Книга: Английский с А. Конан Дойлем. Пиратские истории / A. Conan Doyle. Tales of Pirates
Назад: III The Blighting of Sharkey (Опасный недуг Шарки[3])
Дальше: Примечания

IV
How Copley Banks Slew Captain Sharkey
(Как Копли Бэнкс покончил с капитаном Шарки)

The Buccaneers were something higher than a mere band of marauders (буканьеры были чем-то более серьезным, нежели просто бандой грабителей; high – высокий; серьезный, важный). They were a floating republic (они являли собой плавучую республику), with laws, usages, and discipline of their own (со своими собственными законами, обычаями и порядками; discipline – обучение, тренировка; дисциплина, порядок). In their endless and remorseless quarrel with the Spaniards (в своих бесконечных и безжалостных стычках с испанцами; remorse – угрызение совести; раскаяние; сожаление; quarrel – ссора, перебранка; повод к вражде; раздоры, спор) they had some semblance of right upon their side (на их стороне было /даже/ какое-то подобие правоты). Their bloody harryings of the cities of the Main (их кровавые набеги на прибрежные города Латинской Америки; to harry – совершать набеги; опустошать) were not more barbarous than the inroads of Spain upon the Netherlands (были не более жестоки, чем вторжения Испании в Голландию; barbarous – варварский; жестокий, бесчеловечный) – or upon the Caribs in these same American lands (или на Карибские острова в тех же американских землях).

 

 The Buccaneers were something higher than a mere band of marauders. They were a floating republic, with laws, usages, and discipline of their own. In their endless and remorseless quarrel with the Spaniards they had some semblance of right upon their side. Their bloody harryings of the cities of the Main were not more barbarous than the inroads of Spain upon the Netherlands – or upon the Caribs in these same American lands.
The chief of the Buccaneers (предводитель буканьеров), were he English or French, a Morgan or a Granmont (будь он англичанин или француз, Морган или Гранмон), was still a responsible person (являлся человеком ответственным), whose country might countenance him, or even praise him (на родине его могли поощрять или даже прославлять: «чья страна могла…»), so long as he refrained from any deed (до тех пор, пока он воздерживался от иных действий) which might shock the leathery seventeenth-century conscience too outrageously (которые могли бы совсем уж потрясти огрубелое сознание /людей/ семнадцатого века; leathery – кожистый; жесткий, твердый; outrageously – неистово, жестоко; чрезмерно; outrage – грубое нарушение /закона, чужих прав, приличий и т. п./; произвол; акт насилия; грубое применение силы). Some of them were touched with religion (некоторые из них были очень набожны: «тронуты религией»), and it is still remembered (и /многие/ до сих пор помнят) how Sawkins threw the dice overboard upon the Sabbath (как Сокинс в День Христова воскресенья выбросил за борт игральные кости; to throw; Sabbath – воскресенье /священный день отдохновения у христиан/), and Daniel pistolled a man before the altar for irreverence (а Дэниэл у алтаря застрелил человека за святотатство; irreverence – неуважение, непочтительное действие или высказывание).

 

 The chief of the Buccaneers, were he English or French, a Morgan or a Granmont, was still a responsible person, whose country might countenance him, or even praise him, so long as he refrained from any deed which might shock the leathery seventeenth-century conscience too outrageously. Some of them were touched with religion, and it is still remembered how Sawkins threw the dice overboard upon the Sabbath, and Daniel pistolled a man before the altar for irreverence.
But there came a day when the fleets of the Buccaneers no longer mustered at the Tortugas (но вот наступил день, когда флотилии буканьеров больше уже не собирались в своих излюбленных гаванях; Tortuga – Тортуга /остров в Карибском море, крупный центр пиратства в XVII в./), and the solitary and outlawed pirate took their place (а место их занял = а пришел им на смену пират-одиночка, объявленный вне закона). Yet even with him the tradition of restraint and of discipline still lingered (однако и с его /приходом/ традиции сдержанности и дисциплины исчезли не совсем; to linger – засиживаться, задерживаться; сохраняться); and among the early pirates, the Avorys, the Englands, and the Robertses (и у первых пиратов – Эйвори, Инглендов и Робертсов), there remained some respect for human sentiment (еще оставалось некоторое уважение к человеческим чувствам). They were more dangerous to the merchant than to the seaman (они представляли опасность более для торговцев, нежели для моряков: «они были опаснее…»).

