Глава 56
Вечер в настоящем

Время приближалось к девяти вечера, когда рыжего из Лиги кротких выпустили из-под стражи в Прибрежном ОВД. Оперативник вернул ему личные вещи, изъятые при досмотре. Среди прочего — мобильный.

Рыжий из Лиги кротких тут же попытался включить его, но за эти дни батарея без подзарядки села.

— Это, телефон мне дайте! Я позвоню, за мной приедут.

— Пошел вон, — сказал ему дежурный.

Рыжий из Лиги кротких выкатился наружу. Вечером заметно потеплело, и вместе с теплом к реке стянуло дождевые тучи. Дождь начал моросить, а потом хлынул как из ведра.

Рыжий из Лиги кротких шлепал по лужам, оглядывался, чертыхался. Он попытался поймать машину, но машины ехали мимо на большой скорости в дожде, обдавая его грязной водой.

Тогда, свирепея все больше, рыжий из Лиги кротких двинул к автобусной остановке. На общественном транспорте он не перемещался давно уже, предпочитая джипы, однако сейчас выбирать не приходилось.

Автобусы куда-то пропали из-за дождя. Рыжий из Лиги кротких стоял под навесом остановки, в нем закипала злоба.

Тускло светили фонари, прохожих никого, но нет, чьи-то шаги — шлеп, шлеп по лужам.

К автобусной остановке подвалила компания парней. Они возвращались из пивбара, где смотрели по телевизору футбольной матч своей команды. Команда, как обычно, продула, и болельщики, разгоряченные пивом, громко обсуждали моменты игры и от души матерились.

— Прекратите выражаться, молодые люди! — Рыжий из Лиги кротких тут же сделал им замечание.

— Чего?

— Посмотрите на себя — вы пьяные, на языке сплошной мат. На кого вы похожи?

— Да ты сам-то на кого похож, обезьяна рыжая? Чего вяжешься?

— Молчать, я сказал! — бешено крикнул рыжий из Лиги кротких. — Да вы знаете, кто я такой?

Парень, стоявший ближе всех к нему, молча размахнулся и звезданул его под дых. Не вдаваясь уже ни в какие детали, они повалили его и начали бить ногами. Рыжий из Лиги кротких дико орал, а они продолжали бить его, входя в раж все больше и больше от его криков.

Потом, катя его ногами, как футбольный мяч, они спихнули его в лужу на проезжую часть.

Один из парней поставил ему ногу в кроссовке на шею и начал топить его в луже. Рыжий из Лиги кротких захлебывался грязной жижей, он уже не кричал.

И в этот момент возле остановки автобуса притормозило желтое такси, ослепляя фарами нападавших.

— Атас! — крикнул самый молодой из них, и, закрывая лица от света, они разбежались.

Рыжий из Лиги кротких пускал пузыри, он оцепенел от боли и почти уже захлебнулся.

— Да тут драка, вон мужик валяется, — сообщил таксист, обернувшись к своим пассажиркам.

Бородатая Кора и карлица Маришка… да, да, это были они; как обычно по вечерам, они ехали со своей улицы Космонавтов на Ленинградский, в клуб «Шарада» — так вот, они вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть…

— Тоже избили, — сказала Маришка, — как нас.

— Надо помочь. — Бородатая Кора решительно открыла дверь такси и полезла наружу, под дождь.

Маришка последовала за подругой.

— Ох, да он в воде, он же так захлебнется, ну-ка тащи его за ноги!

С усилием они оттащили мужика от лужи, попытались поднять. Тяжелый боров. Но бородатая Кора была сильной женщиной. И через какое-то время они подняли его — мычащего, грязного, окровавленного — на ноги и, увидев недалеко от остановки автобуса зеленый крестик аптеки, поволокли его туда.

И только уже в аптеке при ярких лампах они обе узнали его.

Рыжий из Лиги кротких сидел на стуле, стонал от боли, вокруг него суетились два фармацевта.

Мутными, заплывшими от побоев глазами он взирал на тех, кто не позволил ему умереть в эту ночь…

Бородатая женщина…

Женщина-карлица…

Он промычал что-то и выплюнул выбитые зубы на пол.

Такси с улицы посигналило — Кора и Маришка опаздывали в клуб, но…

Они не торопились уходить. У рыжего из Лиги кротких были перебиты руки. Ему могла потребоваться помощь, фармацевты из аптеки одни бы не справились, и даже когда приехала «Скорая», лишняя помощь все равно бы понадобилась — ему, этому «кроткому», ратовавшему за «мораль и идеальный порядок», ненавидевшему всех несогласных и вот ставшему по прихоти изменчивой судьбы, в мгновение ока, стонущей обузой.

Бородатая Кора и карлица Маришка это понимали. И дело было вовсе не в каком-то там милосердии или всепрощении, просто они испытали подобное на собственной шкуре. И знали, почем фунт лиха, когда поступают с людьми бесчеловечно.