Глава 3
«О господи, – думала Селия, прижимая ладони к горевшим от стыда щекам и с ужасом думая о пережитом. – Когда же это кончится?» Когда отец прекратит над ней издеваться? Когда она перестанет так бурно на это реагировать? А как еще реагировать, если тебя унижают при посторонних? И ладно бы это был не Маркус, а то теперь у последнего появился новый повод для издевательств. Он в жизни не забудет этого разговора. Ближайшие лет десять будет ей о нем напоминать.
Она всегда знала, что отец не придает значения карьере и мечтает видеть дочь босой, беременной, у плиты, но он никогда не высказывал своего мнения так открыто. Что теперь подумает Маркус? Как долго сможет удерживаться от насмешек? Да не станет он удерживаться. Прямо сейчас и начнет. Каковы шансы на то, что он быстро забудет этот инцидент? Никаких.
Ну и ладно. Переживет. В конце концов, как бы то ни было, но Селии все-таки удалось выбрать меньшее из двух зол. По крайней мере, отец оставил ее в покое, а общество Маркуса, пусть даже язвительного, вынести проще, чем унизительные патриархальные разговоры. Во всяком случае, он человек двадцать первого века, а не сбежавший из Средневековья женоненавистник. И вообще, сейчас она быстро от него избавится и снова сможет вернуться к гостям. Хотя больше всего хотелось забраться в ванну и отмыться от этого позора.
По дороге в бар Селия держалась молчаливо и отстраненно, ощущала потребность собрать хотя бы остатки былого достоинства, утраченного в ходе всего происходящего.
– Что будешь пить? – спросил он как ни в чем не бывало.
Конечно, чего ему стесняться? Поиздевался бы кто-нибудь так над ним. Она бы посмотрела на него.
– Что-нибудь покрепче, – ответила Селия. Было всего пять часов, но после пережитого ужаса она хотела расслабиться. – Бренди.
– Со льдом?
Разбавленный? Еще чего не хватало.
– Нет, спасибо.
Маркус сделал заказ, и, как только бокал оказался в руках Селии, она одним глотком выпила половину содержимого. Тут же закружилась голова, но она почувствовала себя намного лучше. Во всяком случае, уже не выходила из себя от ужаса. Ей понадобится выдержка, ведь сейчас посыплются новые издевательства.
Как ни странно, Маркус не торопился с язвительными выражениями. Смотрел на нее не отрываясь и не так, как обычно. В его глазах не наблюдалось привычного сарказма. У Селии даже сложилось впечатление, что он не собирается вести с ней неприятный разговор. Может быть, он совсем и не думал о ее отце и вообще об этом неприятном инциденте? Может, не станет насмехаться над ее личной жизнью?
Тогда о чем он хочет с ней поговорить? Ведь не из вежливости же пригласил в бар? И главное, ей-то что делать? Она даже смотреть на него не может по ряду причин. Во-первых, ее бросает в жар от стыда, а во-вторых, в дрожь от желания.
Как же он восхитителен! Такие длинные тонкие пальцы, если бы можно было ощутить эти чувственные руки на своих ступнях, лодыжках, бедрах, но думать об этом нельзя.
Горячая волна пробежала по венам, Селия подумала: а что, если бы между ними не было вражды? Как могло бы сложиться? Он пристально смотрел на нее, желая навсегда сохранить в памяти и ее лицо, и каждое ее движение. Любая частичка тела Селии рвалась к нему, хотела приблизиться.
– Садись, посидим, – предложил он, но Селии хотелось этого меньше всего.
Ее одолевали мрачные мысли, а тело стремилось совсем к иному. Стремилось ощутить мощное, мускулистое тело Маркуса; если бы он узнал еще и это, ее позор стал бы совершенно невыносимым.
– Я хотела пройтись, – сказала она со вздохом, выйдя из бара и нагибаясь, чтобы расстегнуть неудобные туфли.
– Составлю тебе компанию?
Еще чего не хватало. Она и так слишком остро ощущала уязвимость перед этим мужчиной.
– Мне нужно побыть одной.
– Я хочу поговорить, – повторил он настойчиво.
– Интересно, о чем нам с тобой разговаривать?
– Ну так послушай, если тебе интересно.
– Не настолько.
– Вообще-то, – Маркус лукаво улыбнулся, – ты у меня в долгу. Я же тебе помог.
