Глава 3
Зайти в ГУВД по городу Челябинску Гурову было необходимо из чисто тактических соображений. Об их приезде с Крячко здесь знали. Более того, руководство ГУВД обязали оказывать Гурову любую необходимую помощь. По первому требованию. Но эта формулировка как раз и не подчеркивала важность их задания в этом городе, она лишь соответствовала их статусу. Как же, представители аж министерства!
Орлов правильно все рассчитал. Указав истинную цель командировки двух полковников, он в приказе указал и другие вопросы деятельности подразделений уголовного розыска, а также соответствие требованиям и приказам вышестоящего штаба. Это означало, что полковники могли неожиданно приступить к проверке приказов по ГУВД, касающихся именно работы подразделений, начиная от правильности использования оперативных средств и финансов и кончая проверкой ведения оперативных дел. По крайней мере, начальник штаба ГУВД в приемную сунулся уже через пять минут после приезда туда Гурова.
Коротко представившись заместителю начальника, Гуров отправился в недра руководства оперативными службами, помаячил там, толком никому ничего не объяснив, и лишь под конец попросил в помощь толкового оперативника. Сейчас и на все время командировки. И чтобы оперативника срочно освободили от всех других дел. Гуров понимал, что это нереально вот так, за пять минут, решить эту проблему. Он был готов выцарапать хоть ногтями подходящего человека, но быстро, пока тот не получил инструкций докладывать обо всех интересах московских полковников.
Но Гурову снова повезло, именно сегодня из района был зачислен приказом в штат управления уголовного розыска ГУВД майор Шумавин. Зачислен, с оговоркой предоставить отпуск по прежнему месту службы за истекший период. Такое бывает, понимал Гуров, заполнить вакансию требует руководство или майора срочно нужно отдать приказом из-за каких-то там кадровых тонкостей, а отпуск он в своем районном отделе за истекший год не отгулял.
Тем не менее именно майора Шумавина Гурову и выделили в помощь с обещанием через неделю или дней десять, сколько займет времени командировка москвичей, что он все-таки уйдет в отпуск. Майору оставалось только взять под козырек.
Когда они с Гуровым приехали в гостиницу, Лев наконец поговорил с майором откровенно.
– Игорь Сергеевич, вы ценны нам тем, что много лет проработали на практической оперативной работе, вы – опер с большим опытом, а не начальник по знакомству. Учтите, работать нам придется, что называется, «с колес». Все решения принимать на ходу и быстро.
– Я чего-то не знаю, – насторожился Шумавин, – что происходит в Челябинске?
– Информация о загадочных смертях не проверена, она может оказаться ложной, а может и подтвердиться. Но шум уже дошел до Москвы, миновав каким-то образом ваше начальство, и началась обратная реакция – теперь из Москвы требуют разобраться и прекратить будоражить население.
– Ясно, – усмехнулся майор, – прекратить проще, чем разобраться.
– А вы умный человек, Шумавин, – с удовольствием посмотрел на майора Гуров, – прямо на лету схватываете. Вот и учтите, что местное руководство может нам мешать, а не помогать. Поэтому нам лучше держаться подальше от стен вашего ГУВД, поменьше разговаривать и побыстрее работать. Я не знаю, что стоит за этими смертями, но, если все подтвердится, информация может оказаться очень неприятной для многих больших чинов в этом городе.
– Я понял, товарищ полковник. – Лицо майора стало серьезным.
Дверь с шумом распахнулась, и в номер ввалился Крячко, подталкивающий перед собой молодого невысокого парня с черной сумкой-планшетом на плече. Лицо у парня было озабоченное, даже немного угрюмое. Станислав, наоборот, излучал веселье, уверенность в себе и безграничный позитив.
– Вот, товарищи, – гулко хлопнул он по спине своего спутника, но тут же замолчал, уставившись на незнакомца, сидевшего рядом с Гуровым.
– Майор Шумавин, Игорь Сергеевич, – представил оперативника Гуров. – Наш помощник от ГУВД. А это – полковник Крячко, мой коллега.
