Глава 10

«Устроиться» быстро стало самым нелюбимым словом Эви. Через две недели после ее переезда в Вегас она внутренне содрогалась всякий раз, когда его кто-то произносил. Бенни и Гвен постоянно ей звонили, чтобы узнать, как она обустроилась на новом месте.

«Глупое слово», – подумала Эви, меняя асану.

На днях она наконец встала на учет в женской консультации. Доктор Бэнкс разрешил ей заниматься йогой, и она принялась наверстывать упущенное.

«Устроиться» означает перестать развиваться, плыть по течению.

«Удача сопутствует смелым», – напомнила она себе, медленно вдохнула через нос, легла в позу «крокодил» и принялась считать про себя.

Эви не могла назвать себя смелой, но и пассивной она тоже не была. С тех пор как семнадцать дней назад они с Ником заключили перемирие, она с энтузиазмом бросилась в свою новую жизнь.

Когда ее мышцы начали гудеть от напряжения, она приняла позу «сидящая собака», открыла глаза и залюбовалась видом пустыни и гор вдалеке, который открывался с дощатого настила у бассейна. Он разительно отличался от городской панорамы, которую Эви видела из окон своей квартиры в Далласе. Признаться, ее удивило, что такой активный человек, как Ник, живет в пригороде, а не в центре Лас-Вегаса.

Эви влюбилась в этот вид, поэтому испытала небольшое разочарование, когда ей пришлось опуститься в позу «лежащая собака». Ее икры гудели, но она продолжила делать растяжку через боль.

Йога – система серьезная. Если ты хочешь чего-то добиться, ты должна выкладываться полностью, терпя все неудобства.

Эви применяла этот подход к своей новой жизни, и это уже начало приносить плоды.

Она понимала, что ей никогда не стать идеальной женой, но очень старалась. Она всегда неплохо готовила, но, только выйдя замуж, стала получать от этого удовольствие. Наверное, дело было в том, что Ник хвалил приготовленные ею блюда и часто просил добавки.

Цель, которую поставила перед собой Эви, на первый взгляд казалась довольно простой. Она хотела найти общий язык с Ником и спокойно жить с ним под одной крышей. Благодаря Гвен она обладала множеством полезных поведенческих навыков, которые могла применять на практике.

Когда они с Ником перебрались в Вегас, где никто не следил за каждым ее шагом, она почувствовала облегчение. Они с Ником оба соблюдали условия их негласного перемирия. Она знала, что он по-прежнему считает ее взбалмошной, капризной богачкой, но не могла утверждать, что он не испытывает к ней никакой симпатии. Он держался с ней дружелюбно, и с каждым днем ей становилось все проще иметь с ним дело.

А по ночам…

Внизу ее живота все затрепетало, и упражнения были здесь ни при чем. Когда они с Ником отдыхали в объятиях друг друга после продолжительной близости, ей казалось, что однажды им удастся прийти к взаимопониманию, которое выйдет за рамки их внегласного перемирия.

– Эви?

Вздрогнув от неожиданности, она повернулась и увидела в дверях Лотти.

– Лотти! Сейчас уже одиннадцать?

– Я стучала, но никто не ответил. – Лотти выглядела обеспокоенной. – Я не хотела тебе мешать.

– Пожалуйста, не извиняйся. Я рада, что ты при шла. Я просто потеряла счет времени. Принести тебе что-нибудь выпить?

То, что Лотти ее приняла, безусловно, помогло ей быстрее освоиться на новом месте. Эви была рада, что у нее появилась подруга. Своей практичностью, жизнерадостностью и прямотой Лотти напоминала Бенни. Кроме того, Лотти была женой лучшего друга Ника, следовательно, могла ей многое о нем рассказать.

Но сегодня Эви позвала Лотти с другой целью. Она отвела ее в гостиную, а сама отправилась на кухню за закусками и напитками. Когда она вернулась, Лотти посмотрела на нее, слегка нахмурившись:

– Ты уверена? Ты вовсе не обязана это делать.

– Раз я сказала, что помогу, значит, я действительно хочу помочь. Дома я постоянно занималась подобными вещами. Не хочу хвастаться, но у меня хорошо получается собирать средства на благотворительность. Я работала менеджером по связям с общественностью.

