Глава 10

Себастьян легко нашел нужный дом. На нем была вывеска «Продается», а внутри горел свет.

Со вздохом облегчения он замедлил шаг, оглядываясь по сторонам.

Джорджия была права: это хороший район. Три прямые дороги, симпатичные современные особняки разного стиля с собственными гаражами, расположенные так, чтобы не нарушать гармонии улиц.

Представительно. Удобно. Безопасно.

Себастьян был рад, что Джорджия в безопасности. Спокойствие – это важно.

Себастьян проехал мимо дома и припарковался недалеко от него – так чтобы Джорджия не могла случайно заметить из окна его машину. Постояв немного в тишине, Себастьян попытался собраться с мыслями.

Боже, как это сложно. Его сердце громыхало в груди, а во рту пересохло.

Пора.

Вынув телефон из кармана, Себастьян быстро набрал номер.

Джорджия не ответила, и он набрал еще раз. Себастьян знал, что это был ее номер, потому что он нашел телефон у себя дома, и номер в телефоне был сохранен под именем «я».

Себастьян улыбнулся: Джорджия была предсказуема. Все, что ей оставалось сделать, – просто взять трубку. Джорджия вновь не ответила, и Себастьян решил отправить ей сообщение. Набрав текст и нажав кнопку «Доставить адресату», он терпеливо стал ждать ответа. В тексте было только: «Позвони мне» и номер. Себастьян не предоставит Джорджии шанса вновь от него ускользнуть. Не в этот раз. Слишком долго он ждал этого момента.

Джорджия позвонила именно тогда, когда Себастьян уже впал в отчаяние.

– Себастьян? Что такое? У меня два пропущенных звонка и сообщение от тебя. Что-то случилось?

– Нам нужно увидеться. И поговорить.

Выдержав небольшую паузу, Себастьян продолжил хриплым голосом:

– Есть вещи, которые ты должна знать. Я должен был сказать тебе о них еще несколько лет назад. Это очень важно.

В трубке повисла тишина.

– Ты можешь подождать час, пока я покормлю и уложу Джоша? Мы только что приехали, и я ничего не успеваю.

Себастьян кивнул, хотя Джорджия и не могла этого видеть.

– Наш разговор ждал своего часа тринадцать лет. Ничего страшного не случится, если придется еще немного подождать.

– Я позвоню тебе.

– Не беспокойся. Я на улице, в машине. Просто включи несколько раз свет в гостиной, и я зайду.

Себастьян увидел, как Джорджия раскрыла шторы, и услышал по телефону, как она шумно вздохнула.

– Увидимся позже.

Себастьян приехал к ней и стоял сейчас возле ее дома.

Джорджия не могла в это поверить. Ее сердце бешено колотилось.

– Джош, будешь еще? – спросила она.

Малыш оттолкнул тарелку, мотая головой:

– Можно поиграть с паровозиком?

– Нет. Тебе пора спать. Давай примем ванну и начнем готовиться ко сну. Сейчас уже поздно, а нам рано вставать в ясли.

– Хочу паровозик, – сказал он, но все же пошел наверх и сел на горшок. В это время Джорджия заполняла ванну горячей водой и игрушками.

Джорджия помыла сыну голову, потому что он умудрился испачкать волосы в кетчупе, затем вытерла его насухо, надела памперс и пижаму, забралась с ним на кресло в его комнате, чтобы почитать вечернюю сказку, и затем переложила малыша в кроватку.

Слушая сказку, малыш быстро начал закрывать глаза. К тому моменту, как Джорджия оказалась за дверью, он уже крепко спал.

Джорджия словно чувствовала, что ее ждет самый важный разговор в жизни. Поэтому она подождала еще пять минут, чтобы предупредить возможное пробуждение Джоша.

Убедившись, что малыш крепко спит, Джорджия вошла в свою комнату, включила свет в ванной и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Лицо выглядело несколько уставшим, и Джорджия немного подкрасилась. Ничего вызывающего – только светлые тени и тушь.

Расчесав волосы, Джорджия критически оглядела свою одежду: джинсы, симпатичный свитер, носки.

