Книга: Мачеха в хрустальных галошах
Назад: Глава 28
Дальше: Глава 30

Глава 29

– Валя не отдаст то, что получила, и ты хочешь заказать подделку, поэтому тебе нужен оригинал, – осенило меня.
– Сообразила наконец, – сердито буркнула Настя, вытирая потный лоб. – Я туда звонила, сказали, и правда могут сережки за сорок восемь часов скопировать. Ничего с твоими украшениями не случится, фирма гарантирует их сохранность. Покажу мастеру твои подвески, а пока фейк мастерят, в жестянку их суну. Мамахен попрет тайник проверять, а там все на месте. Самое большое через неделю получишь свое богатство назад.
Я уставилась на сидящую рядом Анастасию.
С одной стороны, она взрослая девушка, циничная, готовая ради денег и повышения своего рейтинга среди одноклассников на любые поступки, а с другой – совсем маленькая девочка, совершающая изумительные глупости, наивная, эгоистичная, избалованная. Я такой в ее возрасте не была.
– Ну? Дашь? – с надеждой спросила Настя. – А то мать убьет меня, шубку не купит.
На меня напал кашель.
– Конечно нет. Лучше честно расскажи ей, что взяла сережки.
– Ты ее не знаешь, – зашептала Настя. – Хочешь, всю правду выложу? Мамашке плевать на Дом Души, ей только бабло нужно, она ничего, кроме денег, не любит.
Я похлопала Настю по колену.
– Не надо говорить о родителях плохо. Антонина хорошая мать, просто у тебя подростковая озлобленность на весь мир, которая потом пройдет, тебе станет стыдно за несправедливые слова. И насчет Дома Души ты не права. Кирилл и Антонина хотят помочь людям, они продали свой особняк, участок, переехали в тесную квартиру, ведут скромный образ жизни…
Настя расхохоталась.
– Ага, как же! На таких дур, как ты, это и рассчитано! Слушай сюда. С чего это папе в идиота превращаться? Почему он политикой интересоваться перестал?
– Ты не знаешь про то, что случилось на Алтае? – поразилась я. – Кирилл попал в ДТП, на него наехал трактор, он чудом остался жив, его вылечил местный шаман. Люди после подобных приключений сильно меняются. Если побывал одной ногой на том свете, прежним не останешься.
– Ха! – поморщилась Настя. – Не первый раз с ним такое. Папашка уже один раз, давно-давно, в аварию попал. И ничего, выздоровел, спасителя человечества из себя корчить не стал. Я этого не помню, происшествие случилось, когда я маленькая совсем была, а Родька только в школу пошел, но знаю, как дело обстояло. Родители поехали куда-то за город, нас с братом оставили с няней. Отец не справился с управлением, влетел в бетонный столб. С мамой ничего страшного не стряслось, а отцу здорово досталось – головой ударился, лицо изуродовало, ему кучу пластических операций сделали. Родька говорил, что очень испугался, когда папу после выздоровления домой привезли, даже не узнал его – совсем другой человек, плакать начал. Заткнулся, только когда мать сказала: «Если ты так папу боишься, опять уедешь в детдом».
– Опять в детдом? – переспросила я. – Твой брат был в приюте? Почему?
– Ой, ну чего мне так душно-то, – вздохнула Настя. – Понимаешь, у нас никаких родственников нет. Папе очень плохо было, думали, он умрет. Мама за ним ухаживала. Днем работала, пациентов принимала, а вечером и ночью в клинике возле него сидела, боялась, что тамошний персонал накосячит. Врачи домой уйдут, оставят дежурного, тот задрыхнет, медсестры тоже спать завалятся, отцу плохо станет, никто не чухнется. Вот она и ночевала в палате.
– Понятно, – пробормотала я.
– А мы маленькие были, – снова вздохнула девочка. – И у папы тогда какой-то бизнес имелся. Не знаю, чем он занимался, но маме еще пришлось за его делом присматривать. Знаешь, сколько пластические операции стоят?
– Догадываюсь, – кивнула я, – совсем даже не дешево.
