История психиатра, которую он не рассказал, но пережил
Часы в лучах лунного света
Четверо мужчин и одна женщина проводили симпозиум. Они обсуждали тему «Человек и единорог».
Было уже далеко за полночь, их беседа продолжалась несколько часов, но они так и не пришли ни к какому результату. Трое рассказали свои истории, возможно, свидетельствовавшие о встрече с этим мифическим животным. Но четвертый всякий раз доказывал, что рассказчик ошибся. Четвертый продолжал упрямо отрицать существование единорога. Наука в его лице не позволяла рогу этого удивительного создания задеть себя.
И вот сейчас этим спорам, кажется, будет положен конец. Сейчас, кажется, произойдет нечто конкретное, что, возможно, позволит им вынести окончательное решение. Нордберг вызвал доктора Карса на поединок. И доктор принял вызов.
Долгое время единственным освещением гостиной служил огонь, пылавший в камине, — предыдущие истории требовали полумрака. Но для предстоящего опыта нужен был яркий свет. Нордберг ходил по гостиной и зажигал все лампы.
— Значит, вы согласны на эксперимент, доктор Карс? — Нордберг произнес эти слова так, словно речь шла об experimentum crucis — испытании крестом.
— Конечно! — Доктор Карс еще раз протер стекла очков. — Эксперимент — единственный судья в науке!
— Разрешите сперва задать вам один вопрос? — Граненая коробочка с костями оказалась на столе. — Верите ли вы, что человек усилием воли может влиять на неодушевленные предметы?
— Влиять? Каким образом?
— Вы говорили об игре в кости. — Нордберг потряс коробочку. — Вот, например, верите ли вы, что усилием воли человек может заставить кости упасть так, как он хочет?
Шесть белых костей высыпались на стол. Доктор Карс ощупал одну из них.
— Это исключено. Совершенно исключено!
— Влиять усилием воли? — ужаснулся директор Бёмер. — Но тогда в обществе воцарился бы хаос! — Директор снова, как в бридже, стал партнером доктора Карса. — Представьте себе, что произойдет, если, например, курс акций на бирже будет повышаться или понижаться в зависимости от чьей-то воли!
Но партнером Нордберга был недаром журналист Странд.
— А мне это не кажется таким уж бессмысленным, — сказал он. — Я не сомневаюсь, что усилием воли человек может влиять на что угодно. Например, художник — химикалии из тюбика он превращает в восход солнца!
— Так далеко мои возможности не простираются, — саркастически заметил доктор Карс.
Элисабет сочла, что и она имеет право сказать свое слово.
— У меня есть один камень, который меняет цвет в зависимости от моего настроения, — сказала она. — Когда я сержусь, он становится красным, когда огорчена — фиолетовым, а когда у меня есть все основания чувствовать себя счастливой — зеленым.
— Другими словами, он всегда зеленый! — галантно заметил доктор Карс и вызывающе поглядел в потолок. — Вы обещали мне шок, господин Нордберг. Я жду!
— И вы его получите! — Нордберг убрал кости и торжественно направился в другой конец гостиной.
Там стояли красивые старинные напольные часы. Он открыл дверцу часов. В тишине гостиной послышалось мелодичное тиканье маятника.
— Вы видите эти часы? — Нордберг сделал выразительный жест, словно демонстрировал новое, фантастическое изобретение. — Как раз перед вашим приходом я поднял гири. Можете проверить, доктор Карс.
Доктор Карс не двинулся с места.
— Допустим. И что же дальше?
— Как видите, стрелка показывает без пяти три. Когда часы пробьют три, я их заставлю остановиться.
— Усилием воли?
— Да, усилием воли.
Доктор Карс улыбнулся доброй улыбкой психиатра, которой он обычно успокаивал своих пациентов:
— Я понимаю, господин Нордберг, вы обладаете чрезвычайно сильной волей. Вам ничего не стоит влиять на чувства прекрасного пола. — Он отвесил поклон в сторону Элисабет. — Или же на решения ваших издателей. Но едва ли вам удастся волей остановить часы!
— Сейчас увидите! — Нордберг решительно подошел к стулу и выдвинул его так, чтобы сидеть прямо напротив часов.
Он сел.
— Но я прошу вас соблюдать абсолютную тишину. Мне необходимо сконцентрировать свою волю.
— Господи! — вырвалось у директора Бёмера, он даже рот раскрыл от удивления.
— Невероятно! — восхищенно пробормотал Странд.
