Глава 23
Когда доктор произнес: «Финиш», я наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.
– Разве вы испытали неприятные ощущения? – заботливо спросила медсестра.
– Нет, – прошептала я, – просто страшно. А когда мне теперь приходить?
– Думаю, через полгода, – бодро ответил врач. – Оля, дай Степаниде с собой полоскание.
Девушка пошла к шкафчику.
– Мне один раз удаляли нерв, – удивилась я, – и, помнится, сначала положили в зуб какой-то яд…
– Мышьяк, – весело уточнила Оля.
– Велели явиться на следующий день, – продолжала я.
– Сегодня ничего такого не понадобилось делать, – улыбнулся Томилин, – просто залечили кариес. И был он не на том зубе, о котором вы говорили, а на соседнем.
– Да? – удивилась я.
– Так часто бывает, – засмеялась медсестра, – Человеку сложно понять, какой зуб ноет. Приходит пациент с жалобой на проблему в нижней челюсти, а на самом деле вверху непорядок.
– У меня не пульпит? – продолжала удивляться я.
– Что вы ели на ужин? – задал вопрос Виктор Николаевич.
– Пила фруктовый чай с бутербродами.
– Экзотический паштет? Попробовали впервые какие-нибудь морепродукты? Намазали на хлеб тартар из рыбы неизвестного сорта? – не успокаивался стоматолог. – Закусили фруктом, который привезла на пробу подруга из Таиланда? Нечто новое в рационе было сегодня?
– Нет, – улыбнулась я. – Чай покупаю не первый год, белый батон российского производства, называется «Нарезной», а сыр «Гауда», знакома с ним сто лет. А что?
– Боль вам причинял не пульпит, а сильная аллергия, – пояснил дантист. – С левой стороны на десне образовалось много язвочек. Я их обработал, сделал несколько уколов, дискомфорта быть не должно. Но необходимо выяснить, на что слизистая столь бурно отреагировала. Вначале вы рассказывали про озноб, жар, дурноту, слабость. Когда вам стало нехорошо?
Я призадумалась.
– Вскоре после возвращения домой.
– Еда была привычной. Хорошо. Зубная паста новая? Или, может, приобрели одно из постоянно рекламируемых средств для свежести дыхания? Кстати, на мой взгляд, надо лечить зубы и желудок, а не прыскать в рот всякую ерунду, – заметил врач. – Вспоминайте все.
– Человек, когда слышит про еду, думает про обед-ужин, а про перекусы забывает, – встряла со своим замечанием Оля. – Наша администратор пошла в банк, там стояла вазочка с крохотулечными леденцами, Вера парочку слопала, хотя знает, что в них ничего хорошего нет. Но не удержалась. И такая у нее золотуха стартовала! Прямо как у вас. Тоже сообразить не могла, на что реакция, про бонбошки забыла, за пищу их не считала. Печеньки, чипсы, карамельки, пастилки, по мнению большинства, пустячок, сжуют и забудут, напитки в расчет не берут. Скажем, новую минералочку не попробовали?
– Шоколадка! – осенило меня. – Озноб начался через некоторое время после того, как я полакомилась ею. Но эти конфеты я хорошо знаю, всегда покупаю их в Милане. Правда, сегодня меня ими угостили, но фирма-то одна.
– Сладости портятся, – менторски произнесла Оля. – Кое-кто сам просроченный шоколад не съест, а выкинуть пожалеет, гостям предложит.
– Будьте аккуратней с незнакомыми продуктами, – посоветовал Виктор Николаевич.
– И смотрите, до какого срока их можно использовать, – добавила Оля.
Я поблагодарила врача и медсестру, вышла в холл, где на меня незамедлительно налетел Костя.
– Не смей ничего есть из чужих рук!
– Ты подслушивал под дверью? – рассердилась я.
Столов сбавил тон.
– Нет, просто сидел около кабинета, а у Вити голос зычный. Никогда не бери у незнакомых людей никакие вкусности.
