Глава 14

Роуз перечитала сообщение, полученное этим утром: «Вернусь в Лондон завтра вечером. Буду признателен, если встретишь меня дома. Нам нужно поговорить. Ник».

Назначенное время пришло – и вот она перед въездными воротами. Негнущимися пальцами Роуз вводит код безопасности. Собственное тело перестало слушаться ее. Это будет их первая встреча с того времени, которое они проводили вместе. И первая встреча после похорон его отца.

Ника не было более десяти дней – ему пришлось заниматься похоронами в одиночестве, одному же улаживать все возникавшие в связи с этим вопросы. Единственный более-менее личный разговор состоялся между ними вскоре после смерти отца. Ник позвонил ей следующим утром и поблагодарил за все. Его голос был таким изможденным, что весь гнев Роуз испарился. Скажем так, большая его часть. Было трудно сохранять хладнокровие, когда она помнила опустошение в его глазах, – когда Ник узнал об ударе отца.

Этого было достаточно для того, чтобы не впасть в отчаяние. Роуз было тяжело сдержать слезы, когда она узнала, что Майкла Барнса не стало. Повесив трубку, она без сил опустилась на ковер в гостиной и плакала за них обоих. Ее потрясла сила собственного желания тотчас же отправиться в аэропорт и вылететь к Николасу первым же рейсом.

Она хотела быть с ним. День похорон был самым тяжелым – чувствовать на расстоянии боль, которую испытывал Николас, было невыносимо. Ей нужно было быть с ним в этот день.

К счастью, была сделка с Кингом. В конце концов, это было именно то, чего от нее хотел Николас. В конце концов сделка была заключена без каких-либо проволочек. Шестью днями позже Роуз вернулась в Лондон, чтобы временно исполнять обязанности Ника в управлении. С тех самых пор все их общение сводилось к обсуждению исключительно деловых вопросов. Но сегодня она была убеждена – между ними состоится совершенно другой разговор. Они наверняка станут обсуждать развод.

Проехав сквозь высокие кованые ворота, Роуз припарковалась перед домом. И прежде чем она успела взойти на ступеньки, дверь открылась.

– Роуз, здравствуй!

– Ник! – Ее сердце принялось биться с удвоенной силой. – Привет.

На нее нахлынула волна воспоминаний о его коже, нагретой солнцем, соленой коже… Было так необычно снова видеть Ника в безупречной белой рубашке и брюках. Его одежда служила ярким контрастом утомленному лицу, покрасневшим глазам, с темными кругами под ними. Казалось, он не спал месяцы. Его волосы были в небывалом беспорядке, и именно это почему-то успокоило Роуз.

– Ты не поставила машину в гараж?

– Это ни к чему, я ненадолго.

Ей лишь оставалось надеяться, что она в самом деле не задержится надолго. Роуз удавалось лишь создавать вид невозмутимой легкости, тогда как в душе она терзалась каждой минутой в обществе Ника.

Прежде работа всегда была ее спасением. Дела, связанные с заключением сделки, а затем необходимость замещать Николаса в правлении позволили вытеснить боль. Но лишь на время. Все эти дни она не могла толком есть, сведя весь свой рацион к крепкому кофе.

Все лучше, чем думать или вспоминать…

Но теперь, когда они стояли лицом к лицу друг к другу, ее переполняло чувство тоски. Лишь теперь она вполне осознала, как скучала по нему.

Николас приветственно склонил голову и пропустил ее перед собой.

– Где Глория? – автоматически поинтересовалась она, привычным жестом стягивая кроссовки, прежде чем зайти в гостиную.

Потянувшись за тапочками, она вовремя вспомнила – ее вещей здесь больше не могло быть. Чемоданы покоились в углу, стояли нетронутыми. Осталась лишь неделя, и она сможет вернуться в свою квартиру. У нее просто не было сил возвращаться в пустой дом. Глория помогла ей перевезти часть вещей в номер в отеле. Глория не задавала лишних вопросов, не интересовалась причиной переезда Роуз.

– Она уехала повидать своих на выходные.

Не понимая, что происходит, Роуз послушно следовала за Ником на кухню. Последнее, чего она ожидала, – остаться с ним наедине.

– У нее все хорошо, – он словно читал ее мысли, – мне хотелось поговорить с тобой наедине. Выпьешь кофе или что-нибудь покрепче?

