Глава 3
– Хорошо, что тебя так порадовала моя неподготовленность. – Сам Мэтью еще никогда так на себя не злился.
Но как же она все-таки не похожа на женщин его круга! Изысканные и сдержанные, они никогда и ни к чему не питали настоящей страсти, но Энджи…
Раньше Мэтью никогда не поверил бы, что ему будет так хорошо с раскованной незнакомкой.
– Но поверь мне, это совсем не смешно.
Притянув к себе за лацканы пиджака, Энджи поцеловала его в губы.
– Это за то, что у тебя нет с собой презервативов.
– Что?
Она грациозно пожала одним плечиком.
– Поверь, я успела пообщаться с самыми разными мужчинами, но как же редко среди них встречались те, кто думает не только тем, что прячется у них в штанах! К тому же темные века уже давно закончились и ты с тем же успехом мог бы разозлиться на меня. Я же тоже не подготовилась.
– Буду считать, что ты действительно не рассчитывала ни на что подобное.
Энджи покачала головой:
– Я даже противозачаточные таблетки не пью. У меня от них зверски болит голова. Но сейчас карнавал, так что нам повезло. Готова поспорить, у Винченцо в комнате можно разжиться целой пачкой лучших в мире презервативов.
Отлично. Теперь ему придется воровать презервативы.
Только что он вообще забыл на этом балконе?
– Может, это знак?
– Знак? И какой же? Хочешь сказать, что нам не следует сразу же заниматься сексом?
Сразу же заниматься сексом? Этим Мэтью точно никогда не грешил. Он нашел свое счастье в крепком и благополучном браке, и, если бы не аневризма, отнявшая у него идеальную жену, Мэтью до сих пор был бы на седьмом небе от счастья.
Может, Энджи и не обращала внимания на знаки, но сам он так не мог. Раз это не суждено, значит, для этого есть какая-то серьезная причина. Да и неужели он хочет провести одну-единственную ночь со случайной женщиной? Это же совсем на него не похоже.
Не лучше ли убежать в привычное пустое палаццо по соседству, чтобы, как обычно, заснуть в холодной постели, мечтая об Эмбер? Если, конечно, ему вообще удастся заснуть. Иногда он целыми ночами напролет ворочался без сна, мучаясь угрызениями совести и вспоминая брошенную семью.
Ведь это и есть его настоящая жизнь, ничем не похожая на краткую вспышку страсти с крылатой женщиной на балу, что родилась из горя и отчаяния. В конце концов, он просто не имеет права использовать Энджи, чтобы хоть на одну ночь убежать от себя и забыться.
Но как же сложно взять и уйти! Ведь, только заключив дрожащую бабочку в объятия, он впервые за очень долгое-долгое время ощутил, как от бесконечной спячки пробуждается его душа!
Мэтью задумчиво разглядывал зацелованные губы и карие глаза. Энджи сама попросила на одну ночь стать ее парнем, и он легко и непринужденно согласился, ни на секунду не задумавшись, какая скрытая боль толкнула ее на этот отчаянный шаг.
И теперь он просто не мог ее бросить.
Кратковременные интрижки никогда не были в его стиле, но кто сказал, что он обязан на все сто превращаться в Мэтта, который действительно думает именно тем, что прячется у него в штанах и сейчас весьма настойчиво просится наружу?
Прежде чем двигаться дальше, нужно немного успокоиться и понять, что ему сейчас действительно нужно. Иначе он просто запутается и перестанет различать мечты и реальность.
– Давай потанцуем.
– Вернемся в зал? – удивленно уточнила Энджи.
– А почему бы и нет? В конце концов, должна же ты показаться бывшему любовнику с новым парнем в обнимку. – Никто из них не счел нужным пускаться в какие-либо объяснения, и Мэтью решил внести некоторую ясность. – Знаешь, я бы предпочел слегка сбавить обороты и сперва убедиться, что мы оба стремимся к одному и тому же.
– Понятно. Здесь действительно холодно, а я люблю танцевать. Предлагаю такой план. Я заскочу к Винченцо и утащу целую кучу презервативов, потом мы потанцуем, и если под музыку ты двигаешься так же хорошо, как играешь в вопросы и ответы, то мы легко и непринужденно устремимся наверх, где нас будет ждать моя кровать.