– Хочешь, чтобы я умерла от голода? – развеселилась я. – Чаще всего ем в разных кафе и, как зовут официантов, понятия не имею. Но даже если стану требовать у всякого подавальщика в разных странах паспорт, эта мера не поможет. Придется самой идти на кухню, выяснять у повара, что тот положил в салат, и интересоваться у посудомойки, каким средством она мыла тарелки-чашки. Ой, совсем забыла! Французы обожают собак, у них почти во всех кафе спят хозяйские бобики, значит, надо с ними тоже дружбу завести, уточнить кличку, потом выяснить, что за шампунь льют на их шерсть… Между прочим, пресловутую итальянскую шоколадку мне сегодня дала Антонина Монахова, а с ней я знакома.
Столов открыл рот, но сказать ничего не успел, потому что в клинику с воплем «Помогите!» ворвался парень лет двадцати пяти с маленьким ребенком на руках. Малыш был по горло закутан в розовое одеяльце.
Женщина-администратор, сидевшая за стойкой, вскочила:
– Что случилось?
Из кабинета Виктора Николаевича высунулась Оля и задала тот же вопрос. А мы с Костей просто повернулись к двери и уставились на вошедшего.
– Помогите, – уже тише произнес незнакомец, – жена ушла на занятия, а у нас с дочкой ерундень вышла.
– Мы с малышами не работаем, – сказала Оля. – Вера, дай мужчине адрес детской круглосуточной стоматологии.
– У нее не зубы болят, – засуетился посетитель.
– Успокойтесь, пожалуйста, – пропела Оля. – Как вас зовут?
– Петр, – представился молодой мужчина, – а она Алиса.
– Сделайте глубокий вдох, медленный выдох, досчитайте до десяти и рассказывайте, – нежно продолжила администратор Вера. – С самого начала.
Малышка зашевелилась, высунула из одеяльца ручки, улыбнулась и пропищала:
– Тетя…
– Ой, какая умница, – умилилась Вера. – Маленькая, а как хорошо разговаривает. Сколько ей?
– Чего? – задал гениальный вопрос Петр.
– Лет, – уточнила администратор.
Парень призадумался.
– Пять. Или шесть.
– Да вы что? – засмеялась Вера. – Годика два, не больше.
Петр тряхнул девочку.
– Алиска, тебе скока стукнуло?
Малышка рассмеялась.
– Тетя, дядя…
– Вы ей кто? – сурово спросила Оля.
– Отец родной. Моя кровиночка! – гордо ответил Петр. – Разве не видно, как мы похожи?
Но я ему не поверила.
– Отец, а не знаете, какой возраст у дочери?
Вера бросила на меня быстрый взгляд.
– Вы, наверное, не замужем? И деток пока нет? Мужчины странные, хорошо, что Петр имя помнит.
– Девочка выглядит здоровой, улыбается, вроде ее ничего не беспокоит, – перебила администратора Оля. – Зачем вы принесли к нам ребенка?
– Сейчас, сейчас… – засуетился молодой папаша и полностью размотал одеяльце.
В холле на секунду стало тихо.
– Она ходить не может, ноги парализовало! – заголосил родитель, усаживая крошку на диван. – Люська на занятия подалась, мобильный, блин, выключила. Вечно, когда надо, до дуры не дозвониться! Сто раз ей в башку втемяшивал: «Мать всегда должна находиться в зоне доступности». Но разве ж она послушается? И чего теперь мне с ногами делать? Алиска на них стоять не может, на бок падает.
– Виктор Николаевич! Сюда подойдите! – позвала Оля. – У нас тут ребенок!
– Дети не по моей части, – спокойно произнес Томилин, выходя в холл. – Господи, что это?
– Знакомьтесь, Алиса и ее папаша, которого мать ребенка ненадолго оставила с дочкой, – сообщила Вера.
– Зачем вы засунули ноги малышки в трехлитровую банку? – изумился врач. – И как умудрились проделать сие действие?
– Она падает, – шмыгнул носом Петр. – Ноги парализовало.
Я обрела дар речи.
– А вы бы смогли сохранить равновесие, запихнув свои лапы в стеклянную банку?
Виктор Николаевич присел около дивана и щелкнул пальцем по оригинальной «обуви» девочки.
– М-да!.. Необычно. Неясен смысл произошедшего. Какую цель вы преследовали, натягивая на ноги девочки данный предмет?
– Она сама это сделала, – заканючил горе-папаша.
– А ты где был? – налетела на парня Вера. – Телик глядел? Пиво пил?