Одежда не выглядела нарядной. Но Джорджию в данный момент мало заботили такие мелочи. Были вещи куда важнее.

Джорджия почувствовала сильное волнение, но все же помигала светом в гостиной, привлекая внимание Себастьяна.

Вперед.

Себастьян вышел из машины и пересек дорогу перед домом.

Дверь открылась, и Себастьян замер на ступеньке.

– Все в порядке?

Джорджия посмотрела на него и кивнула:

– Заходи. Только разговаривай, пожалуйста, потише. Джош недавно уснул.

Но, переступив порог дома Джорджии, Себастьян понял, что ему совсем не хочется разговаривать.

Джорджия завела его в гостиную, закрыв за собой дверь, и он осмотрелся:

– Прекрасный дом.

– Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить?

Себастьян умирал от жажды. Во рту было сухо, как в пустыне.

– Можно минеральной воды?

Кивнув, Джорджия вышла, вернувшись через минуту с бутылкой и двумя стаканами. Она поставила все на журнальный столик, наполнила бокалы и села на край дивана, рукой приглашая Себастьяна сесть на другой край.

– Присаживайся, Себастьян.

Он сел и сделал глоток воды, решая, с чего начать.

«Он нервничает», – подумала Джорджия. Это ее удивило и как-то даже утешило. Джорджия решила молчать, хотя ей очень нелегко было подавить свое желание нарушить тишину. Джорджия надеялась, что рано или поздно это сделает Себастьян.

И Себастьян заговорил. Невесело улыбнувшись, он посмотрел прямо на Джорджию:

– Я не знаю, с чего начать.

Подвинувшись ближе, Джорджия нежно взяла его за руку. Ее сердце при этом вновь ускорило свой ритм.

– Себастьян, не важно, что ты хочешь мне рассказать. Лучше начать с правды, например, так: я гей. Или: у меня рак. А потом можно будет все подробно объяснить.

Себастьян снова рассмеялся:

– Ну, для начала могу сказать тебе точно, что у меня все в порядке с ориентацией и со здоровьем. Насколько я знаю, рака у меня нет. Я просто не знаю, кто я.

– Что?

Джорджия смотрела в его глаза, пытаясь найти там ответы на множество новых вопросов, но там были лишь холод и пустота. Себастьян казался потерянным, и это испугало Джорджию. Она еще сильнее обхватила его руку.

– Себастьян, поговори со мной.

– Меня усыновили.

Джорджия замолчала в нерешительности, но через несколько секунд взяла себя в руки и вновь заговорила:

– Что? Когда ты это узнал?

– Когда мне было семнадцать, почти восемнадцать. Я ничего не подозревал, пока не захотел получить права. Мне необходимо было представить определенные документы, и мои родители внезапно пришли в растерянность. Мое свидетельство о рождении оказалось фальшивкой.

– Как фальшивкой?

Себастьян тяжело выдохнул, его пальцы напряглись.

– Потому что никто фактически ничего обо мне не знал. Меня нашли, – сказал он осторожно, – в кабинке женского туалета в универмаге.

– О, Себастьян! Как это трагично! Неужели неизвестно, кто твоя настоящая мать? Она тебя родила в туалете?

– Нет, я был там вместе с ней и видел ее мертвой, – сказал он глухим голосом. – Ее избили, она была беременна. Уборщица обнаружила ее утром, когда универмаг открылся.

Джорджия прижала руку к губам, ее охватил шок.

– И ты провел там всю ночь?

Себастьян сглотнул, отвернулся, затем снова посмотрел на Джорджию – в его глазах словно отразились картины пережитого ужаса. Себастьян кивнул:

– По-видимому. Мне было около двух лет.

– Джошу сейчас столько же, – прошептала она, а в горле застрял ком.

Себастьян снова кивнул.

– Никто точно не знал ни моего возраста, ни города, в котором я родился. Оценив уровень моего развития, в полиции предположили, что мне около двух лет. А в качестве места рождения указали тот город, в котором я был найден. Но никто так и не смог установить личность моей мамы. Ее внешность не соответствовала ни одному описанию пропавших женщин, никто ее не искал. У нее не было с собой ни паспорта, ни сумочки, ни кошелька. Ничего.