– Да? – Крячко помолчал некоторое время, изучая майора, потом кивнул и положил руку на плечо парню: – А это – тот самый молодец, который все и затеял. Прошу любить и жаловать молодого и настырного журналиста Дениса Колотова. Садись, Денис, здесь ты среди друзей!
И Крячко сжато изложил все случившееся сегодня, упомянув, что угрозы в адрес журналиста начались не сегодня и не вчера, а буквально неделю назад. И угрозы эти были не от бандитов, а от вполне респектабельных людей.
– И ваш главный редактор тоже предупреждал вас? – сразу же спросил Гуров, когда услышал о сговоре Оксаны и их шефа.
– Сам удивляюсь, но он ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия, – покачал головой Денис. – А те, кто со мной разговаривал с глазу на глаз, не были уголовниками. Это точно.
– А вы можете их описать, назвать какие-то приметы? – включился в разговор Шумавин.
– Боюсь, что нет. Со мной ведь никто прямо, вот так, глаза в глаза, никогда не разговаривал. Обычно подходили сзади и коротко бубнили или шептали в ухо. Если ты, такой-сякой, не уймешься и не перестанешь писать про эти смерти, тебе будет то-то и то-то. Ну, в том смысле, что плохо. С работы выгонят, принимать статьи запретят. И вообще. Думаю, что «и вообще» относилось уже к сегодняшней встрече.
– Любопытный момент, – торжествующе поднял указательный палец Крячко. – Сегодня к Денису никто со спины не подходил, сегодня его пытались откровенно взять за грудки и потрясти, вернее, откровенно избить.
– Новая фаза угроз? – хмыкнул майор. – Они пытаются перейти от слов к действиям?
– Я бы даже сказал, что привлечены уже другие люди, – уточнил Крячко. – Судя по рассказам Дениса, обычно в разговорах с ним даже мата не употребляли. Угрожали, обзывали, но… А сегодня на него напал откровенный уголовник.
– Да, с этим они погорячились, – согласился Гуров. – Займитесь-ка, Игорь Сергеевич, составлением с Денисом фоторобота этого типа. Если он судим, то компьютерная программа быстро сличит фоторобот с имеющимися в банке данных фотографиями.
– Хорошо, – поднялся майор. – Только мне придется сначала позвонить, чтобы нам все подготовили и…
– Занимайтесь здесь, – прервал его Гуров. – В ноутбуке есть программа, Станислав Васильевич вас сейчас через Интернет подключит к базе данных МВД.
Гуров вышел из номера и спустился к администратору отеля. Его проводили в отдельную комнату, где для клиентов отеля были оборудованы места для работы в Интернете, предоставлялась оргтехника, и он старательно в течение двух часов знакомился с новостями Челябинска, с происшествиями, с обсуждениями в блогах, с высказываниями публичных людей, редакторов известных изданий, депутатов, глав городских служб, включая и коммунальных.
Создавалось впечатление, что Челябинск вполне приличный и благополучный город. Проблемы наркомании не существует, или она не выпячивается властями и журналистами. Скорее всего, она здесь просто не приобрела страшных форм. Преступность? О ней тоже почти нет разговоров. По крайней мере, в набат никто не бьет. В меру присутствует коррупция, в меру совершаются ДТП.
Гуров сидел, прикрыв рукой уставшие глаза, и прислушивался к своим ощущениям. Странные смерти, расследовать которые они сюда приехали, кажется, никого не волновали. О них не упоминалось в публикациях, их не обсуждали в блогах. Как будто их и вовсе не было. Тем не менее один журналист поднял шум, обозначив проблему. И если бы ее не было, пошло бы все это дальше, дошло бы до Москвы?
Даже не так, подумал Гуров. Колотову ведь начали уже угрожать, начали его запугивать, чтобы он замолчал, другие же молчат, значит, просто задействован административный ресурс по пресечению распространения информации.