Когда четыре дня назад Лотти вскользь упомянула о том, что некоммерческая организация, в которой она работает, занимается сбором средств на переоборудование здания общественного центра в одном из беднейших районов Лас-Вегаса, Эви сразу вызвалась помочь. Ей доставлял удовольствие тот факт, что в Вегасе ее никто не знает и не будет ничего от нее требовать, но уже через три дня ей наскучило сидеть без дела.

– Мне надоело торчать в четырех стенах.

Взяв со стола кипу бумаг, оставленную Эви, Лотти рассмеялась:

– Вижу, тебе действительно нужно что-то делать. – Пролистав бумаги, она восхищенно присвистнула. – Если ты за что-то берешься, ты вкладываешь в это всю себя.

Это не замена скамеек в городском парке или открытие нового садового клуба. Центр на Глисон-стрит будет действительно полезен людям. Представители социальных служб будут консультировать жителей района по разным вопросам. Кроме того, там будут организованы просветительские программы для школьников, направленные на борьбу с подростковой наркоманией, алкоголизмом, попаданием детей в уличные шайки и ранними беременностями. Эви так загорелась этой идеей, что сразу отправила Уиллу письмо с просьбой о поддержке. Он согласился помочь. Ей также удалось найти средства на оборудование компьютерного класса и баскетбольную площадку. Об этом Лотти еще не знала.

– Это отличный проект, и я рада, что ты позволила мне помочь.

– Готова поспорить, Ник очень рад. Как он отреагировал, когда ты ему сказала?

Эви нахмурилась:

– Я ему об этом еще не говорила. Мне следовало сказать? Он уже принимает участие в проекте?

Лотти поперхнулась напитком.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответила она, и Эви поняла, что чего-то не знает.

Сев на диван рядом с Лотти, она подогнула ноги.

– Давай выкладывай все, что тебе об этом известно.

– Ник и Кевин выросли неподалеку от Глисон-стрит. Ты этого не знала?

Эви покачала головой:

– Ник говорил, что вырос на севере Лас-Вегаса, но поскольку я плохо знаю город, то не придала этому особого значения.

Изучая этот проект, Эви узнала, что речь идет об очень бедном районе с уличными шайками и большим количеством наркоманов. Неужели это родные места Ника?

– Район с тех пор сильно изменился?

– Совсем немного.

Эви знала, что Ник заработал все, что у него есть, собственным трудом, но она даже не подозревала, насколько сложен был его путь вверх по социальной лестнице.

– Они оба проделали долгий путь, не так ли?

Лотти кивнула:

– Да, и оба этим гордятся. Ник иногда таким образом проверяет людей.

В голове Эви прозвенел тревожный звоночек.

– Проверяет? Каким образом?

– Когда Ник знакомится с человеком, в разговоре с ним он упоминает о том, откуда он родом, чтобы посмотреть на реакцию собеседника.

– Правда?

Эви мысленно перенеслась в вечер их знакомства. Да, Ник упоминал, что он из северной части Вегаса и что ему доводилось работать барменом и вышибалой в захудалом клубе. Она выдержала проверку, даже не зная о ней. Неудивительно, что Ник не обрадовался, когда узнал, из какой семьи она происходит.

– Да. Таким образом зачастую выявляются не лучшие качества представителей денежной аристократии. То, что у твоего отца полно денег, не означает, что ты лучше других.

– Это точно, – согласилась Эви, понимая, что Лотти говорит обобщенно, а не имеет в виду конкретно ее. – Количество денег ничего не говорит о характере человека.

– Мы с тобой это знаем, но попробуй сказать об этом людям, родившимся с серебряной ложкой во рту, – рассмеялась Лотти, и Эви поняла, что та не знает о могуществе Харрисонов.

– Тебе не кажется, что это слишком широкое обобщение? Не у всех богатых людей мания величия.

– У многих, Эви. – Глаза Лотти расширились, когда она пробежала глазами следующую часть плана Эви. – Ты правда думаешь, что нам следует пригласить нескольких игроков НБА?

– Мы можем попросить их приехать. Худшее, что они могут сделать, – это сказать «нет», – улыбнулась Эви. – Все же я не думаю, что людей следует проверять подобным образом. Это ребячество.