 

 But there came a day when the fleets of the Buccaneers no longer mustered at the Tortugas, and the solitary and outlawed pirate took their place. Yet even with him the tradition of restraint and of discipline still lingered; and among the early pirates, the Avorys, the Englands, and the Robertses, there remained some respect for human sentiment. They were more dangerous to the merchant than to the seaman.
But they in turn were replaced by more savage and desperate men (но и они в свою очередь сменились более жестокими и отчаянными людьми; to replace – заменять, замещать), who frankly recognized (ясно осознававшими; frankly – честно, откровенно) that they would get no quarter in their war with the human race (что им не стоит ждать пощады в войне против человечества; to get – получать; quarter – четверть; пощада, милосердие /проявляемые по отношению к пленнику/), and who swore that they would give as little as they got (и поклявшимися, что и сами не будут знать жалости: «что дадут так же мало, как получили»; to swear). Of their histories we know little that is trustworthy (об их жизни нам известно очень мало, что заслуживало бы доверия; history – история /последовательность исторических событий/; прошлое; trustworthy – заслуживающий доверия; надежный; trust – доверие; worthy – стоящий). They wrote no memoirs and left no trace (они не писали мемуаров и не оставили никаких следов), save an occasional blackened and blood-stained derelict (если не считать случайных почерневших и запятнанных кровью останков судов; derelict – брошенное командой судно) adrift upon the face of the Atlantic (дрейфующих в водах Атлантики; face – лицо; поверхность). Their deeds could only be surmised from the long roll of ships (об их делах можно лишь догадываться по длинному перечню кораблей; roll – свиток, сверток; перечень, список) which never made their port (которые никогда не вернулись в свой родной порт; to make port – входить в порт).

 

 But they in turn were replaced by more savage and desperate men, who frankly recognised that they would get no quarter in their war with the human race, and who swore that they would give as little as they got. Of their histories we know little that is trustworthy. They wrote no memoirs and left no trace, save an occasional blackened and blood-stained derelict adrift upon the face of the Atlantic. Their deeds could only be surmised from the long roll of ships which never made their port.
Searching the records of history, it is only here and there in an old-world trial (изучая исторические документы, иногда в каком-нибудь старинном судебном отчете /можно наткнуться на запись/; to search – искать, вести поиски; изучать, исследовать; here and there – кое-где; old-world – старинный, древний; trial – попытка; судебный процесс) that the veil that shrouds them seems for an instant to be lifted (которая, как кажется, на мгновение приподнимает скрывающий их покров; to shroud – покрывать саваном; прятать, скрывать), and we catch a glimpse of some amazing and grotesque brutality behind (и пред нашим взором предстают /примеры/ ошеломляющей и необъяснимой: «нелепой» жестокости; to catch a glimpse of – увидеть мельком). Such was the breed of Ned Low, of Gow the Scotchman, and of the infamous Sharkey (то было время Нэда Лоу, Шотландца Гоу и пресловутого Шарки; breed – род, порода; поколение; infamous – имеющий дурную репутацию), whose coal-black barque, the Happy Delivery (черно-угольный барк которого, /называвшийся/ «Счастливое избавление»), was known from the Newfoundland Banks to the mouths of the Orinoco (был известен от берегов Ньюфаундленда до устья Ориноко) as the dark forerunner of misery and of death (как мрачный предвестник несчастий и смерти).

 

