Глава 2
Невероятно привилегированный пузырь
Пятилетка Бенедикта Камбербэтча в школе Хэрроу началась осенью 1990 года. В июле ему исполнилось четырнадцать. Почти две трети финансов на образование обеспечила бабушка, чья семья владела чайной плантацией в Индии.
Он приехал в школу с 400-летней историей, где училось около 800 человек. Дедовщина и телесные наказания все еще были в ходу.
– Однажды, делая домашнее задание, я услышал страшный шум. Похоже, вся школа гонялась за каким-то мальчиком из-за его вполне пустяшного проступка.
Хэрроу не один век считалась престижной школой. Среди ее выпускников – семь премьер-министров Великобритании, в том числе Роберт Пиль, Стэнли Болдуин и Уинстон Черчилль, поэт лорд Байрон, писатель Энтони Троллоп и создатель Горация Рампоула Джон Мортимер. Но Бенедикт чувствовал здесь себя чужаком.
– По всем меркам я был обычным парнем из среднего класса, – сказал он в 2005 году. – А со мной учились сын лорда Ротшильда, сын принца Хусейна, будущие сановники, принцы и пэры.
Так что многие ровесники Бенедикта в 90-х были из куда более богатых семей.
– Все постоянно ездили в какие-то фантастические путешествия, а я им говорил: «Ну, а я поеду навещу бабушку в Брайтоне».
Вскоре (по словам Камбербэтча) он «сдружился с приятной группой учителей», некоторые из которых – в частности, преподаватель актерского мастерства Мартин Тайрелл – дали ему возможность развивать свой талант в школьных постановках. Да и среди одноклассников Бенедикт быстро нашел друзей.
– Я был общительным, и вскоре образовался круг братьев, какого у меня не бывало никогда.
Бенедикт был очень уверен в себе, отчасти – благодаря неизменной любви и поддержке родителей. Он не считал, что учеба в Хэрроу – его неотъемлемое право, скорее чувствовал, что у него появилась возможность узнать, как там все устроено. Он не был очень умен от природы, но хорошо умел учиться.
Письма родителям были наполнены искренним блаженством и счастьем. Был, правда, краткий период, когда к Бену привязался школьный забияка, и его уверенность в себе оказалась ненадолго подорвана. Но однажды он собрался с силами и прижал обидчика к стене. Больше на него никто не задирался.
Перечитывая старые выпуски еженедельного журнала школы Хэрроу The Harrovian, вы узнаете, что Бенедикт Камбербэтч был одним из лучших актеров в школе. Но впервые о нем стали писать благодаря выступлениям не на сцене, а на спортивной площадке. Уже на первом курсе Бен играл за сборную школы по регби, а вскоре присоединился к команде по крикету «Юные жеребята», которая играла против Итона, Рэдли и Веллингтона. На третьем курсе он даже некоторое время возглавлял «Юных жеребят», когда капитан команды выбыл из-за травмы.
О появлении «Б. Т. К. Камбербэтча» на сцене впервые упоминается в журнале Harrovian за 1991 год: он принял участие в концерте «Ракушек» (самого младшего курса в Хэрроу), состоявшемся 3 марта. Но настоящий прорыв случился летом того же года. В июне Бенедикт исполнял материал из комических школьных историй Джеффри Виллана о Найджеле Моулсворте, а также читал отрывки из «Бури» Шекспира. И, что еще важнее, в том же месяце он принял участие в постановке «Сна в летнюю ночь». Хэрроу – это школа для мальчиков, так что девочек для женских ролей не было. Через три года после Мотка Камбербэтч получил роль Титании. «Камбербэтч идеально воплотил в себе властную Царицу фей, – писал рецензент в The Harrovian от 15 июня. – Его звонкий голос заполнил актовый зал, а зрелость, с которой он контролировал жесты и движения, говорит о большом потенциале. Наибольшее впечатление произвело чувство опасности, которое этот молодой актер вдохнул в волшебное королевство».
