Глава 11

Почему он так разошелся?

Ладно, он на минуту лишился разума и снова ее поцеловал. Но это не значит, что он влюбляется в эти большие карие глаза и розовые губы. Его потерю рассудка можно списать на несколько бессонных ночей и стресс из-за того, что их доход не покрывает расходы на расширение бизнеса в Сан-Франциско.

День шел за днем, и постепенно они возвращались к обычному образу жизни. Днем им удавалось притворяться, что они не обменивались жарким поцелуем, но ночью образы Кейт и ее искусительных поцелуев захватывали его мысли.

– Извини, что я поздно. – Кейт, вернувшаяся из больницы, вбежала в кухню. – Не обязательно было меня ждать. Я даже не очень голодна.

– У меня есть планы на сегодня. Не еда приходит к тебе, а ты идешь к еде.

Кейт покачала головой и опустилась на табурет:

– Я слишком устала для ресторанов.

Темные круги у нее под глазами встревожили Лукаса. Может, он навалил на нее слишком много работы, заставив заниматься ремонтом дома?

Он понял, что в попытках избежать нежелательного влечения к ней перестал выполнять обязанности начальника – и, стоит это признать, друга. Он позволил Кейт работать на износ, пока сам оставался в офисе. Надо исправить ситуацию, но как?

– Не беда. Когда аппетит вернется, я закажу все, что захочешь. – Лукас присел рядом с ней. – Твое желание – закон для меня.

Кейт подперла голову ладонями. Что это: просто усталость? Или заботы посерьезнее? Молли? Может, ее состояние ухудшилось? У него сжалось сердце.

– Как дела у Молли?

Кейт изумленно посмотрела на него:

– Откуда ты узнал, что я об этом думала?

– О чем еще ты могла бы думать? – В отличие от него Кейт вряд ли весь день погружалась в фантазии, представляя искушение еще одного поцелуя.

– Молли отказывается от операции.

Лукас застыл:

– Что значит – отказывается?

– Конечно, она не прямо так говорит. Но она мрачная и подавленная, и упрашивает меня поехать домой. Не могу ее винить, после стольких месяцев уколов, осмотров и процедур.

Даже Лукасу это давалось тяжело, а он взрослый. Каково ребенку переносить один визит к врачу за другим? Детям положено бегать на свежем воздухе, играть в мяч и в резиночку, или что еще нравится девочкам.

– Извини. Вам обеим тяжело приходится. Ты ей сказала, что осталось уже недолго?

Кейт кивнула, но в глазах у нее блестели непролитые слезы.

– Что мне делать? Они говорят, что в восстановлении после сложных операций большую роль играет отношение пациента.

Лукас никогда не имел дела с больными и с операциями. Когда умирали его бабушки и дедушки, он был еще ребенком. А отец умер от сердечного приступа за рабочим столом в офисе компании. Поэтому он мог только вспоминать, как был ребенком. И лучшие его воспоминания касались времени, которое он проводил с тетей.

– Послушай, может, Молли нужно ожидать чего-то хорошего?

Кейт сердито сощурилась:

– Чем я, по-твоему, занимаюсь?

– Нет, я не об этом. Может, ей нужна какая-то мечта? То, что она сделает, когда выйдет из больницы?

– У меня закончились идеи. И к тому времени, когда Молли выпишут, у меня не будет ни копейки, не говоря уж о деньгах на поездку в Диснейленд.

С этим Лукас мог помочь.

– Не нужно много денег, чтобы сделать девочку счастливой. И даже не обязательно ездить в замок Спящей красавицы.

Кейт выпрямилась:

– Откуда холостяк знает про замок Спящей красавицы?

Лукас не собирался объяснять, что у него тоже была маленькая дочка, и он читал ей сказки на ночь и обещал отвезти в замок, когда она немного подрастет.

– Кто о нем не знает? – отговорился он. – Его показывают в любой рекламе Диснея. Но я говорю о том, что тебе это не нужно. Можно устроить сказочные каникулы прямо здесь, в Нью-Йорке.

– Может, ты не замечаешь цены, но ужины в городе и билеты на спектакли складываются в круглую сумму.

– Но есть и другие варианты.

Кейт закатила глаза:

– Даже не предлагай ходить с ней по магазинам и ничего не покупать. Она хочет все, что видит.

– Поверь мне, можно хорошо провести время и при этом не тратить много.