Джорджия не знала, что сказать. Ее парализовал шок, и только через несколько секунд она снова начала дышать – прерывисто и шумно. Она положила голову на плечо Себастьяна, и он крепко обнял ее в ответ. Джорджия чувствовала дрожь в его теле, его судорожное дыхание.

Что он пережил за эти долгие, полные ужаса, минуты в том универмаге? Джорджия представила своего сына, своего дорогого малыша закрытого с ее мертвым телом в кабинке женского туалета, и тихие слезы скатились по ее щекам. Нежно взяв в ладонь свободной руки подбородок Себастьяна, Джорджия поцеловала его.

Слезы Себастьяна смешались с ее слезами. Они сидели, обнявшись, щека к щеке, пока шоковое состояние не покинуло их. Потом Себастьян отстранился, вытер слезы руками и глубоко вздохнул:

– Мои родители не рассказали мне сразу всей правды. Они просто сказали, что меня нашли и сведений о моей настоящей матери нет. Я предположил, что она меня бросила, и в течение трех лет жил с ненавистью к ней и с ненавистью к моим родителям. Я был очень обижен на них за то, что они скрыли от меня все. А потом я узнал правду – уродливую, жестокую правду, и многие непонятные вещи сразу же получили объяснение. Сны, преследовавшие меня всю жизнь, клаустрофобия, боязнь тесного пространства в темноте.

– Поэтому ты так странно себя повел, когда мы играли на чердаке с Джошем?

Себастьян кивнул:

– Я услышал твои шаги и сказал Джошу: «Тсс!» Я хотел, чтобы он не привлекал к нам внимания своим смехом. Мы затаили дыхание. И вдруг у меня промелькнули перед глазами обрывки какого-то воспоминания. Они казались такими реальными! Я слышал в своих снах, как кто-то говорит: «Тсс», и потом сразу же раздавался звук шагов. Я прятался за трубой близко к Джошу, но я больше не мог оставаться в укрытии. Джош был в порядке?

– Да, в порядке, но я долго не могла понять, что случилось. Я знала о твоей клаустрофобии, но в тот день, казалось, ты увидел что-то очень страшное. На тебе не было лица, и ты ничего не рассказывал.

– Я не мог, прости. Мне и сейчас очень сложно об этом говорить. Очевидно, когда убили мою мать, я еще не разговаривал. Я заговорил только в три года – или, как решили в полиции, что мне около трех, хотя возможно, я был младше. У них была карта роста, по которой в два года рост ребенка соответствует половине роста во взрослом состоянии, а я не соответствовал, пока мне не исполнилось два года и пять месяцев, так что, когда они меня нашли, я мог быть младше, чем они подумали.

– И возможно, еще не разговаривал тогда.

– Нет. Я молчал, Джорджи. Я не плакал, не смеялся, не лепетал. Я не произносил ни звука – и, говоря Джошу «Тсс», возможно, я повторял то, что когда-то говорила мне моя мама, пытаясь уберечь от убийц. Возможно, оказавшись с Джошем в замкнутом пространстве, я вновь вспомнил тот эпизод. Я долго не мог говорить, помня о том, как когда-то в детстве я старался не издать ни одного лишнего звука, лишь бы не привлечь внимание убийц.

Бедный, бедный малыш. Джорджия медленно покачала головой, теребя его руку. Ее сердце ныло. О, Себастьян…

– И что случилось после того, как тебя нашли? Куда тебя отправили?

– Меня усыновила новая семья. Я сразу же оказался в их доме, и они приложили максимум усилий к тому, чтобы я вырос достойным человеком. Родители хотели вырастить из меня нормального человека, но они мне ничего не рассказывали. Все эти годы я рос с мыслью, что я их ребенок, празднуя свой день рождения, который в действительности не был моим. И затем передо мной возникла огромная пропасть, пустота. Оказалось, что все, во что я верил и что знал, мне не принадлежит. Чувство безопасности и уверенности тут же оставило меня. Потом я узнал, что родители и дальше продолжали бы скрывать от меня всю правду, потому что они не чувствовали в себе достаточно моральных сил для такого сложного объяснения.

