Два товарища, Ридлей и Аггарвала, выработали тезисы, посвященные положению в Англии, левой оппозиции и ее отношению к Коминтерну. Авторы считают себя сторонниками левой оппозиции, с которой у них, однако, имеются серьезные разногласия. На протяжении своего документа они несколько раз отстаивают необходимость открытой и свободной внутренней критики. Это совершенно правильно. Свободную и откровенную критику мы применим поэтому к их собственным тезисам.

1. «Великобритания находится в настоящее время в промежуточной фазе между демократией и фашизмом». Демократия и фашизм берутся здесь как две абстракции, без всяких социальных определений. Очевидно, авторы хотят сказать: британский империализм готовится освободить свою диктатуру от разлагающейся парламентской оболочки и встать на путь открытого и голого насилия. В общем и целом это верно, но лишь в общем и целом. Нынешнее правительство не есть «антипарламентарное» правительство; наоборот, оно получило неслыханную парламентскую поддержку со стороны «нации». Заставить правительство стать на путь голого внепарламентского насилия мог бы только рост революционного движения в Англии. Это, несомненно, придет. Но в данное время этого нет.

Выдвигание сегодня на передний план вопроса о фашизме представляется поэтому немотивированным. Даже и с точки зрения более отдаленной перспективы можно сомневаться, в какой мере уместно говорить по отношению к Англии о фашизме. Марксисты должны, на наш взгляд, исходить из того, что фашизм представляет собою особую специфическую форму диктатуры финансового капитала, но вовсе не тождественен с империалистической диктатурой как таковой. Если «партия» Мосли и «гильдия Св. Михаила» представляют собою начала фашизма, как выражаются тезисы, то именно полное ничтожество обеих названных групп показывает, насколько неосторожно сводить уже сегодня всю перспективу к близящемуся пришествию фашизма. Между тем вопросом о фашизме авторы тезисов исчерпывают характеристику положения в Англии.

При анализе нынешнего положения в Англии нельзя исключать тот вариант, при котором господство консерваторов не прямо перейдет в диктатуру голого насилия, а сменится в результате резкого парламентского сдвига влево каким-либо блоком Ллойд Джорджа и Гендерсона, т. е. переходным режимом британской керенщины. Ллойд Джордж явно рассчитывает на неизбежность левого поворота «общественного мнения» и именно поэтому не боится оставаться сегодня в ничтожном меньшинстве. В какой мере вероятен период английской керенщины, какова будет его продолжительность и пр. — зависит от дальнейшего хода экономического кризиса, от темпа банкротства «национального» правительства и, главное, от быстроты радикализации масс. Во всяком случае, ориентироваться заранее только на фашизм, как на ближайший этап, было бы, по крайней мере, односторонним. Надо иметь в виду и другие возможные варианты, чтобы не быть застигнутым событиями врасплох.

Разумеется, период керенщины, если бы он наступил, должен был бы, в свою очередь, обнаружить свою несостоятельность и, следовательно, толкнуть буржуазию на путь открытого и голого насилия. В этом случае английские рабочие должны были бы убедиться, что их монархия совсем не только невинное декоративное учреждение: королевская власть неизбежно стала бы центром объединенной империалистической контрреволюции.

2. Глубоко ошибочным является второй параграф, направленный против обязательной для марксиста и большевика работы внутри тред-юнионов с целью их завоевания. По мысли тезисов, тред-юнионы представляют собою «империалистические организации» с самого своего происхождения. Они могли жить, поскольку пользовались сверхприбылью британского капитала; теперь, когда привилегированное положение последнего безвозвратно исчезло, тред-юнионы могут только разрушаться. Бороться за завоевание нынешних тред-юнионов — бессмыслица. Революционная диктатура создаст в свое время новые «экономические организации».

