Глава 2

– Вы снова побледнели, – произнес Габриэль, решительно направляясь к Брин, которая стояла не шелохнувшись, словно прикованная к полу. Габриэль нахмурился, когда увидел, как кровь снова отхлынула от ее нежных бархатных щечек.

– Присядьте на минутку…

– Не надо! – Она отстранилась от его заботливо протянутой руки, вцепившись пальцами в сумочку, бросив на него сердитый взгляд. Брин решительно покачала головой. – Я должна идти.

Габриэль напрягся, почувствовав, как неприятна ей даже мысль о его прикосновениях. – Мы не закончили наш разговор, Брин…

– О, определенно закончили, мистер Д’Анжело, – энергично заверила она. – Как я уже сказала, спасибо за то, что предоставили возможность быть седьмой кандидаткой, но, если честно, у меня нет ни времени, ни интереса. – Ее глаза вспыхнули мрачным блеском. – И я не имею ни малейшего представления, почему вы подумали, что я…

– Брин, вы лучший кандидат из всех отобранных нами, – быстро выпалил Габриэль, пытаясь предотвратить поток гнева с ее стороны. – Я оставил самое вкусное на десерт, – иронично добавил он.

– Но… – Брин осеклась и ошарашенно уставилась на него, когда наконец смогла подавить гнев и понять суть его слов. Она быстро облизнула свои сексуальные пухлые губы и спросила: – Что вы сказали?..

– Сказал, – сухо поправил Габриэль.

– Сначала вы сказали, что я буду седьмой кандидаткой на участие в выставке.

– Да, один из шести в запасе. И очень счастлив этому, – резким тоном добавил он.

Брин смотрела на Габриэля, постепенно понимая, что только что наговорила много лишнего. Она попыталась сдержать тошноту, но было бесполезно – виски, которое она выпила залпом, очевидно нельзя было употреблять на пустой желудок. Брин так волновалась перед приходом в галерею, что с утра ничего не смогла съесть.

– Меня сейчас вырвет! – прохрипела она, прикрывая рукой рот.

– Туалет здесь, – быстро произнес Габриэль, нежно держа ее за руку и ведя в направлении закрытой двери в другом конце кабинета.

На этот раз Брин не сопротивлялась его прикосновению, она лишь старалась сдержать приступ рвоты. Габриэль привел ее в шикарное помещение. Такое можно было увидеть только в частном доме: полностью стеклянная душевая кабина, белоснежные керамические краны. Само помещение было огромным, как служившая Брин и спальней и гостиной комната в ее доме.

Брин уронила сумку на пол и метнулась к туалету.

– Разве можно так безответственно обращаться с односолодовым виски тридцатилетней выдержки! – иронично произнес Габриэль несколько минут спустя, когда Брин вышла в комнату. Она почувствовала еще большее унижение, когда поняла, что он, должно быть, все время оставался рядом, пока ее тошнило.

– Я куплю вам другую бутылку, – пробормотала она, спуская воду и стараясь не смотреть на темный силуэт в дверном проеме.

– За тысячу фунтов?

Глаза Брин округлились, она убрала полотенце от лица, а затем повернулась к Габриэлю. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, скрестив руки на груди. Брин тут же пожалела, что взглянула на него, так как почувствовала в его взгляде откровенную насмешку.

– Хорошо, наверное, я не смогу сейчас позволить себе купить вам новую бутылку, – тяжело вздохнув, признала она, видя, как он недоуменно вздернул брови.

Габриэль понимающе усмехнулся. От этого сердце Брин забилось чаще, и она прекрасно поняла почему. Несколько лет она не видела, как Габриэль смеется – после ареста отца в их отношениях не было места иронии или нежности. Этот смех мгновенно напомнил ей, почему она так сильно полюбила его тогда. Брин надеялась, что, если им когда-нибудь доведется случайно пересечься, она сможет остаться равнодушной. Но его ироничный взгляд, морщинки у век, бороздки на точеных скулах, ослепительно-белые зубы, чувственные губы мгновенно воскресили в ней прежние чувства. Его чарующая улыбка сражала наповал.

Брин резко отвела взгляд и закончила вытирать лицо и руки, потом взглянула на себя в зеркало – мешки под усталыми глазами, побелевшие щеки, нежная и уязвимая шея. Она не могла позволить себе так беззащитно выглядеть перед этим сильным мужчиной.

Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, затем повернулась к Габриэлю.

– Я хочу извиниться за свои слова, мистер Д’Анжело. Я была резка и поторопилась с выводами.