Уж он-то ей помог? Хороша помощь, ничего не скажешь. Лучше бы отец читал нотации с глазу на глаз, а не в присутствии мужчины, от которого у нее и без того голова идет кругом.
– Я думала, что ничего тебе не должна.
– Как будто ты меня не знаешь.
– Наглости тебе не занимать.
– Думаю, и это не стало для тебя открытием.
Селия не понимала, с какой стати должна потакать его капризам, но, с другой стороны, он искренне согласился ей помочь, и не его вина, что ничего не получилось. В любом случае она еще у входа в церковь не смогла держать себя в руках и, сама того не желая, наговорила ему резкостей. Теперь, если хочет сохранить репутацию, должна, по крайней мере, извиниться.
– Ладно, если тебе так хочется, давай пройдемся.
– Туда? – Он указал в сторону садов, где никто не смог бы им помешать.
– Хорошо.
Отсюда не было слышно ни болтовни, ни музыки, и злость Селии прошла сама собой, однако нервозность осталась. Она сняла туфли на высоченных каблуках и тут же пожалела об этом, они хоть и причиняли немало страданий, особенно если идти в них по траве, но зато ощутимо прибавляли ей сантиметров. Теперь же, несмотря на свой довольно высокий рост, рядом с Маркусом она впервые в жизни почувствовала себя очень маленькой и слабой. Он был сильным и широкоплечим, и каждый раз, когда их руки случайно соприкасались, по ее телу пробегала дрожь. Дело не в красоте Маркуса. Селия встречала немало красивых мужчин. В нем было нечто иное. Аура силы, смешанная с неукротимой мужской сексуальностью. Этот магнетизм грозил накрыть ее опасной волной.
Она старалась подобрать нужные слова, чтобы сгладить неприятное впечатление, но не могла думать ни о чем, кроме идущего рядом мужчины. Он был не похож на себя. Напряжен. Собран. Возможно, даже опасен.
«Глупо, конечно, – сказала она себе. – Маркус не опасен». Опасность исходит от нее самой. Чем дальше она уходила от толпы, тем сильнее природа брала над ней верх. Если бы Селия могла вырвать желание из своего тела! Но нет, этот враг становился все опаснее. Она боялась, что не сумеет его уничтожить.
– Расслабься, – сказал он с улыбкой, от которой она напряглась еще больше.
– Не могу. – У нее уже не получалось держать ситуацию под контролем, поднимался страх, грозящий перерасти в панику. Каждый взгляд Маркуса, пусть даже случайный, заставлял ее трепетать.
– Почему же?
– Ты правда не понимаешь?
– Нет, не понимаю.
Она и сама не знала истинной причины.
– Я и так злая из-за разговора с отцом, а тут еще ты!
– Да перестань. Не обращай на него внимания.
Это, пожалуй, возможно. А как быть с остальным?
Она остановилась и пристально посмотрела на него. Напряжение все нарастало. Она горела. Наваждение какое-то!
– Ради бога, Маркус, давай быстрее с этим покончим, и все.
– С чем покончим? – Он, воплощенная невинность, удивленно посмотрел на нее.
– С этим разговором. Скажи, что тебе стыдно за моего отца, да и за меня тоже, моя личная жизнь оставляет желать лучшего, что так мне и надо, я зануда, стерва, грымза, и прочее, и прочее.
– Я хотел поговорить не об этом.
– О чем же? К чему менять привычные темы?
Маркус глубоко вздохнул.
– Послушай, Селия, как насчет того, чтобы заключить перемирие? – спросил он внезапно, скрестив руки на груди и не отводя от нее глаз.
Она удивилась не меньше, чем если бы он сжал ее в объятиях.
– Перемирие? С чего бы?
– Потому что мне все это надоело.
Она была поражена тем, какая усталость прозвучала в его голосе.
– Надоело?
– А тебе? Разве нет?
Селия собиралась сказать, что полна сил для дальнейшей вражды, но почему-то промолчала. Разве не она всего пару минут назад хотела, чтобы их отношения изменились? Ну вот, мечты сбываются, и теперь только от нее зависит, станут ли они ближе друг другу.
– Если только совсем чуть-чуть.
– Поскольку мы оба не в восторге от постоянных склок, давай помиримся?
– И сколько, интересно, продлится этот мир? Пять минут?