 Searching the records of history, it is only here and there in an old-world trial that the veil that shrouds them seems for an instant to be lifted, and we catch a glimpse of some amazing and grotesque brutality behind. Such was the breed of Ned Low, of Gow the Scotchman, and of the infamous Sharkey, whose coal-black barque, the Happy Delivery, was known from the Newfoundland Banks to the mouths of the Orinoco as the dark forerunner of misery and of death.
There were many men, both among the islands and on the main (было немало людей, как на островах, так и на материке; main /зд./ = mainland – материк), who had a blood feud with Sharkey (кто испытывал кровную вражду к Шарки), but not one who had suffered more bitterly than Copley Banks, of Kingston (но никто /из них/ не пострадал так сильно, как Копли Бэнкс из Кингстона; bitterly – горько; сильно). Banks had been one of the leading sugar merchants of the West Indies (Бэнкс был одним из крупнейших торговцев сахаром в Вест-Индии; leading – ведущий, главный). He was a man of position (он имел /высокое/ положение), a member of the Council, the husband of a Percival (был членом совета, мужем /представительницы рода/ Персивалей), and the cousin of the Governor of Virginia (и двоюродным братом губернатора Вирджинии). His two sons had been sent to London to be educated (двое его сыновей учились в Лондоне: «были посланы в Лондон получать образование»; to send), and their mother had gone over to bring them back (а их мать отправилась за ними, чтобы привезти их назад). On their return voyage the ship, the Duchess of Cornwall, fell into the hands of Sharkey (на обратном пути корабль «Герцогиня Корнуэльская» попал в руки Шарки; voyage – плавание, морское путешествие; to fall into – попасться в /ловушку/), and the whole family met with an infamous death (и всю семью постигла бесславная смерть; to meet – встречать; подвергнуться).

 

 There were many men, both among the islands and on the main, who had a blood feud with Sharkey, but not one who had suffered more bitterly than Copley Banks, of Kingston. Banks had been one of the leading sugar merchants of the West Indies. He was a man of position, a member of the Council, the husband of a Percival, and the cousin of the Governor of Virginia. His two sons had been sent to London to be educated, and their mother had gone over to bring them back. On their return voyage the ship, the Duchess of Cornwall, fell into the hands of Sharkey, and the whole family met with an infamous death.
Copley Banks said little when he heard the news (Копли Бэнкс ничего не сказал, когда услышал эту новость), but he sank into a morose and enduring melancholy (но погрузился в мрачную и продолжительную меланхолию; to sink; enduring – выносливый, терпеливый; длительный, долгий). He neglected his business, avoided his friends (он запустил торговлю: «свое дело», /стал/ избегать друзей), and spent much of his time in the low taverns of the fishermen and seamen (и проводил много времени в дешевых тавернах для рыбаков и матросов; to spend – тратить; проводить /время/; low – низкий, невысокий; низший /в определенной иерархии/). There, amidst riot and devilry (там, среди пьяного разгула и разврата; riot – бунт, мятеж; дебош; devilry – злоба; порочность), he sat silently puffing at his pipe (он молча сидел, попыхивая трубкой), with a set face and a smouldering eye (с неподвижным лицом и поблекшими глазами). It was generally supposed that his misfortunes had shaken his wits (многие считали, что из-за горя он повредился в рассудке: «горе потрясло его разум»; generally – обычно, как правило; повсеместно; to shake), and his old friends looked at him askance (а старые друзья смотрели на него искоса; askance – наклонно, косо; неодобрительно), for the company which he kept was enough to bar him from honest men (поскольку той компании, с которой он водился, было достаточно, чтобы отгородить его от порядочных людей; to keep company – водить компанию, дружбу).

 

 Copley Banks said little when he heard the news, but he sank into a morose and enduring melancholy. He neglected his business, avoided his friends, and spent much of his time in the low taverns of the fishermen and seamen. There, amidst riot and devilry, he sat silently puffing at his pipe, with a set face and a smouldering eye. It was generally supposed that his misfortunes had shaken his wits, and his old friends looked at him askance, for the company which he kept was enough to bar him from honest men.
From time to time there came rumours of Sharkey over the sea (время от времени доходили слухи о /новых проделках/ Шарки на море). Sometimes it was from some schooner (иногда их приносила какая-нибудь шхуна) which had seen a great flame upon the horizon (которая, увидев огромное пламя на горизонте), and approaching to offer help to the burning ship (и приблизившись, чтобы предложить помощь горящему судну), had fled away at the sight of the sleek, black barque (/тут же/ бросалась наутек при виде черного барка с лоснящимися /бортами/; to flee), lurking like a wolf near a mangled sheep (затаившегося, словно волк рядом с зарезанной им овцой; to mangle – калечить, рубить, кромсать). Sometimes it was a frightened trader (порой это был перепуганный торговец), which had come tearing in with her canvas curved like a lady’s bodice (влетавший /в порт / с парусами, выгнутыми, словно дамский корсаж; canvas – холст, парусина; паруса /мор./; to tear – рвать, разрывать; нестись сломя голову, мчаться), because she had seen a patched fore-topsail (потому что с его /борта/ заметили залатанный фор-марсель) rising slowly above the violet water-line (медленно поднимавшийся над лиловой поверхностью: «линией» воды). Sometimes it was from a Coaster (а бывало, что каботажное судно), which had found a waterless Bahama Cay littered with sun-dried bodies (натыкалось на коралловый риф, усеянный высохшими на солнце трупами; to find – находить, обнаруживать; waterless – безводный; to litter – разбрасывать в беспорядке; быть в большом количестве, изобиловать).

