45. Оттуда

– Я поговорю с Бертоном, – сказала Флинн, – а ты с Мейконом. Нужно прямо сейчас снять мерки головы и отпечатать.

– Что это тебе даст – вытащишь его туда? – спросила Дженис. – Серьезно, детка. Ты уходишь от решения.

– Я буду не одна. И мне нужен свидетель, кто-нибудь, кто подтвердит мою версию. Потом, если понадобится, мы сможем вдвоем надавить на Бертона.

– Поэтому ты и не захотела сразу с ним говорить?

– Да, наверное. Я просто импровизирую, Дженис.

– Оно и заметно.

Флинн взялась за ручку двери.

– Погоди секундочку, – сказала Дженис. – Костюмерный цех.

Она перебирала одежду Бертона на передней стенке «Эйрстрима» – по большей части вдрызг заношенное тряпье, которое тем не менее висело идеально ровно на одинаковых мегамартовских плечиках. Дженис вытащила что-то длинное, лоснящееся, рыжевато-коричневое. Куртка, которую он надевал на турнире по смешанным единоборствам в Дэвисвилле прошлой зимой. Нейлоновый рипстоп с бордовыми лацканами и нафабленным на спине кричащим американским орлом. Типа боксерского халата. Флинн удивилась, что Бертон хранит куртку.

– Идеально, – объявила Дженис.

– Это?!

– Ты только что побывала в будущем, детка. Или в каком-то месте, которое выдают за будущее. Важное событие.

– Она мне велика, – пробурчала Флинн, надевая куртку.

Дженис плотнее запахнула на ней полы, завязала бордовый пояс, поправила узел.

– Как будто ты только что раздела морпеховского единоборца. Ничего лучше у нас все равно нет.

– Ладно, – сказала Флинн, – но ты уговоришь Мейкона.

– Не боись.

Флинн повернулась, расправила плечи, которые под курткой как будто пропали совсем, и открыла дверь. Шквал аплодисментов.

В свете из открытой двери стоял Бертон, за ним Мейкон, Эдвард, Леон и Карлос. Леон свистнул в два пальца.

– В наших краях никогда ничего не происходит, – объявила Флинн и спустилась по лесенке.

– Это может измениться, – ответил Мейкон. – Помнишь, как я увидел тебя там?

– У них для тебя еще работа, – сказала ему Флинн и, слыша, что Дженис тоже спустилась, добавила: – Дженис тебе все объяснит. – Оглядела остальных и сообразила, что мало кто понимает происходящее, включая ее саму. – Нам с Бертоном надо поговорить. Мы вас на время бросим.

Она пошла по дорожке и остановилась, когда брат ее нагнал.

– Ну что, теперь готова? – спросил он тихо.

– Не могла говорить раньше. Разучилась говорить. И думать. Что-то у меня произошло с головой.

– Мейкон говорит, ты где-то побывала. Говорит, видел тебя в своем телефоне. Где ты была?

– Не в Колумбии. Они говорят, это будущее. Лондон. Который мы видели в игре.

– А по-твоему?

– Не знаю.

– Если ты была в трейлере, то как Мейкон мог видеть тебя в другом месте?

Она глянула на его освещенное луной лицо:

– Вроде робота. Мейкон видел. Но чувствуешь себя в нем как человек. Как дрон, только им управляешь не думая. То, что у меня на голове, в трейлере, они называют нейронным отсекателем. Не дает твоему телу реагировать, когда ты что-нибудь делаешь в периферали.

– В чем?

– В периферали. Так их называют. Роботов.

– Кто называет?

– Тлен, та, которая говорила с тобой первой, она работает на Льва. Я думаю, он русский, но вырос в Англии.

– И что они говорят, когда это? – спросил Бертон.

Флинн ответила.

– Через семьдесят лет? И насколько оно отличается?

– Ты сам видел, – сказала Флинн. – Отличается, но не сильно. А может, сильно, но не все видно.

– Ты им поверила?

– Что-то в этом есть.

– У них много денег. – Интонация была не вопросительная, но Флинн чувствовала: Бертону не хочется услышать «нет».

– Дофигища, насколько я поняла, но сюда их никак не переправить. Зато они придумывают, как выигрывать здесь на бирже.

– Потому что заранее знают, что произойдет?

– Говорят, нет. Они тратят деньги у себя на людей, которые придумывают, как делать деньги здесь, а проворачивают всё сольветровские адвокаты на месте. Информация оттуда влияет на события у нас. Им не надо знать будущее, чтобы размазать наших биржевиков по полу. Просто они всегда могут точно узнать про нас все, что им нужно. Их компы на семьдесят лет быстрее наших.

– О’кей, – сказал Бертон, и в его глазах вроде бы сверкнули морпеховские быстрота, решимость и натиск, а может, собственный способ видеть. Потому что он отсек все невероятное и сосредоточился на тактике.

Флинн вдруг поняла, насколько это странный вывих мозга, чисто бертоновский, и на долю секунды задумалась, нет ли у нее такого же.

– Ищи, кому выгодно, – сказал он. – Зачем им это?

– Вот тут начинается жопа.

– А все остальное не жопа? – Он сощурил глаза, как будто сейчас рассмеется ей в лицо.

– Для Льва это была типа игра. Мы не их прошлое. Мы идем куда-то в другую сторону, потому что они вмешались. На их мир не влияет то, что происходит здесь сейчас или будет происходить. И все равно это дело вышло им боком. Потому что я видела, как убили ту женщину. И видела чувака, который знал, что ее убьют. Специально вывел на балкон, чтобы та штука ее съела. И теперь кто-то оттуда здесь.

– Здесь?

– Сейчас. В нашем времени.

– Кто?

– Кто нанял тех парней из Мемфиса, чтобы нас убить.

– А что в этом Льву? Он ведь по-прежнему командует?

– Не знаю. Сейчас вернусь туда и попробую выяснить.

– Сейчас?

– Вот только сбегаю в человеческий сортир, где можно спустить воду, и сразу надену шапку Белоснежки. Дженис принесла мне сэндвич и воды, так что я не умру с голоду, пока там у них. После этого у нас будет больше материала. Ничего не делай пока, ладно? Все и без того запутано черт-те как. Просто не пускай на участок никого, кроме самых близких. Никого, понял? Мы слишком мало знаем, и как-то действовать пока рано.

Бертон глянул на нее.

– Легкий Лед… – сказал он, и в лунном свете было видно, как его передернула гаптическая дрожь. И тут же прошла.

– Где Коннер? – спросила Флинн.

– У себя дома.

– Вот и отлично. Скажи ему, пусть там и сидит.

– Беги в свой человеческий сортир. Никто тебя здесь не держит.