1. Получил № 5 органа наших болгарских друзей «Освобождение». В этом номере имеются поистине потрясающие материалы относительно избиения наших единомышленников в тюрьмах сталинцами. Оказывается, что в нескольких болгарских тюрьмах среди заключенных сформировались группы сторонников левой оппозиции. Против них ведется бешеная и насквозь отравленная, т. е. чисто сталинская, травля, питаемая бюрократами извне. Можно не сомневаться, что среди заключенных сталинцев имеется немало честных и искренних революционеров. Но когда им от имени Коминтерна сообщают всякого рода гнусности про левую оппозицию, гнусности, которых они в тюрьме не могут проверить, они вымещают свое тюремное возмущение на левых оппозиционерах, т. е. идут по линии наименьшего сопротивления. Требования со стороны оппозиционеров: предъявить открыто и проверить обвинения — ведут к новым клеветам и к физическим столкновениям. В Пловдиве (Филиппополь) дело дошло до серьезных поранений нескольких товарищей, причем сталинцы обратились с жалобой к прокурору на наших единомышленников, которые в довершение всего были заключены в карцерах.

В «Освобождении» напечатано по этому поводу письмо товарища Д. Гачева к прокурору от 16 октября 1931 г. Превосходный документ, свидетельствующий, как справедливо пишет редакция, о высокой пролетарской морали наших заключенных друзей. Письмо должно быть, по моему мнению, воспроизведено во всей интернациональной печати левой оппозиции: оно заслуживает этого во всех отношениях. Заявление начинается с указания на то, что автор его принадлежит к интернациональной левой оппозиции. Дальше говорится:

«Господин прокурор! Я никогда не хотел и не позволил бы вашего вмешательства в нашу фракционную борьбу. Вы — представитель власти буржуазного класса, против которого мы боремся, стремясь заменить ее властью рабочего класса. Мы являемся фракцией в классовом рабочем движении, которая является врагом вашего правительства и класса, которому вы служите».

Но так как фракционные противники обратились к прокурору, то он, Гачев, считает необходимым восстановить истину. Дальше подробно излагается трагический эпизод столкновения. Цитируя статью Троцкого о недопустимости террористических методов во внутренней фракционной борьбе рабочего класса, тов. Гачев продолжает:

«Мы не можем пользоваться провокацией, террором, мошенничеством, убийствами и пр[очим] против наших товарищей. Но когда на нас нападают, не должны ли мы защищаться? Да, мы защищаемся, ибо мы не христиане».

Письмо заканчивается словами:

«Действительный приговор будет вынесен рабочим классом. Я апеллирую к нему».

Подобные же инциденты произошли и в других тюрьмах. Необходимо как можно шире оповестить об этих фактах общественное мнение рабочего класса. Нужно, чтобы наши болгарские единомышленники почувствовали, что они не одни, что с ними заодно сотни и тысячи единомышленников во всех странах и что число их друзей быстро растет.

Необходимо добавить, что тов. Гачев был приговорен в свое время к смертной казни.

2. Я получил коллективный снимок двадцати трех греческих товарищей, большевиков-ленинцев «архивомарксистов», заключенных в тюрьме Сингрос в Афинах. Эта карточка дала мне живое и непосредственное представление о составе нашей греческой секции. Этих пролетариев, революционный дух которых написан на их открытых лицах, бесстыдные наемные чиновники осмеливаются называть фашистами. Там, где — как в Греции — фракция большевиков-ленинцев пустила глубокие корни в рабочем классе, подлинный большевизм, подлинный марксизм имеет обеспеченное будущее. Горячо приветствую наших заключенных единомышленников.

3. Какой-то американский гастролер, работавший одно время в России, делал в парижской Лиге доклад о русской оппозиции. Доклад имел настолько тенденциозный и прямо-таки возмутительный характер, что объяснить его можно только одним: Х. находился в СССР в близкой связи со сталинской бюрократией и не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит в рядах оппозиции. Достаточно привести один из его афоризмов: «Заключенные оппозиционеры только ждут сигнала со стороны Раковского, чтобы капитулировать».