Вот в чем тут дело. Нет никаких бандитов, которые совершали все эти страшные преступления. Есть какая-то другая причина. А власти хотят эти факты скрыть, потому что понять их причин не могут. Простая работа: всем информированным структурам сверху спущен намек, что говорить и обсуждать это не стоит. Вы этого не видите, значит, все нормально и естественно. А тип, который напал сегодня на журналиста, просто нанят… кем? У кого доступ в эту среду с наколками по всему телу. У полиции есть туда доступ и есть рычаги против отдельных представителей этой среды. Вот вам и все ответы.
Через два часа позвонил Крячко и радостно сообщил, что совпадение есть. Гуров поднялся в номер и посмотрел на экран ноутбука. Рядом с темным изображением мужского лица, выполненным как будто в графике, располагалась фотография парня с кодовым номером картотеки и фамилией.
– Пожалуйста, – кивнул Крячко. – Денис опознал его. Перов Михаил Алексеевич, 1985 года рождения. Судимый за нанесение тяжких телесных повреждений при отягчающих обстоятельствах. Кличка Персик. Прописан… Смотри, даже адрес есть.
– Все правильно, Станислав, – кивнул Гуров, – и вполне объяснимо. Они чувствуют себя безнаказанно, поэтому и Персик, которого кто-то из полицейских чинов отправил запугивать Дениса, тоже чувствует себя безнаказанным. И этот чин из оперативного состава, раз у него есть связь с уголовным миром.
– Едем? – спокойно осведомился Шумавин.
– Да, только надо завезти домой Дениса, – предложил Гуров. – И надо торопиться. Еще неизвестно, сколько мы этого Персика будем искать, а завтра у нас тяжелый день. Наши эксперты могут принести много полезной информации, и ее придется всю срочно отрабатывать. Если местное начальство поймет, что мы что-то начинаем выуживать, начнется противодействие.
– Тем более что Персик мог уже доложить, что задание у него провалилось, – поддакнул Крячко и повернулся к Колотову: – Как он себя вел, Денис, какое у тебя осталось впечатление? Он полагает, что выполнил порученное или постарается вернуться к тебе, чтобы продолжить запугивание?
– Мне кажется, он не понял, что вы из полиции, – задумчиво ответил журналист. – Скорее всего, решил, что вы просто прохожий.
– Это нам на руку, – улыбнулся Крячко.
Старые двухэтажные желтые дома в Пугачевском поселке давно нуждались уже не в капитальном ремонте, а в обычном сносе. Обвалившиеся и кое-как заделанные углы фасадов, латаные-перелатаные крыши, дверные проемы подъездов, сгнившие и почерневшие оконные рамы. Эти дома стояли как заброшенные памятники когда-то великого строительства. Строительства жилья после военной разрухи. Быстро и недорого. Шлакоблоки, штукатурка по деревянной дранке, длинные коридоры с комнатами и одна кухня на этаж.
– М-да, – пробормотал Крячко, глядя на дома. – Как в другую эпоху прибыли. Сразу чувствуешь всю неблагополучность этого района. Чувствуете этот запах неблагополучности? Даже сюда дотягивает из грязных общих коридоров, общей кухни.
– Ты к чему? – поинтересовался Гуров. – Или просто так? Впечатлениями делишься?
– К тому, что мы втроем, в костюмчиках, с сытыми, тщательно выбритыми лицами, будем отсвечивать тут за километр. Сразу ясно, что официальные представители чего бы то ни было. А их тут в любом качестве не любят. Наверное, кроме почтальонов, приносящих пенсии, и коммунальщиков, обещающих ремонт канализации.
– Ну вот за них и сойдем, – решительно двинулся вперед Гуров. – На почтальонов мы не похожи, а на представителей местной администрации, отвечающих за что-нибудь, вполне.
– Давайте представимся комиссией по расселению, – предложил Шумавин. – Если не расцелуют, то на все вопросы будут отвечать с охотой.
