Глава 10

Следующая неделя была похожа на сказку. Днем Барри, водитель Габриеля, возил Лару по достопримечательностям Нью-Йорка, а ночью она беззаветно отдавалась Габриелю. Когда выдавалась возможность, он водил ее в шикарные рестораны, в кино и на бродвейские мюзиклы. Но каким бы интересным ни было представление, какой бы вкусной ни была еда, больше всего Ларе нравилось возвращаться в квартиру Габриеля и таять в его объятиях.

Но летние каникулы близились к концу, и не за горами был тот день, когда она снова окажется на своем рабочем месте в библиотеке. От этого росла и тревога в душе Лары – обеспокоенность за их с Габриелем отношения. Несомненно, между ними вспыхнула искра. Но Габриель наотрез отказывался обсуждать их совместное будущее. Это наполняло душу Лары сомнениями.

Она видела, как самозабвенно он относится к работе, как дороги Габриелю его статус и репутация в финансовом бизнесе. Коллеги, все как один, считали его абсолютно незаменимым. А значит, работа – серьезное препятствие для его возвращения в Англию.

Пока Лара гостила у него в Нью-Йорке, Габриель ни разу не обмолвился об унаследованном доме. Лара тоже старалась не поднимать эту тему, чтобы не вызывать в нем приступы ярости и отчаяния. Она до сих пор помнила свой испуг, когда Габриель вышел из дядиного кабинета. И безграничную печаль в его глазах, когда он пересказывал ей дядино письмо.

Но все же ей были интересно, каковы его намерения относительно особняка. Будет ли он продан, или есть шанс, что Габриель вернется туда как в родной дом?

Если он предпочтет остаться в Нью-Йорке, Лара не сможет составить ему компанию. Притворная, вычурная жизнь местных банкиров и финансистов с их циничными целями заработать побольше – все это вызывало у нее отторжение. Родители с детства учили ее, что ни любовь, ни дружбу на деньги не купишь. А Шон любил повторять: «Какой смысл быть богатым, если ты не можешь осчастливить тех, кому повезло меньше?»

Однако дилемма заключалась не только в том, что жизнь в Нью-Йорке несовместима с личными ценностями Лары. Куда больше ее тревожило то, что Габриель ни разу не признался ей в своих чувствах. И она стала подозревать, что никаких чувств попросту нет. Она боялась, что в любой день на смену их жаркому, страстному роману придет какой-нибудь неотложный рабочий вопрос. Например, очередной кризис на бирже или в банковской сфере. Что, если Габриель начнет искать успокоение в обществе дамочек своего круга, любая из которых готова прыгнуть к нему в постель по первому зову?

Неужели в нее и впрямь так сложно влюбиться? Неужели он готов променять любовь и преданность Лары на это пустое, бессмысленное существование? Не говоря уже о возможности создать собственную семью…

Лара стояла у окна гостиной, потягивая апельсиновый сок. Габриель только что вернулся с работы и готовился к выходу на их совместный ужин. Она смотрела на город за окном, и на нее накатывала тоска.

Ее пребывание в Нью-Йорке неумолимо подошло к концу, а продолжение их отношений все еще под вопросом. Осталась всего одна ночь, завтра она улетит домой. Габриель сообщил ей номер рейса, но ничего больше.

– Все хорошо?

Вопрос застал ее врасплох. Лара повернулась так быстро, что чуть не пролила сок на роскошное темно-синее платье из шелка, подаренное ей Габриелем. Она ни разу не просила его о подарках, чем заметно расстраивала его. Но когда Габриель позвонил из элитного бутика, сказав, что не вернется домой без подарка, Лара поддалась его уговорам. Ей была искренне приятна его забота. Он купил ей узкое облегающее вечернее платье. Когда Лара развернула аккуратно сложенную глянцевую обертку, красота платья поразила ее.

Оно было сшито словно под нее. И это нисколько не удивило Лару. Габриель умел обращать внимание на детали, незаметные для большинства мужчин. Не говоря о том, что он наизусть знал все линии и изгибы ее тела. Кровь Лары забурлила от этой мысли. От желания скорее заняться с ним сексом ее бросило в жар.