Как раз два месяца тому назад мы получили документы и материалы, характеризующие теоретическую и политическую работу руководящих кадров левой оппозиции. Эти материалы составляют несколько сот маленьких листков, исписанных столь микроскопическими буквами, что разбирать рукопись пришлось около 6 недель с лупой в руках. Один внешний вид этих листков достаточно передает то высокое революционное напряжение, которое за ними скрывается. Полученные со значительным опозданием материалы мы начали публиковать в «Бюллетене русской оппозиции». В № 25–26 напечатана статья тов. Раковского и программные тезисы трех ссыльных. Всякий читатель без труда убедится, как далека русская оппозиция от мысли о капитуляции.

В то же время присланные материалы, заключающие в себе внутреннюю дискуссию в левой оппозиции, свидетельствуют, на каком высоком уровне развертывается теоретико-политическая работа русских большевиков-ленинцев. В их лице сформировалось новое поколение марксистов, которое не даст погаснуть теоретической мысли научного коммунизма. Чем меньше у наших русских товарищей возможности своевременно и громко заявить о себе, тем более решительно и непримиримо должны иностранные товарищи давать отпор всякого рода сплетням и инсинуациям, из каких бы источников они ни исходили.

4. Подготовка январской конференции ВКП идет полностью и целиком под знаком борьбы с «троцкизмом». Давно ли сталинская бюрократия объявляла, что «троцкизм» ликвидирован (Молотов провозглашал: «гроб», «крышка» и пр.), давно ли считалось, что «правая оппозиция является отныне главной опасностью». Сейчас новый поворот. «Троцкизм» — «вот враг!» Обнаруживают, что «троцкизм» проник во все учебные заведения, в важнейшие учебники и даже в примечания к сочинениям Ленина. Центральный комитет сообщает организациям по радио, что, в то время как правая оппозиция ищет опоры в деревне, в колхозах и пр., «троцкисты» поднимают голову в промышленных районах. Каганович-Амстердамский прочитал в институте Красной профессуры большой доклад, занимающий целую страницу «Правды», о необходимости открыть по всей линии борьбу с «троцкизмом».

О политическом значении этой кампании придется поговорить в ближайшем будущем особо. Сейчас достаточно отметить некоторые наиболее ярко бросающиеся в глаза факты. Сталинская верхушка вынуждена все более и более сжимать кольцо вокруг себя.

Она все меньше и меньше может надеяться на тех, которые повторяют общеобязательные формулы верности. Она изобретает поэтому дополнительные формулы, все более чудовищные и сводящиеся в конце концов к догмату личной непогрешимости Сталина. Всякая попытка марксистского исследования в каком бы то ни было направлении неизбежно приходит в противоречие с идеологией сталинцев. Все большее и большее число людей, совершенно ничем не связанных с «троцкизмом», наоборот, даже враждебно к нему относящихся, подпадает под обвинение в «троцкизме». С другой стороны, обнаруживается, что важнейшие марксистские кафедры во всех высших учебных заведениях заняты капитулянтами-оппозиционерами. Этот факт свидетельствует косвенно, но очень убедительно о том, что серьезная теоретическая жизнь имеется только внутри левой оппозиции, так что сталинская бюрократия вынуждена прибегать к перебежчикам для занятия самых ответственных кафедр.

То обстоятельство, что столь могущественный государственный и партийный аппарат вынужден сейчас, после восьми лет непрерывной и ожесточенной борьбы против левой оппозиции, снова сосредоточивать все свои силы на борьбе с «троцкизмом», свидетельствует о несокрушимой жизненности наших идей. Русской левой оппозиции предстоит еще сказать большое историческое слово.

5. Мне пишут, что один иностранный товарищ, очевидно плохо умеющий наблюдать, очень высокомерно отозвался о немецкой левой оппозиции. Между тем именно в последнее время она серьезно растет и становится чрезвычайно важным фактором в политике немецкого рабочего класса. Главная причина, разумеется, в объективных условиях. Подлинно марксистская фракция может обнаруживать все свои преимущества с особенной силой именно в такой период, когда правые, центристские и эклектические фракции совершенно теряют голову — именно в период больших революционных задач, крупных поворотов политической обстановки и надвигающихся грандиозных столкновений. Только те кадры, которые пройдут через такой период и впитают его уроки в плоть и кровь, станут настоящими большевистскими кадрами.