Гуров согласился с этой идеей. Дом, в котором жил со старухой-матерью Михаил Перов, стоял справа. Между ним и соседним домом располагался обширный двор с вросшими в траву остатками лавок и заборчиков. Дальше темнела серая покосившаяся стена старых сараев, сарайчиков и сараюшек, слепленных из досок, фанерных листов, ржавой жести и старого кирпича. Они выглядели как наспех залатанные после ожесточенных боев жилища беженцев. Но если учесть, что в этих болезненно-желтых старых домах жили в основном старики и старухи да алкоголики, перебивающиеся случайными заработками, то наличие сараев с погребами можно было расценивать как подвиг жильцов в борьбе за жизнь.
Запах усилился, когда сыщики подошли к подъезду. Из дома пахло сразу всем: и десятки лет копившейся грязью, и прокисшими щами, и застарелым потом, пропитавшим не только одежду жильцов, но и постели и даже стены этого дома. Запах беды, запах социальной неустроенности, поломанных и несостоявшихся судеб. Запах среды, с которой знакомы все оперативники. Среды, дающей девяносто процентов преступлений на бытовой почве, дающей больше половины всех несчастных случаев в стране, среды, которая не только не умирает, но еще и пытается размножаться.
Сколько детей зачато здесь и в местах, подобных этому дому. Зачато по пьянке или в наркотическом угаре. Сколько их родилось и умерло в первые пару лет от болезней, замерзло у подъездов, где их оставляли пьяные родители. А сколько раз сыщикам приходилось доставать трупики новорожденных из мусорных баков, стоявших в таких вот неблагополучных районах любого города.
Гуров и не испытывал отвращения. Он давно привык на своей работе не обращать внимания на такие мелочи, как запах или внешний вид, и уже автоматически настроился на определенные действия: слушать пьяный бред, угрозы, слушать жалобы и откровенную клевету на соседей. А иногда и становиться объектом откровенной агрессии со стороны жильцов.
Судя по номеру квартиры, который был известен сыщикам, она располагалась на втором этаже дома. Но «легенда» требовала, чтобы они прошли и первый этаж. И работа началась. Они стучали в двери комнат, представлялись, задавали вопросы о составе семьи проживающих, о социальных нуждах. Делали вид, что знакомятся с техническим состоянием жилища и мест общего пользования. Шумавин все время торчал возле выхода с этажа на лестницу, где описывал трещины в потолке, грибок на стенах и проваливающийся под ногами пол. Его задачей было не дать покинуть здание Перову, если, конечно, уголовник был дома, или зафиксировать приход, если его сейчас дома не было.
Наконец Гуров решил, что они достаточно имитировали роль представителей местной администрации на первом этаже, и дал команду подниматься на второй. Как он и рассчитывал, человек пять жильцов, в основном женщин, потянулись за ними на второй этаж. Шум от пребывания в общем коридоре «делегации» постепенно усиливался. Галдели тетки, жалуясь на бытовую неустроенность, ворчали и дымили дешевыми сигаретами двое мужиков неопределенного возраста в грязных майках и рваных тапках на босу ногу. Два пацаненка в возрасте около пяти лет то и дело шныряли под ногами, радуясь новому развлечению.
– Ну-у, – вполне искренне удивился Гуров, увидев здоровенное, на половину потолка, темно-серое пятно. – Не боитесь, что штукатурка на голову упадет? Это же у вас крыша протекает!
– От те спасибо, начальник, – язвительно ответила одна из теток в засаленном на животе халате. – А мы, дуры, и не знали! Как это нам самим-то в башки наши тупые не пришло, что крыша течет. А кто два года пороги обивал, кто обещания выслушивал, что дома эти чертовы сносить пора, а не ремонтировать!
– А они давно по бумагам уже снесены, – хриплым голосом заметил кто-то из мужиков, – потому и денег на ремонт нет. Выделять-то не на что. Нет дома, значит, и людей нет…
– Ну, ну, ну! – уверенно пошел в атаку Крячко и ожесточенно замахал руками. – Как это нет? Мы же пришли! Как раз по вопросу расселения и пришли. Давайте делом заниматься, а не из пустого в порожнее переливать. Так, в это квартире сколько человек живет? Есть там кто?