Джорджия сжала его руку.

– Твои родители не лгали тебе, Себастьян. Они лишь хотели для тебя самого лучшего.

– Я знаю. Я знаю это, и я знаю, что они любят меня и не хотят мне вреда. И я тоже люблю и благодарю за все, что они для меня сделали. Но я не их сын, а думал иначе, и от этого больно. Если бы они сказали мне правду изначально, что моя мама умерла, что они не знают, кто она, то тогда мне бы не пришлось пережить то, что я пережил.

– И когда же ты узнал тайны своей семьи? Это было в тот самый момент, когда ты так сильно изменился? Тебе ведь тогда было всего двадцать лет?

Себастьян кивнул:

– Да. И, узнав всю правду, я закрылся ото всех.

– Почему ты мне ничего не рассказал? – спросила Джорджия, шокированная тем, как долго он носил все это в себе. – Себастьян, почему ты не рассказал? Ты должен был мне довериться. Я бы смогла тебя понять.

– Потому что я не хотел ничего менять. Я чувствовал, что ты – единственный человек, принимающий меня таким, каким я был на самом деле. Ты ничего от меня не скрывала, у тебя не было обязательств передо мной, и я боялся, что, если я скажу, все сразу изменится. И этот дом я купил только потому, что время, проведенное в нем с тобой, было самым лучшим в моей жизни.

Себастьян посмотрел на Джорджию с нежностью.

– Я влюбился в тебя там, на нашем первом свидании, когда ты меня привела в этот дом, чтобы показать его.

– Но мы просто гуляли!

– Нет, это было свидание, Джорджи. Я знал, что Джека нет дома, а ты всегда проявляла ко мне дружелюбие. Накануне стала известна вся правда о моем усыновлении, и мне нужно было отвлечься, убежать от своих тягостных мыслей. И тут я встретил тебя – в узкой футболке и шортах, – и когда ты предложила покататься на велосипедах, я был очень рад.

– Это была просто прогулка на велосипедах.

– Нет. Ты показала мне свой секрет, открыла мне свои мечты, поделилась своими фантазиями. Помнишь, как мы вместе начали фантазировать? Неприятные мысли постепенно уступали место спокойствию. Общение с тобой было для меня спасением. И через несколько недель дом стал нашим миром, безопасным местом, куда я мог прийти. И тогда у меня появилась самая главная мечта – разбогатеть, купить этот дом и привести сюда тебя. Здесь мы смогли бы основать нашу династию, и у меня бы появилась настоящая семья, моя кровь и плоть.

Джорджия дотронулась до его щеки, вытирая остатки их слез.

– Тебе следовало обо всем мне сказать, Себастьян.

Он отвернулся, и Джорджия высвободила руку.

– Я знаю, но я не хотел ничего менять. Ты все знала про свою семью. Ты похожа на своих родителей. Ты – их часть, они – часть тебя. У меня было иначе. В моей семье я – единственный усыновленный ребенок. Нет сомнений, что Мэт и Энди родные братья, и я чувствовал себя чужим в своем доме. Для меня моя личность, мои корни, даже моя национальность навсегда останутся загадкой. Я – кукушонок в чужом гнезде, Джорджи, и я никогда не забуду, как много мои родители сделали для моего спасения. Но все же они должны были сразу рассказать мне правду.

– У них были причины, чтобы скрывать ее от тебя. Может, они думали, что это еще больше тебя ранит. Ты был совсем маленьким – в этом возрасте какие-либо воздействия на психику могут иметь ужасные последствия. Они хотели тебя предостеречь.

– Я знаю, разумом я все понимаю, но не чувствами. Вдруг выяснилось, что я чужой своей семье, только представь, Джорджи. Это меня убило. И я обнаружил документы из полиции и документы об усыновлении, это было так ужасно. Как я мог тебе рассказать? Я не хотел вызвать у тебя неприязнь и отвращение.