 

 From time to time there came rumours of Sharkey over the sea. Sometimes it was from some schooner which had seen a great flame upon the horizon, and approaching to offer help to the burning ship, had fled away at the sight of the sleek, black barque, lurking like a wolf near a mangled sheep. Sometimes it was a frightened trader, which had come tearing in with her canvas curved like a lady’s bodice, because she had seen a patched fore-topsail rising slowly above the violet water-line. Sometimes it was from a Coaster, which had found a waterless Bahama Cay littered with sun-dried bodies.
Once there came a man who had been mate of a Guineaman (однажды пришел человек, бывший прежде помощником капитана на гвинейском судне), and who had escaped from the pirate’s hands (и которому /посчастливилось/ вырваться из рук пирата). He could not speak – for reasons which Sharkey could best supply (говорить он не мог – из-за недостатка, который лучше всех мог бы восполнить Шарки; for reason – по причине; to supply – снабжать; восполнять, возмещать /недостаток/) – but he could write, and he did write (но он мог писать, и он писал; to do /зд./ – употребляется для усиления значения действия), to the very great interest of Copley Banks (к огромнейшему интересу Копли Бэнкса). For hours they sat together over the map (часами они сидели вдвоем над картой), and the dumb man pointed here and there (и немой тыкал пальцем то в одно место, то в другое: «то здесь, то там») to outlying reefs and tortuous inlets (/указывая/ на удаленные рифы и извилистые заливы), while his companion sat smoking in silence (в то время как его собеседник сидел, молча покуривая /трубку/; companion – товарищ; собеседник), with his unvarying face and his fiery eyes (с неподвижным: «неизменяемым» лицом и горящими глазами).

 

 Once there came a man who had been mate of a Guineaman, and who had escaped from the pirate’s hands. He could not speak – for reasons which Sharkey could best supply – but he could write, and he did write, to the very great interest of Copley Banks. For hours they sat together over the map, and the dumb man pointed here and there to outlying reefs and tortuous inlets, while his companion sat smoking in silence, with his unvarying face and his fiery eyes.
One morning, some two years after his misfortune (однажды утром, года через два после /случившегося/ несчастья /с родными/), Mr. Copley Banks strode into his own office (мистер Копли Бэнкс твердым шагом вошел в свою контору; to stride – шагать /большими шагами/) with his old air of energy and alertness (с прежним энергичным и бодрым видом; alertness – бдительность; живость, проворство). The manager stared at him in surprise (управляющий удивленно уставился на него), for it was months since he had shown any interest in business (поскольку прошли /многие/ месяцы с тех пор, как он /последний раз/ проявлял хоть какой-то интерес к делам).
“Good morning, Mr. Banks!” said he (доброе утро, мистер Бэнкс).
“Good morning, Freeman (доброе утро, Фримэн). I see that Ruffling Harry is in the Bay (я видел в гавани «Задиру Гарри»; to ruffle – вызывать рябь /на воде/; ругаться, ссориться /разг./).”
“Yes, sir; she clears for the Windward Islands on Wednesday (да, сэр, в среду он идет к Наветренным островам; to clear – очищать, осветлять; проходить мимо).”
“I have other plans for her, Freeman (у меня на него другие планы, Фримэн). I have determined upon a slaving venture to Whydah (я решил, пусть он сходит за невольниками в Уиду; to determine – определять, устанавливать; to determine upon – принимать решение /сделать что-л./; slave – раб, невольник).”
“But her cargo is ready, sir (но груз уже готов = но груз уже в трюмах, сэр).”