– Я за рулем… Я буду кофе, спасибо. Можешь просто приготовить растворимый. – Она не нуждалась в его любезностях, этот разговор нужно было завершить как можно скорее и вернуться к себе в номер зализывать раны. У нее не получалось не наблюдать за ним, пока он готовил для них напитки. Неожиданно подняв голову, он заметил ее взгляд. Что-то неощутимое промелькнуло между ними. С содроганием Роуз заметила – он сильно похудел, в этом не могло быть и сомнения. – Как ты? Я имею в виду действительно… – мягко спросила она.

Его губы изогнулись в усталой улыбке.

– Когда ты рядом, мне лучше. – Прежде чем Роуз могла что-то ответить, Ник отвернулся, чтобы налить кипяток в кружки, и шумно размешал напитки. Затем, взяв чашки в руки, он прошел мимо нее обратно в гостиную: – Пойдем присядем.

Роуз заняла свое привычное место на диване, ожидая, когда Ник сядет на свое место, так чтобы их разделял кофейный столик. Но сегодня вместо этого он поставил кружки на стол и сел рядом с ней.

– Как прошли похороны?

Она хотела знать об этом, хотела все это время спросить, но откладывала. Роуз изначально решила придерживаться лишь рабочих моментов.

– Это было неплохо. Если только так можно сказать о похоронной службе, – тяжело добавил он. – Было много людей. – Его глаза чуть озарились воспоминаниями. – Церковь была полна алкоголиками. В какой-то момент мне показалось, что они станут вместо комьев земли кидать ему в могилу винные пробки и пустые бутылки.

Прежде чем Роуз смогла остановить себя, она прыснула со смеху. Николас смог отыскать что-то смешное и в такое ужасное время.

– Мне так жаль…

– Я знаю. Теперь ему гораздо лучше. Теперь он там, где хотел быть последние тридцать лет, – с моей матерью. – Ник тяжело вздохнул и потянулся за своим кофе. – Когда мне пришлось разбирать его вещи, я обнаружил коробки, о существовании которых не подозревал. Все они были наполнены любовными письмами – перепиской моих родителей и всякими безделушками. – Он сделал глоток обжигающего кофе. – Также я нашел дневник, который отец вел на протяжении двадцати лет со дня смерти моей матери. Это открыло мне глаза на многое. Всю свою жизнь я думал, он пьянствовал от скуки. Я знал, что отец был алкоголиком, но никогда не подозревал о причине… – Он покачал головой. – Отец так и не смог пережить ее кончину, напивался лишь для того, чтобы заглушить боль. По утрам его заставляла подниматься лишь необходимость заботиться обо мне.

Роуз сидела прямо, не позволяя себе выдохнуть, боясь произнести и слово. Несмотря на развод, Николас делился с ней самыми сокровенными вещами. Все ее существо стремилось к нему навстречу, желая обнять, утешить, быть рядом, унять боль…

Устремив на нее грустный взгляд прекрасных зеленых глаз, он улыбнулся:

– Не печалься о нем, не грусти обо мне. Сейчас он с ней, он не пожелал оказаться в другом месте. Он покинул мир счастливым – его сын состоялся. Единственное его – и мое – сожаление: ему так и не представился шанс увидеть тебя, познакомиться. – Должно быть, от него не укрылось ее удивление, так как он тут же добавил: – Но я много рассказывал о тебе, о твоем незаурядном уме, честности и доброжелательности. – Его губы вновь изогнулись в полуулыбке. – Пожалуй, слишком критично ты относишься лишь к супермоделям. – Черты его лица напряглись, взгляд проникал в самую душу. – Я никогда не задумывался над тем, почему ты так не любишь подобных женщин. В начале нашего брака я был слишком поглощен собой, чтобы понять – были и другие причины.

– Что-то кроме собственной сомнительной внешности? – не удержалась Роуз.

Она была сбита с толку направлением, которое принял их разговор.

Ее спокойствие было нарушено, когда он протянул руку и коснулся ее шеи:

– Клянусь, однажды ты взглянешь в зеркало и наконец сможешь увидеть ту красоту, которую видят мои глаза. Пусть на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь.

– Тебе не нужно говорить мне такое. – Она отстранилась. – Больше не нужно.

– Не говорить чего?..

– Ник…

Николас прикрыл глаза, поставил кружку на столешницу и приблизился к Роуз. Когда он наконец заговорил с ней, его голос был еле слышим:

– Я хочу спросить у тебя что-то, но обещай – ты скажешь мне правду. – Взяв ее руку, он положил ее на колено. – Роуз, пообещай.