– Откуда тебе это знать? Ты наверняка родился с пресловутой серебряной ложкой во рту.

– Вероятно, тебя это удивит, но в моем детстве было не так много серебряных ложек, как тебе кажется.

Кейт смерила его взглядом:

– Ты ни за что меня не убедишь, что твоя семья отправила тебя зарабатывать на хлеб самостоятельно.

Ее слова подпортили его хорошее настроение.

– Деньги – еще не все. Иногда мне кажется, что было бы лучше родиться в другой семье, где все не так бы заботились о деньгах и общественном мнении. Может, тогда мои родители не… – Он осекся, взглянул на Кейт – и увидел в глазах искреннее сочувствие и ожидание продолжения. Он не собирался открывать дверь в свое прошлое. Но может быть, сейчас его прошлое может показать Кейт, насколько хороши их с дочерью отношения. Он вздохнул. Все равно это нелегко. – Может, без «Драгоценностей Кэррингтонов» и прилагающегося статуса мои родители не стали бы разводиться. Но даже после развода ситуация лучше не стала. Они все равно ругались, в основном из-за меня.

– Извини.

Лукас не стал рассказывать, как родители заставляли его шпионить друг против друга, но добавил:

– В такие времена тетя забирала меня с собой. Она видела, как я несчастен, и мы целыми днями гуляли по городу.

Кейт отмахнулась от него:

– Наверняка это было приятно, но Молли нужна настоящая мечта, а не прогулка в парке и полчаса на качелях. К тому же, когда ее выпишут из больницы, мы вернемся в Пенсильванию. Работа в твоем особняке мне нравится, но она скоро закончится, и мне нужно будет либо возвращаться на прежнее место, либо искать новое.

Лукас нахмурился при мысли о том, что скоро Кейт уедет. Он уже привык к ее компании. Не то чтобы он привязывался – просто ему нравилось, когда в доме есть кто-то, с кем можно выпить по чашечке кофе и поболтать.

Однако он хотел бы, чтобы Кейт и Молли увезли с собой хорошие воспоминания. А значит, придется быть убедительнее. И потом, всегда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

На следующее утро Кейт снова работала в библиотеке, погруженная в мысли о том, как бы взбодрить Молли. Ей нравилось, что Лукас подавал ей идеи. И еще больше – что он немного рассказал о своем детстве. Она очень сочувствовала тому маленькому мальчику, каким он когда-то был.

– Пойдем.

Услышав голос Лукаса, она вскинула голову:

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел за тобой.

Кейт не помнила, чтобы у них были какие-то планы. Однако Лукас выжидательно смотрел на нее. На нем были темные джинсы, подчеркивавшие мускулистые ноги; ворот голубой рубашки был расстегнут, рукава закатаны. И Кейт уставилась на него, как влюбленная школьница. Он просто не имеет права так выглядеть!

В синих глазах мерцали озорные искорки.

– Ну что, так и будешь там сидеть и заливать все краской?

Кейт посмотрела вниз и обнаружила, что палка, которой она размешивала белую краску, капает на застилающую пол ткань. Она торопливо отложила ее и закрыла банку с краской. Что-то ей подсказывало, что, пока Лукас не уйдет, работать она не сможет.

Ей нравилось, что в этот раз была возможность работать своими руками. На прежней работе она готовила эскизы, консультировалась с владельцами и следила за процессом. Но ей не приходилось закатывать рукава и доделывать детали. Когда она закончит этот особняк, он действительно станет жемчужиной в ее портфолио. Однако сначала надо закончить. Слишком много зависит от того, удастся ли ей сделать все вовремя.

– Я не могу никуда идти. У меня еще есть дела. – Кейт уперла руки в бедра.

– Тебе нужен перерыв.

– Мне нужно еще несколько часов в сутках.

– Я знал, что ты это скажешь, и поэтому привел Хэнка и Майка.

В комнату вошли двое мужчин в белых комбинезонах.

– Они могут красить, прибивать – что захочешь.

– Но я не могу просто взять и уйти.

Лукас схватил ее за руку и потянул к двери:

– Надо спешить…

– Что-то случилось с Молли?

– Нет-нет, ничего плохого не произошло.

От успокаивающей улыбки Лукаса у нее сжалось в груди.

– Переоденься, пока я сделаю пару быстрых звонков.

– Сначала мне надо поговорить с этими рабочими… Не хмурься, это займет всего минуту.