Она поставила на стол высокий стакан. Ее улыбка источала нежность, глаза были полны нежности и обожания. Габриель стоял перед ней в очередном шикарном костюме, прекрасно сочетающемся с шелковой рубашкой цвета морской волны и небесно-голубым галстуком. Зачесанные назад каштановые волосы открывали точеные, ровные линии его лица. «Сам Микеланджело не устоял бы перед искушением изваять его из мрамора», – думала Лара.

– Все хорошо, – томно ответила она.

– Хм, то самое платье? Повернись, я посмотрю на тебя.

Лара послушно повернулась сначала в одну, потом в другую сторону. Самые смешанные чувства обрушились на Габриеля. И самое сильное из них – тепло, наполнившее его сердце.

Восхищаясь сочетанием красоты и чувственности Лары, Габриель неминуемо ощущал прилив желания и страсти. Он задумался – а может, это и есть то чуждое ему чувство, что люди зовут «любовь»? Если нет, почему тогда он так беспомощен перед ним? Барабанная дробь сердца и туман в голове при виде этой женщины подтверждали его догадки. Впервые в жизни он был готов умереть ради счастья другого человека. Как он переживет ее потерю, когда она вернется домой? Все это убеждало Габриеля в том, что он по уши влюблен в Лару, как бы ни пытался это отрицать. Но что, если своей любовью он только испортит ей жизнь? Сможет ли он правильно обращаться с таким бесценным алмазом, каким является Лара?

Была еще одна причина, по которой Габриель долгие годы держался в стороне от любых чувств. Ведь, поняв его уязвимые места, человек может больно по ним ударить. Его родная мать тому пример. Не успел он появиться на свет, как получил доказательство женского коварства. И усвоил этот урок на всю жизнь.

Он был уверен, что серьезные отношения выходят мужчине боком. А что, если, получив душевную рану, он не найдет в себе сил оправиться? И окажется не в состоянии вернуться к тому, что умеет делать лучше всего – зарабатывать деньги и статус в мире финансов. В мире, который дал ему куда больше, чем любая из женщин. Современная жизнь диктует новые условия: сегодня лучше быть богатым, но несчастным, чем счастливым, но бедным.

Собравшись с мыслями, Габриель вновь сосредоточился на прекрасной модели, позирующей перед ним в платье. Оно словно и впрямь было шито специально для нее. Габриель испытывал гордость, что попал точно в цель.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал он. – Само очарование.

– Только благодаря платью.

– О боже, почему ты не можешь принять комплимент, не принижая своих достоинств? – взмолился Габриель и сразу пожалел о сказанном. Только влюбленный мужчина может сказать подобное. Словно в подтверждение его опасной догадки щеки Лары загорелись. В ее присутствии он озвучивал свои мысли не думая. И это не раз причиняло ей боль.

Убрав за ухо локон, Лара пожала плечами:

– Может, я просто не привыкла к комплиментам? Но это не значит, что мне неприятно слышать их от тебя. Какой женщине не польстит признание ее красоты?

– Прости, что так резко отреагировал. Я немного нервничаю. Твой завтрашний отъезд расстраивает меня, – признался Габриель. Его сердце сжималось в груди от этой мысли. Он подошел к Ларе и нежно обнял, положив подбородок ей на лоб. Медленно проведя рукой по ее спине, он тихо сказал: – Наверно, мне нужно похитить тебя, чтобы ты не уезжала.

Не в силах скрыть беспокойства, Лара сделала шаг назад и посмотрела ему в глаза.

– Чтобы быть со мной, необязательно меня похищать, Габриель. – Она грустно покачала головой. – Я останусь, если ты просто попросишь. Но ты же не сделаешь этого, правда? – Она уже достаточно хорошо его знала.

– Но разве ты не хочешь вернуться в Англию к семье, к любимой работе? – уклонился он от ответа.

– Хочу, Габриель. Можно я кое о чем тебя спрошу?

Габриель угрюмо кивнул. Он знал, что ее вопрос будет не из приятных. Но ему самому давно надоело постоянно уходить от прямых ответов.

Выпустив ее из объятий, он опустил руки в карманы брюк:

– Спрашивай.

– Ты когда-нибудь… – Лара запнулась. – Ты планируешь поездку в Англию? И как обстоят дела с домом твоего дяди? Ты решил, что будешь с ним делать?

