Скрипы и стоны простоявшего неизвестно сколько времени без смазки лифта продолжались, как показалось Яну, час, не меньше. Он постарался отогнать клаустрофобические страхи – закрыл глаза и думал о Рами. Старался вспомнить, как она выглядела тогда, ее глаза под светлой, почти белой челкой.

Единственный человек в мире, кому он рассказал о Банде четырех.

Но лифт дрожал и трясся, напоминая ему, где он находится. Лифт, которым, очевидно, не пользовались давным-давно. Заклинит какая-нибудь шестеренка, и он повиснет между этажами… в голове глухие барабанные удары.

Внезапно кабина с резким толчком, будто натолкнулась на препятствие, останавливается.

Тишина.

Ян пытается открыть дверь, нота не подается. Страх окатывает его ледяной волной. Слава богу… Со второй попытки дверь удается сдвинуть с места.

Она открывается на сорок или пятьдесят сантиметров и упирается во что-то. Ян осторожно выглядывает наружу. Он ничего не видит, кроме серой стальной стены, освещенной проникающим неизвестно откуда слабым светом. Протискивается в щель. Чувство такое, будто он проснулся в гробу в огромном незнакомом доме. В точности как Вивека из сказки Рами.

Вот в чем дело. Дверь упирается в стальной шкаф. Вероятно, это какой-то склад. На полках лежат халаты, полотенца, упаковки с лекарствами. А свет проникает через маленькое круглое окно в двери.

По-прежнему ни звука.

Ян медленно, с оглядкой поднимается на ноги и делает три шага по направлению к выходу. Дверь заперта, но только для тех, кто снаружи. Оттуда нужен ключ. А отсюда, изнутри, достаточно повернуть вертушку, как в общественном туалете.

Он приоткрывает дверь на два-три сантиметра и прислушивается. По-прежнему тишина.

Санкта-Психо спит.

Ян приоткрывает дверь чуть пошире. Широкий и длинный больничный коридор. Светло-желтые стены. Лампы в потолке тоже желтые, светятся вполнакала. Так называемый дежурный свет – может быть, потому, что сейчас ночь. Никого. Острый и свежий запах моющего средства – значит, кто-то следит за чистотой. Есть уборщицы.

И больные.

И охранники. Реттиг, Карл… ночбез. Ян резко выдыхает и, придерживая дверь, выглядывает в коридор. Коридор идет и налево, и направо, с рядами закрытых дверей по обе стороны. А напротив, чуть наискось, – огромные, чуть не вокзальные часы. Без четверти двенадцать.

У него осталось несколько клочков бумаги. Ян складывает их и заталкивает под язычок, чтобы дверь не захлопнулась. Потом делает несколько шагов по выстеленному линолеумом полу, медленно перекатывая ступни с пятки на носок, чтобы не шуметь.

И ощущает себя четырнадцатилетним подростком, крадущимся по коридору Юпсика. Те же голые холодные стены, те же закрытые двери. Та же тишина.

Странно – Ян совершенно успокоился. Здесь, в Коридоре Закрытых Дверей, он чувствует себя как дома.

Так… надо считать двери. Ее палата должна быть по правую сторону. Двери совершенно голые – ни табличек, ни номеров. Седьмая с краю дверь выглядит точно так же, как и остальные, но Яну она кажется светлее, более теплого оттенка. За этой дверью, всего-то в шести-семи метрах, его ждут.

Он медленно идет вперед, минуя одну за другой одинаковые двери со стальными рукоятками, с лючками-прорезями рядом с замком.

Седьмая дверь.

Постучать или попробовать открыть?

Лучше постучать.

– Эй! Ты кто такой?

Ян вздрагивает так, что чуть не падает.

В дальнем конце открылась дверь, там неподвижно стоит человек и не сводит с него глаз. Но это не Реттиги не Карл. Пожилая женщина. Наверняка из охраны.

Она делает два шага к нему:

– Откуда ты взялся?

Что отвечать?

– Из прачечной.

– Что ты здесь делаешь?

– Заблудился. – Это первое, что приходит в голову.

