В сказке все просто: дернул за веревочку, дверь и открылась. А в жизни эту веревочку нужно найти, потом зацепиться за нее.

В случае с Колей Щепкиным эта веревочка стала петлей на его шее. Майор Одинцов ухватился за нее, узнал про сожженный труп Калинина, а Демон рассказал еще про двух покойников, которых Щепкин привозил ему раньше. Коля пока молчал, не кололся, но следствие шло полным ходом. Щепкин понимал, что в покое его теперь не оставят.

Та же беда произошла и с Вадимом Ляпкиным. Рыл яму другому, сам же в нее и угодил. Стуканул на своего бывшего друга и, сам того не желая, вывел розыск на чертового кочегара. А Демон возьми и сдай его.

Но Ляпкина Максим пока не тревожил. Ему по-прежнему нужен был Лукомор. Вдруг Вадян узнает, где он затаился, и сообщит майору в порядке секретного сотрудничества.

За решеткой оказались еще два фигуранта из банды Лукомора. Взяли братков, что называется, по-тихому, закрыли, предъявили. Они пока тоже не кололись, но работа шла, информация поступала.

Максим рассматривал фотографии мужчин и женщин, которые числились в розыске как пропавшие без вести. Подборка у него, может, и не самая полная, но среди этих людей имелись бизнесмены, у которых наверняка возникали проблемы с братвой. Были и девушки, которых могли изнасиловать бандитские отморозки. Снимки этих людей Максим собирался показать Ворсобину.

Он уже поднялся со своего кресла, когда в кабинет зашел Кустарев. Гриша постучался, сразу же открыл дверь, а разрешение спросил уже потом, когда переступил порог. Раньше он себе такого не позволял. Видимо, парень излишне возбужден или с борзометром у него что-то не то.

– Я у Корнильева был! – с ходу сообщил Гриша.

Максим вернулся на место. Он видел, что Кустарев возбудоражен. Глаза у него блестят, как у охотничьего пса, преследующего зверя. Похоже, что-то нарыл.

– И что?

– У Милюхина вчера не было телефона!

– Я тебя не понимаю.

– А почему не было? – спросил Кустарев, и плечи его вдруг опустились.

Возбуждение осталось, а взгляд потух.

– Почему?

– Лена его увела.

– Зачем?

– Чтобы мы его номер не установили. Но он нам и так известен, был в телефоне у Эрихова и на фотографии Лены, которая имелась у Калинина, – проговорил Гриша и подавленно вздохнул.

– Если телефона не было, как ты узнал про номер?

– У жены Милюхина был. Я вчера с ней разговаривал. Она и про номер сказала, и про Аникеева.

– Она его знает?

– В том-то и дело.

– Можно и поподробней.

– Ее зовут Ксения Михайловна Милюхина, в девичестве Яровая. В те же времена – девушка Романа Аникеева.

– Девушка?

– Он стукнул ее машину, она вышла разбираться. Аникеев улыбнулся и взялся отремонтировать автомобиль. Она даже не поняла, что произошло. Я сказал, что Рома занимался подставами, так она поверить не могла. Как будто он случайно ее стукнул.

– И как она перешла к Милюхину?

– Я не знаю, как они там договорились. Думаю, что полюбовно.

– Ну да, Аникеев на баб не жадный, – согласился Максим.

Кустарев глянул на него резко, косо.

– Это я насчет Юдаевой, – в оправдательном тоне сказал Одинцов. – Я так понял, он поделился ею с Калининым.

– И про Лену вы подумали, – буркнул Гриша.

Максим выразительно промолчал. Да, он действительно подумал про эту особу.

– Лена сказала, что Милюхин оказался жертвой Аникеева. На самом деле они были заодно. Только Иван машинами не занимался. У него имелся другой источник доходов, а с Аникеевым, я так понял, он состоял в дружеских отношениях. Они родом из одного поселка. Только Милюхин почти на десять лет старше Аникеева. Может, родственники или еще как-то связаны, тут разбираться надо.

– Разберемся, – сказал Одинцов. – Если это существенно.

– Я не знаю. В любом случае связь между ними была. Дружеская или родственная – это уже детали.

– Вдобавок Аникеев обладал способностями гипнотизера.

– Именно так.

– Вот Милюхин и решил этим воспользоваться, – предположил Одинцов.

– Очень может быть.

– Он заказал Охоткина, и Аникеев его исполнил. Причем сделал это практически безукоризненно.

– Подозрения у нас все-таки возникли, – сказал Кустарев.

– Я бы сказал, шелохнулись. Хотя… – Максим покачал головой.