– Уже тогда я боялся стать актером одного типажа, – позже рассказал Камбербэтч Sunday Times. – После репетиций я уходил за кулисы, снимал свой парик Титании а-ля Клео Лейн и переодевался в регбийную форму.
Кстати, поклонники комедии в школе тем субботним вечером получили еще один подарок. Несколько «Старых хэрровианцев» (выпускников школы) представили собственные интерпретации «Сна в летнюю ночь». Одним из них оказался автор и основатель Comic Relief Ричард Кертис, который в середине 70-х был в Хэрроу старостой. Он прочитал написанную специально для этого случая «Оду Шекспиру от Эдмунда Блэкэддера».
Примерно в это время Камбербэтч впервые встретил будущую партнершу по съемкам. Намного позже Ребекка Холл – дочь театрального режиссера сэра Питера Холла и оперной певицы-сопрано Марии Юинг – подружилась с Бенедиктом. Они вместе снялись в фильме «Попасть в десятку» и сериале «Конец парада». Но тогда Ребекке было всего восемь лет, а в зрительный зал она попала только благодаря тому, что старший брат ее лучшего друга, с которым она пришла, был одноклассником Бенедикта.
– Уже тогда было видно, каким он станет, когда повзрослеет, – сказала Холл Daily Telegraph в 2012 году. – Он такой один. Такая уж судьба у уникальных людей: другие замечают их талант далеко не сразу. Бенедикт никогда не был ничьим последователем или подражателем. Он всегда был таким, какой есть.
На курс младше Камбербэтча в Хэрроу учился Лоуренс Фокс, будущая звезда сериалов «Война Фойла» и «Льюис». Фокс поступил в школу осенью 1991 года, как и Патрик Кеннеди, который позже снимался вместе с Бенедиктом в сериалах «Конец парада» (снова он), «Кембриджские шпионы» и в фильмах «Искупление» и «Боевой конь». В Хэрроу Камбербэтч и Кеннеди несколько раз вместе участвовали в спектаклях: «Смерть коммивояжера» Артура Миллера, где Бенедикт играл Вилли Ломана, а Патрик – его сына Биффа, хорошо приняли, как и поставленное в 1994 шекспировское «Укрощение строптивой», где Камбербэтч сыграл Петруччо, заработав на страницах The Harrovian похвалу как «великолепный передатчик эмоций».
К тому времени Камбербэтч уже стал достаточно мужественным, чтобы получать только мужские роли: кроме вышеупомянутого Петруччо он играл еще и Кларенса в «Ричарде III» (май 1993 года). До этого, однако, Бенедикту часто давали женские роли. В конце 1991 года он великолепно сыграл служанку в фарсе Жоржа Фейдо «Блоха в ее ухе» (1907). В The Harrovian выступление Камбербэтча назвали «…прекрасной эпизодической ролью. Он отлично освоил жанр фарса». Его Розалинду в шекспировской «Как вам это понравится» (май 1992) учитель актерского мастерства в Хэрроу и режиссер Мартин Тайрелл назвал «лучшей со времен Ванессы Редгрейв».
– Я видел фотографии спектакля, – позже рассказывал Камбербэтч. – Я на них выгляжу так, словно одержим женщиной.
Еще на втором курсе Бенедикт получил главную роль в «Пигмалионе» – Элизы Дулиттл. Рецензии The Harrovian оказались разноречивыми. В осеннем номере 1991 года писали, насколько «убедительно и внушительно» Камбербэтч изобразил Элизу Дулиттл, но с сожалением отметили, что «этому выступлению не хватает индивидуальности, и он не вжился в эту потрясающую роль по-настоящему. Временами он отступал от шекспировской риторики в пользу весьма убедительного подражания Одри Хэпберн». Конечно, нельзя забывать, что это всего лишь школьная постановка, а не спектакль в «Олд-Вик», а Камбербэтчу было всего пятнадцать – в этом возрасте очень немногие актеры четко представляют себе даже свою личность, не говоря уже о чужих. То, что он в этом возрасте подражал звезде «Моей прекрасной леди», – простительно.
