Какой ценой мы достигли своей потрясающей Победы?

Вброшен миф «трупами завалили». Якобы наши потери превышали потери вермахта чуть ли не десятикратно. Давайте разбираться.

Потери делятся на общие демографические и прямые военные. Первое — это все жертвы всех возможных обстоятельств (болезни, голод и т. д.), на фронте, в тылу и в оккупированных областях. Второе — потери только вооруженных сил.

Первая у нас — 20–27 миллионов. [573] Разброс цифр появился оттого, что их считали разными методами, и все они неточны.

Вот один из методов. В 1941-м в СССР жили 191–194 миллиона человек (полной ясности тоже нет, поскольку неизвестно точное количество населения присоединенных областей: Западных Украины и Белоруссии, Прибалтики и Молдавии). В 1945-м стало на 23–26 млн меньше. Вроде бы это и есть потери. Но все сложнее. С одной стороны, продолжали рождаться дети, с другой — умирали те, кто умер бы и без войны (от старости и болезней). Короче, уравнение с тремя неизвестными…

Другой способ подсчета — не прямое вычитание, а учет также естественного прироста (исходя из предвоенного коэффициента). Ведь в середине ХХ века, исключая войну, население СССР постоянно увеличивалось. По такой методике наши демографические потери — около 40 миллионов, то есть 15 миллионам не позволили родиться. Сами понимаете, тут тоже вилами по воде. Никто не доказал, что коэффициент в военное время остается прежним…

Военные потери тоже считают разными способами.

Вот первый. За всю войну в наши Вооруженные силы были призваны 34 476 700 человек. В мае 1945-го в ВС было 12 840 000 людей (не считая лечившихся в госпиталях). Заманчиво вычесть вторую цифру из первой и заявить:

— Боевые потери СССР — 21 636 700 человек!

Но это неверно. Ведь некоторых призвали дважды: в неразберихе 41-го они просто не попали в части, оказались на оккупированной территории — а потом были мобилизованы вторично. Так что первая цифра завышена. Насколько? Трудно сказать…

Книга «Россия и СССР в войнах ХХ века» сообщает, что мы потеряли убитыми и умершими от ран 7 385 100 человек, 3 619 300 попало в плен. Вроде можно принять эти цифры и остановиться. Но нет! По немецким данным, они захватили более 5 миллионов наших пленных. Опять разброс…

Однако известно и другое: немцы считали пленными также и многих мужчин призывного возраста, которые оказались на оккупированной территории, но в армию не были призваны. [574]

Голова кругом…

А сколько потерял враг?

Тут проблем не меньше. Дело в том, что методы подсчета у нас были разные, из-за чего число наших убитых преувеличивалось, а немецких приуменьшалось.

Если наш боец имел несколько адресов (скажем — свой, родителей и эвакуированных родственников), то похоронка рассылалась на все адреса. А подсчитывали все корешки отосланных похоронок. Число могло завыситься вдвое-втрое.

Кроме того, у нас для признания солдата погибшим или пропавшим без вести достаточно было доклада командира. Немцы же требовали доказательств: половину личного жетона, место захоронения. Далеко не всегда их можно предъявить, и все недоказанные убитые числились пропавшими без вести.

Еще. Бойцы наших строительных частей и женщины считались военнослужащими, а немецкие — гражданскими. Они, ясное дело, тоже погибали — но у нас это фиксировалось как боевые потери, а у немцев нет.

Кроме того, немало советских граждан служило врагу. Многих из них зачисляли в регулярные части вермахта в качестве «добровольных помощников» (Hilfswillige, сокращенно «хиви»). В апреле 1942 г. их было 200 тысяч, а в июле 1943 г. — 600 тысяч. [575] И в войсках СС служило более 150 тысяч бывших граждан СССР. [576] И тысячи предателей служили полицаями.

Так вот. Все они тоже погибали в боях с Красной Армией — но немцы эти потери не считали.

Вдобавок в январе 1945-го немецкое командование вообще прекратило учет личного состава (это нереально при тотальном разгроме), так что, сколько их погибло в последние полгода, неизвестно.

Пора остановиться…

Учтя все эти факторы, историки получили более-менее взвешенные итоговые цифры за всю войну, включая Маньчжурскую операцию 1945 года.

Наши потери (убитыми и пленными) — 11 004 400 или 11 285 057.

Потери немцев, их союзников и японцев (только в боях с нами) — 10 423 101.