– Может быть, не будем столь категоричны и попробуем хотя бы десять?
– Пока длится разговор?
– Вот именно. Выдержишь?
Перемирие? Ну что ж. Она постарается. Хотя бы потому, что до смерти интересно, о чем он хочет поговорить. К тому же не хотелось показаться неразумной. Она разумна и готова это доказать.
– Постараюсь. – И она сухо улыбнулась ему.
Уже легче, чем ожидал Маркус. Он думал, Селия настроена куда более категорично. Но нет, никакого сарказма.
Она не переставала его удивлять. Сплошные сюрпризы. Теперь, оказывается, с ней можно договориться вполне по-человечески. Или это отец так на нее повлиял? Да уж. Джим Форрестер, конечно, не самый приятный человек на свете, но, по крайней мере, он может приструнить зарвавшуюся девицу, возомнившую о себе невесть что.
– Думаю, ты ожидала другого эффекта, попросив меня поговорить с отцом, – начал он.
– Нет, конечно. – Все-таки он опять за свое!
– Слишком много для непринужденной беседы.
– Да уж. – Она вздрогнула, снова вспомнив подробности разговора. – Не могу поверить, что он высказал все это при тебе.
– И я тоже.
– Мне так жаль, что тебе пришлось все это выслушать.
– Это не твоя вина.
– Безусловно, но ведь он поставил тебя в неловкое положение.
– Мое положение было и вполовину не таким неловким, как твое.
– Несомненно.
– Кто виноват, что твой отец увяз в Средневековье?
– Во всяком случае, не мы.
Длинная аллея вела к самому сердцу сада, в самую гущу молодых деревьев, кроны которых золотило полуденное солнце. Их высокие стволы упирались в безоблачное сочное голубое небо. Такой прекрасный и такой ужасный для Селии день. Где справедливость?
Молодые люди дошли до ворот. Запах Селии сводил Маркуса с ума, но он держался.
– Почему он так к тебе относится?
Каждое ее движение наполняло его жгучим желанием. Он с трудом заставлял себя вслушиваться в ее слова.
– Кто знает? Он был единственным ребенком в семье, мать не очень хорошо к нему относилась.
– Пусть так. Но ты почему терпишь такое отношение?
Фантазии совсем завладели Маркусом. Он смотрел на Селию, представляя ее обнаженной, распростертой перед ним. Тонкое гибкое тело находилось в нескольких сантиметрах от него, хотелось притянуть ее еще ближе, сбросить с плеч тонкие бретельки, откинуть шифоновый подол…
– Что поделать, он мой отец, не его вина, что я не смогла оправдать ожиданий. Я совсем не умею готовить, почти не убираю в квартире и понятия не имею, где утюг. Я такая, какая есть.
– И это неплохо, – заметил Маркус, попытавшись представить себе Селию в роли домохозяйки, которая ей совершенно не шла. Бог создал всех людей разными. Не могут же все делать карьеру или, наоборот, посвящать себя семье? У каждого свои взгляды на жизнь. Почему же Джим Форрестер отказывается понимать такие очевидные истины?
– Да, но мне никогда не удавалось заслужить его признания, даже невзирая на то, что я пошла по его стопам и добилась успеха. Он никогда не интересовался моей карьерой, считая главным призванием женщины семью и детей.
– Поэтому твои родители развелись?
– Думаю, нет. Скорее из-за его постоянных измен.
– Он еще и изменял?
– Конечно. Менял любовниц как перчатки. Мама очень переживала, но все-таки надеялась, что он не уйдет. И я тоже.
Селия взглянула на указатель, за которым простиралось бесконечное море зелени. Солнце играло в ее золотистых волосах. Маркус задыхался от желания. Однако нужно интересоваться совсем другими вещами. О чем они говорили? Ах да, об отношениях ее родителей.
– Тебе очень тяжело?
– Сейчас уже легче. Но когда он только-только ушел, я места себе не находила. Постоянно запиралась в туалете и плакала. В школе надо мной все смеялись. В конце концов мне это надоело. Я взяла себя в руки и решила сосредоточиться на учебе. Лучше учиться, чем рыдать, правда?
– Бесспорно. Но почему ты выбрала именно юриспруденцию?
– Не нужно быть Фрейдом, чтобы ответить на этот вопрос, – с улыбкой заметила она. – Доказать отцу, что я чего-то стою, проще всего в его же сфере деятельности. Правда, как видишь, мне это не удалось.