– Отвращение? Какая глупость!

– Я не мог знать, Джорджи, что ты отреагируешь именно так. Моя настоящая мать могла быть кем угодно – проституткой, наркоманкой и даже убийцей.

– Она была чьей-то дочерью, – сказала Джорджи, которая все еще не могла поверить, что Себастьян настолько боялся ее отчуждения. – Кем бы она ни являлась, она не заслужила смерти. Сколько лет ей было?

Себастьян пожал плечами:

– Двадцать, может, меньше – в полиции сказали именно так.

Глаза Джорджии вновь наполнились слезами.

– Бедная, бедная девочка. Должно быть, она так испугалась! И должно быть, она тебя так любила – она пыталась защитить тебя, закрыв в кабинке общественного туалета. Убийца бы не смог до тебя добраться, не привлекая к себе внимания. Твое спасение стоило ей жизни.

Себастьян медленно соглашался с каждым словом Джорджии.

– Да, это так. А я три года ненавидел ее, думая, что она недостаточно меня любила, позволив отдать другой семье. Почему? Я был мерзким ребенком! Когда мне открылось действительное развитие событий, я захотел знать все о моей настоящей матери. Но до сих пор все мои поиски информации о ней ни к чему не приводили.

– А ДНК? – спросила наконец Джорджия, начиная постепенно чувствовать почву под ногами. – Я знаю, что много информации это не даст, но можно выяснить, откуда ты родом.

– Моя родина – Северная Европа. Возможно, Англия. Больше нет никаких сведений. И если никто не искал, то след потерялся, и я никогда не узнаю, кем она была и кто я. И это самое ужасное. Я ничего не знаю о том, кто я, – ни имени, ни места, ни даты рождения, ни даже национальности. Только догадки.

– Нет! Ты знаешь, кто ты, – произнесла Джорджия уверенно. – И я знаю, кто ты. И для меня не имеет значения, откуда ты, как тебя зовут и когда ты родился. Ты – тот человек, которого я люблю всю свою жизнь.

Тебе следовало давно поделиться со мной своей историей, Себастьян. Тебе следовало мне доверять.

Медленно повернувшись, Себастьян заглянул Джорджии в глаза:

– Я доверял тебе. А ты от меня ушла.

Джорджия открыла было рот, чтобы привести доводы в свое оправдание, но тут же спохватилась, что Себастьян прав. Она сама ушла от него. Она его бросила, тогда как обещала любить всегда.

Это не было ложью. Джорджия все еще его любила, но ушла от него в тот момент, когда он в ней нуждался больше всего. И это разрывало ее на части.

– Прости меня, – сказала она внезапно. – Я не знала, через что тебе пришлось пройти. Жаль, что ты мне ничего не рассказал, не поделился со мной. Я бы никогда не ушла, если бы знала. Я любила тебя так сильно – всегда любила. Ты хороший человек и всегда им был, и ты не должен в этом сомневаться – посмотри, какое прекрасное Рождество ты нам с Джошем устроил, но все же так и не впустил в свое сердце. Ты нам дал так много, хотя не обязан был, но все же ты всегда держался на расстоянии. Неудивительно, что ты не доверяешь своим чувствам и не отдаешь никому свое сердце. И мне – тоже.

– Я отдал тебе свое сердце, – сказал Себастьян тихо. – Я отдал его тебе тринадцать лет назад, и оно все еще тебе принадлежит. То предложение в силе.

Джорджия покачала головой:

– Но я ушла от тебя. Я не заслуживаю к себе такого отношения.

– Заслуживаешь. Я вел себя ужасно. Я знаю это. Но ты мне была нужна, и я любил тебя и все еще люблю, Джорджия. И я знаю, что ты любишь меня. Но единственное, чего я не знаю: сможешь ли ты простить меня и жить с мужчиной, которому ничего не известно о прошлом?