Через несколько минут Кейт вышла на крыльцо, одетая в чистые джинсы и розовую блузку. Яркое солнце согревало кожу; дул легкий ветерок, и было тепло даже без кофты.

Шагая рядом с Лукасом по тротуару, Кейт не могла сдержать любопытство. Она загородила Лукасу дорогу:

– Я не пойду дальше, пока ты мне не объяснишь, куда мы идем.

– Мама тебя не учила, что сюрпризов надо терпеливо ждать?

– Моя мама не устраивала сюрпризов. Скажем так: у нее была активная социальная жизнь, в которую дети не особенно вписывались.

Лукас сжал губы в тонкую линию.

– Если тебя это утешит, я тебя понимаю. Мои родители тоже не уделяли особого внимания своей роли, если только это не вписывалось в их планы.

Они снова двинулись вперед. К неизвестной цели. Кейт решила перестать волноваться и подставила лицо солнцу. Прогулка и солнечный свет подняли ей настроение. Напряжение в шее и плечах постепенно проходило.

Вскоре они добрались до Центрального парка, и Лукас взял ее за руку:

– Пойдем!

Это и есть его сюрприз? Прогулка по парку? Хорошее настроение угасло.

– Что мы тут делаем?

– Я тебе покажу. – Лукас подвел Кейт к великолепной карете, запряженной белыми конями, и подал ей руку. – Прокатимся?

– Серьезно? – Кейт остановилась. – Мне не стоит этого делать.

– Почему? – Лукас свел темные брови.

– Это неправильно. Молли в больнице…

Он кивнул:

– Считай, что это сбор данных.

– Сбор данных?

– Да. Я показываю тебе, как хорошо проводить время и не тратить при этом состояние. Ты мне не поверила, поэтому я решил тебе показать.

– Не может быть, чтобы поездка была дешевой.

– Как ни странно, цена разумная. Хотя она растет, если заказывать повозку на определенное время или добавлять другие услуги.

Удивленная, Кейт забралась на сиденье с красной бархатной обивкой. Извозчик, одетый в белую ливрею и шляпу, закрыл за ними дверцу. Теперь она чувствовала себя Золушкой. Стоп, тогда Лукас – Прекрасный принц, а она уже решила, что из этого ничего не получится. Но когда застучали копыта лошадей, Кейт откинулась на спинку и расслабилась, прекращая мысленно перебирать все то, что могла бы делать вместо этого. Зачем портить магию момента?

Через несколько минут Лукас прошептал ей на ухо:

– Тебе нравится?

Дыхание пощекотало ей шею, посылая мурашки по коже.

– Да, – легко призналась она. – Но не знаю, насколько такая поездка понравится Молли.

– Обязательно понравится. Какой девочке не хочется прокатиться в повозке, запряженной лошадьми?

– Может быть.

– Тогда мне придется приложить побольше усилий, чтобы произвести впечатление и на маленькую девочку, и на большую.

У Кейт чаще забилось сердце. Может, не так уж плохо представлять, что Лукас – Прекрасный принц и что карета везет ее на бал. Ведь чудес не бывает, и это всего лишь фантазия.

Когда Лукас вытянул руку по спинке сиденья у нее за плечами, Кейт поддалась фантазии и опустила голову ему на плечо. По спине немедленно побежало тепло. Кейт закрыла глаза, мечтая, чтобы этот момент продолжался вечно. Чтобы можно было ехать вот так, оставив заботы позади. На губах Кейт заиграла улыбка. Если бы только сказки становились правдой…

– Чему ты улыбаешься?

Кейт распахнула глаза. Но даже если бы Лукас мог читать ее мысли, она не призналась бы, что фантазировала сейчас о том, как он притягивает ее ближе к себе и целует. Поэтому она незаметно скрестила пальцы, как в детстве, когда говорила неправду.

– Просто наслаждаюсь солнцем.

Поездка закончилась слишком быстро. Лукас подал руку, помогая ей спуститься. Только тогда она поняла, что они не вернулись на место, с которого отъезжали.

– Пора обедать, и я знаю идеальное место.

Лукас угостил Кейт хот-догом со всеми добавками. Они сели на скамью в парке, и она неторопливо ела, наблюдая, как мир движется мимо, не обращая на них внимания. Потом Лукас взял ее за руку и повел по дорожке. Он улыбался и выглядел расслабленным. Кейт не видела его в таком хорошем настроении… кажется, никогда.