– Мама Родю в круглосуточный интернат пристроила, – продолжала Настя, – а мне няньку наняла. Только я ничегошеньки о том времени не помню. Мы вообще-то с Родькой не очень дружим, не откровенничаем. Однажды только получилось. В тот день в наш дом первая папина жена приперлась и скандал закатила. Родька потом ночью в комнату ко мне пришел, и мы с ним долго разговаривали. Болтали, как самые лучшие приятели. А наутро братец опять хамить стал. Ваще-то Родион первый военные действия открыл, он меня с самого раннего детства шпынял, бил, вот почему я его терпеть не могу. А мама… Она ни его, ни меня не любит, ей только папа нужен. Вот так.
– Погоди, – остановила я Настю, – если ты была совсем малюткой, а Родя едва пошел в школу, когда случилось ДТП, откуда так хорошо знаешь про пластическую операцию, круглосуточный интернат, мамины ночевки в клинике? Родители часто вспоминают ту аварию?
– Нет, – скривилась собеседница. – Я о ней лет до десяти даже не слышала. И Родька, похоже, забыл. Говорю же, к нам заявилась тетка. Вечером около девяти. Мы ужинали, в дверь позвонили, Родя открыл и услышал: «Кирилл Монахов тут живет? Я его жена, он нам с дочкой денег должен». Брат офигел, позвал маму, та вышла в прихожую. Такой визг начался! Папа в кабинете заперся, нам с Родионом велели в детских сидеть. Но тетка громко орала, до нас много чего долетало. Оказывается, отец до мамы был женат, у него от первого брака есть дочь. Отец в Москву из какого-то Засранска приехал, бросил там старую семью, женился на маме, разбогател, денег первому ребенку не давал. А его дочка заболела, вот бывшая жена, узнав как-то наш адрес, и приехала алименты стребовать. Ой, тетка так визжала! Странно, что мать охрану поселковую не вызвала. Потом еще круче стало. Бабень в папин кабинет прорвалась и как завопит: «Это ты? Нет, не ты! Где мой муж? Почему этот человек Кириллом Монаховым называется?» Ну прямо семейка Адамс… Еле дура успокоилась и ушла. Когда все стихло, родители нас в кабинет позвали, мама сказала: «Вы уже взрослые, слушайте внимательно. Ваш отец приехал в Москву из провинции. Покорять столицу он отправился после развода с первой женой, когда обнаружил, что та родила дочку не от него, а от любовника. Ребенку понадобилось переливание крови, тогда все и выяснилось. Мы вам ничего об этом не рассказывали, считали, что детям незачем знать, что их отца в молодости унизила гулящая баба. Теперь эта неприятная история вам известна. Но мы не хотим более о ней вспоминать. И пожалуйста, не выносите сор из избы. Папа строит политическую карьеру, ему самый крохотный скандал может навредить. Не следует обсуждать с приятелями визит полоумной идиотки. Очень надеюсь на вашу разумность и понимание».
– И как вы с братом отреагировали на такую новость? – поинтересовалась я. И превратилась в слух, представляя себе «картинку»: двое взрослых серьезно беседуют с маленькими детьми.
…В ответ на слова матери Родион молча кивнул, а сестра спросила:
– Почему дура орала, что у папы другое лицо?
Антонина удивилась:
– Вы не помните про аварию и пластику?
– Нет, – хором ответили дети.
И тогда мама рассказала о том, что случилось: про бетонный столб, про изуродованное лицо отца, о его долгом лечении. В заключение призналась:
– Очень тяжелое время было. Ты, Настя, крошечная, постоянно болела, все детские инфекции цепляла. Няньки в доме с калейдоскопической быстротой сменялись, никто не хотел сидеть с двумя детьми, из которых один чрезвычайно егозливый мальчик, а вторая безостановочно хворающая девочка. В конце концов одна женщина поставила условие: она будет заботиться только о Насте. Пришлось Родиона в круглосуточный интернат отдать. Неужели ничего не помните?
– Мама, я же тогда ростом с кошку была, – напомнила дочка.
– С тобой понятно, – улыбнулась Антонина. – Но Родион-то уже в школу пошел. Неужели все забыл?
Мальчик стушевался.
– Ага. Если в памяти покопаться, что-то всплывает, но очень смутно. Вроде папу в прихожей увидел, не узнал и заплакал.
По губам Кирилла скользнула улыбка.
