет. Сел вон там на лугу. – Дженис махнула в сторону окна, ее рука на миг мелькнула в лунном свете. – Я его даже не видела. Мэдисон видел, говорит, по выговору англичанин. Наверное, и микродрон тоже он привез.

– Кто он такой?

– Понятия не имею. Мэдисон сказал, вертолет из Вашингтона. Говорит, от безбашей.

– Кто от безбашей?

– Вертолет.

Флинн вспомнила слова Райса, что у Пиккета есть свои люди в безопасности.

– Наверное, я опять чего-то не догоняю, – сказала она, а про себя подумала: «Если я не в будущем, то меня похищают и освобождают».

– Завтра увидим, у кого главный источник доходов накрылся медным тазом вместе с домом Пиккета. Вот телик, который Мейкон тебе отпечатал. – Дженис из темноты протянула телефон.

– Я бы предпочла вернуть свой.

Только вспомнить, сколько часов она в фабе за него отработала!

– Твой улетел в Нассау.

– В Нассау?

– К кому-то в тамошнюю адвокатскую контору. Его вытащили из клетки Фарадея вскоре после того, как Бертон с ребятами тебя освободили. Мейкон его залочил.

Флинн вспомнила, как Пиккет говорил, что она должна будет позвонить Недертону и попросить за себя больше денег, чем обещали те, другие.

– Мейкон говорит, у Пиккета крутые адвокаты в Нассау, – продолжала Дженис. – И все равно ваши круче и их больше.

– Целых три, насколько я знаю, – сказала Флинн.

– С тех пор еще куча понаехала. Кормить их и селить – новый растущий бизнес. И очень кстати.

– Он поставил мои приложения и все такое? – Флинн понюхала телефон. Свеженький.

– Да, плюс шифровальный алгоритм, который работает в фоновом режиме. Сказал тебе поменять пароли ко всему. И не просто там день рождения или имя задом наперед. И еще передал меговский «Перекати-Полли». В пакете у тебя на столе.

– Что?

– «Перекати-Полли».

– Что за фигня?

– Мейкон купил на eBay. Старый, но не юзаный. Нераспакованный даже.

– Не въезжаю.

– Младшие классы. Планшет на палке. Снизу вроде сегвея. Помнишь? Мотор, два колеса, гироскоп, чтобы держался прямо.

– Идиотические штуки, – вспомнила наконец Флинн.

У Дженис чирикнул телик. Она подняла его к глазам, экран осветил лицо.

– Элла просит зайти.

– Если что-нибудь серьезное, зови меня. Если нет, попробую уснуть.

– Знаешь, я страшно рада, что ты вернулась живая и здоровая.

– Дженис, я тебя люблю.

Когда подруга ушла вниз, Флинн встала, зажгла ночник и перетащила пакет на кровать. Внутри лежала коробка с изображением мегамартовского «Перекати-Полли» на крышке. Вроде красной пластмассовой мухобойки, воткнутой в мяч такого же цвета между двумя толстыми черными шинами. Мухобойка представляла собой мини-планшет с камерой, на палке. Их рекламировали как игрушки, приборы наблюдения за младенцами, платформы для дистанционной дружбы или грустной любви и даже способ дешево путешествовать по миру. Покупаешь или арендуешь такой в Лас-Вегасе или в Париже, дистанционно катаешь его по казино или музею, видишь, что он видит. А планшет – и это Флинн не нравилось больше всего – показывает твое лицо. Сидишь в наушниках с камерой на отлете, и она снимает твою реакцию на то, что ты видишь через «Полли», и люди, смотрящие на устройство, видят, что ты их видишь, и ты можешь с ними поговорить. Флинн помнила, как Леон ее троллил, уверяя, будто у некоторых даже бывает с ними любовь, а ей не хотелось верить.

Уже на кровати, открывая коробку, она подумала, что, наверное, от них и пошли периферали. «Перекати-Полли» и был дешевой, убогой перифералью.

В коробке лежал желтый блокнотный листок с логотипом фабы «Форева». На нем толстым ядовито-розовым маркером было написано: «ДОКТОР ПРОПИСАЛ. ПОЛНАЯ ЗАРЯДКА + КРУТОЙ ШИФРОАЛГОРИТМ. М.».

Флинн вытащила штуковину из коробки и попыталась установить, но та все время заваливалась назад, планшет в лунном свете блестел, как черное зеркальце. В нижней части красного шара обнаружилась белая кнопка. Флинн нажала. Гироскопы пискнули и завертелись, красный пластмассовый штырь с планшетом на конце встал стоймя, черные колеса закрутились независимо одно от другого. Штуковина повернулась на простыне вправо, потом влево.

Флинн толкнула черный экран пальцем, экран отклонился назад, но гироскопы тут же его выровняли.

Тут он зажегся, и появилось лицо Недертона, слишком близко к камере: нос огромный, глаза чересчур широко расставлены.

– Флинн? – спросил он через дешевый маленький микрофон.

– Умереть и не встать, – сказала Флинн, почти смеясь, и тут же натянула на ноги простыню, потому что сидела на кровати в одних только трусах и фуфайке.