Но Элисабет вдруг заколебалась:
— Честно говоря, Алф, по-моему…
Доктор Карс с небывалой силой вдавил очки в переносицу:
— Вы сказали, после третьего удара?
Нордберг скрестил на груди руки:
— Да, сразу после третьего удара.
Директор Бёмер стукнул кулаком по столу:
— Честное слово, если тебе удастся остановить часы, я съем кусок картона, производимого акционерным обществом «Крафт-картон»!
— А запьешь бутылкой коньяка от меня! — тут же отозвался Нордберг, он не сомневался в успехе.
Доктор Карс хлопнул в ладоши:
— Начинайте, господин колдун!
В последующие минуты в гостиной слышалось только мелодичное тиканье. Все пятеро замерли, не отрывая глаз от часов. Неужели произойдет чудо?
Тик-так… Тик-так… Тик-так…
Нордберг сидел, скрестив руки на груди, и его властный взгляд был устремлен на циферблат. Плотная фигура выражала предельную концентрацию. Слабый отсвет огня освещал его неправильные энергичные черты, он был похож на короля гуннов, отдавшего последний приказ перед сражением. Неужели он собирался напугать часы так, чтобы они остановились? Неужели такое возможно и они остановятся?
Тик-так… Тик-так… Тик-так…
Элисабет нервно поглядывала на мужа, нечаянно она сделала неосторожное движение, коробочка упала, и кости запрыгали по полу.
— Тише вы, черт бы вас побрал! — в ярости взорвался Нордберг.
Часы продолжали тикать. Странд даже не подозревал, что тридцать секунд тянутся так долго. Директор Бёмер сидел с открытым ртом, он был готов ко всему. Он бы не удивился, если б сейчас из часов по лунному лучу вышла королева фей. Сложив руки, доктор Карс чувствовал себя в полной безопасности за стеной надежного скептицизма и незыблемости науки.
Вдруг тиканье прекратилось, часы как будто перевели дух.
Пробили три звонких удара. А потом опять:
Тик-так… Тик-так… Тик-так…
Первым опомнился директор Бёмер:
— Кажется, мне не придется есть картон! — В его вздохе слышалось неприкрытое облегчение.
— Ну вот видите, — с удовлетворением констатировал доктор Карс. Он сдвинул очки на лоб и вытер глаза, заслезившиеся от напряжения, — он слишком пристально смотрел на большую стрелку, которая ползла как улитка.
Нордберг сердито обернулся к жене:
— Это ты виновата, Элисабет! Ты меня сбила!
— Прости, Алф! — Элисабет подняла с пола кости. — Понимаешь, я так нервничала…
— Случайное невезение, это бывает, — утешил ее доктор Карс. — Может, вы повторите свой эксперимент, господин Нордберг?
— Нет! — отрезал Нордберг. — Теперь уже не получится. При таком скептицизме присутствующих…
Доктор Карс поглядел по сторонам, словно перед ним сидела большая аудитория, на лице у него было написано quod erat demonstrandum.
— Да, колдуны никогда не ценили скептицизм.
* * *
Гости начали прощаться. Хозяева провожали их до дверей.
— Спасибо за вечер! Было так интересно! — Директор Бёмер протянул Элисабет руку.
Доктор Карс тщательно замотал шею шарфом:
— Замечательно интересно! И не только-с точки зрения психиатрии. — Он сердечно пожал руку своему побежденному противнику.
В дверях он обернулся:
— Господин Нордберг, в начале нашего разговора вы помянули Юнга. А вы знаете, что однажды сказал Юнгу его великий учитель Фрейд? Фрейд сказал: «Мы должны воздвигнуть плотину против оккультизма, против всего этого черного болота!». — Спустившись на несколько ступенек, он опять обернулся. — Каждый, кто занимается человеческой душой, должен остерегаться этого болота, в том числе и писатели!
* * *
Элисабет стояла перед камином и собирала на поднос рюмки. Она наградила своего супруга влюбленной насмешливой улыбкой. Ее супруг, безусловно, был незаурядной личностью. Он был создан для великих поступков, не исключая и великие промахи.
— Думаю, этот холодный душ пойдет тебе на пользу, — сказала она.
Нордберг открыл дверцы часов и с интересом заглянул внутрь.
— Но почему же, черт побери, они не остановились? Вот уже целую неделю они упрямо останавливались после третьего удара. И вдруг сами собой исправились?
