Книга: Легенда о Вавилоне
Назад: Петр Ильинский ЛЕГЕНДА О ВАВИЛОНЕ
Дальше: Оправдание жанра

Оправдание предмета

— А-а! Вы историк? — с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
М. Булгаков
Эта книга — о Вавилоне. Не только и не столько о знаменитейшем городе древности, сколько о его образе. Книга историческая, потому что и город, и образ — плоды цивилизации и культуры — существуют (совместно и по отдельности) многие тысячи лет, а значит, являются предметом истории — науки о существовании человечества во времени. Науки, к которой человечество относится, как японский аристократ хэйанской эпохи к надоевшей, но очень уж искусной любовнице, одновременно лаская ее и ею же постоянно пренебрегая.
Почему Вавилон? Потому что он — самый старый, самый удивительный, самый первый. Первый Город, город-миф мировой истории (а наша цивилизация есть цивилизация городов), символ, на тысячелетия переживший реальный прототип и живущий поныне. Можно даже назвать Вавилон первым Мировым Городом по аналогии с позднейшими Римом, Константинополем, Багдадом, Парижем и Нью-Йорком, первым центром цивилизации открытого типа (в отличие от герметичных цивилизаций и культур, например, древнеегипетской или китайской). И случайно ли, что неподалеку от Вавилона и при прямом участии города-символа многие века раскручивалась пружина человеческой истории — как событийной, так и духовной?
Что важнее — город или его образ? Есть соблазн предположить, что образ, и уж наверняка он долговечнее. Но ведь без настоящего города, без его волшебных реалий образ никогда бы не возник. Поэтому не будем пренебрегать теми крупицами вавилонского бытия, которые донесло до нас время, и к тому, как оно их преломило.
Рискнем сказать, что в двойной истории Вавилона — истории города и истории его легенды, мифа о Вавилоне — заключена значительная часть человеческой истории вообще. По крайней мере, для ее постижения (именно попытка такового, а не перечисление приодетых фактов будет нашей целью) Вавилон предоставляет более чем достаточно материала, на полный охват которого мы не смеем претендовать.
Потому точнее всего будет назвать наш труд размышлением или комментарием, причем весьма произвольно составленным. Монтень по сходному случаю заметил, что комментаторов много, а писателей мало. Впрочем, сам он тоже не удержался и сочинил еще один комментарий, по содержанию, между прочим, довольно близкий творениям библейских пророков, к которым мы не раз будем обращаться на протяжении нашего труда. Подобно им, перигорец не раз задумывался о Боге, заинтересованно обсуждал древние тексты, современную ему политическую ситуацию, да и самые жизнь и смерть. В результате получилось произведение самостоятельное и долгоживущее.
Из этого следует, что доказательством ценности данного метода должен послужить его плод: в нашем случае неизвестно, насколько съедобный и съедобный ли вообще? Автор сознает, что решение сего вопроса от него не зависит и вполне традиционно уповает на читательскую снисходительность.

 

Назад: Петр Ильинский ЛЕГЕНДА О ВАВИЛОНЕ
Дальше: Оправдание жанра