Лотти фыркнула:

– Скажи эту Нику.

– Скажу когда-нибудь.

Лотти пожала плечами:

– Но ты не должна его осуждать, учитывая его жизненные обстоятельства.

– О каких обстоятельствах идет речь?

Лотти уставилась на нее широко распахнутыми глазами:

– Ник ничего тебе не рассказал?

– Нет. Иначе я бы не стала тебя спрашивать.

– Возможно, я не имею права лезть не в свое дело…

– Расскажи мне. Я должна знать.

– Хорошо. Матерью Ника была Фаррали Грейсон.

Эви задумалась, но не смогла припомнить этого имени.

– Я все время забываю, что ты не из этих мест. Семья Грейсон происходит из Вегаса. Когда-то Грейсоны были очень богаты. Ходили слухи, что большая часть этого богатства была нажита нечестным путем, но я не могу утверждать наверняка. В любом случае у Грейсонов было полно денег, и они бросали их направо и налево.

У Эви засосало под ложечкой. Она чувствовала, что эта история ей не понравится, но хотела дослушать ее до конца.

– Фаррали была избалованна и своенравна. Назло своим родным она начала встречаться с бедным парнем и утверждать, что он ее вторая половина.

– Это был отец Ника?

– Да. Его звали Гас. Фаррали просто хотела позлить свою семью, но случайно забеременела, поэтому им с Гасом пришлось пожениться. Отец Фаррали купил им небольшой дом, нашел Гасу хорошую работу, но сказал дочери, что она больше не получит от него ни цента. Примерно через год после рождения Ника Фаррали надоело быть женой и матерью. Она соскучилась по своей прежней жизни, полной роскоши и развлечений, и не успел Гас опомниться, как она с ним развелась, отказалась от своих родительских прав и покинула штат. Гас отправился к ее семье, но Грейсоны заявили, что не несут никакой ответственности за Ника. После этого Гас начал пить. Он потерял работу, затем дом, и они с Ником оказались на улице. Нику пришлось нелегко. Очень нелегко.

Эви тяжело вздохнула:

– Теперь ясно, почему он держится вызывающе и ненавидит денежную аристократию.

– Точно. Его эгоистичная, капризная мамаша разрушила жизнь Гаса и почти разрушила жизнь Ника.

– Где сейчас Фаррали и остальные Грейсоны? – произнесла Эви обманчиво спокойным тоном.

– Десять или пятнадцать лет назад у семьи начались тяжелые времена. Отец Фаррали тогда умер, и Грейсоны потеряли большую часть своего состояния. Кто-то из них сел за решетку, кто-то покинул страну. Фаррали больше никогда не приезжала в Вегас. Пять лет назад Фаррали умерла. Когда ее родственники стали распродавать по дешевке остатки своей собственности, Ник купил «Старлайт».

– Это была его маленькая месть Грейсонам?

Лотти рассмеялась:

– Вся жизнь Ника, его успех – это живой укор им. К горлу Эви подкатилась тошнота.

– Говорят, что успех – это лучшая месть. Ник проделал долгий, трудный путь. Кевин, очевидно, тоже.

– Да, они все время были вместе. Я люблю Кевина, но сомневаюсь, что он добился бы такого успеха, если бы Ник его все время не подталкивал. Он не глупый и не ленивый, просто немного нерешительный.

– Как давно они дружат?

– Лет с пяти. Мать Кевина была наркоманкой, отца у него не было. В общем, его история очень похожа на истории других детей с Глисон-стрит.

– Я сейчас вернусь, – сказала Эви, поднялась с дивана и вышла из комнаты.

Войдя в ванную, она закрыла за собой дверь и склонилась над раковиной. Ее тут же вырвало. Когда приступ тошноты прекратился, она прополоскала рот и умылась холодной водой.

Информация, которой поделилась с ней Лотти, не укладывалась у нее в голове. Ее переполняло негодование. Как мать Ника и другие его родственники могли от него отказаться? Эти люди вообще были недостойны жить на земле.

Теперь ей стало ясно, почему Ник ее не уважает и считает, что она будет плохой матерью.