Он демонстративно повернулся к жильцам спиной и принялся стучать кулаком в дверь. Судя по всему, в комнате никого не было. Ветхая деревянная дверь, окрашенная красным суриком еще «при царе Горохе», держалась на честном слове, но было понятно, что заперта она на единственный врезной замок.
– Чево! Чево надо-то! – раздался в коридоре надтреснутый хриплый голос, и к двери протолкалась женщина в спортивном костюме, который ей был велик и к тому же до крайности грязен.
Женщине было лет под шестьдесят, но глаза у нее очень живые и какие-то пронзительные, и вся она подвижная, решительная, «себе на уме». А еще она, видимо, проводила много времени возле мусорных баков. Вот опять два полных пакета в руках и соответствующий запах от них.
Удивительно, но большой радости от известия, что пришла комиссия по расселению, Раиса Перова не проявила. Высказавшись в том смысле, что ходят и ходят тут постоянно, лучше бы пенсию увеличили, она отперла дверь и собралась зайти в комнату. Крячко, поведя носом, ринулся выяснять, а кто, собственно, проживает еще вместе с гражданкой и какая площадь занимаемой ими комнаты.
Ответ обескуражил сыщиков. Женщина беззлобно ответила, что век бы она этого Мишку-паразита не видела. Что он только пьет, жрет, денег не носит. И лучше бы его опять упекли в колонию, где ему и самое место, раз он о матери не заботится. Как отозвались о Перове соседи, которым все уже наскучило, и они начали расходиться по комнатам, с матерью он почти не живет, хотя иногда появляется.
Гуров понимал, что расспрашивать опасно. Информация, что приходили какие-то люди в костюмах и расспрашивали о нем, могла дойти до Перова. В этом затхлом мирке он, видимо, в самом деле не проживал. Крячко его видел одетым вполне прилично. Да и Денис Колотов не отозвался о нем как о бомже.
Выручил неожиданно пацанчик лет восьми-девяти, который смотрел на чужих дядек с раскрытым ртом. Он сжимал в грязном кулачке яблоко и, казалось, забыл о нем, глядя на гостей.
– Он в большом доме живет, – неожиданно заявил пацанчик и ткнул ручонкой куда-то в сторону. – К нему Сенькин папка туда ходит водку пить.
– Какого Сеньки папа? – тут же присел рядом с ним на корточки Крячко.
– Вон там живет, – ткнул пацан ручонкой в сторону двери напротив.
– А откуда ты знаешь, что Сенькин папка ходит туда водку пить?
– А его мамка за ним туда бегает все время. Как дома поздно нет, так она сразу туда.
– А Сенька знает дом и квартиру, куда его папка ходит водку пить?
– И я знаю. Мы бегали смотреть, как Сенькина мамка его папке глаза выцарапывать будет. Она на первом этаже живет.
– Кто она?
– Сожительница, – солидно поведал мальчонка и вгрызся наконец в свое яблоко.
Где живет сожительница Мишки, которую Сенькина мамка звала не иначе как Оксанкой-шалавой, установить удалось быстро. А заодно удалось установить, что Оксанка работала в круглосуточном продуктовом мини-магазинчике в соседнем дворе. Квартира на первом этаже девятиэтажного дома выглядела, по крайней мере снаружи, вполне прилично. Входная дверь железная, вполне добротная, хотя и не очень дорогая. На окнах решетки, все аккуратно выкрашенные в белый цвет. Да и окна современные, пластиковые, а внутри видны приличные гардины. Жилье этой Оксаны никак не ассоциировалось с комнатами в «желтых домах». Чувствовался достаток.
– Как-то не очень хорошо у нас получилось с жильцами того дома, – кивнул Гуров в сторону «желтых домов».