Но после недолгой прогулки она больше не могла сдерживать свое любопытство:

– Куда мы теперь направляемся?

– Через минуту увидишь.

Вскоре воздух наполнила музыка карусели, придавая дню сюрреалистический оттенок, словно в мире все в порядке. Лукас вывел ее к разноцветной расписной карусели.

– Пойдем!

Как можно было отказаться, когда он сам выглядел как восторженный ребенок? Едва сдерживая смех, Кейт позволила подвести себя к карусели. Но когда Лукас заплатил за нее, она остановилась.

– Я не могу там кататься!

– Почему нет?

– Это для детей.

– Ты пытаешься сказать, что сама в душе не ребенок? К тому же ты хотела примеры того, как экономично развлечь Молли. Вот один вариант.

– Это правда. – Кейт действительно нравилась эта идея. В детстве отец водил ее на ярмарку, и ей ужасно нравились карусели, особенно лошадки, которые двигались вверх-вниз. – Но это не значит, что мне самой надо кататься.

– Дай мне телефон.

– Что? У тебя есть свой!

– Так будет проще. Я сфотографирую тебя на карусели, и ты покажешь фотографии Молли. И пообещаешь привести ее сюда, как только она выздоровеет.

Кейт была не уверена, что это сработает. Но до сих пор ничего не помогало взбодрить ее малышку, и она уже приходила в отчаяние. Может, Лукас прав, и у нее получится нарисовать перед дочерью картину всех тех развлечений, которые ждут их обеих после выздоровления.

Она не станет такой, как ее отец или мать. Хотя с матерью они жили в одном доме, та была настолько погружена в свои дела, что не уделяла Кейт никакого внимания.

Интересно, каким отцом был бы Лукас? Судя по этому дню – замечательным. Хотя Кейт не останется рядом, чтобы это выяснить.

Катаясь на карусели, она заметила поблизости небольшую группу людей, в которой сверкали вспышки камер. Через пару поворотов карусели она разглядела, что журналисты разговаривали с мэром города и его семьей. Наверное, предвыборная кампания.

Конни говорила о том, что им не помешало бы еще немного рекламы… Здесь столько репортеров, что привлечь их внимание будет нетрудно, но нужен действительно хороший повод.

Лукас ждал Кейт с большим букетом воздушных шаров. Один из репортеров заинтригованно косился на него. Такая известность – это последствия публикации о Холостяке Года или Лукас всегда был таким узнаваемым? Но, может, Кейт стоит сыграть на его славе ради хорошего дела?

– Признайся, тебе понравилось, – с гордостью улыбнулся Лукас.

– Понравилось. Ты устроил мне чудесный день. Спасибо.

Он вручил ей радужный букет воздушных шариков.

– Значит, я прощен?

Тогда ей было очень больно; но чем лучше Кейт узнавала Лукаса, тем больше понимала, что он хороший человек. Однако…

– Может, мне удастся убедить тебя так? – Лукас обвил руками ее талию и притянул к себе.

Кейт с готовностью поддалась ему. Дыхание замерло в груди. Она ждала. Надеялась. Весь мир ускользнул прочь, и остались только они вдвоем посреди волшебного дня.

Лукас не обращал внимания на взгляды папарацци. Они не смогут испортить этот день. И раз он обещал подыгрывать на публике, ему не нужно скрывать, что он наслаждается обществом Кейт. И сопротивляться желанию…

Он нашел ее губы своими, желая большего. А когда она ответила на поцелуй, Лукас забыл обо всем. Ее поцелуи в реальности сводили его с ума еще больше, чем в фантазиях. Из его горла вырвался стон.

Кейт удивила его, высвободившись.

– Лукас, на нас смотрят.

А ведь он обещал себе держать себя в руках рядом с ней. Наверное, надо извиниться… но он не чувствовал себя виноватым. И она не жаловалась.

– Вон тот парень, кажется, нас сфотографировал. Лукас поискал журналиста взглядом, но тот скрылся в толпе.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да. Мы ведь играем на публику. Так что перестань хмуриться.

Она улыбнулась, но улыбка была натянутой. Ей не понравился поцелуй? Не может такого быть. Она так жарко отвечала… Может, дело во внимании прессы? Ей и в первый раз не понравилось. Лучше ничего не говорить.

– Хочешь мороженого?

Они возвращались домой. Лукас поверить не мог, как хорошо прошел день. Благодаря Кейт он расслабился, даже смеялся.