Не напрасно Гриша задался вопросом по поводу гибели Охоткина. Волну он не поднял, но воду взбаламутил и даже выловил из нее имя Милюхина. Именно поэтому Максим вчера так заинтересовался дорожной автокатастрофой. Он вспомнил, кто такой Милюхин, поставил вопрос, озадачил Кустарева и сегодня получил результат.

Доказательств пока нет, но картина преступления в значительной степени прояснилась. Охоткин был убит. Максим в этом уже практически не сомневался.

Можно было сразу возбудить дело о заказном убийстве, тряхнуть Милюхина, выявить его связь с Ромой Аникеевым, взять их обоих в оборот, допросить каждого по отдельности, сверить показания, поймать на расхождениях, вывести на чистую воду. А сейчас уже не допросишь ни того, ни другого. Один свалился с крыши, другой бросился под машину. Если не знать всей подоплеки столь трагических событий, то запросто можно списать их на несчастный случай.

Подоплека-то известна, и зовут ее Лена Киршанова. Но доказательств ее вины по-прежнему нет. Да, она жила в том доме, с крыши которого свалился Аникеев, и что? Барышня была в машине с Милюхиным, но кто видел, как она выталкивала его на дорогу?

– Аникеев убийца, – сказал Кустарев. – Да и Милюхин тоже.

– С этим трудно спорить, – согласился Одинцов.

– Аникеев занимался бандитизмом, убивал людей. Зачем Лене такая жизнь? – спросил Гриша, взгляд у которого стал вдруг застывшим, немигающим. – Она сбежала от этого урода, а он ее все равно нашел. Аникеев хотел ее наказать, но не смог. Лена оказалась сильнее.

– В каком смысле сильнее? – Максим настороженно посмотрел на подчиненного.

Ему совсем не нравился его исступленный взгляд.

– Лена тоже владеет гипнозом. Она вполне могла взглядом столкнуть с крыши Аникеева.

Одинцову вдруг показалось, что Кустарев хотел столкнуть взглядом его самого.

– С крыши?

– С крыши.

– Взглядом?

– Взглядом.

– Зачем?

– Может, он хотел, чтобы Лена сама спрыгнула с крыши, для этого и заманил ее на чердак?

– Ты знал про эту ее силу?

– Смутно догадывался. А вчера прояснилось. Подружка у меня одна есть, она Лену подвозила, когда та от меня ушла. Эта самая Юля ей что-то не то сказала, и Лена взглядом заставила ее остановить машину. Юля ничего не смогла поделать.

– Зачем она ее подвозила?

– Хотела узнать, кто она такая. Чисто женский интерес. – Взгляд Кустарева прояснился, на губах даже выступила насмешливая ухмылка.

– Выяснение отношений?

– Типа того.

– Значит, гипноз?

– Юлю она всего лишь остановила, а вот Милюхина вытолкнула из машины.

– Зачем?

– Милюхин – такой же убийца, как и Аникеев. Она его за это наказала. – Взгляд Кустарева снова затуманился.

– Ей какое дело до этого убийства?

– Не знаю. Могу только сказать, что она свела счеты с преступником.

– Совершила благородный поступок, – скрывая иронию, подсказал Максим.

– Похоже на то.

– Может, отомстила за Охоткина?

– Не исключено.

– А какое отношение она к нему имела?

– Пока не знаю.

– Но тебе известно о ее связи с Аникеевым и Милюхиным. Вот от этой печки и надо плясать. Ты же сам сказал, что Лена забрала у Милюхина телефон. Зачем она это сделала? Чтобы мы на его номер не вышли? А ей-то какое до этого дело?

– Не знаю.

– А ушла она от тебя почему?

– Я ее обидел.

– Этот печальный факт мне неизвестен. Я знаю, что Лена ушла после того, как ты принес ей фотографию с номером телефона. Она узнала его. Я думаю, девушка хотела вывести Милюхина из-под удара, чтобы мы не добрались ни до него, ни до телефона. Что она говорила тебе про Ивана?

– Значит, Иван у нее и на самом деле был, – сказал Гриша и опустил голову.

– И она к нему сбежала.

– И она к нему сбежала, – слово в слово повторил Кустарев.

– От тебя.

– От меня.

– И от Аникеева она к нему сбежала. Сюда, в Бочаров. Квартиру здесь купила. Милюхин наверняка знал, где она живет.

– Может, и знал, – не поднимая головы, отозвался Кустарев.

– Возможно, и Аникеев.

– Нет, этот не знал, пока в Бочаров не приехал и Охоткиным не занялся.

– А может, Охоткина Лена исполнила? – предположил Максим.

Гриша встрепенулся, сердито глянул на него.

– Ты сам что думаешь? – спросил майор.

– Она не могла! – выкрикнул Кустарев и упрямо мотнул головой.