Вскоре после этого у Бенедикта сломался голос, и он стал блестяще играть роли мужчин любых возрастов.
Бенедикта-подростка, которому приходилось играть женские роли из-за полного отсутствия в школе девочек, полностью мужской состав школы Хэрроу огорчал и еще по одной причине: он очень стеснялся в присутствии противоположного пола.
– Провести всю юность в чисто мужской закрытой школе – это просто жуть, – вспоминал Камбербэтч. – Я очень долго был просто ужасен в общении с девушками.
Задержка физического развития усугубляла эти проблемы.
– Я созрел очень поздно. Очень поздно. В пятнадцать, шестнадцать – может быть, даже семнадцать лет. Но одно достоинство у мужской закрытой школы все-таки было: можно было сколько угодно врать о том, как ты провел каникулы.
Спектакли не были единственными публичными выступлениями юного Бенедикта. Он еще и довольно неплохо произносил речи. 29 октября 1991 года он произнес «остроумную и уверенную речь» на тему славы. Выбор темы оказался на удивление пророческим, учитывая, насколько знаменит стал Камбербэтч двадцать лет спустя. Что именно он сказал, никем записано не было, но, скорее всего, он неплохо знал, что такое слава, по рассказам родителей.
Бенедикт был великолепным декламатором. В марте 1994 года, на предпоследнем курсе, он едва не выиграл конкурс чтецов леди Буршье, проводимый в школе. В финале он читал отрывки из знаменитого романа Грэхэма Свифта «Страна вод» и из «Приключений Перегрина Пикля» Тобиаса Смоллетта. «Он читал с большим выражением, а отрывки из прозы обладали заметной повествовательной силой», написали в школьном журнале. Камбербэтч решением приглашенного судьи «Стивена Фрая, эсквайра» разделил второе место. Уже тогда было ясно, что Камбербэтч – не только актер, но и великолепный чтец прозы и поэзии; позже благодаря этому он нашел работу в озвучании и на радио.
Но, тем не менее, больше всего тянуло Камбербэтча именно к актерской работе. Если бы не неожиданный приступ нервозности, его дебют на большом экране мог бы состояться еще в подростковом возрасте. Когда бывший выпускник Хэрроу Эндрю Биркин подбирал актеров для экранизации «Цементного сада» Иэна Макьюэна, он в поисках новых талантов отправился в свою альма-матер. Трудная тема – подростковый инцест между братом и сестрой – вызвала у Камбербэтча определенный дискомфорт, особенно когда выяснилось, что ему придется раздеваться.
– Я пришел в ужас. В том возрасте я был очень стыдливым, я не хотел, чтобы кто-то увидел меня голым. Так что я не пошел на кастинг.
Шанс засветиться вместе с молодой Шарлоттой Генсбур (племянницей Эндрю Биркина) уплыл, но сам факт, что ему предложили попробоваться на роль, заставил Бенедикта Камбербэтча всерьез задуматься об актерском будущем.
– По-моему, именно тогда я неожиданно понял, что актерской работой можно заниматься не только во время учебного года, но и всю жизнь.
* * *
К третьему курсу в Хэрроу без Камбербэтча не обходилась ни одна постановка. Он был звездой и русских драм, и фарсов, и ревю. Юноша присоединился к Реттигеновскому обществу, названному в честь еще одного «Старого хэрровианца» – драматурга Теренса Реттигена, одного из титанов британского театра в 40-х и 50-х годах.
Несмотря на то, что они учились в Хэрроу с разницей в 65 лет, Камбербэтч отождествлял себя с Реттигеном. Они оба в детстве жили в Кенсингтоне, учились в Хэрроу на одном факультете («Парк») и проводили много времени за чтением в библиотеке имени Воэна.
Впервые увидев огромные ряды книг, Камбербэтч был поражен.
– Я подумал, что, наверное, мне всей жизни не хватит, даже чтобы прочитать первую полку – не говоря уже о первом зале и уж тем более обо всей чертовой библиотеке. Я всегда стремился к самосовершенствованию, к познанию окружающего мира.