– О, Себастьян. Конечно, я могу тебя простить. Моя возможность жить с тобой полноценной семьей никак не зависит от твоего происхождения. Когда я от тебя ушла, я видела, что ты сильно изменился.

– Я знаю. Прости. Но была на то причина.

– Причина, что ты не поделился со мной!

– Я знаю. Я должен был.

– Ты должен был. Я могла бы тебе помочь с поиском ДНК. Это моя область, Себастьян. Я могла бы найти больше информации.

– Сомневаюсь. Я заплатил целое состояние за лучший поиск.

– Лучшее не всегда решается финансово. И я работаю в этой области, не забывай.

Себастьян кивнул:

– Я не забуду. После того как я понял, что случилось на самом деле с моей мамой, акценты сменились. Мне нужно было заработать больше денег – очень много, чтобы точно быть уверенным, что я смогу приобрести себе дом, в котором почувствую себя безопасно. Именно поэтому я поддерживаю различные благотворительные организации для женщин и детей, ставших жертвами домашнего насилия, и я основал приют, который финансирую и поддерживаю. Я должен был чем-то заняться, чтобы не сойти с ума. Я не мог пустить все на самотек, это съедало меня, но сейчас, когда я что-то делаю и приношу пользу, я чувствую, что мои приоритеты правильные.

– Правильные. Ты успокоился.

– Повзрослел? – спросил Себастьян сухо, и Джорджия рассмеялась.

– Возможно. Мне больше нравится думать, что ты стал более зрелым, уравновешенным и перспективным. Я уверена, что сейчас у нас все получится, несмотря на то что не получилось тогда.

– Ты думаешь?

– Уверена. Я бы и тогда смогла остаться с тобой, если бы ты вовремя рассказал мне все о себе. Я бы поддерживала тебя и во всем помогала, но ты просто не дал мне шанса.

Взгляд Себастьяна был словно затуманенным.

– Я знаю. Прости. Я не знал, с чего начать разговор, и чем дольше его затягивал, тем сложнее мне становилось. А после того, как ты ушла, я был так ранен и зол, что уже не собирался тебе ничего рассказывать. Затем я узнал, что ты вышла замуж, и думал, тебе прекрасно живется без меня.

– Нет. Я не переставала тебя любить. Я люблю тебя тринадцать лет – я тоже влюбилась в тебя в то наше первое свидание и пообещала любить всегда. Чувства к тебе остались даже после нашего расставания. Я все еще люблю тебя.

– Несмотря на то, что ты вышла замуж за Дэвида?

Джорджия пожала плечами:

– Он был хорошим человеком, и мы оба были одиноки. Ты не подпускал меня к себе, ничего не делал и закрылся от меня на месяцы. Прошли годы, но ты так и не возобновил общение со мной. Если бы я случайно не оказалась в снежном заносе под Рождество, вряд ли бы мы еще когда-нибудь встретились.

– Наверно, ты права. Я думал, что твоя жизнь налажена и мне в ней не место.

– Так могло показаться, но в моем сердце до сих пор был ты. Я вышла за Дэвида, потому что на тот момент это было правильным решением, и сейчас я все равно ни о чем не жалею. У меня есть Джош, и он дарит мне столько счастья. Ты – моя первая и единственная любовь, и я не собиралась больше влюбляться, но я и не хотела быть одна, и, если бы не внезапная смерть Дэвида, мы бы прожили с ним всю жизнь. Сейчас мы с тобой разговариваем о том, о чем должны были поговорить много лет назад.

Джорджия дотянулась рукой до его щеки.

– Я люблю тебя, Себастьян. И если ты попросишь меня выйти за тебя замуж, то я не раздумывая соглашусь.

– Я просил тебя еще несколько лет назад.

– Нет, ты не просил. Ты обещал, что мы всегда будем вместе, и мы разговаривали о том, что поженимся, но ты никогда не просил.

Себастьян, засмеявшись, опустился перед ней на колено. Взяв нежно ее руку в свою, он с улыбкой поймал ее взгляд.