 

 One morning, some two years after his misfortune, Mr. Copley Banks strode into his own office with his old air of energy and alertness. The manager stared at him in surprise, for it was months since he had shown any interest in business.
“Good morning, Mr. Banks!” said he.
“Good morning, Freeman. I see that Ruffling Harry is in the Bay.”
“Yes, sir; she clears for the Windward Islands on Wednesday.”
“I have other plans for her, Freeman. I have determined upon a slaving venture to Whydah.”
“But her cargo is ready, sir.”
“Then it must come out again, Freeman (тогда его нужно выгрузить, Фримэн; to come out /зд./ – извлекать). My mind is made up (решение принято; to make up one’s mind – принять решение), and the Ruffling Harry must go slaving to Whydah (и «Задира Гарри» должен идти в Уиду за невольниками).”
All argument and persuasion were vain (все доводы и убеждения были напрасны; vain – напрасный, тщетный), so the manager had dolefully to clear the ship once more (так что управляющему со страдальческим /лицом/ пришлось /приказать/ снова разгружать судно; to clear /зд./ – разгружать).
And then Copley Banks began to make preparations for his African voyage (и вот Копли Бэнкс начал делать приготовления к плаванию в Африку; to begin). It appeared that he relied upon force rather than barter for the filling of his hold (казалось, что, наполняя трюмы, он полагался более на /грубую/ силу, чем на торговлю; barter – меновая торговля), for he carried none of those showy trinkets which savages love (поскольку не брал с собой никаких ярких безделушек, которые обожают дикари; to carry – нести, носить; иметь при себе), but the brig was fitted with eight nine-pounder guns (зато вооружил бриг восемью девятифунтовыми пушками; to fit with – снаряжать, оснащать) and racks full of muskets and cutlasses (а оружейные шкафы его были полны мушкетов и абордажных сабель; rack – полка, подставка, вешалка; пирамида /ящик для хранения оружия/).

 

 “Then it must come out again, Freeman. My mind is made up, and the Ruffling Harry must go slaving to Whydah.”
All argument and persuasion were vain, so the manager had dolefully to clear the ship once more.
And then Copley Banks began to make preparations for his African voyage. It appeared that he relied upon force rather than barter for the filling of his hold, for he carried none of those showy trinkets which savages love, but the brig was fitted with eight nine-pounder guns and racks full of muskets and cutlasses.
The after sail-room next the cabin was transformed into a powder magazine (парусная комната на корме рядом с каютой была переделана в пороховой погреб; magazine – склад боеприпасов; артиллерийский погреб), and she carried as many round shot as a well-found privateer (а на самом судне имелось так же много ядер, как на хорошо снаряженном капере; to carry – носить, возить; иметь при себе, нести в себе). Water and provisions were shipped for a long voyage (пресной воды и провианта погрузили /в расчете/ на длительное путешествие).
But the preparation of his ship’s company was most surprising (но самым удивительным был подбор членов экипажа корабля; preparation – приготовление, подготовка; company – общество, компания; экипаж, команда /мор./). It made Freeman, the manager, realize (это заставило Фримэна, управляющего, поверить в то; to make /зд./ – заставлять, побуждать /кого-л. сделать что-л./) that there was truth in the rumour (что была /доля/ правды в слухах) that his master had taken leave of his senses (будто его хозяин тронулся рассудком; to take leave of one’s senses – сойти с ума). For, under one pretext or another (потому что под тем или иным предлогом), he began to dismiss the old and tried hands (он начал увольнять старых и испытанных матросов; to begin; to dismiss – отпускать, распускать; увольнять; hand – рука /кисть/; матрос), who had served the firm for years (которые служили фирме /многие/ годы), and in their place he embarked the scum of the port (а вместо них он собрал все портовые отбросы; to embark – садиться на /корабль, самолет/; scum – пена, накипь; отбросы, мусор) – men whose reputations were so vile (людей, чья репутация была столь ужасной) that the lowest crimp would have been ashamed to furnish them (что самый скверный вербовщик постыдился бы их нанять; to furnish – обставлять мебелью; предоставлять, поставлять).

