Глава 55
У судьи
— Тот ваш свидетель, Мамин-десантник… он уже отказался от своих первоначальных показаний. Он не видел никакого нападения.
— Но женщин избили. Свидетель лжет.
В кабинете судьи майор Лиля Белоручка в полицейском мундире стояла перед столом, за которым в кожаном кресле сидела женщина-судья, старше Лили этак лет на двадцать.
— Ваш свидетель отказался.
— Подозреваемый бил женщину ногой в грудь, издевался. Я настаиваю на том, чтобы он оставался под стражей до суда. Ему будет предъявлено обвинение в хулиганстве.
— У меня ходатайство от его адвоката об освобождении из-под стражи.
— Это поощрение к безнаказанности, — сказала Лиля. — Завтра он и его стая из этой Лиги кротких нападут и изобьют еще кого-нибудь.
Судья молчала.
— Ну, эти потерпевшие из ночного клуба… они ведь тоже не ангелы, — сказала она после паузы. — По сути, это злачное место.
— Но факт хулиганства доказан, женщин избили, обе женщины имеют физический недостаток. При чем тут место, где они работают? Они — потерпевшая сторона. — Лиля смотрела на судью. — Меня в академии учили, что я прежде всего служу закону. А закон есть закон. И любая жертва преступления нуждается в защите и в правосудии. Любой униженный, измордованный, избитый, облитый этой чертовой зеленкой, искалеченный, оскорбленный — любая жертва, невзирая на свою расовую, половую принадлежность, свои политические убеждения или сексуальную ориентацию. Меня так учили, и я давала присягу. Если некому заступиться за потерпевших против этих скотов, избивающих людей, это сделаю я — сотрудник полиции. Меня учили, что в этом мой долг.
— Я с вами абсолютно согласна, — сказала судья и придвинула к себе лист бумаги.
Лиля ждала.
Судья написала что-то на листе и повернула к Лиле.
Выпускайте его из-под стражи, сейчас я ничего не могу сделать.
Через пять минут в здании суда…
Да, через пять минут после сцены в кабинете — уже в туалете «для судей и обслуживающего персонала» майор Лиля Белоручка стояла перед зеркалом над раковиной.
Она смотрела на себя в зеркало — так же, как когда-то и бородатая Кора и Данила — туда, в мутное стекло, отражающее наш мир.
Лиля не могла вспомнить момент, когда она плакала в последний раз. Нет слез для такого дела.
Она смотрела на себя в зеркало — на свой полицейский мундир с иголочки.
А потом с силой ударила кулаком по этой зеркальной глади.
Зеркало не разбилось. Пошли только трещины, трещины, трещины…
Что-то треснуло там, глубоко внутри.
И уже навсегда.