Он думает, что она такая же, как его мать.

Многие люди хотели с ней дружить, многие парни хотели встречаться только потому, что она происходит из богатой, влиятельной семьи. До недавнего времени она не встречала ни одного человека, который презирал бы ее из-за богатства семьи.

Она не виновата, что она Харрисон. Несправедливо, что Ник считает ее подобием Фаррали только потому, что у нее есть трастовый фонд.

Ей захотелось его ударить. Как он смеет считать ее легкомысленной, когда сам судит о людях по размеру их банковского счета? Это же двойные стандарты, черт побери.

Как ей быть дальше?

Ник купил этот коттедж примерно год назад, но только в последнее время в нем создалась атмосфера домашнего уюта. Он стал с нетерпением ждать возвращения домой с работы. Одной из причин этого была Эви.

Он нашел ее на кухне. Она стояла у плиты спиной к нему и что-то помешивала, притопывая босой ногой в такт музыке. На ней был простой хлопчатобумажный сарафан. Ее волосы были собраны в высокий хвост, и он смог полюбоваться линией ее шеи и плеч.

Эви Харрисон, богатая наследница, готовит у него на кухне.

Ник рассмеялся. Эви уронила ложку и повернулась:

– Ник! Я не слышала, как ты вошел.

– Я не удивлен.

Нахмурившись, Эви покинула кухню, сделала музыку потише и, вернувшись, спросила его:

– Ты уверен, что тебе всего тридцать два?

Он поднял бровь:

– Ты уверена, что тебе уже двадцать пять?

– Если это для тебя слишком громко, значит, ты слишком стар. – Открыв холодильник, она достала оттуда банку пива и протянула ему. – Как прошел твой день?

– Хорошо. Я закончил оформлять покупку «Зоопарка». Теперь он мой.

– Это замечательно. Поздравляю.

– Я не буду его закрывать, пока сотрудники, в чьих услугах я не нуждаюсь, не найдут себе новую работу. Но, признаться, мне не терпится переоборудовать клуб.

Эви продолжила мешать то, что стояло на плите.

– Жаль. Мне будет не хватать электрических гирлянд, свисающих с потолка. Принеси их домой, мы повесим их у бассейна.

– Очень смешно, – ответил Ник, но ему понравилось, что она сказала «домой». – Чем ты сегодня занималась?

– Отобрала несколько образцов краски для стен детской. Хочу, чтобы ты на них взглянул, и мы вместе выбрали один. Еще я отправила резюме в «Сиркус сиркус энтерпрайзис».

– Я же говорил, что, если ты захочешь работать, я тебя найму.

Эви покачала головой:

– Спасибо, но, учитывая мое жалкое резюме, думаю, мне лучше для начала получить опыт работы в компании, которая не принадлежит кому-то из моих родственников. – Сделав паузу, она глубоко вдохнула. – Еще я пригласила на ланч Лотти.

Эви готовит ужин и рассказывает ему о том, как прошел ее день. Со стороны они выглядят как настоящая семья. Когда Эви только переехала сюда, он, признаться, не ожидал ничего подобного.

– Хорошо. Я рад, что вы с Лотти подружились.

Прислонившись к кухонной стойке, Эви сложила руки на груди.

– Я ей помогаю собирать средства на переоборудование общественного центра на Глисон-стрит.

Почему-то это прозвучало как вызов.

– Это здорово, Эви. Ты ведь и раньше много занималась благотворительностью и связями с общественностью, – произнес Ник, тщательно подбирая слова. – Уверен, Лотти пригодится твой ценный опыт.

– Значит, мы можем рассчитывать на то, что ты выпишешь нам чек на кругленькую сумму?

– В чем проблема, Эви? Откуда этот сарказм?

– Почему ты не сказал мне, что вырос в том районе?

– Я тебе сказал, что я из северной части Вегаса. Мы с тобой были едва знакомы, и я не счел нужным уточнить, в каком конкретно районе я жил.

– А почему ты не сделал этого, когда мы поженились?