 

 The after sail-room next the cabin was transformed into a powder magazine, and she carried as many round shot as a well-found privateer. Water and provisions were shipped for a long voyage.
But the preparation of his ship’s company was most surprising. It made Freeman, the manager, realise that there was truth in the rumour that his master had taken leave of his senses. For, under one pretext or another, he began to dismiss the old and tried hands, who had served the firm for years, and in their place he embarked the scum of the port – men whose reputations were so vile that the lowest crimp would have been ashamed to furnish them.
There was Birthmark Sweetlocks (был там Суитлокс Меченый; birthmark – родимое пятно), who was known to have been present at the killing of the log-wood cutters (известный тем, что присутствовал при убийстве резчиков по дереву; log-wood – кампешевое дерево), so that his hideous scarlet disfigurement was put down by the fanciful (так что его отвратительное багровое пятно толковалось людьми с развитой фантазией; disfigurement – уродование; физический дефект, недостаток; to put down – приписывать, относить на счет /кого-л./чего-л./) as being a red afterglow from that great crime (как кровавый результат того великого злодеяния; red – красный; кровавый, окровавленный). He was first mate (он стал первым помощником), and under him was Israel Martin, a little sun-wilted fellow (а его подручным назначили Израэля Мартина, невысокого высушенного солнцем человечка) who had served with Howell Davies at the taking of Cape Coast Castle (который служил еще у Хауэлла Дэйвиса при взятии замка Кейп-Коуст).

 

 There was Birthmark Sweetlocks, who was known to have been present at the killing of the log-wood cutters, so that his hideous scarlet disfigurement was put down by the fanciful as being a red afterglow from that great crime. He was first mate, and under him was Israel Martin, a little sun-wilted fellow who had served with Howell Davies at the taking of Cape Coast Castle.
The crew were chosen from amongst those (команда набиралась из тех) whom Banks had met and known in their own infamous haunts (кого Бэнкс встречал и с кем знакомился в облюбованных ими грязных притонах; to know – знать; быть знакомым), and his own table-steward was a haggard-faced man (а его личным камердинером стал человек с изможденным лицом; table-steward – стюард-официант), who gobbled at you when he tried to talk (который издавал клекочущие звуки, когда пытался разговаривать; to gobble – кулдыкать /об индюке/). His beard had been shaved (свою бороду он сбрил), and it was impossible to recognise him as the same man (и в нем невозможно было узнать того самого человека) whom Sharkey had placed under the knife (которому Шарки отрезал язык: «которого Шарки поместил под нож»), and who had escaped to tell his experiences to Copley Banks (и который бежал /от пиратов/, чтобы рассказать о своих злоключениях Копли Бэнксу; experiences – опыт; случай, событие).

 

 The crew were chosen from amongst those whom Banks had met and known in their own infamous haunts, and his own table-steward was a haggard-faced man, who gobbled at you when he tried to talk. His beard had been shaved, and it was impossible to recognise him as the same man whom Sharkey had placed under the knife, and who had escaped to tell his experiences to Copley Banks.
These doings were not unnoticed, nor yet uncommented upon in the town of Kingston (действия эти не остались незамеченными, и их обсуждали на главных улицах Кингстона; town – город, городок; деловой центр; uncommented – некомментированный; оставленный без комментариев). The Commandant of the troops – Major Harvey, of the Artillery (комендант гарнизона майор от артиллерии Харви; troops – войска) – made serious representations to the Governor (выразил губернатору серьезную озабоченность; to make representations – делать представление, заявлять протест).
“She is not a trader, but a small warship (это не торговое судно, а небольшой военный корабль),” said he. “I think it would be as well to arrest Copley Banks and to seize the vessel (также я думаю арестовать Копли Бэнкса и захватить судно; as well – также, тоже).”
“What do you suspect?” asked the Governor (что вы подозреваете? – спросил губернатор), who was a slow-witted man, broken down with fevers and port wine (который медленно соображал /от природы/, был разбит лихорадкой и /злоупотреблял/ портвейном; to break).
“I suspect,” said the soldier, “that it is Stede Bonnet over again (я подозреваю, – сказал /старый/ вояка, – что это еще один Стид Боннет; soldier – военный, военнослужащий; over again – еще раз, снова).”