– Да, я скоро буду в Англии, мне нужно подписать кое-какие документы. Прости, что не говорил тебе об этом, но как-то случай не подворачивался.

– Ты будешь продавать дом? То есть ты не рассматриваешь возможность вернуться в Англию навсегда?

Габриель с трудом сглотнул. Пришло время рассказать Ларе правду. Всю правду.

– В завещании дяди есть условие, – начал он. – Я унаследую особняк, только если проживу в нем полгода. И только потом смогу делать с ним все, что захочу.

Он видел, как загорелись глаза Лары. Теперь в них отчетливо читалась надежда.

– То есть ты можешь вернуться? И тогда мы будем видеться, когда захотим?

– Милая, мне тяжело это объяснить, но я не смогу жить в этом доме. С ним связано слишком много грустных воспоминаний. Будет лучше продать его и остаться жить здесь.

Лицо Лары побледнело.

– Но по завещанию ты обязан прожить в нем полгода, прежде чем продавать. Или ты намерен обойти это условие?

– У меня очень хороший юрист. Он придумает, как лучше поступить…

– Тогда я ничего не понимаю.

Ее голос дрогнул. Было понятно, что Лара с трудом сдерживает слезы. Габриель чувствовал себя преступником.

– Ты просто хочешь получить за него деньги, да? – продолжала она. – Но ведь у тебя и так много денег. Почему бы тебе не оставить дом? В нем может жить твоя семья.

Габриель посмотрел на нее с изумлением.

– Лара, ты знаешь – у меня нет семьи, – процедил он сквозь стиснутые зубы, не понимая, зачем она бьет его по самому больному.

– Я имею в виду твою собственную семью. Ведь когда-нибудь она у тебя появится. И тогда детский смех развеет все воспоминания, связывающие тебя с домом.

– Лара, неужели ты так и не поняла? Я люблю рисковать в работе, но никак не в личной жизни.

Закрыв глаза, Лара нервно вздохнула. Затем провела ладонями вниз по платью, что он подарил ей.

– Кажется, поняла. Просто я до последнего верила, что ты передумаешь. Несгибаемый оптимист, вот кто я. – Она улыбнулась самой грустной в мире улыбкой. – Ну что ж, поедем на ужин. Уже поздно, а я хотела выспаться перед полетом. Пойду возьму сумочку.

Лара вышла, и Габриель какое-то время молча смотрел в окно на мерцающие огни Нью-Йорка. Этот город дал ему деньги и успех.

Но взамен хотел забрать самую прекрасную женщину в мире.

Их прощальный ужин проходил в чудесном тайском ресторане. Но как бы ни были изысканны блюда, все они казались Ларе одинаково безвкусными. Ее внимание было сосредоточено совсем на другом.

Она сидела молча, почти не поднимая глаз. Слишком тяжело было признать, что ничего не изменилось. Призраки прошлого оказались сильнее Габриеля. А привязанность к работе – сильнее, чем чувства к ней. Он сам признал, что в личной жизни рисковать не намерен. Последняя надежда разбилась вдребезги. Теперь уже глупо отрицать, что это начало конца. Других доводов убедить его переехать в Англию не осталось.

– Тебе понравилось блюдо, что я посоветовал? – спросил Габриель, откладывая вилку в сторону. Выражение его лица было мрачным. Он даже ослабил галстук, словно не мог свободно дышать.

Пытаясь сдержать слезы, Лара вытерла губы салфеткой:

– Я знаю, приведя меня сюда, ты хотел сделать мне приятно. Но, если честно, у меня нет аппетита.

– Ты могла бы сказать мне.

– Я не стала, потому что ты весь день работал, а в твоей квартире не из чего готовить. Ты был голоден, и я согласилась составить тебе компанию.

– Как всегда, думаешь обо всех, кроме себя, – тихо сказал он.

Лара замерла:

– Ты так говоришь, как будто думать о других – это плохо. Я такая как есть, Габриель. Так меня воспитали родители.

Его голубые глаза горели холодным светом, как граненые алмазы.

– Да, ты такая, какая есть. Наверно, поэтому нам не нужно было начинать все это. И если помнишь, я предупреждал тебя. Но я тоже такой, какой есть, и просто не удержался от соблазна.

