Глава 4

Ровену как будто ударили под дых. Шок от слов Колина и наглость ее отца лишили ее дара речи. Она искренне не знала, что сказать. И даже если бы знала – гнев перехватил горло. Отец контролировал, где она работает, где она живет, как лечить ее сына. А теперь будет контролировать, с кем она общается? Что дальше? Ее одежда? Шампунь? Он собирается продолжать, пока не лишит ее остатков независимости?

Уже больше трех лет она играла по его правилам, делала и говорила все, что от нее ожидалось, искупая свои грехи. Но он никак не мог успокоиться, позволить ей жить своей жизнью. Что ей сделать, чтобы отец начал ей доверять? Чтобы увидел, как она изменилась?

А может, все это время она ошибалась. Может, она ничего не могла ему доказать, потому что дело было не в доверии. Отец всегда был жаден до власти; может, ему нравилось держать ее мертвой хваткой, под контролем.

В этот момент она ненавидела его сильнее всего в жизни.

– Наверное, он просто за тебя беспокоится, – сказал Колин.

– Поверь мне, дело не в этом, – напряженно ответила Ровена. – Совсем не в этом.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Вижу, что ты расстроена.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Давай проясним одну вещь. Моего отца совершенно не касается, с кем я общаюсь.

– Я согласен, но не могу рисковать возможностью, что он отзовет свою поддержку договора. Мы уже так далеко продвинулись.

– Он сказал, что отзовет поддержку?

– Не прямо, но намекнул.

Ровена ошиблась – она могла ненавидеть отца еще сильнее. Ее переполняли гнев, стыд, унижение и отвращение – к отцу и к себе.

– Ровена? – Колин коснулся ее плеча. – Ты в порядке?

Она покачала головой, стерев тыльной стороной руки сердитую слезу. Нет. Не в порядке. Отец перешел границы. И никогда не сможет вернуться. А хуже всего то, что она ему позволила. Но теперь хватит. У нее есть границы. Она освободится. Пока она не знала как, но придумает. От этого зависели ее достоинство и гордость. Но не только от этого.

– Колин, хочешь меня поцеловать?

У него был такой вид, словно это вопрос с подвохом.

– Можешь отказаться. Я просто хочу услышать правду.

– Да, хочу. Но…

– И я хочу. Впервые за три года я встретила человека, которого хочу поцеловать. И я не позволю никому, а особенно моему отцу, это запрещать. Никто не знает, что мы здесь, и я никому не скажу. Так что, если хочешь, поцелуй меня, всего раз.

Колин подошел ближе, не отводя глаз, и вплел пальцы в ее волосы, подхватывая под затылок. Сердце у нее забилось, дыхание перехватило, когда он наклонился, запрокидывая ей голову, ее глаза закрылись, когда он коснулся ее губ своими…

Одно прикосновение. Второе. Он скорее дразнил ее, чем целовал. А потом он отодвинулся, глядя сверху вниз.

И все? Серьезно? Она хотела не просто поцелуй, а настоящий поцелуй.

– Колин, не обижайся, но я три года этого ждала. Надеюсь, ты способен на что-нибудь получше.

Может, это военная сноровка или он ниндзя, но двигался он стремительно. Только что стоял, глядя на нее, а в следующую секунду Ровена оказалась у него в объятиях и Колин ее целовал. По-настоящему целовал. И это стоило ожидания.

Она обвила руками его шею и зарылась пальцами в волосы. Колин был таким крепким и надежным, но его прикосновения, ладони, обнимавшие и гладившие ее лицо, были невероятно нежными.

В этот раз он отодвинулся медленно, как будто знал, что должен остановиться, но не хотел. И когда их губы наконец разомкнулись, Ровена ощущала дремотное бессилие, словно готова была растаять лужицей у его ног.

– Понравилось? – спросил он.

Ровена улыбнулась в ответ:

– Спасибо.

– Кажется, это первый раз, когда женщина благодарит меня за поцелуй. И я не уверен, что заслужил это.

– Почему?

Уголки его губ выгнулись в улыбке.

– Думаю, я могу лучше.

Лучше этого? Ровена не верила, что такое возможно. Но если Колин так думал, зачем бы ей спорить?

– Ладно, что происходит?

Ровена подняла голову и увидела Тришу, стоявшую в дверях.

– О чем ты?

– Ты улыбаешься весь день.

– В самом деле?

Ровена потрясла головой и попыталась убрать улыбку с лица, но уголки ее губ просто отказывались опускаться.

– И это глупая влюбленная улыбка, – заметила Триша. – Ты явно что-то от меня скрываешь.

Кому Ровена могла доверять, если не лучшей подруге?

– Закрой дверь.

Триша подчинилась и выжидательно присела на край стола.

– Ну?

– Поклянись, что никому об этом не расскажешь.

– Клянусь. Ты нашла кого-нибудь? – Триша понизила голос и спросила хриплым шепотом: – Ты переспала с ним?

– Лучше, – ответила Ровена, – я целовалась.

Целовалась, целовалась и целовалась, пока они с Колином не потеряли счет времени. Пока не забыли о времени вовсе.