 

 These doings were not unnoticed, nor yet uncommented upon in the town of Kingston. The Commandant of the troops – Major Harvey, of the Artillery – made serious representations to the Governor.
“She is not a trader, but a small warship,” said he. “I think it would be as well to arrest Copley Banks and to seize the vessel.”
“What do you suspect?” asked the Governor, who was a slow-witted man, broken down with fevers and port wine.
“I suspect,” said the soldier, “that it is Stede Bonnet over again.”
Now, Stede Bonnet was a planter of high reputation and religious character (плантатор Стид Боннет был /человеком/ весьма набожным с прекрасной репутацией; now /союз/ – когда, раз; вот /в начале предложения/; religious – религиозный, церковный; верующий; character – характер, нрав), who, from some sudden and overpowering freshet of wildness in his blood (который, повинуясь внезапному и непреодолимому зову крови; freshet – поток пресной воды; наводненье, паводок; wildness – дикость), had given up everything in order to start off pirating in the Caribbean Sea (бросил все, чтобы начать пиратствовать в Карибском море; to give up – оставить, бросить; to start off – начинать делать /что-л./). The example was a recent one (случай этот произошел совсем недавно: «пример был недавним»; example – пример; прецедент), and it had caused the utmost consternation in the islands (и вызвал на островах сильнейший переполох; utmost – крайний, предельный; величайший; consternation – ужас, испуг). Governors had before now been accused of being in league with pirates (губернаторов и прежде обвиняли в содействии пиратам; to be in league – действовать заодно /обычно тайно в чем-то плохом/: «быть в лиге»), and of receiving commissions upon their plunder (и в получении комиссионных с их добычи), so that any want of vigilance was open to a sinister construction (так что недостаток бдительности мог быть дурно истолкован; open – открытый, раскрытый; склонный /к чему-л./, подверженный /чему-л./; sinister – зловещий, мрачный; дурной, плохой; construction – строительство, сооружение; истолкование, объяснение).

 

 Now, Stede Bonnet was a planter of high reputation and religious character, who, from some sudden and overpowering freshet of wildness in his blood, had given up everything in order to start off pirating in the Caribbean Sea. The example was a recent one, and it had caused the utmost consternation in the islands. Governors had before now been accused of being in league with pirates, and of receiving commissions upon their plunder, so that any want of vigilance was open to a sinister construction.
“Well, Major Harvey,” said he (что ж, майор Харви, – сказал он), “I am vastly sorry to do anything which may offend my friend Copley Banks (мне безмерно неприятно делать что-то такое, что может обидеть моего друга Копли Бэнкса), for many a time have my knees been under his mahogany (поскольку много раз мои колени находились под его столом, накрытым к обеду; mahogany – древесина красного дерева; обеденный стол), but in face of what you say there is no choice for me (но в свете того, что вы сказали, мне не остается иного выбора; in face of smth. – перед лицом чего-л.) but to order you to board the vessel (кроме как приказать вам подняться на борт этого судна) and to satisfy yourself as to her character and destination (и выяснить его характеристики и предназначение; to satisfy – удовлетворять; убеждать; character – характер, темперамент; качество, характерная особенность).”

 

 “Well, Major Harvey,” said he, “I am vastly sorry to do anything which may offend my friend Copley Banks, for many a time have my knees been under his mahogany, but in face of what you say there is no choice for me but to order you to board the vessel and to satisfy yourself as to her character and destination.”
So at one in the morning Major Harvey, with a launchful of his soldiers (и вот в час ночи майор Харви и /сопровождавшие его/ солдаты на баркасе; launch – баркас; – ful – образует существительные со значением количества, соответствующего данной емкости), paid a surprise visit to the Ruffling Harry (внезапно подошли к /месту стоянки/ «Задиры Гарри»; to pay a visit – нанести визит; surprise – неожиданность), with the result that they picked up nothing more solid (но в результате они не обнаружили ничего более существенного; to pick up – поймать /преступника/; solid – твердый /не жидкий/; серьезный) than a hempen cable floating at the moorings (чем пеньковый канат, плавающий у причала; moorings – место стоянки судов в гавани). It had been slipped by the brig (его сбросили с брига; to slip – скользить; сбрасывать), whose owner had scented danger (хозяин которого почуял опасность). She had already passed the Palisades (судно уже миновало скалы Палисадес), and was beating out against the north-east trades on a course for the Windward Passage (и шло навстречу северо-восточному пассату, держа курс на Наветренный пролив; to beat out – плыть против ветра).