В ту же секунду Лара хотела встать и уйти. Только предательская дрожь в теле и боязнь не удержаться на ногах остановили ее. В первый раз с момента знакомства с Габриелем Девенишем она презирала и ненавидела его.

– Значит, ты называешь это соблазном. Захотел – поддался, получил и ушел? Видимо, я ошибалась. Твоя жестокость не наигранная. Но я представить не могла, насколько ты жесток.

– Как же? Ведь своим поведением я только и делал, что доказывал тебе это.

– Ты прав. Ты начал доказывать это еще тогда, когда мне было шестнадцать.

Эти слова заставили Габриеля нахмуриться.

– Шестнадцать? Но это была всего лишь шутка. Я подколол тебя, сказав, что у тебя нет жениха, потому что ты чересчур придирчива.

– Я не об этом. Помнишь, Шон устроил вечеринку в нашем доме? Конечно, помнишь, ведь ты говорил о ней в день приезда. Так вот, тогда мне показалось, что ты со мной флиртуешь. Не знаю, как было на самом деле, но по наивности я расценила это как знаки внимания. И призналась тебе в своих чувствах… – Лара остановилась. Воспоминания о том вечере были остры как никогда. Она ощущала почти физическую боль. – Но тебе было все равно. Наоборот, моя напористость смутила тебя. Ты посоветовал мне найти парня среди моих сверстников. И сказал, что твоя белокурая однокурсница интересует тебя куда больше. Так что да, Габриель. Мне давно нужно было понять, насколько ты жесток.

Он покачал головой:

– Столько лет прошло. Ты была почти ребенком. К тому же я не хотел ставить под угрозу наши отношения с Шоном. Я знал, как относятся ко мне твои родители, и дорожил этим.

– Но чувства есть чувства, вне зависимости от возраста и родства, Габриель. Сейчас ты объясняешь нашу связь простым соблазном. И я не понимаю, это твоя защита или ты действительно ничего не испытываешь ко мне.

– Наверно, тебе будет больно это слышать, Лара, но в этой жизни мне никто не нужен. На данный момент меня все устраивает.

– Неужели это правда? – Лара медленно качала головой, не находя больше слов. Когда Габриель включал защиту, он становился поистине непробиваемым. Это была броня, против которой у нее не было средств.

– Продолжать разговор бессмысленно. – Габриель швырнул на стол салфетку и подозвал официанта. – Если не поставить на этом точку, я сделаю тебе только хуже. Завтра ты улетаешь домой.

Лара сидела с закрытыми глазами.

– Наверное, ты прав. Как скажешь.

– Мудрое решение, – кивнул Габриель.

Лара и сама удивилась тому, насколько быстро она влилась в прежнюю рутину после летних каникул. Нескончаемые дни и долгие бессонные ночи после ее поездки в Нью-Йорк закончились. Тем не менее ее по-прежнему мучила тревога, будет ли ей даровано счастье в любви или последняя надежда осталась в прошлом. Как только она вернулась в колледж, нескончаемые просьбы студентов слегка отвлекли ее от гнетущих мыслей. В каком-то смысле родная библиотека стала ей убежищем.

И все же память то и дело воспроизводила кадры их прощания в аэропорту. Тогда он снова повторил, что их связь изначально была ошибкой. И она расплакалась.

Своим признанием в ресторане Габриель возвел между ними непреодолимую стену. К тому же он дал ей отличную возможность выспаться перед полетом. Ведь по его предложению последнюю ночь они провели в разных комнатах. Но шанс выспаться остался неиспользованным. Стоит ли говорить, что в ту ночь Лара не сомкнула глаз. Габриель, который все это время был таким страстным и чувственным, ночевал в своей спальне. Ларе казалось, что ее сердце вырвали из груди.

Она уверяла себя, что такое неожиданное охлаждение чувств ничем нельзя объяснить. Габриель слишком внезапно отдалился от нее – как физически, так и эмоционально. И все же у нее было объяснение. Он снова бежал от реальности. Не столько от Лары, сколько от страха любви и ее последствий. Габриель боялся, что это чувство испарится так же неожиданно, как когда-то исчезла его мать. По какой-то нелепой ошибке его мать ушла из жизни, оставив его с дядей. Именно поэтому Габриель называл «ошибкой» их связь с Ларой. Он пытался защитить себя и ее. Ведь никто из них не вынес бы боль потери любимого.

