39
Вдруг Яну пришло в голову, что снаружи «Полянка» выглядит довольно убого. Обычный деревянный барак, задуманный и построенный как времянка, под очередное нововведение, которое, скорее всего, долго не продержится. Свидания с родителями прекратят, а с ними и само здание исчезнет без следа. Зима на подходе… одного хорошего шторма достаточно, чтобы снести крышу в «подготовительной школе», повалить стены и вымести начисто комнаты.
А вот Санкта-Психо – другое дело. Серая каменная громада стояла уже сто лет, и никаких сомнений, что простоит еще сто, а то и больше.
Сегодня суббота, у Яна ночное дежурство. Он уже настраивается на веселые детские голоса, но его встречает полная тишина. Нет, не полная. В кухне звякает посуда, и, не успел он раздеться, как оттуда выглянула Ханна. В руке у нее нож. Обычный столовый нож. Наверное, разгружает посудомоечную машину.
– Привет.
– Привет… а разве сегодня ты? Я думал, Лилиан.
– Она заболела.
– А дети где?
– Они сегодня в новой приемной семье Миры.
– А когда придут?
– В любой момент… – Ханна опасливо оглядывается, хотя никого, кроме них двоих, здесь нет.
– И вот что, Ханна… все, о чем мы говорили, все эти тайны… ты же не будешь никому их передавать?
Он чувствует себя идиотом, но Ханна даже не улыбается. Отрицательно качает головой. Глаза, как всегда, блестят.
– Тайны сблизили нас, Ян.
– Это правда. Мы заключили пакт.
На том разговор и заканчивается – хлопает входная дверь, и на пороге появляются две маленькие фигурки в водонепроницаемых комбинезонах. Мира и Лео.
Мира увидела своих воспитателей и радостно завопила. Ханна и Ян машинально отодвинулись друг от друга. Дети не должны замечать личных отношений воспитателен.
Детей привел мужчина средних лет в синей кепке, бежевой куртке и тяжелых, прочных с виду сапогах. Сама надежность. С улыбкой потряс руки воспитателям и представился:
– Запасной папа Миры.
Они тоже заулыбались в ответ.
– Все прошло хорошо… – сказал он. – Замечательные детишки. Думаю, все сложится…
– Безусловно, – подтвердил Ян.
Теперь уже с Ханной не поговоришь. Ее смена кончается в половине седьмого, и она – минута в минуту – надевает куртку, показательно долго обнимает детей, кивает Яну и исчезает.
Он ставит на стол ужин и садится вместе с детьми за стол:
– Весело было сегодня?
Мира киваете набитым ртом.
– Я буду жить на ферме. У них есть лошадки!
– Вот это здорово… А тебе дали их погладить?
Мира опять кивает, глаза ее так и светятся счастьем. Она полна ожиданий – подумать только! Она будет жить на ферме, где есть лошадки!
Ян переводит взгляд на Лео. Его приемные родители тоже живут на хуторе, но он мрачен.
– Наелись?
– Не очень. – Мира притворно пожимает плечиками. – А конфеты есть?
Она прекрасно знает, что сегодня суббота, а по субботам детям дают конфеты.
После конфет он читает им сказки, глаза у них начинают слипаться, и он укладывает их, несмотря на обычные протесты.
Четверть девятого.
Он садится в кухне. Подземный туннель манит его, но сегодня он туда не пойдет. Завтра, когда в прачечной никого не будет. Сегодня – только короткий визит в комнату свиданий. На этот риск он обязан пойти.
В половине одиннадцатого он поднимается на лифте. Оставляет дверь лифта приоткрытой, но это, судя по всему, напрасная предосторожность. В комнате никого нет, лампы погашены. Быстро подходит к дивану и откидывает подушку.
Конверт на месте.
На этот раз голубой и не такой толстый.
Восемнадцать писем. Ян сосчитал их, сидя за кухонным столом и прислушиваясь к мирному дыханию детей в спальне. Но ему интересно только одно письмо. Оно адресовано ему. «Яну», написано на конверте, и он торопливо рвет его, как дети рвут обертку на рождественских подарках.
Небольшой листок бумаги. Короткое послание, написанное карандашом, почти без нажима, тонкими, еле заметными линиями. Он читает и перечитывает странные слова:
Ян, Белка помнит тебя, как помнят мечту, как помнят стихи или светящееся облако на небе.
Я помню тебя, помню тебя, помню тебя.
Я все еще надеюсь выйти из зверинца. Пока не получается, но ты можешь меня увидеть, у меня отличное гнездо.
Выйди из леса и посмотри.
Ответ. Ответ от Рами. Ян опускает письмо, пальцы его дрожат. Он смотрит в окно, видит мертвенный свет в окнах больничного коридора… и с трудом подавляет желание пойти туда прямо сейчас и разыскать палату Рами.