– Что ты хочешь узнать, Эви? Я вырос в крошечной квартирке в квартале для малоимущих семей. Мой отец был алкоголиком, который не мог задержаться надолго ни на одной работе. Я не хотел быть таким, как он, поэтому в школьные годы много работал и копил деньги. Когда мне посчастливилось выиграть в покер крупную сумму, я добавил ее к своим накоплениям и купил «Блу».

– Ты разбогател благодаря целеустремленности, усердному труду и удаче. Типичная история американского успеха, – ухмыльнулась Эви.

Почему-то это прозвучало как оскорбление.

– На что ты намекаешь?

Эви вздохнула:

– Ни на что.

– Давай выкладывай.

Эви вытерла руки о полотенце и покачала головой:

– Это не важно. Я не хочу снова выяснять отношения. – Она небрежным жестом указала ему на плиту: – Ужин будет готов через несколько минут.

– Ты заговорила об этом, не я. Если тебя это беспокоит, давай все проясним раз и навсегда.

Эви повернулась к нему лицом:

– Хорошо. – Подбоченившись, она встретилась с ним взглядом. – По-моему, весьма самонадеянно считать, что люди, рожденные в состоятельных семьях, не ценят то, что имеют. Что они хуже тех, кто заработал свое состояние усердным трудом.

– Довожу до твоего сведения, Эви, что богатство не всегда пробуждает в людях лучшие качества.

– А бедность пробуждает? – произнесла она с сарказмом. – Я, безусловно, уважаю тебя за то, чего ты достиг, но пойми, Ник, деньги – это всего лишь инструмент. Если это единственный из имеющихся у тебя инструментов, ты никогда не будешь счастлив. В этом случае они тебя только испортят.

– И это говорит мне человек, чей трастовый фонд больше, чем валовой внутренний продукт некоторых маленьких европейских государств. Тот, кто рожден с серебряной ложкой во рту, не имеет права судить о подобных вещах.

– А твои злоключения, значит, делают тебя экспертом? Знаешь, хороший психотерапевт может тебе помочь разобраться с твоими проблемами.

– Моими проблемами? Чья бы корова мычала, Эви. Не тебе говорить о самопомощи и самосовершенствовании. Ты явно не образец для подражания.

Эви дерзко вскинула подбородок:

– Но в то же время я не такое чудовище, как твоя мать.

Ник застыл, как статуя.

– Ты ничего не знаешь о Фаррали Грейсон, – медленно произнес он, предупреждающе сузив глаза в надежде, что она поймет его нежелание говорить на эту тему.

Его надежда оказалась тщетной.

– О, я знаю о ней достаточно, чтобы понять причину ее поступка. Оказавшись в совершенно непривычных для себя условиях, она потеряла свою индивидуальность и захотела вернуться домой, чтобы снова ее обрести.

– Ты будешь ее защищать?

– Конечно нет. Эта женщина просто чудовище. То, что я понимаю ее мотивы, вовсе не означает, что я ее поддерживаю.

– Ты хочешь сказать, что я не понимаю, почему она ушла.

– На самом деле я думаю, что ты прекрасно это понимаешь. Именно поэтому ты живешь ради единственной цели – укорить Грейсонов, показать им, что ты лучше их. Ты хороший человек с большим потенциалом, и тебе следует гордиться своими достижениями. Но я думаю, что в какой-то момент тебе следовало перешагнуть через эту историю и продолжить жить дальше. – Эви опустила руки. – Ты судишь обо мне, основываясь лишь на величине моего банковского счета, – резко произнесла она. – Но я – это не только мой трастовый фонд. Я не знаю, сколько у тебя денег, я сужу о тебе только по твоим поступкам, поэтому мои суждения заслуживают больше доверия, нежели твои.

– Ты забеременела, предложила мне на тебе жениться, подписать брачный контракт и развестись после рождения ребенка. Конечно, все это внушает доверие.

Эви открыла рот, затем снова закрыла и провела ладонями по лицу.

– Ужин готов. Можешь садиться есть. Я не голодна.

С этими словами она покинула кухню. Ее плечи были расправлены, подбородок гордо поднят, но каждый ее шаг выражал покорность.

Ник выпил пиво, надеясь, что оно остудит его пыл. Эви привела несколько разумных доводов, но в целом он, разумеется, прав.

Но если он действительно прав, почему его мучают угрызения совести?