Заметив неприкрытую тревогу в его голосе, она кивнула, соглашаясь. Роуз не могла представить, что могло быть для него так важно.

– Обещаю.

– Почему ты на самом деле отправилась праздновать день рождения со Стивеном? Почему это так плохо закончилось?

С тем же успехом он мог воткнуть в нее раскаленную кочергу. Откинувшись, она закрыла глаза.

– Посмотри на меня. Мне нужно знать, это очень важно для меня.

– Но почему? – Ее голос стал не громче шепота.

– Потому что с тех самых пор, когда ты сказала, что переспала со своим бывшим, я места себе не нахожу.

Она попыталась сглотнуть ком в горле. Почему из всех вопросов, которые он мог бы задать ей, Ник спросил именно об этом? И почему сейчас? И что он имел в виду, говоря «не нахожу себе места»?

– Ты пообещала мне. – Его глубокий голос буравил ее сознание. – Роуз, пожалуйста, скажи мне.

– Я встречалась со Стивеном только потому, что тебя не было рядом. Мне было больно. Нет, мне было невыносимо тяжело оттого, что ты не приехал. – Вот оно! У нее получилось.

Роуз замолчала, ожидая ответа. Когда слишком долгое время он ничего не говорил, она открыла глаза и обнаружила его лицо в нескольких сантиметрах от своего.

Он внимательно изучал ее черты:

– Продолжай.

– Дело было не только в тебе, – признала она, вздохнув. – Но твое поведение сыграло большую роль. Я чувствовала себя плохо, пыталась связаться со своим братом…

– Что ты сделала?

– Связалась со своим братом.

– Ты никогда не говорила мне об этом.

Она лишь беспомощно пожала плечами:

– Тебя не было рядом. И, если ты помнишь наш уговор, это глубоко личное.

Теперь настала очередь Ника отвести взгляд.

– Да, помню.

– Я убедила себя – теперь, когда брат вырос, он захочет познакомиться со своей старшей сестрой. Я написала ему сообщение, предложила встретиться.

– Что было дальше?

– Он просто прислал мне сообщение. Сообщил, что очень занят. Но когда у него появится время, он обязательно свяжется со мной. – Она выдохнула. – Он просто придумал – меня не существует.

Лишь когда она вздрогнула, Николас понял: он сжал ее руку слишком крепко.

– Прости… – Ник бережно погладил ее руку.

Каждый раз, когда он слышал о том, как низко обошлась с Роуз так называемая семья, ему хотелось что-нибудь разбить, чтобы дать выход своему гневу.

Он мог лишь представить, чего ей стоило первой искать общения с братом, как ужасно она себя чувствовала… Ник мог лишь догадываться, как она переживала из-за отсутствия нормального общения с братом. Что было с ними не так? Как могли они так измываться над существом из плоти и крови с таким суровым безразличием? Скоро, очень скоро он расскажет ей то, что немного уменьшит ее страдания. Он сумел разыскать ее двоюродную тетю Майру. Более того, Майра очень сильно хотела их встречи. Но прежде, как бы это ни было эгоистично с его стороны, он хотел услышать все до конца.

– Это случилось до твоего дня рождения?

Ник легко касался пальцами ее рук. Сердце его сжалось, когда он понял – Роуз уже сняла обручальное кольцо. Его отсутствие стало для Ника настоящим ударом.

– Около недели.

Неделя. Целая неделя терзаний, прежде чем Ник позвонил и сказал, что он не сможет вернуться домой ко дню ее рождения. Лишь его трусость в то время толкнула ее в объятия другого мужчины. Неудивительно, что она сняла обручальное кольцо так быстро. Стоило лишь поражаться тому, почему она не сделала этого раньше.

Он не заслуживал большего…

– Мне так жаль… Мне следовало быть с тобой.

– Почему? Ты же ничего не знал. Это не было…

– Да, я знаю, это не было частью нашего уговора, – закончил он за нее, прежде чем признаться: – Если бы я хотел, то вернулся бы. Уже за пару дней до твоего дня рождения я знал – финансировать проект в Марокко мы не будем.

– Да что ты!

Близость ее тела сводила его с ума. Любая, даже самая незначительная его вина разрасталась до размеров глобальной катастрофы.