Мэтью вдруг стало слишком тесно в штанах. Какой уже раз за последние полчаса она сама заводит такие разговоры? Отгоняя непрошеные образы, Мэтью сокрушенно покачал головой. Так у них ничего не получится.
– Буду иметь в виду.
Схватив Энджи за руку, он повел ее вниз, уже заранее понимая, что и во время танца она продолжит его соблазнять. Но, по крайней мере, среди толпы людей искушение залезть ей под юбку станет чуть меньше.
Если он и повторит этот ход, то лишь после того, как все взвесит и трезво оценит ситуацию.
За время их отсутствия на танцплощадку набилось еще больше народа, и Мэтью осторожно повел Энджи в людское море, старательно оберегая ее крылышки от обнявшихся в медленном танце пар. Он уже сто лет не танцевал, но бальные уроки, которые так любила Эмбер и куда он послушно за ней таскался, сразу же напомнили о себе.
Решив изобразить некое подобие вальса, Мэтью приобнял Энджи, но она приникла к нему всем телом, томно потершись о его бедра своими, отчего в нем мгновенно вспыхнуло успевшее погаснуть пламя. Что ж, похоже, ее учили совсем другим танцам.
Прижавшись к Энджи покрепче, Мэтью пытался повторять за ней, думая лишь о крошечном кусочке шелка, что обнимал женственные изгибы под пышной юбкой.
Очаровательное женское ушко почти прижалось к его губам, и Мэтью почувствовал нестерпимое желание его куснуть. Чтобы хоть как-то ослабить сексуальное напряжение, он прочистил горло и спросил:
– Может, продолжим нашу игру в вопросы и ответы, но слегка сбавим обороты?
– Давай, – согласилась она, кладя голову ему на плечо.
– Какой твой любимый цвет?
– Ничего себе переход. Но любимого цвета у меня нет, я всегда предпочитала радугу. – Танцевавшая рядом пара случайно толкнула Энджи, и она прижалась к нему еще сильнее. – А твой?
Глубоко вдохнув аромат ее волос, Мэтью в очередной раз подумал, что они принадлежат к совершен но разным мирам.
– Черный. Он отлично со всем сочетается.
– Весьма прагматично. Люблю это качество в мужчинах. Где ты родился?
– В Далласе, только не спрашивай, встречал ли я Джей Ар Юинга. Я никогда не был в Саутфорке и совсем не смотрю сериалы. А ты где родилась?
– В Торонто. Но когда я еще была совсем маленькой, мама переехала в Детройт и стала гражданкой Соединенных Штатов, так что выросла я именно там.
Может, все же их миры не так различны, как ему сперва показалось?
– Ты американка?
За этим, казалось бы, простым вопросом последовало такое долгое молчание, что Мэтью испугался, что невольно ее обидел. Но хриплый голос совсем не несет в себе какого-либо акцента, так что вопрос вполне понятен.
– Я серединка на половинку, – горько усмехнулась Энджи. – Обычно я отвечаю, что я франкоканадка. Но, по правде говоря, я уже очень давно не была в Торонто. Да и в Детройте.
– А твоя мама до сих пор там живет?
– Нет, она в Миннеаполисе, работает над четвертым по счету браком. Но в Детройте у меня осталась сем… остались знакомые.
Знакомые? В ее голосе сквозила затаенная боль, так что Мэтью не стал настаивать. В конце концов, если бы она захотела, сама бы все рассказала.
– Теперь твой дом в Европе?
– Или там, куда меня занесет попутный ветер. – Энджи старалась говорить беззаботно, но Мэтью сразу понял, что ей безумно хочется найти место, которое станет ее настоящим домом. – А ты до сих пор живешь в Далласе?
– Нет. – Что ж, ни у одного из них нет настоящего дома. Хоть что-то общее. Убегая, он все продал. Дом, машину… Осталась лишь одежда в шкафу палаццо да пара памятных с детства вещиц, что сейчас хранились у родителей в комнате для гостей. – Я тоже следую за попутным ветром.
По крайней мере, до тех пор, пока не найдет дорогу домой.
Внезапно остановившись, Энджи вдруг потащила его с танцплощадки к стене.