Как видим, наши потери немногим больше вражеских. Никакого «трупами завалили»! Красная Армия воевала мастерски: умением, а не числом. Наших погибло больше потому, что русскому психологически легче умереть, чем убить другого. Такие вот мы злобные агрессоры.

И кстати, сталинская Россия была несравненно сильнее царской.

— Это почему? — спросите вы.

Глядите: в Первую мировую Англия и Франция бились всерьез, так что на нашу долю оставалась 1/3 войск противника. Во Второй мировой «союзники» лишь притворялись, что воюют; и как минимум 3/4 сил немцев и их сателлитов обрушились на СССР. При этом в первой войне мы победить не смогли, а во второй — сами знаете…

Далее.

Существует метод сопоставительного анализа, разработанный в XIX веке французским и одновременно русским (так бывает!) генералом Г. Жомини. Изучение войн двух последних столетий позволило сформулировать закон: побеждает в войне всегда та сторона, у которой меньше относительные потери. Закон срабатывает всегда, проверено на множестве примеров. [577]

Относительные — то есть от численности воюющей армии. Представьте: бьются десять человек против пятнадцати. У первых погибли четверо, у вторых пятеро. Абсолютные потери у вторых больше, но относительные меньше (40 % и 33 %) — и вторые победят. Это закон.

Его можно развернуть и в обратную сторону: если страна победила в войне, значит, ее относительные потери меньше, чем у побежденных.

СССР победил, следовательно…

Теперь считаем. В нашей армии служило в 1,4–1,5 раза больше человек, чем нам противостояло. Наши потери могут в абсолютных цифрах превосходить потери противника, но лишь ненамного — чтоб не нарушить закон относительных потерь.

Метод Жомини подтверждает правдоподобность расчетов, сделанных другими способами.

Важная цифра — соотношение убитых и пленных. Чем боеспособнее армия, тем больше в ней убитых относительно пленных. Плохие бойцы всегда предпочтут смерти сдачу.

В нашей армии это соотношение в среднем было 2: 1 (по ходу войны оно сильно менялось в лучшую сторону). У японцев (в боях против США) тоже 2: 1, в вермахте — 1: 1, в армиях союзников Германии (итальянской, румынской и т. д.) — 1: 2.

Теперь цифры очень печальные. Жертвы среди мирного населения распределились так: СССР — 18 300 000, рейх — 3 300 000. Почувствуйте разницу между нашим и нацистским оккупационными режимами… Причем большинство немцев убито бомбардировками «союзников»!

Еще раз сравните цивилизованных европейцев и русских варваров.

Сюда примыкает еще одна тема:

— Почему немецкие асы-истребители сбивали гораздо больше, чем наши?

Действительно. Самый результативный наш летчик Иван Кожедуб сбил 64 самолета, а его немецкий аналог Эрих Хартманн — аж 352!

Вообще-то учет побед велся не строго. Гибель подбитого самолета редко удается доказать… Поэтому приписками занимались все — и у нас, и в люфтваффе, и в британских, и в американских ВВС. [578] Скорее всего, реальных побед у Хартманна и Кожедуба было меньше.

Но не на порядок. Соотношение оставалось примерно таким же: немецкие асы сбивали в 5–6 раз больше, чем наши. Как же так??

В первую очередь, немцы-рекордсмены летали на «свободную охоту». Сбивать — была их цель. Хартманн делился опытом: «Оцените, имеется ли у противника отбившийся или неопытный пилот. Такого пилота всегда видно в воздухе. Сбейте именно его. Гораздо полезнее поджечь только одного, чем ввязываться в 20-минутную карусель, ничего не добившись».

Он сбивал и удирал. И искал нового «неопытного пилота».

А цель наших летчиков была принципиально иной. Полевой устав РККА гласил: «Главнейшая задача авиации заключается в содействии успеху наземных войск». Наши, в первую очередь, прикрывали бомбардировщики и штурмовики, а сбивали лишь постольку-поскольку. Делать карьеру, выискивая слабых пилотов и нападая исподтишка, — это не по-русски.

И наконец, простая арифметика:

Кожедуб совершил 330 боевых вылетов, а Хартманн — 1425. Делим: 330/64 = 5,15; 1425/342 = 4,04. Близкое соотношение получается и у других наших и вражеских асов: одна победа на 4–5 вылетов. Так что личная результативность пилотов примерно одинакова.

Вы спросите:

— А зачем немцы так много летали?

Да, работали они на износ, по 5–6 вылетов в день. А причина проста: нашей авиации было больше. У нас просто не было нужды так надрываться.

Какой подход лучше? Всё просто: смотрим результат. Кто безоговорочно капитулировал?