– Я веду здоровый образ жизни, – начал отбиваться отец, – не курю, спиртное не употребляю. Работал у компа, а Алиска рядом ходила. Потом она есть попросила, и я ей бутеры сделал со шпротами и луком.
– С чем? – подскочила Оля. – Вы кормите малышку рыбными консервами?
– Едкий лук тоже не лучшая пища для детского желудка, – неодобрительно заметил Виктор Николаевич. – А копченые шпроты в масле – удар по юной печени.
– Это что за мать такая? – зашумела Оля. – Ей лень девочке кашу сварить?
Алиса сморщилась и заплакала.
– Во! Видели? – скривился Петр. – Как слово «каша» услышит, концерт закатывает. Ненавидит она скользкую овсянку, гречкой давится, рисом плюется. Люська на ужин овощи с курицей оставила, так Алиска по тарелке рукой стукнула и все на пол вывалила. А шпротики схомячила за милую душу, головку репчатого, как яблоко, сгрызла. Моя генетика, я тоже шпроты и лучок обожаю.
– Надеюсь, кроме аппетита, от вас ребенку ничего не передалось, – пробормотала Оля.
– Выньте ей ноги, – заныл Петр.
– Я дантист, – пояснил Томилин, – вам лучше в травмпункт обратиться, он через два дома.
– Только что оттуда, – вздохнул незадачливый родитель. – Там очередина на всю ночь, работает одна баба, злющая, как седьмой сын вурдалака. Я про паралич сказал, врачиха нас сразу в кабинет позвала, вперед всех, увидела ноги Алисы и как завелась ругаться! Обзывалась по-всякому. Обидно. В коридор выперла, велела ждать. А там сто человек. Люська домой через полтора часа придет. Ох, она меня прибьет!
– И правильно сделает, – фыркнула Вера.
– Снимите банку, пожалуйста, – застонал парень. – Разбейте ее, что ли. Хотел сам по баллону тюкнуть, да Алиска не дала. Увидела, что папка молоток в руки взял, и завыла сиреной.
– Похоже, малышка умнее отца, – сделала вывод Оля. – В отличие от вас, сообразила: если стекло разбить, осколки ножки порежут.
– Не, она просто инструментов боится. Наш дедушка один раз гвоздодер в бабушку бросил, но попал в буфет, – бесхитростно пояснил Петр. – Не по-детски грохнуло! Посуда в клочья!
– В осколки, – машинально поправил Виктор Николаевич. – Дайте-ка подумать, что предпринять…
– Пусть топает в травму и сидит в очереди, – рассердилась Оля. – Если ему жена вломит, то очень даже правильно.
– Надо начальника слушаться, – подольстился к Томилину Петр. – Умный он у вас мужик.
– Масло есть? – спросил Костя.
– Сливочное? – заморгал папаша. – Не знаю, чего дома в холодильнике валяется. Но могу сбегать, поглядеть. А зачем вам масло?
– Проголодались, хотим поужинать бутерами со шпротами, – огрызнулась Оля.
Петр разинул рот. Столов посмотрел на Веру:
– Любое подойдет. Вазелиновое, например. Или обычное подсолнечное.
– Хорошая идея, – похвалил Виктор Николаевич, набрасывая на ножки Алисы одеяло.
– Лучше гель для рук! – оживилась Оля. – Масла у нас мало, а мыло в десятилитровых канистрах закупаем. Сейчас притащу непочатую бадейку.
– Помогу вам, – галантно предложил Костя.
– За фигом гель? – вытаращил глаза посетитель. – Разрежьте банку скорей, у вас должны быть напильники, вы же ими зубы обтачиваете.
Оля сложила руки на груди.
– Некоторым папочкам очень хочется напильничком по клыкам провести. Прямо руки чешутся!
– Ольга, ступай… – начал Томилин.
Договорить он не успел. Входная дверь распахнулась, в холл ворвалась блондинка в мини-юбке, обтягивающей кофточке с вырезом до пупка и босоножках на каблуках высотой с Эмпайр-стейт-билдинг, самый известный небоскреб Нью-Йорка.
– Помогите! – закричала она, прижимая к себе нечто, завернутое в голубое одеяльце. – Спасите! Врача! Пожалуйста! Меня сегодня похоронят! Зароют в землю!