Его отношение к самообучению никуда не делось и во взрослом возрасте: готовясь к роли, Камбербэтч очень тщательно изучал все, что с ней связано.
Реттигеновское общество регулярно устраивало поездки в Лондон на спектакли в Вест-Энде. В начале 1993 года Камбербэтча просто заворожила возрожденная постановка реттигеновского «Глубокого синего моря», где главную роль сыграла Пенелопа Уилтон, а режиссером выступил Карел Рейс. Он был изумлен гремучей смесью утонченности и сильнейших эмоций.
– Потрясающий момент. Я понял, что Реттиген невероятно глубок. Он остроумен, но когда маски слетают, удар получается сокрушительным.
В июне 1994 года Камбербэтч и сам принял участие в возрожденной постановке Реттигена. В школе Хэрроу он блестяще сыграл роль учителя классической литературы Артура Крокера-Харриса в «Версии Браунинга». Пьеса была написана в конце 40-х годов; ее действие происходит в «частной школе на юге Англии» – как считали многие, в виду имелась именно Хэрроу. «Персонаж Крокера-Харриса переходит от железной твердости к эмоциональному коллапсу и обратно, – писали в выпуске The Harrovian от 18 июня, – и Камбербэтч очень умело проходит все этапы развития своего персонажа. Его нужно поздравить с этим выступлением, подготовке к которому он явно посвятил очень много времени». Через шестнадцать лет Камбербэтч произведет еще более сильное впечатление в реттигеновской пьесе, сыграв в «После танца».
Еще одна постановка, крепко связанная с будущей карьерой актера, случилась в 1994 году – «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда. Эта пьеса сделала Стоппарда знаменитым в 60-х годах; в 2010-м, когда драматург неожиданно вернулся на телевидение с экранизацией «Конца парада», он попросил взять на главную роль Кристофера Тидженса именно Камбербэтча. (Стоит также упомянуть, что в ноябре 2013 года Камбербэтч прочитал отрывок из «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» на вечере, посвященном празднованию пятидесятилетия Лондонского Национального театра.)
Иногда для школьных постановок в Хэрроу писали и оригинальный материал. Часто это были ревю, состоящие из коротких комедийных скетчей и песен. Иногда, впрочем, пробовали и более амбициозные форматы. Например, в ноябре 1992 года состоялась премьера совершенно нового мюзикла «Жизнь хороша!», сделанного по мотивам классического фильма Фрэнка Капры «Эта прекрасная жизнь». Камбербэтч, игравший Благословенную душу из рая, был одним из более ста актеров, занятых в постановке; зрительные залы все четыре дня были забиты до отказа.
Реакция на «Жизнь хороша!» оказалась такой бурной, что следующим летом мюзикл даже выставили на конкурс «Молодежный музыкальный фестиваль Южного берега». В финале, который проводился в Зале королевы Елизаветы в Лондоне 1 ноября 1993 года, его назвали «Лучшей оригинальной работой». Именно тогда Камбербэтч впервые принял участие в постановке, заработавшей награду за пределами школы.
Певческие способности Камбербэтча редко находили применение после школы, но, судя по отзывам того времени, он уже тогда очень неплохо пел. На свинговом концерте незадолго до Рождества 1994 года его исполнение песни Minnie the Moocher так понравилось зрителям, что Бенедикта даже вызвали на бис. За несколько недель до этого он неплохо выступил и в «Городе ангелов» Дэвида Кэлхуна, постановкой которого в школе Хэрроу отметили открытие нового театра «Райан». «Камбербэтч довел до идеала характер Стоуна, – писали в The Harrovian от 8 декабря. – Пропитой, прокуренный голос идеально соответствовал характеру детектива-волокиты». Кроме того, в рецензии отметили его умение перекрывать пением оркестр и даже кое-какие задатки танцора – впрочем, танцевальные навыки он практически не применяет. (Позже Камбербэтч вместе с родителями смотрел постановку этого мюзикла в Вест-Энде, а на момент написания книги стало известно, что он, скорее всего, поучаствует в съемках экранизации, которая называется «Потерянный город Z».)