– Это случилось в тот день, когда я наконец-то из клиники выписался. Вошел в холл, и вы оба заревели. Лицо у меня еще полностью в порядок не пришло, были отеки, синяки, короче, выглядел я не ахти, вот вы и перепугались. Хорошо помню – вы первое время меня сторонились. Но потом все наладилось.
– А как ты раньше выглядел? – продолжала любопытствовать Настя. – У вас есть фото?
– Нет, – отрезала мать. – Мы не хотим вспоминать ту катастрофу, живем не прошлым, а будущим. Давайте навсегда закроем обе темы: папину первую женитьбу и катастрофу, которая едва его не убила…
Анастасия замолчала и исподлобья взглянула на меня.
– Почему отец, когда в первый раз разбился, Дом Души строить не стал? Чего его только теперь переклинило? Я ваще-то к нему хорошо отношусь, хоть у него крыша поехала. А мама… Мать врунья! Брешет всем, что свою модную одежду в приют для бедных отдала, что ходит в шмотье, которое ей подруга на коленке мастерит. Ха! Просто лейблы отчекрыжила, вместо них другие ярлычки пришила и сказочки рассказывает. В ванной у нас дерьмище стоит: гель для мытья, шампунь, пудра и губная помада, которыми даже нищие побрезгуют. Крем от морщин мамахен за пятьдесят рублей купила и даже наклейку с ценником не отодрала, чтобы все, кто руки мыть придет, увидели, сколько этот ужас стоит. Мол, любуйтесь, я все деньги на Дом Души отдаю.
Настя схватила меня за запястье и сильно сжала.
– Знаешь, в чем прикол? Заметила, что мать в ванную с пакетом шастает? И зачем он ей, а? Чего прячет, как ты думаешь? Один раз она вымылась, а я сразу после нее зубы чистить пошла и запах дорогущего крема «Печенье со сливками» учуяла. Откуда бы ему там взяться? До меня и доперло, что происходит. Когда мамаша ушла на работу, я к ней в спальню двинула. Хотела шкаф открыть, а одна дверка запертой оказалась.
Рассказчица захихикала. Затем продолжила:
– Только я умею замки шпилькой открывать, меня в старой школе Леха научил, это очень просто. И че увидела на полках? Да то, что и ожидала, – косметику: крема, гель для мытья, шампуни лучших марок. Она на себе не экономит, а чтобы мы не догадались, хорошие средства в пакете в ванную притаскивает, потом с собой уносит. Нас дерьмом пользоваться заставляет, себя же не ущемляет. Так дашь серьги?
– Нет, – отрезала я. – Признайся, что ты все выдумала!
– Я коробку из подвала сфоткала, – лихорадочно блестя глазами, произнесла Анастасия. – Во!
Перед моим носом очутился экран телефона. Я увидела открытую коробку и кучку украшений. Сверху лежали серьги с фиолетовыми камнями в оправе из золотых ангелочков, около них виднелись прикольные подвески в виде куколок, рядом я заметила другие – кожаные ленточки, усеянные бисером. В моей голове зазвучал торжественный голос, читавший закадровый текст к фильму «Кровавые серьги» и перечислявший как раз такие украшения.
Я потрясла головой, но голос не исчез: «Екатерина Сизова не послушалась мать и отправилась на встречу с подругами в дорогих серьгах, полученных в подарок на день рождения…»
По моей спине поползли холодные, скользкие гусеницы, в ногах будто вместо крови забурлила пузырящаяся вода, пальцы рук онемели. Что происходит? Почему в чулане Монаховых хранятся украшения давно убитых девушек? Или я ошибаюсь? Пустячки в виде куколок и ерунда с бусинками небось продаются на каждом шагу. В Москве изобилие лавчонок, где можно приобрести дешевую бижутерию. Но подвески с фиолетовыми камнями выглядят дорого, они точь-в-точь как те, что показывали в сериале.
Попытавшись сделать вдох, я ощутила плотный комок, забивший горло, между лопатками вонзился кол, я стала нашаривать бутылку минералки…
Настя уронила телефон, пробормотала что-то невнятное и, закрыв глаза, громко засопела. Забыв про воду, я принялась трясти девочку.
– Эй, очнись!
– Отстань… – еле слышно пробормотала она, – фонарики кругом яркие… круто, колокольчики звенят…
Назад: Глава 28
Дальше: Глава 30