– Перестань, Лев, – тихо ответил Крячко, покосившись на стоявшего поодаль майора Шумавина. – Что за настроение?
– Мы вроде как обманом внушили им надежду. А скоро к ним действительно…
– Сколько лет тебя знаю, Лев, – со вздохом покачал головой Крячко, – столько тебе и удивляюсь. Ты не солнышко, всех не обогреешь. А если тебя так уж мучает судьба этих несчастных, то я завтра могу узнать в местной мэрии судьбу домов. Хочешь, можем шум поднять вокруг этой проблемы.
– А мы с тобой нашего журналиста натравим, – решил Гуров. – Денис – парень хваткий, пусть переключится с трупов на еще живых.
К ним подошел Шумавин и уверенно доложил, что в квартире никого нет. Отправляя майора в магазин, в котором работала Оксана, Гуров обстоятельно проинструктировал его:
– Твое дело установить, ее ли смена сейчас работает в магазине. Если ее, то постарайся узнать Оксану в лицо. Выясни также, во сколько закрывается магазин.
Шумавин вернулся через тридцать минут с обстоятельным докладом. Оксана сейчас как раз работала. Девушка лет двадцати пяти или тридцати. Трудно сказать точнее, учитывая то, что косметикой пользуется крайне неумело, к тому же она курящая и любительница выпить пивка. Крупная деваха с полной грудью, широкими бедрами и хрипловатым голосом. Работает магазин до десяти вечера. Шумавин попробовал пофлиртовать с продавщицей, но у него ничего не получилось. То ли она на работе такая неприступная, то ли осторожничает. Мало ли кто этот незнакомец, а вдруг он крутится вокруг, чтобы предложить левый товар под имеющиеся накладные. Дело само по себе хорошее, но с незнакомыми лучше не связываться. Может, за ним уже полиция на хвосте, только и ждет, чтобы он «засветился» с первой же партией.
Гуров принял решение проследить за Оксаной. Если она пойдет домой, пусть идет, главное, выследить Перова и не спугнуть его. А вот если Оксана двинется после работы куда-то еще, то вести ее придется троим сыщикам всем вместе. Некогда было организовывать специализированное подразделение. Да и Гуров полагал, что Перов обязательно всплывет рядом со своей сожительницей в самое ближайшее время.
Распределил обязанности Лев следующим образом. Шумавин – в непосредственной близости от магазинчика, потому что знал Оксану в лицо. Крячко занял пост левее магазина на улице, на случай, если Оксана пойдет после работы в этом направлении. Сам Гуров расположился правее, на случай, если Оксана двинется в сторону дома. Но все пошло совсем не так и совсем не по плану.
Шумавин, прислонившись плечом к старому вязу с обстриженной кроной, спокойно курил с независимым видом. Его лица было не видно, только огонек сигареты указывал на то, что он еще на месте. Крячко взялся помогать какому-то мужику, который не мог завести старенькие «Жигули» пятой модели. Он все время стоял возле раскрытого капота так, чтобы в поле зрения был и магазин, и Гуров.
Оставалось только ждать окончания работы магазина. Гуров не особенно верил, что им именно сегодня удастся выйти на Михаила Перова. Наверное, придется несколько дней наблюдать за Оксаной, навести о ней справки, изучить связи. Будет много кропотливой работы.
Не хотелось сразу объявлять в розыск Перова по всем правилам, потому что он обязательно об этом узнает, если человек осторожный. Розыск предполагает проверки по всем местам, где бывает или может появиться разыскиваемый, а это определенная «волна», которую он может запросто уловить. Гуров пытался добросовестно выполнить наказ генерала Орлова не поднимать шума и не привлекать к делу о внезапных смертях раньше времени особого внимания.
Но все пошло не по плану уже через десять минут. В магазинчик вошли двое молодых людей, довольно крепкого телосложения. Спустя пару минут они с заметной поспешностью вышли и принялись озираться по сторонам. Шумавин небрежно отбросил окурок, который яркой искоркой мелькнул в темноте и исчез в горловине урны. Парни тут же направились к нему. Чутье сыщика заставило Гурова насторожиться. Во всем происходящем чувствовалось что-то тревожное, агрессивное.