В этом рассуждении нет ничего общего [с действительностью]. Оно подогревает давно уже разъясненные и опровергнутые предрассудки. Тред-юнионы рассматриваются авторами тезисов не как историческая организация британского пролетариата, отражающая его судьбу, а как некоторое вечное начало, проникнутое со дня рождения грехом империализма. Между тем у тред-юнионов есть своя богатая и поучительная история. Они вели в свое время героическую борьбу за право коалиции. Они принимали славное участие в боях чартизма. Они вели борьбу за сокращение рабочего дня, и этой борьбе Маркс и Энгельс придавали большое историческое значение. Ряд тред-юнионов входил в Первый Интернационал. Увы, история не существует для наших авторов. Во всем их рассуждении нет и капли диалектики. Они ограничиваются метафизическими началами: «фашизм», «демократия», «империалистическая организация». Живому и реальному процессу они противопоставляют свое откровение.

Мы узнаем от них, что вожди тред-юнионов не предали генеральную стачку в 1926 году: признать их «предателями» значило бы признать, что раньше они были «революционерами». Вот в какие дебри заводит метафизика! Реформисты не всегда предавали рабочих. В известные периоды и в известных условиях реформисты производили прогрессивную работу, хотя и недостаточную. Эпоха капиталистического заката вырывает почву из-под ног реформизма. Вот почему реформисты, поскольку они вынуждаются примкнуть к движению масс, на известной стадии неизбежно предают его. Именно так воспринимают поведение реформистских вождей массы. Этому жизненному пониманию масс авторы противопоставляют теорию первородного греха тред-юнионов. Эта теория замечательна тем, что не позволяет предателя назвать предателем.

С 1920 года тред-юнионы потеряли более 40 % своих членов. Авторы предсказывают, что в течение ближайших двух лет они потеряют еще 40 %. Допустим. Если бы эти 80 % рабочих сами собою стали под знамя коммунизма, Ридлей и Аггарвала могли бы сказать: незачем пророку идти к горе, если гора идет к пророку. Но, насколько нам известно, это не так. Ридлей и Аггарвала вряд ли имеют десяток рабочих за собою. Тред-юнионы обнимают еще миллионы рабочих, которые, как показал 1926 год, способны вести революционную борьбу. Рабочих надо искать там, где они находятся сегодня, а не там, где они, может быть, будут находиться завтра, организованных, как и неорганизованных. Вопрос идет вовсе не о тех экономических организациях, какие создаст будущая революционная диктатура, а о завоевании нынешних английских рабочих, без чего говорить о диктатуре пролетариата — значит заниматься фразерством.

Могут ли, в самом деле, рабочие встать на путь восстания одним скачком, не углубляя в предшествующий период своей борьбы против капитала, не радикализируясь и не радикализируя свои методы борьбы и свои организации? Каким образом революционизирование рабочих масс может пройти мимо тред-юнионов, не отразиться на них, не изменить их физиономии, не вызвать подбора новых вождей? Если справедливо, что тред-юнионы возникли на основе капиталистической сверхприбыли Великобритании, — а это до известной степени справедливо, — то уничтожение сверхприбыли должно радикализировать тред-юнионы, разумеется, снизу, а не сверху, разумеется, в борьбе с вождями и с традициями. Эта борьба будет тем более успешной, чем более непосредственное и решительное участие примут в ней коммунисты.

Авторы тезисов заходят так далеко, что отождествляют борьбу за тред-юнионы с политикой Англо-русского комитета. Поразительный аргумент! Левая оппозиция обвиняла Сталина, Томского и К^о в том, что, ведя политическую дружбу с Ситриным, Перселем, Куком и К^о, они мешали коммунистам в тред-юнионах разоблачать предательства этих господ. Товарищи Ридлей и Аггарвала приносят теперь новое откровение: дружить с изменниками и разоблачать их перед массой — это одно и то же. Можно ли брать такие доводы всерьез?