На следующее утро они встретились за завтраком, но Габриель непрерывно звонил по телефону. Все его внимание было отдано работе, а не ей.

Лара чувствовала себя невидимкой. Она пыталась начать разговор. Несмотря ни на что, ей хотелось сказать ему, что она будет скучать и как ей тяжело расставаться с ним.

И что она не представляет дальнейшей жизни без него.

Но его красивое лицо было каменным, словно у статуи древнего скульптора. Габриель словно вычеркнул ее и из сердца, и из мыслей. А когда водитель сообщил, что лимузин подан, он, по всей видимости, вычеркнул Лару и из жизни.

Прощаясь с ней в аэропорту, он осторожно положил руки ей на плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее. До последнего мгновения Лара надеялась, что сердце его передумает и он не отпустит ее одну. Но, увы, его прощальный поцелуй был лишь формальностью. В нем не было ни былой страсти, ни тем более нежности. Габриель простился с ней, как со случайной знакомой. Коснуться его губ было приятно, но не более. Это был холодный, ни к чему не обязывающий поцелуй на прощание. Он пожелал ей счастливого пути и даже сказал, что позвонит, когда «приведет мысли в порядок». После чего просто развернулся и направился к выходу.

Но воспоминания становились тем теплее, чем больше проходило времени. Их было мало, но оттого они становились только ценнее и тем больше бередили ей душу. Она вспоминала его улыбку, голос, особенно перед занятиями любовью, когда он дразнил и соблазнял ее. Память играла с Ларой злую шутку и, как назло, подсовывала сентиментальные картины, когда она меньше всего была к этому готова.

Дэнни Ферфекс был одним из самых очаровательных студентов колледжа. Когда бы Дэнни ни зашел в библиотеку, он всегда был так вежлив и обходителен. Хоть и не всегда опрятен в одежде. Лара с готовностью откликалась на все его просьбы, которых у него было немало.

– Дела хорошо, спасибо, – неизменно отвечал он на вопрос Лары «Как дела?». И стоило ей улыбнуться, как Дэнни багровел, отчего становился только забавнее. А от просьбы называть ее Лара, а не мисс Брэдли он едва ли не падал в обморок.

– Когда ты говоришь «мисс Брэдли», я чувствую себя старой девой! – Так Лара пускала в ход тяжелую артиллерию.

В очередной раз Дэнни ответил ей неким подобием улыбки, хотя казалось, что несчастный вот-вот заплачет.

– Я хотел спросить, как прошли ваши каникулы. Но друзья сказали, что у вас умер брат. Наверно, вам было не до отдыха, – тихо заключил Дэнни.

Напоминание о смерти Шона ранило ее в самое сердце. Не только потому, что об этом теперь знали все студенты, но потому, что в последние дни она больше думала о Габриеле, чем о Шоне. Она, несомненно, скучала по любимому брату. Не проходило и дня, чтобы она не плакала о нем. Но Габриель жив, он дышит с ней тем же воздухом, и за то время, что она провела с ним, он успел завладеть ее душой и сердцем. Наверно, Шон бы простил ее. И даже благословил. Ведь он тоже любил Габриеля.

Глядя в растерянные глаза Дэнни, Лара думала, а успел ли и он познать любовь? Если нет, то она искренне желала ему, чтобы он познал ее с другой стороны. Не так, как она с Габриелем. Дэнни слишком раним, нельзя, чтобы кто-то разбил его сердце.

– Да, мне было не до отдыха, – ответила Лара. – Но потерять близкого человека – это как… Как будто он до сих пор рядом. Если ты понимаешь, о чем я. Я чувствую его присутствие, где бы я ни была. – Лара и сама не знала, о ком она говорит – о Шоне или о Габриеле.

– Да, я понимаю, о чем вы, – грустно промолвил Дэнни. – Мой отец умер два года назад прямо перед Рождеством. Но я до сих пор иногда слышу его голос. Особенно когда встречаюсь с трудностями. Отец был родом из Йоркшира и любил повторять: «Все проблемы придуманы людьми. Не дай никому запугать себя». Странно, но его совет часто помогал мне.

– Твой отец был мудрым человеком, – улыбнулась Лара.

– Это так. Он был лучшим отцом в мире.