И в главных, и во второстепенных ролях Камбербэтч проявил себя великолепным «ансамблевым» актером. Он играл не в вакууме, не изображал из себя большую звезду и работал вместе с коллегами-актерами. Но, с другой стороны, актерское ремесло уже изначально привлекло его не потому, что там можно «показать себя». Оба его родителя были актерами, так что он вполне реалистично представлял себе актерскую карьеру.
– Поскольку я видел их в рабочей обстановке, никакой особой таинственности для меня это не представляло. Я знал, что придется много ездить, что доходы не гарантированы, что может случиться с личной жизнью… я это все знал.
Родители вообще не слишком поддерживали актерские амбиции Бенедикта, несмотря на то, что они оба сделали себе имя на британских сценах и экранах.
– Они говорили мне: посмотри на нас, мы не можем контролировать свою жизнь, денег то много, то вообще нет.
Собственно, Бенедикта отправили в Хэрроу во многом именно для того, чтобы отбить у него желание стать актером. Вентхэм и Карлтон надеялись, что разностороннее образование поможет их сыну найти другую, более стабильную работу, чем их собственная. Но, похоже, их план не сработал.
Позже Камбербэтч вспоминал, что в последний год в Хэрроу (1994 – 95) не мог сосредоточиться на учебе. Он признался, что в восемнадцать лет предпочитал урокам «травку, девушек и музыку». Но, тем не менее, внеурочными занятиями он не пренебрегал. Юноша продолжал заниматься спортом, правда, от регби и крикета перешел к альпинизму, а также вошел в сборную школы по парапланеризму. Он по-прежнему фанатично относился к изобразительному искусству: «Моими холстами были стены заброшенных площадок для игры в сквош. Где еще можно так себя выразить?» А в феврале 1995 года его «большая скульптура ножниц из металла и ниток» помогла «Парку» выиграть межфакультетский художественный корпус.
Но, тем не менее, наибольший след в Хэрроу Бенедикт Камбербэтч оставил на сцене. Он оказался одним из шести выпускников 1995 года, получивших стипендию Эвелин де Ротшильд, а в июльской речи, посвященной окончанию учебного года, его даже выделил директор школы. Николас Бомфорд признался, что «было бы несправедливо выделять мальчиков за индивидуальные достижения, учитывая, что очень многого удалось добиться коллективными усилиями», но, тем не менее, очевидно было, что даже в качестве командного игрока Бен Камбербэтч стал восходящей звездой. Его выступления на сцене, сказал Бомфорд, «надолго запомнятся всем, кто имел счастье их увидеть». Учитель актерского мастерства Мартин Тайрелл позже признавался, что это «лучший актер-школьник, с которым ему доводилось работать».
Что делать дальше? Бенедикт серьезно задумался о профессии юриста. Для его родителей, беспокоившихся из-за нестабильной работы актера, это стало бы большим облегчением.
– Очень многие говорили мне, что адвокаты никогда не знают, какой будет следующая работа, и что нужно ездить по всей стране, и что это очень тяжкий труд. Чем-то это напоминало работу актера, так что я в результате предпочел именно ее.
Кроме того, он понял, что само стремление стать юристом тоже вызвано актерским мастерством. Камбербэтч был большим поклонником сериала «Рампоул из Бейли» с Лео Маккерном. Может быть, и юристом ему захотелось стать просто для того, чтобы быть похожим на Горация Рампоула?
Окончательно Бенедикт отказался от желания работать юристом, посетив юридический факультет Манчестерского университета. Студенты-юристы показались ему «живыми мертвецами», но, прежде всего, он понял, что попытки найти новую карьеру – это просто попытки «показать родителям, что я могу это сделать». Актерская карьера может быть ненадежной и непредсказуемой, но так можно сказать абсолютно о любой карьере. Пять лет в «невероятно привилегированном пузыре» школы Хэрроу не оставили у него никаких сомнений в том, чем он хочет заниматься: Бенедикт Камбербэтч хотел стать актером, как и родители.