– Ты мне снишься…

– О…

Ник безмятежно рассмеялся. Конечно, он знал – этот разговор не дастся ему легко. Также он знал единственный способ построить будущее – их будущее. Им было необходимо рассказать друг другу все. Просматривая письма отца к матери, он узнавал о том, как крепка была их преданность друг другу. Каждая страница была для него новым, полным чудес открытием. Они ничего не утаивали друг от друга.

Теперь ему и Роуз следовало обрести такой же уровень эмоциональной честности. Роуз сама прекрасно понимала цену невысказанным словам. Николас же познал на собственном опыте – не сказанные вовремя слова тепла могут принести боль.

Допив кофе, Ник повернулся к Роуз всем телом. Не в силах противиться, он взял ее лицо в свои руки, наслаждаясь мягкостью кожи.

– Когда ты сказала, что была со Стивеном, я почувствовал себя так, словно у меня из-под ног выбили почву. – Ее глаза цвета карамели распахнулись. – Прости все мои отговорки. Я использовал свои прошлые отношения с Софи как предлог для того, чтобы не начинать новые. Я чувствовал себя неуверенно, и мне это не нравилось… Прежде мне удавалось все, чего я действительно желал. Я считал, моя холодность – результат детства, и мне пришлось принять это, но со временем я научился умело использовать подобную отговорку. Больше не хотел проигрывать. Лишь со временем я смог осознать, почему не шел навстречу Софи – я никогда не любил ее.

Роуз наморщила лоб – как всегда, когда пыталась запомнить что-то новое. Николас любил ее такой.

– Месяцами я убеждал себя, что ты не привлекаешь меня. Когда ты отказалась работать на меня после того, как мы поженились, я был сбит с толку. Сейчас я вижу все более ясно. Я всегда знал – ты не принадлежишь мне, но еще никогда я не был в большем гневе, когда думал: ты хочешь оставить меня ради Стивена.

– Но…

– Пожалуйста, дай мне закончить, – сказал Николас, прикладывая палец к ее губам. – Да, мы согласились на открытый брак – мечта для любого мужчины из плоти и крови. Но оказалось, мне не нужна эта свобода, особенно после того, как ты решила уйти от меня. После женитьбы я никогда не изменял тебе.

Ее глаза распахнулись еще шире.

– Что? Я не понимаю… никогда?

Он почти торжественно покачал головой:

– Никогда. У меня были возможности, но никогда не возникало ни малейшего желания. С того момента, когда мы поженились, ты стала единственной женщиной, о которой я мог думать. Мне просто не было дела до других. Я могу справиться с этим, поверь, но это не изменит главного. Мне неизвестно, каким способом, но за прошедший год тебе удалось проникнуть во все сферы моей жизни.

Ему было почти больно смотреть на то, как Роуз безуспешно пытается сморгнуть наступавшие слезы.

– Зачем ты говоришь мне все это?

– Потому что я люблю тебя. Хочу, чтобы ты вернулась домой. Не из-за того, что ты незаменима в работе, и не потому, что хочу заниматься с тобой любовью каждый час, чего я конечно же хочу. Просто жизнь без тебя – пытка.

Она яростно утерла набегавшие на глаза слезы:

– Ты невероятный негодяй!

– Это так. – Сейчас он бы не отказался и от менее лестных эпитетов.

– И трус!

– Да.

– Ты знаешь, как мне было больно?!

– Знаю. – Одна лишь мысль о той боли, какую он заставил ее пережить, разрывала его самого. – Клянусь, всю мою оставшуюся жизнь я посвящу вымаливанию твоего прощения. Если ты позволишь мне.

Тяжело сглотнув, Николас ждал ее ответа. Он знал: ставить на кон собственное сердце – предприятие более чем рискованное. Но для него больше не существовало другой возможности. Даже если это может закончиться провалом. Ему было необходимо, чтобы Роуз осталась с ним. Без нее у него не получится стать настоящим человеком.

Время тянулось невероятно долго. Единственное, что нарушало почти звенящую тишину, было его собственное прерывистое дыхание.

– Я назвала его твоим именем, – сдавленно произнесла Роуз, ее шея стала почти пунцовой.

– Что?.. – Ник замер.

– Это было так ужасно… Мне никогда в жизни не следовало ехать в его квартиру. Мне не стоило… – Ее голос звучал глухо, когда она перевела дыхание, а потом и вовсе превратился в еле слышимый шепот. – Мы так и не закончили то, что начали. Я могла терпеть его, лишь закрыв глаза, представляя себе тебя. А потом я назвала Стивена твоим именем. Он впал в ярость и вышвырнул меня из дома.