Нынешнее положение в Германии особенно ярко показывает нам вместе с тем, как важно для интернациональной левой оппозиции своевременно освобождаться от чужеродных элементов и двусмысленных попутчиков. Если бы мы не порвали с самого начала с Урбансом, мы не имели бы сейчас возможности прокладывать себе дорогу в ряды коммунистической партии. Если бы мы не порвали в свое время с Ландау, внутренняя жизнь левой оппозиции была бы и сейчас парализована беспринципной интригой, склокой, дрязгой. Кое-какие критики нынешней немецкой оппозиции должны спросить себя: а не поддерживали ли они слишком долго интернациональные фракции Ландау — Навилля и не ослабляли ли они тем самым немецкую оппозицию?

6. Во Франции левая оппозиция, несомненно, топчется на месте, и именно поэтому в ней развиваются центробежные тенденции. И здесь есть объективные причины. Во Франции коммунистический отлив все еще не закончился. И партия, и унитарные синдикаты продолжают распадаться. Партия даже теряет голоса на выборах. Именно потому, что перед французским рабочим классом не стоят сейчас большие революционные задачи, левая оппозиция не имеет возможности проявить политически главные свои преимущества: способность ориентировки и смелость в решениях. В этих условиях общий политический отлив захватывает и левую оппозицию, ибо французские рабочие пока что в массе своей гораздо больше замечают то, что у оппозиции общего с партией, чем то, что отличает ее от партии.

Но, помимо указанных больших исторических причин слабости французской оппозиции, имеются и причины второго порядка. Лига с самого начала складывалась из крайне разнородных элементов. Многие из них в течение нескольких лет перед тем монотонно повторяли формулы русской оппозиции, чтобы придать себе значение и прикрыть свою несостоятельность. Достаточно напомнить, что такой консервативный, трусливый и ничтожный буржуа, как Паз, не на шутку вообразил себя представителем левой оппозиции. Сейчас этот субъект убрался в социалистическую партию. Там ему как раз и место. А ведь были в наших рядах товарищи, которые считали, что мы слишком поспешно и слишком резко порвали с Пазом.

Группа «Лютт де Клясс», которая в течение нескольких лет переезжала с одного идеологического курорта на другой, примкнула к левой оппозиции. Весьма вероятно, что при условии быстрого развития Лиги и пополнения ее рабочими кое-кто из интеллигентов «Лютт де Клясс» мог бы воспитаться, закалиться и стать неплохим революционером. Но в условиях застоя группа «Лютт де Клясс» обнаружила в конце концов только свои отрицательные качества. Большая часть ее членов покинула Лигу, для того чтобы самостоятельно учить и вести за собой французский пролетариат: у них для этого, конечно, все данные. Но, увы, и оставшиеся в составе Лиги члены группы «Лютт де Клясс», по-видимому, до сих пор не поняли уроков этих двух лет: они лавируют, маневрируют, выжидают, нюхают воздух, вместо того чтобы засучить рукава и заняться повседневной черной работой в низах.

Положение еще больше осложняется убийственными шатаниями и ошибками еврейской группы. При слабости Лиги эта группа, малочисленная сама по себе, играет не последнюю роль. При условии развития и роста Лиги еврейская группа должна была стать орудием Лиги для пропаганды среди еврейских рабочих. Но этой своей функции группа, в состав которой входят несомненно преданные делу рабочие, почти не выполняет. Зато она стала опорой для двух-трех товарищей, которые пытаются придать какое-то направление и Лиге, и Интернациональному секретариату, и всей интернациональной оппозиции. Об этом «направлении» никто ничего до сих пор не знает, ибо, кроме путаницы, авторы «направления» ничего до сих пор в жизнь оппозиции не внесли. Они были с Пазом против нас, меняли свою ориентировку внутри Лиги в зависимости от обстоятельств субъективного характера, поддерживали Молинье — Франка против Росмера — Навилля, блокировались с Навиллем, а затем и с Росмером, путали, путались, сбивали с пути еврейскую группу и ничего не вносили, кроме разложения.