– Мне очень жаль, – выдохнула она, пристально разглядывая его влажными глазами.
– Ты о чем?
– О том, что бы с тобой ни случилось.
Она ни о чем не спрашивала, но, похоже, умела читать между строк не хуже его самого.
Между ними установилось какое-то молчаливое согласие. Оба они что-то искали, заботливо оберегая свою боль одинокими ночами.
Просто не верится, что у них столько всего общего.
– Я рада, что наши ветра подули в одну сторону, – прошептала Энджи.
С нее слетел весь налет игривости, и Мэтью ясно видел, что между ними происходит что-то серьезное.
– Я тоже.
Мэтью окончательно понял, что ему не нужна случайная любовь на одну ночь, но кто знает, что будет, если они сперва узнают друг друга чуть лучше и попытаются друг другу помочь?
– Вместо того чтобы подниматься наверх, предлагаю кое-что получше. Пошли ко мне домой.
Домой.
Такое простое слово, но как же приятно его слышать! Своего-то дома у нее никогда не было.
Каждые пару лет у Эванджелины появлялся новый приемный отец, была у нее и единокровная сестра, Лиза, которую отец явно любил значительно больше, чем ее саму. Ну и, разумеется, гостиничные номера и самолеты. Все это у нее было.
И как же ей хотелось, хоть на минуту прийти в настоящий дом! Пусть даже и в чужой, но стоило ей лишь представить, что она снимет маску, а Мэтт окажется очередным репортером…
Маски как бы сразу подразумевали, что все отношения останутся поверхностными и не затянутся дольше страстной ночи одиноких людей. Пока ты под маской, тебя не отвергнут. И не ранят.
Улыбнувшись, Эва кокетливо заморгала.
– А что именно ты предлагаешь?
– Продолжение. Только ты и я. Никаких посторонних людей и правил. Лишь мы с тобой. Будем делать все, что покажется правильным.
Неплохо.
– А что, если я не захочу, чтобы мы снимали маски?
– Как я уже сказал, никаких правил.
Эванджелина слегка вздрогнула:
– Звучит очень неопределенно. Откуда мне знать, что ты не замыслил каких-нибудь непотребств?
– Ниоткуда. Нам обоим остается лишь довериться друг другу и посмотреть, что из этого получится.
– А вот я бы сейчас от каких-нибудь непотребств точно не отказалась.
– Именно на это я и рассчитываю. – Схватив ее за руку, Мэтт потянул ее за собой сквозь танцующую толпу. – Пойдем.
Держась за руки, они выбрались на улицу, пересекли залитый лунным светом двор и поднялись по витой лестнице сразу на второй этаж.
– Добро пожаловать в палаццо Деинверно, – объявил Мэтт, галантно распахивая перед дамой дверь.
Глубоко вздохнув, Эванджелина замерла на пороге, любуясь бесчисленными фресками на стенах, плавно переходящими в расписные потолки в стиле ренессанс. Прекрасные картины дополнял пол из гранита и мрамора и стеклянные двери, за которыми угадывался балкон, выходивший прямо на Гранд-канал. Посреди гостевой зоны расположились три кожаных дивана цвета морской волны, на которых со всеми удобствами можно было наслаждаться пестрым величием карнавала.
– Невероятно. – Эванджелине не хватало слов, чтобы передать свой восторг. Палаццо Винченцо принадлежало его семье со времен Медичи, но оно и в подметки не годилось этому месту. – Я и не догадывалась, что в Венеции до сих пор можно найти нечто подобное.
– Ну, от дождя здесь действительно неплохо прятаться.
– Я уже завидую владельцу этого места. Тебе повезло, что он согласился тебе его сдать.
Мэтт как-то странно на нее взглянул:
– Я обязательно передам ему твои слова.
– Ты распоряжаешься на всех трех этажах или только на этом?
– На двух верхних. Внизу еще не закончена реставрация, но это не важно. Спальня все равно наверху. Хочешь взглянуть?
– Так за этим ты меня сюда и затащил? – насмешливо улыбнулась Эва. – Должна признаться, твой план отлично сработал. Я не только мечтаю осмотреть весь дом, но и побыстрее сбросить надоевшее платье.