Вокруг запястья Кейт были обвиты ленточки воздушных шариков всех цветов радуги – для Молли. В другой руке она держала клубничное мороженое. Лукас не мог не смотреть, как остренький язычок рисует полоски в холодной сладости. Невозможно было отрицать притяжение между ними. И после горячего ответного поцелуя Кейт не было сомнений, что она тоже это чувствует. Лукас с нетерпением ждал вечера и осуществления своих планов.

– Чему ты улыбаешься? – Кейт вопросительно посмотрела на него.

– Тому, как ты довольна.

Кейт пожала плечами с деланым безразличием, но Лукас видел, что она сама едва сдерживает улыбку. Ему нравилось видеть ее радость. Очень нравилось.

– Сказать по правде, я так не веселилась с детства.

– Родители водили тебя в парк аттракционов? – Лукас искренне хотел больше узнать о ее прошлом.

– Нет. Но отец водил меня на летнюю ярмарку пожарной части.

– Похоже, это приятное воспоминание. Ты общаешься с отцом?

Кейт нахмурилась, качая головой:

– Это уже в прошлом. Я научилась жить не оглядываясь.

– Но воспоминания – это важно. – Он не мог не вспоминать время, которое провел со своей малышкой. – Не знаю, что бы я без них делал. Каким было твое детство?

Кейт ускорила шаг, и Лукас насторожился.

– Кейт…

– Ты не отвяжешься?

– Нет, пока ты не расскажешь мне о своем прошлом… о своем отце.

Она резко остановилась и сердито посмотрела на него:

– Мне было десять лет, и я обожала его всей душой. А он ушел, даже не попрощавшись.

– Что, без объяснений?

Фыркнув, Кейт снова зашагала вперед.

– Флойд обожал сюрпризы. И самым большим сюрпризом было то, что он исчез из моей жизни.

– Но до этого вы были близки… наверняка у тебя есть и другие воспоминания, кроме ярмарки.

– Какая разница?

Лукас и сам не понимал, почему ему так важно это узнать, но не мог остановиться.

– Ты считаешь, он был плохим отцом?

Кейт снова остановилась и вздернула подбородок.

– Вообще-то, пока Флойд был рядом, он был отличным отцом. С ним было весело. Он компенсировал то, что мать мной не интересовалась.

– Я бы хотел такого отца. Мой все время проводил в офисе и оставлял меня с няней, если только тетя не брала меня на прогулку.

– Значит, нам обоим не повезло с родителями.

– Но что случилось с твоим отцом? Почему он вдруг ушел?

Кейт вздохнула.

– Они с мамой много ссорились, но всегда за закрытыми дверями, так что я не знаю из-за чего. И мать мне ничего не рассказывала. Я проснулась однажды утром, а его уже не было. Он не вернулся, а мама не отвечала на мои вопросы. В конце концов я перестала спрашивать.

Слушая ее, Лукас понял, почему ему важен этот разговор. Он пытался представить, что однажды скажет о нем его собственная дочь. Но у Кэрри не будет даже хороших воспоминаний. С другой стороны, не будет и воспоминаний о том, как родители использовали ее друг против друга… Когда она вырастет, то поймет, что он принял очень трудное решение ради ее же блага. Именно эта мысль помогала ему пережить одинокие вечера и праздники.

Он взял Кейт за руку и сжал ее пальцы.

– Наверняка произошедшему есть логическое объяснение…

– Может быть. Но ничто не оправдывает отца, который просто бросил ребенка.

Его глубоко ранила боль в ее голосе. Так будет думать о нем дочь? А Кейт продолжила, проворачивая нож в ране:

– Объяснение одно – он меня никогда не любил. Просто выбросил как мусор. Такие мужчины отвратительны. Ничтожества. Я больше не хочу о нем говорить. Не будем портить этот прекрасный день.

Лукас посмотрел на часы:

– Вообще-то тебе уже пора ехать к Молли.

Может, это и к лучшему. Он уже отменил все планы на вечер. Когда Кейт узнает, что он оставил дочь, то возненавидит его. И будет права. Ему тоже не нравилась эта ситуация, он желал дочери только лучшего – и из-за этого потеряет уважение и дружбу женщины, которая заставила его вернуться к жизни. Но Лукас не мог лгать и скрывать от Кейт эту часть своего прошлого. Вдруг она все-таки сможет его понять?