– Только целовалась? – Триша была разочарована.

– Ага.

– И ничего больше?

– Не-а. Мы только целовались. Но это были не просто поцелуи. Это было… как в старших классах. Тот идеальный первый поцелуй на заднем сиденье машины, когда вы так заняты друг другом, что весь мир вокруг… словно тает. Вы теряете чувство времени, места и себя самих. Это было… идеально.

– Ух ты, – мечтательно вздохнула Триша. – Я тоже так хочу.

– Это был кусочек рая.

– Ты обязана рассказать мне, кто он и как вы познакомились. Через Интернет? Люди сейчас так делают.

Ровена рассмеялась:

– Нет. Не через Интернет.

– Тогда кто?..

Ее прервал стук в дверь. Триша распахнула дверь, и, к изумлению Ровены, там оказался Колин. На нем были штаны для бега и пропитавшаяся потом толстовка – и ему это все очень шло. Сердце Ровены пропустило удар, а лицо вспыхнуло.

– Колин… привет, – сказала она, гадая, что заставило его рисковать попасться на глаза.

– У тебя есть минутка?

– Да, конечно. Триша, ты нас не извинишь?

Триша перевела взгляд с Ровены на Колина:

– Конечно.

Колин зашел, а Триша вышла за дверь и у него из-за спины одними губами сказала «боже мой», обмахивая себя ладонью.

Когда дверь закрылась, Ровена спросила:

– Что ты здесь делаешь? Что, если тебя кто-нибудь увидит?

– У твоего отца назначен поздний обед, а я решил пойти на пробежку. Если кто-нибудь спросит, скажу, что зашел за стаканом воды.

– Во-о-ды? – передразнила она. – У нас такого, кажется, нет.

Колин выгнул бровь и усмехнулся:

– Дразнишь меня за акцент?

Честно говоря, каждый раз от его речи у нее по коже пробегали теплые мурашки. Она могла часами его слушать и не скучать. Но это сейчас было не важно.

– Колин, тебе нельзя здесь быть. Мы же договорились, что все ограничится одним разом.

– Но с тех пор я не переставал думать о тебе.

– Пожалуйста, не говори так. – От таких слов Ровена внутри просто таяла. Как прошлой ночью, когда она пыталась уйти, а Колин все говорил: «Нет, подожди, еще один поцелуй». Кто бы мог отказаться? Но теперь она должна была это сделать. – Ты хочешь меня только потому, что не можешь получить.

– Неправда, – сказал он, но Ровена только выгнула брови в ответ. – Ладно, немного правды в этом есть. Что поделать, я люблю приключения. Люблю опасность.

– Колин, если я соглашусь, и нас застукают…

– Не застукают.

– Но если застукают, я буду виновата.

– Ровена…

Новый стук в дверь, громкий и настойчивый, прервал его слова.

– Это я, Ро! – крикнула Триша. – Ты нам нужна.

– Так открой дверь.

Триша заглянула внутрь так осторожно, словно думала, что они тут голые.

– На игровой площадке несчастный случай.

Ровена немедленно вскочила с места и метнулась мимо Колина к двери.

– Только не пугайся, – продолжила Триша. – Все не очень серьезно.

– Кто?

– Может, ему нужно будет наложить пару швов…

– Триша, кто?

– Дилан, но…

Ровена уже вылетела за дверь. Колин готов был поклясться, что ее ноги не касались земли. Он побежал следом – его подготовка полевого медика могла оказать существенную помощь.

– Кстати, я Триша Адамс, – сказала женщина рядом с ним.

– Колин Миддлбери, – представился он, пока они не то шли, не то бежали следом за Ровеной.

На игровой площадке рядом с деревянными лестницами сидела девушка не старше восемнадцати лет. На коленях она держала маленького мальчика, худого, бледного и хрупкого на вид, с копной непослушных светло-рыжих волос и большими выразительными глазами. Если бы Колин не знал, что это сын Ровены, то понял бы по волосам и глазам. Девушка прижимала к его голове пропитавшуюся кровью ткань, но мальчик не плакал и даже не выглядел расстроенным.

– Что случилось? – требовательно спросила Ровена, выхватывая сына из рук девушки. Она осторожно подняла ткань и осмотрела рану.

– Он споткнулся и ударился головой о лесенку, – сказала Триша.

– Он бежал?

Триша кивнула. Ровена аккуратно приподняла подбородок сына, посмотрела ему в глаза и спокойно, но твердо сказала:

– Дилан, что я тебе говорила про беготню на площадке?

Мальчик надул губы и пожал плечами.

– Тебе можно бегать на площадке?

Нижняя губа Дилана задрожала, и он помотал головой.

– И почему я не разрешаю тебе бегать?

– Я могу упафть, – сказал он жалобным дрожащим голоском. Колин почти ничего не знал о детях, но по его догадке Дилану вряд ли было намного больше двух.

– Но ты все равно бегал, – укорила Ровена. – И что случилось?

– Я упау.

– И поранился, да?

Дилан кивнул.

– В следующий раз будешь слушать маму?

Он снова кивнул. Колин не мог его не пожалеть.