Она уже шагнула обратно к лестнице, но Мэтт поймал ее за руку и, заставив развернуться, пристально посмотрел ей прямо в глаза.
– Энджи, я привел тебя сюда не просто для того, чтобы раздеть. Когда я сказал, что здесь не будет никаких правил, я хотел сказать, что ничего от тебя не жду. Если захочешь, мы будем разговаривать всю ночь напролет до самого рассвета. Все что угодно, если это покажется правильным.
– Мэтт…
Больше она ничего сказать не сумела. Как же он отличался от привычных ей людей! В нем был какой-то намек на уязвимость, который неумолимо привлекал ее к себе. Глубина, сдержанность… Как же это не похоже на тех мужчин, с какими раньше ее сталкивала судьба. Стоило им чего-то захотеть, и они сразу же брали желаемое.
Но только не Мэтт. Он до сих пор оставлял выбор за ней, даже несмотря на то, что она сама весь вечер на него вешалась. Она была не просто напитком, способным утолить жажду, но и собеседником. Очень необычно. И соблазнительно.
Она еще раз прошептала его имя.
– Я не против ночных разговоров.
Она никогда не любила долгих разговоров, а теперь и подавно, ведь от одного звука собственного голоса ей становилось дурно. Но они оба имеют право выбора.
– Ты действительно хочешь именно этого?
Больше всего ей сейчас хотелось внимания этого мужчины, каким-то непостижимым образом в точности угадывавшего, когда и что ей было нужно. И сумевшего без всяких объяснений понять всю боль ее потери и невыносимость положения, при котором она безвольно плыла по течению, отчаянно мечтая встать на якорь и найти свой причал.
– Я просто хочу быть рядом с тобой.
– Этого у тебя никто не отнимет. Пока что я никуда уходить не собираюсь, так что буду рядом столько, сколько захочешь. – Как бы в подтверждение этих слов, Мэтт приглушил свет, сразу же создав романтичную обстановку. Усевшись на диван, он широко развел руки. – Представь, что я эдакий вариант шведского стола.
От этого необычного сравнения Эва весело рассмеялась и окончательно расслабилась.
– Да, такого у меня точно никогда не было. Но, между прочим, я не шутила, когда сказала, что мечтаю побыстрее сбросить платье. Оно очень тяжелое, и мне трудно дышать.
– Могу одолжить футболку.
– Не стоит. Лучше помоги. – Сбросив туфли на каблуках, Эва уселась на диван спиной к Мэтту. – До завязок на спине мне самой не дотянуться.
– А что бы ты стала делать, если бы мы не встретились? Так в нем и спала бы?
Эву как током ударило. А правда, что бы она сейчас делала, если бы они не встретились? Эта случайная связь оказалась гораздо сильнее, чем она рассчитывала. Или надеялась.
Хорошо, что в карнавал принято надевать маски, иначе бы она никогда не подпустила его так близко.
– Я бы наверняка что-нибудь придумала, – прошептала Эва, когда Мэтт осторожно провел рукой ей по волосам, отодвигая их в сторону, чтобы добраться до завязок. Стоило только сильным пальцам прикоснуться к ее спине, как в ней сразу же с новой силой вспыхнуло зародившееся на балконе пламя.
Затаив дыхание, Эва ждала, что Мэтт поцелует ее в плечо или в шею, и чем дольше он медлил, тем сильнее она об этом мечтала.
Что ж, похоже, помимо всего прочего, он еще и мастерски умеет выдержать паузу. Вот и замечательно, да и самой ей найдется что показать, когда она все-таки его разденет и уложит под себя.
Это если не считать того, что она до сих пор сомневалась, что они направляются в спальню. Так странно. С чего бы это поверхностная связь двух одиночеств начала преображаться в нечто совершенно иное?
Да и во что именно?
Мэтт наконец-то справился со шнуровкой, и тугой корсет перестал давить на грудь, но поцелуя она так и не дождалась.
– Э… его нужно снимать через голову. – Все так же стоя к нему спиной, Эва подняла руки. – Ты не мог бы?…
Ухватившись за ткань, Мэтт послушно потянул платье вверх, но Эва все еще сидела, так что ей пришлось изрядно поерзать, пока Мэтт стягивал с нее бесконечную юбку. Разумеется, в процессе съехала и маска, но она успела незаметно ее поправить, пока юбка скользила ей по лицу.