Я несколько раз предлагал ввиду особых условий Франции внести в устав Лиги такой примерно параграф: каждый член Лиги, который в течение месяца не выполнял изо дня в день текущей работы, как: занятия с молодыми рабочими, уличная продажа газеты, сбор денег, посещение собраний и завязывание связей и пр., исключается из Лиги. Баласта Лиге не нужно. Доказано всем опытом рабочего движения, в частности и опытом Лиги, что именно те интеллигенты и полуинтеллигенты, которые творчески бесплодны и не любят засучивать рукава, очень охотно занимаются поисками и интригами, отравляя жизнь организации и препятствуя проникновению в нее рабочих.

7. Испанская секция сделала известные успехи и завязала связи, которые позволяют ей надеяться на новые успехи. Совершенно, однако, ясно, что, измеряемые масштабом грандиозного революционного движения испанских масс, успехи испанской оппозиции крайне малы. Объясняется это прежде всего тем, что накануне революции испанская оппозиция фактически не существовала. Она формировалась уже в огне событий, причем время отпускалось или расходовалось на эксперименты, безнадежность которых была ясна заранее (Каталония!). Именно крайняя слабость испанской оппозиции в начале революции выразилась в том, что, несмотря на исключительно благоприятную обстановку в стране, наши испанские товарищи до сего времени не завоевали возможности поставить еженедельник. Иностранной помощи оказалось недостаточно, или она пришла недостаточно своевременно. Барселонский «Совет» пришлось приостановить. Нельзя не отметить, что те причины, на которые ссылается испанская оппозиция в объяснение приостановки «Совета», должны быть признаны принципиально совершенно неприемлемыми. Вместо того чтобы ясно и открыто сказать рабочим: «У нас нет средств, мы еще слабы, помогите», испанские товарищи заявляют, что они не желают подчиняться цензуре. Революционеры, если они не могут сбросить цензуры, должны уметь, с одной стороны, легально приспособиться к ней, а с другой стороны, досказать все необходимое в нелегальной печати. Сойти же с поля со ссылкой на цензуру и на свою революционную гордость — значит заниматься декоративной политикой, а не большевистской.

Испанская революция вошла сейчас в затяжной период, отделяющий буржуазную стадию от пролетарской. На какой срок этот период затянется, предсказать нельзя. Во всяком случае, испанская оппозиция получает возможность более систематической и планомерной подготовительной работы. Надо, не теряя времени, воспитывать кадры. Теоретический ежемесячник «Коммунизмо» является одним из важных для этого орудий. Необходимо поставить серьезный «Бюллетень» для внутренней дискуссии. Воспитание кадров немыслимо только на почве национальных интересов. Если в течение прошлого года испанские товарищи слишком мало времени отдавали интернациональным вопросам, то это вполне объяснялось молодостью оппозиции и размахом революционных событий. Этим, несомненно, объясняется, что выступления испанской оппозиции по интернациональным вопросам были крайне редки и носили эпизодический, притом не всегда счастливый, характер.

8. Американская Лига развивалась до сих пор медленно, с периодами отступления, но в общем достаточно органически. Большим преимуществом американской Лиги над французской явился тот факт, что первая, в противоположность второй, с самого начала представляла однородную группу, поставленную вне партии не в 1923–1924 гг., а в 1928 г. Медленность роста Лиги объясняется прежде всего отсутствием больших сдвигов в американском рабочем классе за последние годы. Как я писал в другом месте, можно предполагать, что кризис создаст в Америке впервые предпосылки для революционной работы широкого масштаба. Можно надеяться, что, благодаря предварительному систематическому воспитанию кадров, американская Лига встретит новый период более или менее подготовленной, хотя нельзя скрывать от себя того, что подлинное испытание кадров предстоит еще впереди.

В жизни интернациональной оппозиции американская Лига принимала меньшее участие, чем это было бы желательно. Объяснение, конечно, в отдаленности. Во всяком случае, крайне желательно, чтобы Центральный комитет Лиги в целом внимательно следил за внутренними вопросами Интернациональной левой, так как излишнее сосредоточение этих вопросов в руках одного товарища не дало до сих пор необходимых результатов.