Прежде чем в голове у него промелькнула мысль сделать знак Крячко и двинуться на помощь майору, в темноте под куцей кроной старого вяза завязалась потасовка. Видимо, кто-то из парней кинулся в драку без предварительного выяснения отношений. Это было странно, но факт оставался фактом, и Гуров бросился через дорогу к магазину.
Первый из парней, который был ростом пониже и пошире в плечах, с ходу и почти без замаха нанес Шумавину удар сбоку в челюсть. Точнее, попытался нанести, потому что в момент сближения кулака с челюстью майор чуть отклонил голову, подставив предплечье, чтобы отвести руку нападавшего в сторону. Еле заметный тычок в грудь, а потом сильнейший удар резко вскинутой и выпрямившейся вперед ногой. Парень мгновенно отлетел метра на два назад и грохнулся на край тротуара, зацепив спиной угол магазина. Второй тут же кинулся на майора. Шумавин встретил его прямым ударом в голову, но парень был настолько пьян или его голова отличалась повышенной прочностью, что он только пошатнулся, вцепившись пальцами в рукав пиджака Шумавина. Майор даже не попытаться отодрать от себя руки противника, а тоже ухватился за его одежду и рванул парня на себя. Видимо, алкоголь в крови и чувствительные последствия удара все же сделали свое дело. Парень врезался лбом в дерево и медленно сполз по его стволу на тротуарную плитку.
Гуров уже подбегал к месту драки, когда первый из нападавших стал подниматься на ноги. Он отплевывался, изрыгая вместе со слюной и матерные ругательства. Из дверей магазина уже выбегала женщина, выкрикивая имя Миша. В неверном свете уличных фонарей, пробивавшихся сквозь кроны деревьев, мелькнула вороненая сталь. Гуров прыгнул вперед, понимая, что не успевает предотвратить выстрел.
Грохот выстрела странно отразился от стен домов, отдавшись даже не двойным, а тройным хлестким эхом. Падая на парня, Лев перехватил кисть его руки с зажатым в ней оружием, а другой рукой обхватил его горло. Пистолет вылетел со стуком и откатился в сторону. Тут же раздался снисходительный голос Крячко:
– Поздравляю! Шедевр тайной операции! Ни-икто ничего не заметил…
– Ребята, миленькие, – запричитала молодая женщина, пытаясь через руки Крячко пробиться к парню, которому Гуров надевал наручники. – Не надо… Он же дурак, он пьяный! Не по злобе же!
– Уймись, Оксана! – тихо и строго приказал Крячко. – Цыц! Ты в магазине одна?
– Нет, там… там покупатели… две девушки.
– Везет нам сегодня, – проворчал в ответ Стас.
Шумавин присел на корточки рядом со вторым парнем, похлопал его по щекам. Убедившись, что его поверженный противник подает признаки жизни, майор схватил его за воротник рубашки и рывком посадил, прислонив спиной к дереву. Громко топая ногами, из-за угла появились двое в форменных фуражках, придерживающие на бегу одной рукой кобуры с орудием, а другой высокие тульи головных уборов.
Через пятнадцать минут все собрались в участковом пункте полиции, разместившемся с торца здания ближайшего кинотеатра. Старший участковый с погонами капитана и его помощник-лейтенант проверяли по справочной службе установочные данные задержанных парней. Заплаканная Оксана кивала головой в ответ на все вопросы Гурова и твердила только одно, что Миша не виноват, что он не со зла, что он просто пьяный, а когда он пьяный, то дурак.