– Она была на связи с Милюхиным. Эрихов, Калинин и Аникеев, думаю, тоже. Он координировал их действия.

– Но вы же сами говорили, что Аникеев шел за Леной в торговом центре, когда Юдаева с ним была, – настырно проговорил Гриша.

– И что?

– Тогда он увидел ее и выследил.

– Может, он просто приглядывал за ней? Контролировал, чтобы торпеда от цели не отклонилась?

– Какая торпеда?

– С гипнотической начинкой.

– Не могла Лена убить! – Кустарев мотнул головой до треска в шейных позвонках.

– Ты не сердцем думай. – Одинцов приложил к своей груди согнутую ладонь и тут же постучал пальцем по голове. – Черепушку включи! Зачем Лена сбежала от тебя к Милюхину? Чего ради она увела у тебя свою фотографию, а у него – телефон? Наконец, зачем убила Ивана? Она замела следы, Гриша. Все концы в воду, вот как это называется. Милюхина, Аникеева, Эрихова, Калинина нет. Кто теперь на Лену покажет? Ни соучастников, ни свидетелей. Есть только наши хлипкие доказательства. Если мы ее возьмем, то ничего не докажем. В гипноз-то уж точно никто не поверит! И оружия у нее никто не видел. Милюхин сам под машину бросился. Охоткин случайно к оголенному проводу прикоснулся. Аникеев с крыши упал. Эрихов и Калинин на братву нарвались. Такой вот конструктор из серии «Сделай сам»! – Максим напористо выдохнул.

Что-то он разговорился. Как будто сам под гипноз попал.

– Лена не могла убить Охоткина! – сквозь зубы процедил Кустарев.

– Я же говорю, ничего уже не докажешь.

– Тогда и говорить не надо.

– Охмурила она тебя. – Одинцов с досадой и сожалением глянул на подчиненного.

– Да, еще как охмурила, – согласился Гриша. – Но гипноз здесь ни при чем. Она еще не увидела меня, а я уже влюбился. Не надо говорить про нее плохо!

– А если она от правосудия скрывается?

– Ее пальцы ни по каким картотекам не проходят. Она сама нигде не числится. Если Лена и в розыске, то не в нашем. Она скрывалась от Аникеева.

– Не знаю. – Одинцов покачал головой.

Майор прекрасно понимал, что Кустарев сейчас не в том состоянии, чтобы беседовать с ним о серьезных вещах. Вести такой разговор все равно что воду в ступе толочь.

Эта самая вода плещется вокруг Лены Киршановой, да и сама она скользкая – не ухватишься. Доказательств нет, одни только догадки. Копать под нее надо, справки наводить, поднимать подноготную, но кто этим займется? Кустарев? Так он выгораживать ее будет. Да уж, попал парень, вляпался в любовную историю.

– Если она с Аникеевым заодно была, зачем он к ней домой приходил сразу после убийства? – спросил Кустарев. – А на следующий день к ней Эрихов с Калининым заявились, дверь пытались взломать. Если они заодно были, зачем парни к ней вламывались?

– Этого я тебе сказать не могу. – Одинцов развел руками.

– Эрихов меня тогда очень сильно ударил, а Лена в чувство привела. Она сказала, что ничего не видела. А соседка говорила, что Эрихов убегал, а Лена дверь закрыла. Она его взглядом прогнала!

– Гипнозом?

– Да. Поэтому у нее потом голова от боли раскалывалась. Я думал, у Лены патология какая-то, предлагал ей обследоваться. А она мне бумаги показала. Не было у нее никаких патологий, лишь повышенная активность головного мозга. Когда я впервые к ней зашел, в квартире лекарствами пахло. Это было как раз после гибели Аникеева. Она померилась с ним силой, и после этого у нее разболелась голова. Возможно, Лена чуть не умерла от боли. Наверное, она в Москву поехала, чтобы снять приступ. Допустим, у нее свой врач есть.

– Если есть, его надо найти.

– Кому надо? – не зло, но близко к тому спросил Кустарев. – Не убивала она Охоткина! Ее саму хотели убить! Сначала Аникеев, потом Милюхин. И тот убийца, и другой.

Одинцов озадаченно провел рукой по лысине. Охоткина действительно могли убить, все указывало на это, но где улики? Возможно, Аникеев был исполнителем, а Милюхин – заказчиком убийства, но это еще нужно доказать.

Не факт, что Лена расправилась с убийцами. Но если так оно и было, то это нужно доказать. Такой вот замкнутый круг. У майора не было никакого желания бегать по нему в поисках выхода. У него имелись дела поважней.

Может, ну ее к черту, эту Лену Киршанову?