– Джорджи Беккет Пульман, я люблю тебя, как и всегда любил, больше жизни. Без тебя я ничто. С тобой я могу завоевать мир. Выходи за меня замуж! Роди мне детей, и у маленького Джоша будет целая куча братьев и сестер. Давай создадим свою династию. Мою собственную, настоящую семью.

Улыбка исчезла с ее губ, а глаза заблестели.

– Ты выйдешь за меня, Джорджи? Пожалуйста.

Глаза Джорджии наполнились слезами.

– О, Себастьян, конечно, я выйду за тебя! Я уже сказала «да».

– Ты заставила меня просить твоей руки, – произнес он тихо.

– Только потому, что хотела это услышать от тебя, – засмеялась Джорджия, но смех перешел в рыдание. Джорджия сползла с дивана на колени, угодив прямо в его объятия, сильно прижала его к себе, невольно сопоставляя две картинки: образ маленького мальчика, каким Себастьян был когда-то, и образ взрослого мужчины, каким он являлся сейчас.

Себастьян перенес ее на диван и усадил к себе на колени.

– Жаль, что тебе так много времени приходится тратить на свою работу, – сказал он.

Джорджи приподняла голову, долго и пристально смотря в лицо Себастьяна.

– Почему? Моя работа может поспособствовать тому, что когда-нибудь ты узнаешь всю правду о своей семье. У меня много хороших связей.

Еще неделю назад эта новость сильно обрадовала бы Себастьяна. Но сейчас его это уже не волновало, потому что у него теперь была в руках та женщина, которая значила для него больше всего на свете.

– Я мог бы использовать твои навыки и умения уже сейчас.

– Почему?

Себастьян улыбнулся:

– Потому что мой секретарь уезжает. Тэш выходит замуж и уезжает в Чикаго, и мне нужен помощник, пока я не найду замену. Но это ненадолго. Если говорить о длительных планах, то нам необходимо растить нашу династию. И тебе лучше предупредить своего босса.

Джорджия рассмеялась и положила голову Себастьяну на плечо.

– Да, лучше. Первый Кордер родится уже девятнадцатого сентября.

Себастьян замер на мгновение, затем расхохотался и крепко ее обнял.

– Это правда? У нас будет ребенок?

– Кажется, да. Я сделала тест сегодня утром. Полоски едва проступили, но результат положительный.

– Вау! – снова рассмеялся Себастьян. – Я даже не подумал – все случилось в ту ночь, которую я принял за кошмарный сон?

– Когда же еще? Это был единственный раз.

– Ты уверена? Тест не может быть ошибочным?

– Нет. Ошибочным может быть отрицательный результат, но не положительный.

– Ты сообщила своей маме?

Джорджия покачала головой:

– Нет, я решила сказать сначала тебе, а потом уже родителям. Я обдумывала, как рассказать тебе. Я знала, что ты будешь настаивать на нашей свадьбе, но сначала мне нужно было узнать, что ты этого действительно хочешь.

– Нужно поблагодарить Тэш. Она помогла мне решиться приехать к тебе. Она сказала, что ей очень жаль, что я всегда грущу. Я возразил, что иногда все же бываю веселым. Тэш настаивала на том, что меланхолия не покидает меня много лет, и единственное время, когда я не был грустным, – это время, проведенное с тобой. Рассказывая о Дэвиде, ты призналась, что любовь к нему была спокойной. В то время как чувство, которое ты испытывала ко мне, ты сравнивала с потерей смысла жизни. Вот так и я себя ощущаю. Когда я с тобой – в жизни есть цвета, музыка и поэзия. Все наполняется смыслом. А когда ты уходишь, все становится серым, пустым и тихим. Тэш мне напомнила об этом.

– Теперь ты действительно ей должен большие премиальные.

Себастьян рассмеялся и крепко прижал Джорджию к себе.

– Слушай, Тэш и ее муж будут запускать фейерверк на своей свадьбе.

– Хорошо. Я надеюсь, нас пригласят. Я хочу ее поблагодарить.

– Это не трудно.

Себастьян вынул телефон из кармана, набрал номер и улыбнулся.

– Тэш? Моя невеста хочет поговорить с тобой.