Крячко посматривал на всех с довольным видом и перевязывал Шумавину руку. Пуля из пистолета, выпущенная Перовым, все же чуть зацепила его. Сейчас возле магазина на месте происшествия работала оперативно-следственная группа. Радоваться этому или огорчаться, Гуров пока для себя не решил, а вот Крячко, судя по его довольному виду, нисколько не сомневался, что все произошедшее, ни много ни мало, подарок небес. Теперь с Перовым есть о чем поговорить и без обвинения в шантаже журналиста. Станислав на такие вещи всегда смотрел проще, чем Гуров.
Допросы Михаила Перова и его дружка начались на следующий день. С учетом показания двух девушек – покупательниц того самого магазинчика – положение парней было незавидным. Девушки показали, что Перов с другим парнем пришли в магазин к своей знакомой продавщице Оксане в состоянии алкогольного опьянения. От Оксаны Перов с другом узнали, что к ней подходил какой-то мужчина и спрашивал, когда она заканчивает работу. По утверждению свидетельниц, один из парней, назвавшийся впоследствии Михаилом, приревновал Оксану к неизвестному. А узнав, что тот стоит неподалеку на улице и курит, кинулся с дружком выяснять отношения.
Наличие огнестрельного оружия усложняло судьбу Перова, поэтому ситуация с журналистом для него была детской игрой по сравнению с вооруженным нападением на работников полиции. И он добросовестно рассказал, кто и почему ему велел «наехать» на журналиста. Да так, чтобы у того пропало всякое желание писать на тему непонятных массовых смертей в городе.
В семь часов вечера Гуров и Крячко, вместе со следователем следственного управления по городу Челябинску и заместителем начальника управления собственной безопасности ГУВД, вошли в кабинет подполковника Ремезова. Ремезов, высокий сухощавый мужчина с крепкими челюстями и глубоко посаженными глазами, сначала непонимающе смотрел на визитеров, потом медленно поднялся и застегнул на все пуговицы форменный китель.
Гуров брезгливо обошел стол подполковника и уселся в приставное кресло возле окна.
– Ремезов, у вас есть еще шанс уйти тихо и без скандала. Вы, конечно, человек глупый, но такие вещи понимать должны. И сядьте, в конце концов, не торчите столбом! Пока в кресло…
Орлову Гуров докладывал о результатах в девять вечера, расположившись перед ноутбуком за столом. Генерал Орлов смотрел на него с экрана задумчиво и немного растерянно.
– Получается, что Ремезов все это делал по собственной инициативе? – спросил он.
– Увы, – вздохнул Гуров. – У меня теперь сомнений нет. Служебное рвение, но с акцентом на подтасовку и втирание очков. Он просто решил добиться приличных показателей и не хотел, чтобы журналист Колотов ему эти показатели портил. Не верил Ремезов в эти смерти, вот в чем дело.
– Но нанимать бандита для давления на журналиста, это как-то… – Орлов покрутил в воздухе указательным пальцем. – Не находишь?
– Нахожу. Некрасиво, но Ремезов выслужился из участковых, работал на окраине города в тяжелых, неблагополучных районах. Он с лейтенантских лет привык решать проблемы с подонками с помощью таких же подонков. Я не удивляюсь. Он понесет наказание и из органов вылетит, об этом я позабочусь, но мы, увы, тянули все это время «пустышку»! Вот что обидно.
– Вы не виноваты, – возразил Орлов. – Вам просто неожиданно подвернулась очень правдоподобная версия, самая правдоподобная. И вы бросились на нее. Ладно, проехали. Что у вас по плану?
– Завтра утром собираем все данные по девяти установленным смертям. Попробуем систематизировать данные и выработать несколько версий. Займемся рутиной, потому что молодые крепкие ребята обычно умирают или от приема чего-то внутрь, или от каких-то болезней. Пока все идет к тому, что болезней у них не было, значит, надо исходить из их образа жизни, из тех мест, которые они посещали накануне, из окружения. Причина быть должна. Если причины нет, это тоже придется доказывать и аргументировать.
– Да, от этого не уйти, – кивнул Орлов. – Не затягивайте там. План работы по первым версиям я жду от вас к шестнадцати часам.