Женщина молча смотрит на него, потом поворачивается и быстро уходит. Позвать кого-то на помощь?

Надо бежать.

Он бросает последний взгляд на дверь Рами. Так близко, и ничего нельзя сделать.

Впрочем… почему ничего?

Он заглядывает в прорезь. Затем, быстро отстегнув Ангела от пояса, сует его в прорезь и слышит, как Ангел падает на пол.

Коридор по-прежнему пуст. Пока.

Ян влетает в складское помещение.

Быстрые шаги в коридоре. Они уже здесь, но не видели, за какой дверью он скрылся.

Грузовой лифт просторней не стал, но Ян, ни секунды не медля, влезает в тесную кабинку и нажимает на самую правую кнопку.

Слава богу. Лифт вздрагивает и начинает со скрипами и стонами опускаться.

Ян не открывает глаз. Едва дождавшись остановки, толкает дверь. Время за полночь, ему не по себе. Что там с детьми?

Ощупью пробирается вперед – Ангел остался в больнице, надо надеяться, что у Рами. Выход из прачечной в смотровую теперь он находит легко. И тут же замирает. Откуда-то проникает трепещущий свет. Странно – почему свет трепещет?

И пение. Опять пение, похожее на мессу. Где эти псалмопевцы?

Где клочки бумаги, которые он оставил? Если они и на месте, в темноте их не разглядеть.

Вперед, по длинному коридору. Здесь свет, как ему кажется, немного ярче. За поворотом он резко останавливается. Перед ним открытая дверь, и Ян наконец понимает, откуда этот свет взялся.

Стеариновые свечи. Две стеариновые свечи в укрепленных на стене деревянных подсвечниках.

Куда он попал? Где он?

Небольшая узкая комната с деревянными скамьями. На полу стоят холщовые мешки. В дальнем конце – что-то вроде алтаря с потрескавшимся изображением мягко улыбающейся женщины. Часовня?

Ян подходит поближе. Отсюда видно: на раме готическими буквами написано ПАТРИЦИЯ.

Патриция. Ангел-хранитель больницы.

Он поворачивается. Внезапно мешки на полу зашевелились.

Это не мешки. Это больные. Трое мужчин в серых комбинезонах и, как кажется Яну, с такими же серыми лицами. Один постарше, с тяжелыми, как у хомяка, щеками, и двое помоложе, с обритыми головами. Они смотрят на Яна блестящими, без глубины, пустыми глазами. Наверное, от лекарств.

Старший показывает на алтарь и говорит без выражения:

– Патриция хочет, чтобы все было спокойно.

– Мы тоже, – как эхо, подтверждают остальные.

– И я тоже, – тихо произносит Ян.

Старший кивает и подвигается в сторону. Ян осторожно, бочком, проходит между ними и тут же вспоминает слова Реттига: чего только не бывает.

Больные стоят неподвижно, и он выходит в коридор.

Наконец он замечает на полу свою бумажку. Потом еще одну. Из часовни опять доносится пение.

Ян прибавляет шаг.

Еще один коридор, еще несколько поворотов в подземном лабиринте – и он в убежище. По эту сторону Стены.

Закрывает за собой стальную дверь. Знакомый коридор со зверями на стенах, бегом по лестнице.

Путешествие закончено.

Прежде чем закрыть дверь в переход, он прислушивается. Все тихо. Никакой погони.

Он переводит дыхание, заглядывает в спальню и сильно, как от удара током, вздрагивает.

Под одеялом видна только одна головка – Лео. Мира исчезла.

Его охватывает паника, он стоит как парализованный – и внезапно слышит звук спускаемой воды в туалете.

Мире уже почти шесть, она прекрасно справляется в туалете сама, без помощи взрослых.

Она появляется в подушечной и, полусонная, проходит мимо Яна. Даже не заметила его отсутствия.

– Доброй ночи. Мира…

Девочка отвечает что-то нечленораздельное, укладывается в постель и сразу засыпает.

Теперь можно расслабиться. Он тихо заходит в спальню, снимает Ангел-передатчик и относит в свой шкаф. Теперь у него есть связь с больницей – если, конечно, все сработает. Если все будет так, какой надеется.