9. Настоящее письмо ни в каком смысле не является систематическим обзором отдельных секций, ни систематическим изложением отдельных вопросов. Задача письма — поделиться с товарищами, хотя бы и в самой беглой форме, мыслями по поводу отдельных вопросов и явлений, которые кажутся мне особенно важными или интересными в жизни Интернациональной левой оппозиции. Так, например, я оставляю сейчас в стороне китайскую, чехословацкую, бельгийскую и др. секции, как за отсутствием необходимых сведений, так и потому, что многие вопросы, касающиеся этих секций, остаются недостаточно для меня ясными.

В заключение скажу лишь, что самая необходимость прибегнуть к этому письму вызывается тем, что нам не удалось создать до настоящего времени Интернациональный Секретариат. Факт этот объясняется как общими причинами: сравнительно медленным развитием национальных секций, так и частными причинами: личным составом Секретариата и той атмосферой, в которой он оказался и которую он сам, отчасти, вокруг себя создал в Париже. Нет надобности повторять здесь то, что я многие десятки раз писал самому Секретариату и прежде всего — перманентному секретарю. Я попрошу разослать всем секциям свое письмо от 6 октября этого года. С того времени дело не улучшилось, а ухудшилось. Для меня совершенно ясно, что без организации Секретариата дело вперед не подвинется.

В каком направлении должна быть произведена реорганизация? На этот вопрос легче всего ответить, если вскрыть недостатки старой организации. Принцип ее был таков: создать секретариат на основе личного отбора, а не делегирования национальными секциями. Некоторым товарищам, и мне в том числе, казалось, что ядро товарищей, утвержденных в качестве личных кандидатур, будет иметь известную независимость по отношению к национальным секциям и возможность плодотворно воздействовать на них. К сожалению, этого результата не получилось, может быть, потому, что у нас еще недостаточно подготовлены кадры для столь ответственной работы. Во всяком случае, получился результат, когда направление Секретариата зависело от настроений отдельного товарища, не связанного ни с какой организацией и свободного от какой бы то ни было дисциплины.

Секретариат стал источником постоянных неожиданностей, а за последние месяцы — инструментом некоторой подфракции, ни платформа, ни цели которой никому не известны. Такое положение абсолютно нетерпимо. Очевидно, надо сделать Секретариат более зависимым от национальных секций. Секретариат должен быть постоянно действующим учреждением; члены его должны, следовательно, жить либо в одном городе, либо — в крайнем случае — в двух городах, связанных хорошим сообщением. В этом последнем случае необходимо, опять-таки, выделить постоянно действующее Бюро, находящееся в одном городе. Но все члены Секретариата должны быть официальными делегатами соответственных национальных секций, которые и должны за своих делегатов нести ответственность. Желательно, разумеется, привлечь к участию в Секретариате делегатов наиболее значительных секций, за практической невозможностью привлечь делегатов всех секций. Такая организация не обеспечит, разумеется, безошибочности Секретариата, но страхует его от самого опасного из всех факторов: личных настроений и шатаний. При составлении Секретариата желательно принимать во внимание как удельный вес соответственной страны и официальной компартии, так и размеры соответственной оппозиционной секции. Так, например, несмотря на небольшие размеры Греции, греческая секция является самой многочисленной после русской и самой пролетарской по составу. Участие ее официального представителя в Секретариате было бы поэтому в высшей степени желательно.

P. S. Если верно, что ключ к международному положению находится сейчас в Германии, то отсюда вытекает, что главным звеном международной оппозиции становится сейчас немецкая секция. Она крайне бедна денежными и техническими средствами. Если еженедельная газета где-нибудь особенно необходима, так это именно в Германии. Спрос на оппозиционную печать в кругах немецких рабочих быстро растет. Можно не сомневаться, что еженедельная газета находила бы широкий сбыт. Необходимо поставить пред всеми секциями задачу: помочь немецкой секции поставить еженедельное издание.

P. P. S. Закончив письмо, я заметил, что в нем имеются, с одной стороны, сведения, предназначенные для опубликования, с другой стороны, целые параграфы или части, которые предназначены исключительно для сведения членов организации. Я не сомневаюсь, что руководящие органы национальных секций без труда различат, какими частями данного письма можно воспользоваться для печати. Что касается меня, то я именно потому касаюсь с полной свободой весьма щекотливых вопросов, что письмо в целом рассчитано исключительно на внутреннее товарищеское обсуждение.