Элисабет засмеялась:
— Сегодня утром, когда тебя не было дома, к нам приходил часовщик и починил их. К сожалению, я не успела тебя предупредить.
— Очень жаль! — Нордберг тяжело опустился на стул, на котором сидел во время сеанса. Небрежно откинулся на спинку, руки расслабленно лежали на коленях. От недавнего великого колдуна не осталось и следа.
Элисабет захотелось его утешить, она подошла и погладила его по голове.
— Я нарочно уронила кости, чтобы ты мог все свалить на меня, если эксперимент не удастся. И сохранить хоть частицу своего колдовского достоинства… — Она о чем-то вспомнила и засмеялась. — А твой блеф с гирями был просто великолепен. Можете сами проверить гири, доктор Карс! — произнесла она, подражая голосу мужа. — Тебе бы играть в покер, а не в бридж!
Она вернулась, чтобы взять поднос с рюмками.
— Но я не понимаю, как ты можешь так жульничать, если серьезно относишься к этим вещам?
Нордберг выпрямился, лицо у него стало строгое, он приготовился к самообороне:
— Это невинный обман, Элисабет! Если человек так упрям и недоверчив, как доктор Карс, то вполне простительно чуть-чуть…
— …помочь единорогу? — Элисабет улыбнулась статуэтке на каминной полке и ласково ее погладила. — Пожелаем ему удачи в другой раз!
— И все-таки это был не просто обман! Понимаешь, — Нордберг как-то странно посмотрел на старинные часы, — я ведь действительно сконцентрировался. И на секунду даже почувствовал, что обрел над ними власть!
* * *
Карс, Бёмер и Странд шли домой пешком. На осеннем ночном небе сияла круглая луна.
Доктор Карс прославился тем, что усовершенствовал Венскую систему, но сегодня он неплохо разыграл свои карты и в другом бридже.
— Ну, доктор Карс, последняя взятка была ваша! — сказал директор Бёмер. — Нордберг не смог выполнить заявленный малый шлем.
— А я был почти уверен, что у него все получится, — тихо, будто самому себе, сказал Странд. — Он выглядел совершенно одержимым, его глаза были готовы испепелить эти часы. Я просто не понимаю, как они могли его ослушаться!
— Ох уж эти поэтические фантазии! — Доктор Карс оглушительно высморкался — казалось, загремели победные фанфары. — Разум далеко не так забавен. Но зато он удивительно надежен!
— Вспомните, ведь он сам в это верил! — воскликнул директор Бёмер. — Иначе ему не пришло бы в голову предлагать такой эксперимент!
Доктор Карс поднял на луну взгляд старого, умудренного опытом человека:
— Писателям это позволительно, они часто создают свой собственный миропорядок… вопреки законам природы.
Их шаги звонко стучали по асфальту. Директор Бёмер зевнул:
— Должно быть, уже очень поздно. Интересно, сколько сейчас? — Он повернул циферблат так, чтобы на него падал лунный свет. — Как, только три? А я-то думал, самое малое половина пятого! Нет, у меня просто остановились часы. Сколько на твоих, Эгиль?
Странд поднял руку:
— Сейчас, сейчас… Господи, что это?.. — Он тряхнул запястьем и приложил часы к уху.
— Что случилось? — с любопытством спросил директор Бёмер. Они задержались на углу улицы.
— Мои тоже остановились, и тоже ровно на трех, — объяснил Странд. — У вас есть часы, доктор Карс?
— Одну минутку. — Психиатр сунул руку за пазуху и извлек свой хронометр, массивные золотые часы — сама надежность.
Последовало странное молчание.
— Но, помилуйте… — пробормотал доктор Карс. — Ведь я хорошо помню, что заводил их совсем недавно!
— Неужели у вас тоже остановились? — Странд наклонился к нему.
— Да… — В голосе доктора Карса послышались новые нотки. — Да… И как раз в три часа. Так сказать, после третьего удара… Ничего не понимаю…
Он защелкнул часы и спрятал в карман жилета.
— Забавное совпадение! — бросил он. — Доброй ночи, господа!
И свернул в боковую улицу.
Директор Бёмер с удивлением поглядел ему вслед:
— Господи Боже мой! Принять все это так близко к сердцу? Похоже, что и его…
— …задел рог единорога! — подхватил Странд.
Они переглянулись. Наконец директор Бёмер сказал:
— Нет, последняя взятка досталась все-таки не ему!
Над ними в ночном небе, словно светящийся туз, сияла луна.
notes