Ровена могла бы его обнять, или поцеловать, или еще как-то успокоить. Но она только повернулась к Трише:

– Похоже, нужно будет наложить швы. Сможешь присмотреть за всем, пока я отвезу его в больницу?

От слова «больница» у Дилана широко раскрылись глаза, и он заерзал в руках матери, крича:

– Неть! Не надо бойницу, мамочка!

– Но у тебя бо-бо, милый. Тебе нужно к доктору.

На этот раз мальчик заплакал, сопротивляясь и крича:

– Неть! Не надо доктой, не надо бойницу!

По какой-то причине он был всерьез напуган.

– Можно я посмотрю? – спросил Колин. – Может, швы и не нужны.

Ровена обернулась к нему, удивленно моргая, словно даже не заметила, что он здесь. А потом нахмурилась и крепче прижала к себе Дилана.

– Зачем?

– У меня медицинская подготовка, и я видел самые разные раны. Может, ему не нужны швы. И больница.

Услышав это, Дилан немедленно перестал биться и посмотрел на Колина большими, полными надежды глазами. Ровена спросила его:

– Ты не против, милый? Можно мистеру Миддлбери посмотреть на твое бо-бо?

Подозрительно прищурившись, мальчик спросил Колина:

– Ты доктой?

– Не совсем, – сказал Колин, осторожно подходя ближе. – Но я знаю, как помогать людям, которые поранились. Дашь мне посмотреть?

Поколебавшись, Дилан кивнул.

Колин наклонил его голову и бережно раздвинул испачканные кровью волосы, чтобы осмотреть рану. Кожа была рассечена прямо над границей волос, всего пара сантиметров, и, хотя кровь уже не шла, рана была очень глубокой.

– Больно? – спросил он у Дилана, который только пожал плечами.

Оставить рану открытой означало риск инфекции. Пара швов все бы исправила, но ребенок и так был травмирован. К счастью, во время обучения Колин освоил пару фокусов.

– По-моему, швы ему не нужны, – сказал он Ровене, которая посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Мы не сможем заклеить рану пластырем, волосы помешают.

– У вас есть аптечка первой помощи?

– Конечно, но…

– Поверь мне, Ровена.

Она открыла рот, чтобы возразить, но Колин добавил:

– Хочешь травмировать его еще больше или позволишь мне хотя бы попытаться?

Ровена в смятении посмотрела на сына. Мгновение Колин был уверен, что она откажется и, несмотря на все крики, потащит мальчика в ближайшую больницу. Но спустя несколько секунд она сказала:

– Ладно, можешь попробовать, только не делай ему больно.

Как будто он станет делать это нарочно.

– Сначала надо промыть рану.

Они зашли в ванную комнату детского сада. Ровена опустила крышку на унитазе и села на него вместе с Диланом. Триша вручила Колину аптечку. Колин порылся в ней, раскладывая все на краю раковины, а потом сказал Дилану:

– Может немножко щипать, но если будешь сидеть совсем неподвижно, то в больницу не поедешь.

Глядя на него с облегчением, Дилан сидел совершенно неподвижно, пока Колин тщательно промывал ранку. Даже когда он наносил антисептик, мальчик едва вздрогнул.

– Ты такой смелый, – сказала Ровена, крепче обнимая и целуя сына.

– А теперь надо совсем замереть, – сказал Колин, окуная пинцет в аптисептик. Он очень бережно вытянул им несколько прядок с обеих сторон ранки. Хотя понадобилось несколько попыток, он сумел завязать прядки в тугой узел, по сути используя их вместо швов.

– Гениально! – со смехом сказала Триша.

– Но работает, только если пряди достаточно длинные, – если бы волосы Дилана были на пару сантиметров короче, Ровене пришлось бы везти его в больницу.

Достаточно было двух узелков, чтобы стянуть рану, а потом Колин залил все жидким пластырем, чтобы удерживать узлы и не пропускать внутрь грязь и влагу.

– Как новенький, – сказал он Дилану, ласково взъерошив его затылок. – Больно было?

Дилан пальцами показал, что совсем немножко. А потом посмотрел на Ровену и радостно спросил:

– Бойницы не бует?

– Нет, малыш, больницы не будет.

– Нужно несколько дней держать рану сухой, чтобы она закрылась.

– Он принимал ванну сегодня утром, так что пока в порядке. Или придется ходить с немытой головой, – поддразнила она, пощекотав Дилана.

Он захихикал и заерзал у нее на коленях.

– Скажи Колину спасибо, – сказала Ровена.

– Обнимашки! – Дилан протянул руки, и Ровена вручила его Колину.

Дилан обвил руками его шею; для такого маленького и хрупкого на вид ребенка у него была крепкая хватка. Хотя у Дилана явно были затруднения с речью, но его «спасибо» прозвучало совершенно четко. А от смачного поцелуя в щеку сердце Колина растаяло. Мальчик был ужасно милым и явно очень умным для своего возраста.

Колин вручил его обратно Ровене и сказал:

– После всех этих переживаний, думаю, ему стоит поспать.

Дилан сверкнул сияющей улыбкой и попросил:

– Улоши мея?