Николас был поражен до глубины души. Некоторое время он пытался понять ее.

– Он выкинул тебя? Из дома? В Лондоне? Посреди ночи?

– Не могу винить его, – лишь сказала она, вытирая слезы. – Он действительно думал, что я вернулась к нему. Но когда он понял, что я влюблена в тебя…

Его пульс участился.

– Влюблена?..

– Конечно, я люблю тебя! – прошептала она, и от волнения ее лицо побелело. – Мне кажется, я влюбилась в тебя с первого дня.

На мгновение он словно потерял дар речи.

– Но почему ты просила развода?

– Потому что знала: быть с тобой выше моих сил. Я была лишь удобным приспособлением для тебя. Свидание со Стивеном, каким бы ужасным оно в итоге ни оказалось, открыло мне глаза на то, как сильно я люблю тебя. Каждый раз, когда ты уезжал, я умирала от одиночества. – Роуз покачала головой. – Ты стал так равнодушен ко мне… Меня терзали подобные мысли, я думала о женщинах, которые могли делить с тобой постель все это время, представляла себе – теперь ты никогда не сможешь взглянуть на меня с таким же желанием, которое владело мною…. – Она закрыла глаза. – Я бы не смогла вынести такой жизни.

Николас больше не мог сдерживаться. Он привлек ее к себе и вдохнул сладкий аромат ее волос, по которому так скучал:

– Роуз Барнс, я люблю тебя! Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя. Ты все для меня…

– Я люблю тебя, – выдохнула она и подняла на него свои прекрасные глаза, – больше, чем кого-либо на свете.

– Мне так страшно, – наконец признался он.

– Чего же ты боишься?

– Причинить тебе страдания.

– Ты уже сделал это, и не раз. Как видишь, со мной все в порядке. Ник, не нужно брать всю вину на себя. Мы оба наломали дров, не общаясь по душам.

– Больше такого не случится, – торжественно поклялся он.

Ему всегда нужно было много личного пространства. Но лишь после того, как Роуз вошла в его жизнь, он смог осознать, как это неправильно – спать одному в постели. С кем еще он мог делиться своими сомнениями? Чье мнение ценил превыше всего?

Ни с кем, только с Роуз. Только со своей женой.

Но что станет, если он снова возьмется за старое – станет холодным, нелюдимым? Николас не мог позволить себе снова доставлять ей страдание. И она, и он уже и так слишком настрадались за свою жизнь.

Когда она в свою очередь взяла его лицо в свои руки, Ник закрыл глаза.

– Посмотри на меня! – требовательно произнесла Роуз.

Николас узнавал в ее голосе собственный. Открыв глаза, он встретил взгляд полный такой ласки и нежности, словно на него смотрела сама любовь.

– Я не жду чудес. Ни от себя, ни от тебя, – ласково произнесла Роуз, – ты тот, кто ты есть, и я бы ничего в тебе не меняла. И я тоже лишь та, кто есть на самом деле, со всеми своими недостатками и тревогами. Но пока мы любим, пока преданы друг другу, у нас все получится.

– Мне кажется, всю свою жизнь я прожил на необитаемом острове, – хрипло произнес он, приложив ее руки к своей груди, чтобы она смогла почувствовать, как бешено стучит его сердце. – Но я никогда не чувствовал себя одиноким. И лишь после того, как ты появилась в моей жизни, лишь тогда я осознал, каким пустым и холодным было мое прежнее существование. Понял, как ты нужна мне. Без тебя все не так, все мне кажется неправильным. Любимая, ты – все для меня!

Она не отводила от него глаз:

– И ты – все для меня!

Он сжал ее руки, проведя пальцем там, где раньше было обручальное кольцо:

– Выходи за меня!

Она лишь удивленно изогнула бровь.

– Ты выйдешь за меня? Давай снова произнесем клятвы верности друг другу. В этот раз кольца, которыми мы обменяемся, будут значить все то, что им следовало значить с самого начала.

Казалось, улыбка любимой женщины могла осветить небольшой город.

– Да, я хочу этого больше всего в жизни. Да, тысячу раз да.

Дрожащими руками они заключили друг друга в объятия и слились в поцелуе. Их сердца наконец-то обрели друг друга.