– Да, но почему ты выбрала общую юриспруденцию, а не стала специализироваться на делах о разводах, как отец?
– Именно потому, что мне самой пришлось с этим столкнуться. Теперь, на личном опыте зная, что такое развод, я не могу заставить себя отстраненно относиться к этим людям.
«С ума сойти, – думал Маркус. – Какая она, оказывается, шикарная женщина и как грациозно движется. Ни дать ни взять дикая кошка. Интересно, а в постели… Ладно, хватит об этом. Наверняка в постели типичная холодная англичанка».
– Ты достигла головокружительного успеха, – похвалил он.
– Спасибо.
– И ты его заслуживаешь.
– Не ожидала услышать это от тебя.
– Не ожидал, что скажу это.
– Но и тебе приходилось несладко, – заметила она со вздохом.
– Да. – Он вспомнил, как тяжело переживал смерть родителей, и вздрогнул.
– Так что ты тоже достиг успеха, и тоже его заслуживаешь.
Теперь она делает комплименты. После стольких лет вражды слышать их непривычно и очень приятно.
– Спасибо.
– Почему я тебе все это говорю?
– Это все из-за бренди.
– Скорее всего. Я не хочу давить на жалость или там…
– Я понимаю.
Они прошли по тропинке от фонтана мимо виноградных лоз, бобовых, выбрасывавших вверх стройные побеги, и грядок с душистой клубникой. В тени старого тополя стояла небольшая скамейка, где они и расположились.
– Мне так стыдно, Маркус, – неожиданно призналась Селия.
Он нахмурился. Честно говоря, ее сарказм нравился ему больше, чем извинения.
– Мы уже это обсудили.
– Нет-нет. – Она покачала головой. – За мои слова насчет пьянства и разврата. Я даже предположить не могла, что ты займешься благотворительностью. И потом, ведь тебя не пьяная оргия задержала.
– К сожалению, нет.
– А что случилось?
– Я был в Швейцарии, улаживал последние вопросы по продаже компании. Должен был улететь утром, но из-за облака пепла в воздухе рейс отменили, как и многие другие. Билет на поезд купить не удалось, так что поймал такси до Кале, оттуда поездом добрался до Ла-Манша, а там из Дувра прямиком сюда.
– Когда же ты спал?
– Я не спал.
– Ужас какой! Ты ведь, наверное, устал до смерти.
Ничего подобного, сейчас он возбужден, как никогда. Она с ума его сводила, и Маркус ничего не мог с этим поделать, как ни старался.
– Как-никак, свадьба моего лучшего друга.
– Да, я ошибалась в тебе. Прости.
– Я все понимаю. Ты ни в чем не виновата. Когда ненавидишь, склонен видеть в человеке несуществующие пороки.
– Я не испытываю к тебе ненависти.
– Разве? – Маркус поднял бровь.
– Честное слово.
– Никогда бы не подумал. Ты всегда язвишь. Всегда осуждаешь меня. Почему? Чем я заслужил такое отношение?
– Я только что рассказала тебе об отношениях моих родителей и о том, к чему это привело, – сказала она мягко, и эта мягкость его удивила. – Теперь ты понимаешь, как мне неприятно видеть потребительское отношение к женщинам?
Да, он так и думал, все дело в его бесчисленных романах. Ну и что? Это не повод относиться к нему плохо. Быть плейбоем не самый худший из человеческих пороков.
Зря он, что ли, рассказал ей о себе? Могла бы сделать однозначный вывод: он изменился. Что бы там ни было раньше, сейчас его жизнь не череда бесконечных вечеринок. Возможно, в юности он вел не самый целомудренный образ жизни, но теперь его интересуют другие вещи. Почему же она смотрит на мир так однобоко?
– Да, у меня было много женщин. Что в этом такого? Они все достигли возраста согласия. Все были свободны. И вообще, какое ты имеешь право осуждать мой образ жизни? Я свободный человек, живущий в свободной стране. Нельзя подгонять всех под одну гребенку, как твой отец. Каждый имеет право жить так, как считает нужным, если это не портит жизнь другим. А я не портил никому. Не разрушал семьи, не разбивал сердца юных девушек.
Селия вздохнула. Машинально поправила прическу. Снова вздохнула и, наконец, спросила:
– Ты уверен в последнем?