Лара была благодарна Дэнни за то, что он поделился с ней личным горем. Как ни странно, ей стало легче оттого, что она не одна ходит по этой земле с чувством тяжелой утраты. Ей было приятно общаться с этим юношей, но делу время, а потехе час.

– Чем могу помочь? – спросила она, ставя руки на стойку.

Габриель вошел в свою детскую спальню, но сделал это не сразу. Какое-то время он стоял перед дверью, собираясь с мыслями, морально готовя себя вновь пережить былые страхи и переживания. Однако, открыв дверь, он с удивлением обнаружил, что в комнате сделан ремонт, стоит новая мебель, стены украшают свежие обои.

Неужели Ричард Девениш обустроил старую детскую перед своей смертью? Но ради чего? Вряд ли ему самому это было нужно. Видимо, дядя подготовился к тому, что племянник проведет в доме целых полгода.

Не веря своим глазам, Габриель оглядывался по сторонам. Его взгляд упал на аккуратно расставленные книги вдоль деревянных полок. Их он помнил с детства, ведь именно на них когда-то стоял «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Это был рождественский подарок дяди, когда Габриелю было всего девять лет. Тогда он прочитал книгу залпом. Она так запала ему в душу, что в школе он даже написал по ней сочинение. Учительница тогда сказала: «Габриель – вдумчивый читатель с богатым воображением. Думаю, его ждет большое будущее».

От нахлынувшей ностальгии он грустно улыбнулся. Служанка, Джэнет Муллан, оставила открытым окно, чтобы в комнату проникал солнечный свет. Запах цветов и травы из сада наполняли дом ароматом, который он так любил в детстве.

Габриель подошел к распахнутом окну. Он вспомнил, что когда-то даже хотел жить в этом доме; представлял, как ребята из школы будут оставаться у него на каникулах. А няня Маргарита – женщина бальзаковского возраста – качала головой и напоминала, что дядя запретил приглашать в дом детей. Ведь дети могут заиграться и поломать драгоценные антикварные вещи.

Чтобы подбодрить мальчика, няня Маргарита, как правило, крепко обнимала его, взъерошивала ему волосы и отводила на местную ярмарку. Не для того ли, чтоб хотя бы там он виделся с друзьями? Габриель помнил, что на ярмарке продавали глазированные яблоки и булочки в карамели. Там он однажды встретил одноклассника и целый день прокатался с ним на каруселях и спиральной горке. Это был лучший день того лета.

Жаль, что подобных воспоминаний у него так мало. А времени между приятными событиями проходило так много. Молчаливый дядя все больше отдалялся от юного племянника. Габриелю даже казалось, что он специально избегает его. А следующим летом Габриель поступил в университет, где и встретил Шона.

Воспоминание о лучшем друге пронзило его сердце острой иглой. Но еще больнее было вспоминать его сестру. Как холодно он попрощался с ней в аэропорту. С его стороны это была непоправимая ошибка. Каждые день и каждую ночь с момента их прощания Габриель жалел о своем поступке. Поставить такую точку в их краткосрочном романе было слишком жестоко. Он попросту сделал вид, что ему наплевать на чувства Лары. При том, что на самом деле он давно ставил их превыше всего.

Лара слишком много значила для Габриеля. Правда в том, что он попросту не знал, как реагировать на проявления ее чувств, на ее любовь и привязанность. Для него это было новым опытом – просыпаться утром, зная, что тебя кто-то любит и хочет быть с тобой. Не ради материального достатка, не ради дорогих бутиков и магазинов. Лара не влюбилась в каменный фасад, которым Габриель прикрывался все эти годы. Ей нужен настоящий Габриель Девениш.

Но зачем позволять влюбленной Ларе терять с ним время? Рано или поздно она бы узнала, что он того не стоит. Пройдет время – возможно, годы, – Лара выйдет замуж за достойного мужчину и, возможно, будет благодарить Габриеля за то, что вышло именно так.

Внезапно волна усталости и отчаяния накрыла его. Габриель прилег на кровать, положив руки за голову. Поверенный дяди дожидался внизу в гостиной. Он ждал решение Габриеля относительно судьбы дома. Вспомнив, что знакомый застройщик тоже ждет его звонка, чтобы обсудить по телефону некоторые цифры, Габриель тяжело вздохнул и закрыл глаза.