– Не надо продолжать, Брин, – прервал он ее, распрямляясь. – Извинения не очень гармонируют с вашим воинственным видом, – объяснил он, когда она настороженно посмотрела на него.

Ее щеки снова вспыхнули.

– Могли бы, по крайней мере, выслушать меня, прежде чем иронизировать.

Габриэлю, по всей видимости, с трудом удалось сдержать улыбку.

– Как я сказал, спокойный тон не очень для вас характерен.

Она вздохнула, принимая заслуженный упрек.

– Еще раз извините. – Брин старательно отводила взгляд в сторону, продолжая смотреть на роскошный мраморный пол.

– Вернемся в кабинет и завершим наш разговор? – предложил он серьезным тоном. – Или вам еще нужно пообщаться с унитазом?

Брин болезненно поморщилась.

– В этом виновато виски на голодный желудок.

– Конечно, – иронично ответил Габриэль, остановившись, чтобы пропустить Брин вперед. Он хорошо понимал, что ей стало плохо не только из-за виски, но из-за сильного стресса. – И к тому же кощунство пить односолодовое виски вперемешку с чем-то.

– Судя по цене виски, это действительно так.

Габриэль слышал ее саркастический ответ, который он, впрочем, проигнорировал.

– Как я уже сказал, вы, безусловно, являетесь одним из шести кандидатов на выставку молодых талантов, которая пройдет в галерее в следующем месяце. Давайте обсудим детали? – Он жестом указал на мягкий диван, обитый коричневой кожей, и кресла, стоявшие вокруг журнального столика прямо напротив огромных окон.

– Конечно. – Она решила устроиться в кресле, а не на диване. Скромно скрестив ноги, Брин вопросительно посмотрела на него.

Габриэль, в свою очередь, не сел, а направился к бару, чтобы взять бутылку охлажденной воды и стакан. Затем вернулся и поставил их перед ней на журнальный столик, и только потом расположился в кресле напротив.

– Спасибо, – тихо пробормотала она, открывая бутылку и наливая воду в стакан. Брин долго не могла утолить жажду, но наконец снова заговорила: – Мистер Сандерс предоставил мне некоторую информацию на прошлой неделе, но, конечно, мне интересно узнать подробности… – Она старалась придать своему голосу деловой тон.

Пока они обсуждали детали предстоящей выставки, Габриэль наблюдал из-под полуопущенных век, как Брин записывала информацию в блокнот. Пять лет назад эта женщина была милым невинным созданием, что так интриговало и очаровывало его. Прошедшие годы не оставили и следа от былой невинности. Габриэль был уверен, что у Брин было немало мужчин. Пять лет – долгий срок. Но за эти годы Брин стала еще более прекрасной, но, самое важное, в ней появился шарм уверенной женщины, знающей себе цену.

– Вы когда-нибудь планировали работать в галерее «Архангел»? – спросил Габриэль спустя полчаса их беседы.

Кладя блокнот в сумку, Брин подняла глаза.

– Простите?

Он пожал плечами.

– Вы – профессионал своего дела, и вами может заинтересоваться любая галерея мира, не только «Архангел».

Брин поморщила лоб и настороженно посмотрела на Габриэля. Она не была уверена, что правильно поняла его.

– Вы предлагаете мне работу? – наконец недоуменно спросила она.

Он прямо посмотрел на нее:

– Вы удивлены?

– Я отвечу отказом! Спасибо, – поспешно добавила она, осознав, что снова грубит и эта невежливость никак не вяжется с ее ролью благодарной финалистки конкурса молодых талантов.

– И почему же?

– Почему? – Она раздраженно тряхнула головой, словно выражая недовольство самой возможностью постановки такого вопроса. – Я хочу, чтобы мои картины кто-нибудь купил, именно поэтому я выставляю их в галерее. Но работать ассистентом я не хочу!

Он пожал плечами.

– Вы что-то имеете против того, чтобы получить работу, которая поможет оплачивать счета, пока вы будете зарабатывать славу и популярность?

Брин настороженно посмотрела на него, вдруг вспомнив, что на следующей неделе ей придется платить за квартиру. У нее были и другие счета, по которым уже накопилась задолженность. Но зарплаты в кафе действительно не хватало, чтобы оплатить многочисленные счета.

Габриэль как будто догадался об этом…

Брин сразу одернула себя: Габриэль Д’Анжело не пытался помочь ей. Он просто предположил, что она ухватится за возможность работать в «Архангеле», ведь существует мнение о том, что люди искусства живут очень бедно. Брин, конечно, не голодала, просто иногда ей действительно нечего было есть. Ее квартирка на третьем этаже была очень мала; половина комнаты служила спальней и кухней, а другая половина – студией.