– Что ты имеешь в виду? – удивился Маркус.
– А ты не помнишь?
Маркус постарался воскресить в памяти все свои романы. Это оказалось нелегко, но он бы поклялся, что ни одна из его женщин не стала бы страдать от несчастной любви. Все они были слишком самодостаточны.
– Нет, я ничего такого не помню.
– Совсем не помнишь?
– Совсем не помню.
– Вспомни, Маркус. – Она скрестила руки на груди, и внимание Маркуса тотчас же переключилось на ее декольте. – Как насчет того случая, когда ты на спор пытался затащить меня в постель?
Он изумленно уставился на нее. Неужели дело в этом? Все ее попытки уязвить Маркуса ни больше ни меньше как реакция на давно забытый эпизод? Пятнадцать лет спустя она все еще не может забыть глупейший случай времен юности?
– Так ты из-за этого бесишься? – Он с трудом верил ей.
Она кивнула.
– Как ты думаешь, в шестнадцать лет легко узнать такое?
Да уж. Сам того не ведая, нанес девочке психологическую травму. Кто бы мог подумать? Еще меньше он верил в то, что старые раны до сих пор не могут зажить. Он давно уже и думать забыл о случившемся.
– Ты бы хоть рассказала мне, в чем дело.
– Когда, интересно?
– Когда угодно. За пятнадцать лет нашла бы время.
– И что толку?
– Узнала бы, что не было никакого спора. Ты действительно была мне симпатична.
– Как это не было никакого спора?
– Не было, и все.
– Тогда зачем ты мне соврал?
Маркус попытался вспомнить себя в юные годы. Не так-то просто, особенно если учитывать, сколько всего изменилось в его жизни. А Селия до сих пор живет старыми обидами. Какая она все-таки ранимая!
– Скорее всего, я просто обиделся. В восемнадцать нелегко услышать отказ, тем более со мной это случилось впервые, вот я сгоряча и наговорил гадостей.
– Но не таких же! Ты меня как только не называл. И динамщицей, и стервой, и…
Да уж. Он уж и не помнил о своих словах в порыве возмущения.
– Прости, Селия! Меня ведь тоже можно понять. Я хотел тебя, ты, по-видимому, тоже меня хотела. Ничто не предвещало подобного развития событий. Минуту назад ты казалась готовой на все, и вдруг ни с того ни с сего выставляешь за дверь.
– Дело было не так.
– Именно так и было.
– Мне было шестнадцать лет, Маркус! Кому понравится лишиться девственности с таким человеком, как ты?
– Интересно, с каким же?
– Сегодня с одной, завтра с другой, мне не хотелось стать очередной галочкой в твоем списке.
Она права. Он тяжело переживал смерть отца, глушил горе алкоголем и вступал в беспорядочные связи. Восемнадцатый день рождения Дэна совпал с годовщиной того ужасного дня, когда отцу Маркуса поставили диагноз. Тяжелые воспоминания накрыли юношу с головой, он слишком много выпил, и Селия просто попала под горячую руку.
Юная девушка, красневшая при любом упоминании всего, что связано с сексом, полюбила его чистой романтической любовью. Когда он обхватил ее за талию и стал покрывать пламенными поцелуями, она была на седьмом небе от счастья. Но как только Маркус попытался увлечь ее за собой на старый диван, Селия поняла: ему нужна не она, а всего лишь ее тело. Сделаться очередной игрушкой она не хотела.
Он вспылил, наговорил резкостей, и это запало ей в память. Пятнадцать лет спустя она все еще пыталась отплатить ему той же монетой. Но возможно ли это, если твой противник так сексуален?
– Ну наконец-то мы разобрались.
– Да уж.
– Справедливости ради хочу отметить: ты мне всегда очень нравилась, но ты ведь сестра моего друга и все такое.
– Скажите пожалуйста, какие у нас моральные принципы, – фыркнула Селия. – Если бы я тогда тебя не остановила…
– Ты права, – вздохнул Маркус. – Но я был так пьян, что уж не до принципов.
Это точно. Получив отказ, он тут же отправился искать другую партнершу. И кого-то, кажется, нашел. Кто это был? Нипочем не вспомнить.
– А знаешь, что еще я хочу сказать?
– Что же?
– Несмотря на все случившееся, ты и сейчас мне очень нравишься.