Доказывая необходимость работать внутри профессиональных союзов для завоевания их, американский товарищ Глотцер вполне законно сослался на книгу Ленина «Детская болезнь левизны». На это товарищи Ридлей и Аггарвала отвечают четырьмя возражениями:

a) Они требуют аргументов, а не ссылки на авторитет. Это правильно. Но в книге Ленина заключается много аргументов, на которые тезисы не дают никакого ответа.

b) Авторы отрицают римско-католический догмат непогрешимости. Мы с ними согласны. Но мы советуем им начать с критики непогрешимости их собственного евангелия.

c) «Ленин не был ни богом, ни римским папой». Это есть повторение предшествующего довода. Не будучи папой, Ленин с успехом боролся против метафизики и сектантства.

д) Ленин писал в 1920 году; обстановка с того времени сильно изменилась. Однако авторы воздерживаются от разъяснения, в чем же, собственно, это изменение состоит, если не считать ссылки на уменьшение числа членов в тред-юнионах, что не имеет решающего значения.

Мы видим, что аргументация наших авторов имеет крайне абстрактный, даже чисто официальный характер. Ссылка на 1920 год находится в прямом противоречии с основной мыслью тезисов. Если тред-юнионы с самого своего возникновения были и остаются до сего дня чисто империалистическими организациями, непригодными для революционных целей, то ссылка на 1920 год лишается всякого смысла. Нужно просто сказать, что отношение Маркса, Энгельса и Ленина к тред-юнионам было в корне ошибочным.

3. Третий параграф посвящен Коминтерну. Авторы стоят за создание IV Интернационала, проявляя и здесь основное качество своей мысли: ее полную метафизичность. Напомним, что Энгельс, вслед за Гегелем, под метафизикой понимал рассмотрение явлений, фактов, сил, тенденций и пр. в качестве неизменных сущностей, а не в качестве развивающихся процессов, притом развивающихся в постоянных противоречиях. Если тред-юнион есть порочная империалистическая субстанция, снизу доверху, во все эпохи и периоды, то Коминтерн является для наших новаторов порочной бюрократической субстанцией. Внутренние процессы в Коминтерне, неизбежные противоречия между массой членов и бюрократическим аппаратом, совершенно не приемлются в расчет. Авторы спрашивают нас: думаем ли мы, что бюрократия под влиянием наших тезисов пожертвует своими интересами? «Надо ли охарактеризовать такое предположение, как идеализм или как материализм?» — с неподражаемой иронией спрашивают далее Ридлей и Аггарвала, не догадываясь о том, что их собственную постановку вопроса надо охарактеризовать как безжизненную метафизику.

Бюрократия очень сильна, но вовсе не всемогуща, как думают Ридлей и Аггарвала. В СССР обостряющиеся противоречия экономического развития все больше и больше ставят перед миллионами членов партии и комсомола основные вопросы программы и тактики. Поскольку бюрократия не сможет разрешить эти противоречия, миллионы коммунистов и комсомольцев вынуждены будут самостоятельно размышлять над их разрешением. Этим массам мы говорим сегодня и скажем завтра: «Центристская бюрократия благодаря определенным историческим условиям завладела аппаратом партии; вы, рабочие коммунисты, держитесь за партию не во имя бюрократии, а во имя ее великого революционного прошлого и возможного революционного будущего; мы вас вполне понимаем; революционные пролетарии не прыгают из организации в организацию с такой легкостью, как отдельные студенты; мы, большевики-ленинцы, вполне готовы вам, рабочим коммунистам, помочь возродить партию».

За германской компартией идут миллионы рабочих. Катастрофический кризис в Германии ставит перед ними революционные проблемы как проблемы жизни и смерти. На этой почве внутри партии, несомненно, разовьется глубокая идейная борьба. Если бы несколько сот левых оппозиционеров оставались в стороне, они превратились бы в бессильную жалкую секту. Если же они примут участие во внутренней идейной борьбе партии, оставаясь, несмотря на всякие исключения, ее составной частью, они могут приобрести огромное влияние на пролетарское ядро партии.