– Нет, конечно, не против, – весело ответила она. – Но у меня уже есть работа.

– В другой галерее?

Брин нахмурилась, услышав резкую интонацию в его голосе.

– Какая разница, где я работаю?

Он поднял свои темные брови.

– Если вы сотрудничаете с другой галереей, будет неправильным выставлять ваши работы в «Архангеле».

«Верно», – печально призналась самой себе Брин.

– Согласна с вами. – Она кивнула. – Я не сотрудничаю с другой галереей. Но у меня есть работа, – быстро сказала она, нагибаясь, чтобы поднять с пола сумку. – И моя смена начинается через полчаса, поэтому…

– Ваша… смена?

– Да, моя смена, – четко подтвердила Брин. Недоумение в его голосе уязвило ее. – Я работаю продавцом в одной известной сети кафе.

Он удивленно приподнял брови.

– Латте, капучино, эспрессо и малокалорийные булочки? Вы говорите про эти забегаловки?

Брин поморщилась. Первые полчаса разговора прошли гладко; временами беседа была даже приятной. Они обсуждали, какие из своих работ Брин собирается выставить на выставке в следующем месяце, оговаривали сроки и другие необходимые детали. Но это, очевидно, было просто затишьем в их неприязни. Сейчас Габриэль решил изобразить надменного миллионера. Брин с вызовом посмотрела на него:

– Вы что-то имеете против уличных кафе?

Его соблазнительные губы скривились в улыбке.

– Я там никогда не бывал.

Конечно. Такие богатые люди, как Габриэль Д’Анжело, посещают дорогие рестораны и модные бары, а не придорожные кафе.

– Но я против того, чтобы один из моих художников работал в кафе, – четко продолжил он.

Брин напряглась.

– Один из ваших художников?

– Я не ошибаюсь, это ведь будет ваша первая выставка? – спокойно спросил он.

– За последние пару лет я продала одну или две работы небольшим галереям, – парировала она.

– Но ведь это будет первый раз, когда столько картин Брин Джонс будет представлено на официальной выставке?

– Да… – замешкавшись, подтвердила она.

Он кивнул.

– В дальнейшем, хотите вы того или нет, ваше имя будет связано с галереей «Архангел».

Она и так поступилась своей гордостью, представив свои работы на конкурс, организованный братьями Д’Анжело. И безусловно, ей не нравилась мысль о том, что ее имя навсегда будет связано с этой ненавистной фамилией. Брин до сих пор было страшно при мысли о реакции матери, если та когда-нибудь узнает, где именно будут выставлены ее картины! Конечно, Брин хотела получить признание своего таланта, но в то же время она не желала связывать свое имя с именем Д’Анжело или галереей «Архангел».

– Что вы предлагаете? – настороженно спросила Брин.

Он поморщился.

– Я думаю, что будет лучше, если в напечатанном и разосланном нашим клиентам каталоге не будет указано, что вы работаете в уличном кафе.

– Для кого лучше?

Габриэль подавил раздражение, вызванное ее надменным тоном. К тому же он не собирался признаваться, что уже знал о ее работе в кафе. И что ему не нравится эта ее работа. Он никогда не посещал такие заведения, но проезжал мимо бесчисленное количество раз. Его не очень прельщала мысль, что Брин изматывает себя в этом заведении каждый день, чтобы свести концы с концами. Работа ассистентом в «Архангеле» сильно облегчит ей жизнь.

Габриэль насупил брови.

– Какая у вас может быть причина отказываться от работы?

– Дайте подумаю… – Брин приложила палец к подбородку, изображая раздумья. – Первое – я не хочу работать в галерее. Второе – я не хочу работать в галерее. И третье – я не хочу работать в галерее! – Ее глаза сверкали решительным блеском.

– Именно здесь, у нас или вообще в галерее? – спокойно спросил Габриэль.

– В любой галерее, – твердо ответила Брин. – Потом, не будет ли это выглядеть как протекция? – изящно предупредила она следующее возражение Габриэля Д’Анжело.

– Из-за вашего участия в выставке?

– Так точно, – удовлетворенно подтвердила она.

Он поджал губы.

– И это ваш окончательный ответ?

– Да.

Он мрачно усмехнулся.

– Вы очень… несговорчивы, мисс Джонс.

– Я пытаюсь сохранить свою независимость, мистер Д’Анжело, – резко ответила Брин.

– Возможно, вы правы, – протянул он, поднимаясь с кресла. Сухость его тона подразумевала, что он не согласен с ней.