Оставшись в одних стрингах и маске, Эва замерла в ожидании. Что же он теперь сделает? На балконе он так искусно ушел от прямого ответа, что теперь она буквально изнывала от нетерпения, не зная, чего ждать.
Эва разглядывала Гранд-канал, пока Мэтт все так же молча аккуратно вешал ее платье на подлокотник дивана.
– Ну так, и о чем будем говорить?
– Что это?
Мэтт задумчиво провел пальцем по вытатуированным у нее на пояснице восьми нотам. От этого легчайшего прикосновения Эва невольно вздрогнула.
– Татуировка.
– Ноты по цвету повторяют радугу. Мне нравится.
Никто никогда этого не замечал.
– Музыка очень много для меня значит.
Эва не собиралась этого говорить, и от невольного признания у нее сразу же заныло в груди, но она постаралась поглубже запрятать тоску. Но почему у нее больше нет голоса, чтобы в песне излить свое горе? Но если бы у нее по-прежнему был голос, то и горевать ей было бы не о чем. Замкнутый круг, из которого никогда не вырваться.
Но сегодня она не одна.
– Мэтт.
– Энджи.
От намека на улыбку в его голосе у нее сразу же потеплело на душе.
– Просто хотела убедиться, что ты все еще здесь. Поговорим еще или хочешь заняться чем-нибудь другим?
– А что ты предлагаешь?
– Да я вроде и так уже сказала. – С каждой секундой зародившееся в ней томление становилось все нестерпимей. Она еще никогда никого так сильно не хотела, и так открыто себя не предлагала. – Но раз ты до сих пор сидишь и ничего не делаешь, видимо…
– Встань и повернись.
Эва медленно повиновалась, и Мэтт неторопливо прошелся по ней взглядом.
– Ты самая красивая из живущих ныне женщин. Иди сюда.
Схватив ее за руки, он тоже встал и, обняв, крепко поцеловал в губы.
Прижимаясь голой кожей к его костюму, Эва вдруг поняла, что ошиблась. Мэтт все-таки был из тех, кто берет то, что хочет. Просто хотел он ее всю целиком и без остатка.
А она хотела, чтобы он хотел ее именно так и никак иначе.
Решительно повернув ей голову, Мэтт начал целовать ей шею, но тут их маски зацепились, и ему пришлось остановиться, чтобы их распутать.
– Никаких ожиданий. Ты уверена, что хочешь именно этого?
Без предупреждения его рука легка Эве на поясницу и легонько прошлась по разноцветным нотам, словно он чувствовал, что ухватил ее за самое нутро.
Прикрыв глаза, она простонала:
– Хочу, как еще никогда ничего не хотела. Только, пожалуйста, не говори, что ты действительно хочешь проговорить всю ночь напролет.
Нежно уткнувшись ей в шею, Мэтт отчетливо произнес:
– Не скажу, но если бы ты захотела только разговаривать, я с радостью проговорил бы с тобой до самого утра.
Едва ощутимо качнув головой, чтобы ни в коем случае не оттолкнуть его, Эва выдохнула:
– Я хочу тебя.
– Хорошо, а то я как раз собирался заняться с тобой любовью.
И она действительно больше всего на свете сейчас хотела соединиться с этим мужчиной и до краев им наполниться. Соединить тело и разум. Соединить души.
– Энджи, – едва ли не благоговейно выдохнул Мэтт, проведя рукой по ее волосам.
– Перестань. – Она чувствовала, как в уголках глаз закипают слезы, оттого что она весь вечер хотела, чтобы он звал ее по-другому, но отчаянно боролась с этим желанием. – Просто перестань.
– Ладно. – Мэтт мгновенно убрал руки, и, потеряв опору, Эва едва не упала.
– Нет! Продолжай меня трогать. Перестань звать меня Энджи. – Пока подсознание еще не успело придумать сто тысяч причин, почему ей не следует этого делать, она с головой нырнула в пропасть и сорвала маску. – Меня зовут Эванджелина. Займись любовью со мной, а не с моей маской.