Нет, левая оппозиция не имеет никакого основания становиться на путь, на который ее зовут товарищи Ридлей и Аггарвала. Внутри Коминтерна имеются — если даже не считать СССР — десятки тысяч рабочих, которые проделали серьезный опыт, потерпели ряд разочарований и которые вынуждены искать правильные ответы на все основные вопросы политики. Этим рабочим мы должны идти навстречу, а не поворачиваться к ним спиною. Было бы очень печально, если бы критические члены официальной британской компартии вообразили, что взгляды Ридлей и Аггарвала представляют собою взгляды оппозиции.

4. Авторы тезисов обвиняют левую оппозицию, в частности американскую Лигу, в «абсурдной переоценке» значения британской компартии. Нет, мы нисколько не переоцениваем ее значение. Последние выборы достаточно ярко обнаруживают слабость британской компартии. Но ведь левая оппозиция в Британии сегодня во многие сотни раз слабее этой слабой партии. Ведь Ридлей и Аггарвала ничего не имеют. За ними никто не стоит, кроме единиц, не связанных с пролетарской борьбой. Подвергли ли они серьезной критике политику партии? Где их работа? Где их программные тезисы? Провели ли они дискуссию с рядовыми членами партии? Пытались ли их убедить и привлечь на свою сторону? Из 70 000 голосовавших за официальную партию завоевали ли Ридлей и Аггарвала 700 человек или хотя бы только 70? А между тем они уже торопятся строить IV Интернационал: пролетариат, очевидно, должен поверить им в кредит, что они действительно способны построить Интернационал и руководить им.

Вся эта постановка вопроса совершенно несерьезна. Надо к тому же еще прибавить, что если левая оппозиция совершила бы пагубную ошибку, решив создать сегодня IV Интернационал, то т[овари]щам Ридлей и Аггарвала, которые расходятся с нами во всех основных вопросах, пришлось бы, по-видимому, немедленно создавать V Интернационал.

5. Параграф, посвященный Индии, также страдает чрезвычайной абстрактностью. Совершенно бесспорно, что Индия может достигнуть полной национальной независимости только через подлинно великую революцию, которая поставит у власти молодой индийский пролетариат. Другой путь развития оказался бы мыслимым лишь в том случае, если бы пролетарская революция в Англии пришла к победе ранее победы революции в Индии. В этом последнем случае национальное освобождение Индии могло бы предшествовать — надо полагать, лишь на короткий срок — диктатуре индийского пролетариата, объединяющего вокруг себя крестьянскую бедноту. Но от этой перспективы, безусловно правильной, далеко до утверждения, будто Индия уже созрела для диктатуры пролетариата, будто индийский пролетариат уже изжил соглашательские иллюзии и пр. Нет, перед индийским коммунизмом еще почти непочатая задача. Большевики-ленинцы в Индии должны выполнить огромную, упорную, повседневную, черную работу. Надо проникать во все организации рабочего класса, прежде всего в реформистские, националистические профессиональные союзы. Надо воспитывать первые кадры рабочих коммунистов. Надо участвовать в обыденной «прозаической» жизни рабочих и их организаций. Надо изучать все связи, существующие между городом и деревней.

Для выполнения такой работы необходимы, разумеется, программные и тактические тезисы. Но было бы неправильно начать дело с созыва интернациональной конференции по вопросу об Индии, как предлагают наши авторы. Конференция без большой подготовительной работы ничего не даст. Если бы индусские левые оппозиционеры занялись подбором свежих материалов и их обработкой или хотя бы переводом на один из европейских языков (стачки, демонстрации, формы аграрного движения, партии и политические группировки в разных классах и особенно в пролетариате, деятельность Коминтерна, его воззвания и лозунги), то такая подготовительная работа чрезвычайно облегчила бы возможность коллективной выработки программы и тактики пролетарского авангарда в Индии.

Надо начать с создания серьезной ячейки левой оппозиции из товарищей индусов, действительно стоящих на точке зрения большевиков-ленинцев.