– Я думаю, мы все обсудили на сегодня. У меня назначена встреча, – он взглянул на дорогие наручные часы, – через десять минут. Он вопросительно посмотрел на нее, так как она до сих пор не встала с кресла.

– Понятно. – Брин так поспешно вскочила, что случайно задела сумку и все ее содержимое тут же раскатилось по комнате. – Там-тарарам! – Она быстро присела на ковер и с горящими от смущения щеками стала собирать и запихивать обратно в сумку свои вещи; некоторые из них были очень личными.

– Мне всегда было интересно, что женщины носят в сумочках, – весело произнес Габриэль Д’Анжело.

– Ну, теперь вы знаете! – Брин подняла глаза и смутилась еще больше, потому что Габриэль был совсем близко. – И я бы собрала все гораздо быстрее, если бы вы помогли мне, а не стояли, усмехаясь.

Габриэль улыбнулся. В эту минуту он казался потрясающе привлекательным, по-мальчишески озорным – улыбка очень его молодила. Перестав ухмыляться, он посмотрел на нее внимательным оценивающим взглядом. В его глазах цвета топленого шоколада блеснули озорные огоньки. Габриэль нахмурился, видя Брин, стоящую перед ним на корточках. Эта поза была столь сексуальной, что он почувствовал, как в его брюках тут же стало тесно.

Щеки Брин раскраснелись, губы были слегка влажны и приоткрыты, ее черные брюки так плотно облегали ее соблазнительные ножки!

– Хорошо, – хрипло произнес он, опускаясь на пол рядом с ней. Стараясь не смотреть на нее, он подобрал блокнот и ручку, а также маленький тюбик крема для рук и гигиеническую губную помаду.

– Вы сказали, там-тарарам? – Он почувствовал цветочный аромат ее духов, хотя сама она казалась смесью пряностей. Краем глаза Габриэль увидел, как она пожала плечами.

– Мама никогда не любила ругающихся женщин, поэтому я с детства научилась импровизировать.

Опускаясь на колени, Габриэль не расслышал ее ответ. Запах всех этих пряностей – корица, фрукты, может быть, нотка меда – все это усиливало его желание.

– Зачем вам белый перец, Брин? – спросил он, изучая баночку.

– Это дешевле, чем перцовый баллончик! – Она выхватила баночку у него из рук и бросила в сумочку.

Габриэль недоуменно посмотрел на нее:

– Перцовый баллончик?

– Я несколько раз в неделю возвращаюсь домой поздно ночью.

Она не увидела, как помрачнело его лицо.

– Из кафе, – сухо произнес он.

Брин бросила на него быстрый взгляд и отвернулась.

– А вам-то что?

Хороший вопрос. Но Габриэль не мог на него ответить. Иначе ему бы пришлось признаться, что он знает о ней всю правду и до сих пор чувствует свою вину. Прошедшие полчаса в обществе Брин Джонс убедили его, что независимость, которую она демонстрировала, в действительности лишь защитная маска. Но Габриэль помнил, что она всегда была немного колючей – ее вспыльчивый темперамент хорошо читался в сверкающих глазах и заостренном подбородке.

– Мне показалось, что у вас назначена встреча через несколько минут? – Она вопросительно посмотрела на Габриэля, который, не шелохнувшись, сидел рядом с ней.

– Интересно, что подумают люди, если увидят нас на полу в таких позах? – намеренно решил спровоцировать ее Габриэль.

– Можем узнать, если ваш следующий посетитель придет пораньше! – Щеки Брин порозовели, когда она полезла под журнальный столик, чтобы подобрать помаду.

Посетителем был престарелый лорд Дэвид Симмонс, страстный коллекционер произведений искусства, и Габриэль опасался, как бы его не хватил сердечный приступ при виде роскошной фигуры Брин.

– Я сказала что-то смешное? – Брин выпрямилась и посмотрела на Габриэля, который снова улыбался. Его темные волосы ниспадали на лоб. Брин пришлось сжать кулаки, чтобы не прикоснуться к этим шелковистым темным кудрям.

– Да так, вспомнил. – Улыбка исчезла с его лица, глаза потемнели, однако он продолжал внимательно изучать ее.

Брин заметила, что Габриэль смотрел не на нее, а лишь на ее губы. Влажные и приоткрытые губы, которые она тотчас же поджала, резко поднявшись на ноги и перекинув сумку через плечо. Осознав, что из-за их разницы в росте лицо Габриэля находится сейчас на уровне ее груди, Брин замерла. Габриэль даже не пытался скрыть, что видит голую грудь Брин сквозь просвечивающую ткань ее блузки…