 

 So at one in the morning Major Harvey, with a launchful of his soldiers, paid a surprise visit to the Ruffling Harry, with the result that they picked up nothing more solid than a hempen cable floating at the moorings. It had been slipped by the brig, whose owner had scented danger. She had already passed the Palisades, and was beating out against the north-east trades on a course for the Windward Passage.
When upon the next morning the brig had left Morant Point (когда следующим утром бриг оставил /в стороне/ мыс Моран; to leave) a mere haze upon the Southern horizon (еле заметное облачко тумана в южной стороне горизонта; mere – не более чем, всего лишь; haze – легкий туман, дымка), the men were called aft (всех людей созвали на корму), and Copley Banks revealed his plans to them (и Копли Бэнкс открыл им свои планы). He had chosen them, he said, as brisk boys and lads of spirit (он выбрал их, сказал он, как проворных и смелых парней; to choose; man of spirit – сильный духом человек), who would rather run some risk upon the sea (кто скорее рискнет собой в море; to run risk – идти на риск) than starve for a living upon the shore (чем будет жить в нищете на берегу; to starve – умирать от голода; нуждаться; living – средства к существованию). King’s ships were few and weak (королевские суда малочисленны и слабы), and they could master any trader (и они смогли бы захватить любое торговое судно; to master – одолевать, справляться) who might come their way (которое могло попасться на их пути; to come – приходить; появляться, встречаться).

 

 When upon the next morning the brig had left Morant Point a mere haze upon the Southern horizon, the men were called aft, and Copley Banks revealed his plans to them. He had chosen them, he said, as brisk boys and lads of spirit, who would rather run some risk upon the sea than starve for a living upon the shore. King’s ships were few and weak, and they could master any trader who might come their way.
Others had done well at the business (многие неплохо нажились, занимаясь этим делом; to do well – чувствовать себя хорошо), and with a handy, well-found vessel (а /имея/ маневренное и хорошо оснащенное судно; handy – удобный; легко управляемый), there was no reason why they should not turn their tarry jackets into velvet coats (нет никаких препятствий: «причин», чтобы сменить свои просмоленные куртки на бархатные камзолы). If they were prepared to sail under the black flag (если они готовы плавать под черным флагом), he was ready to command them (он не прочь командовать ими; ready – готовый /к действию, использованию и т. п./; согласный, охотно делающий /что-л./); but if any wished to withdraw (но если кто желает уйти; to withdraw – отодвигать, отдергивать; ретироваться, удаляться), they might have the gig and row back to Jamaica (то может взять гичку и на веслах вернуться на Ямайку; to row – грести; идти на веслах).
Four men out of six-and-forty asked for their discharge (четыре человека из сорока шести попросили их отпустить; to ask – спрашивать; просить, требовать; discharge – разгрузка; увольнение), went over the ship’s side into the boat (перебрались через борт корабля в шлюпку), and rowed away amidst the jeers and howlings of the crew (и уплыли под насмешки и завывания /всей/ команды).

 

 Others had done well at the business, and with a handy, well-found vessel, there was no reason why they should not turn their tarry jackets into velvet coats. If they were prepared to sail under the black flag, he was ready to command them; but if any wished to withdraw, they might have the gig and row back to Jamaica.
Four men out of six-and-forty asked for their discharge, went over the ship’s side into the boat, and rowed away amidst the jeers and howlings of the crew.
The rest assembled aft, and drew up the articles of their association (оставшиеся собрались на корме и приняли свой устав; to draw up – составлять, вырабатывать /контракт, план и т. п./; association – соединение, объединение /действие/; ассоциация, союз). A square of black tarpaulin had the white skull painted upon it (на черном квадрате просмоленной парусины намалевали белый череп), and was hoisted amidst cheering at the main (и подняли его на грот-мачте под одобрительные возгласы; main /зд./ = mainmast – грот-мачта).
Officers were elected, and the limits of their authority fixed (были назначены офицеры и установлены ограничения их власти; to elect – выбирать /голосованием/; назначать /на должность/). Copley Banks was chosen Captain (Копли Бэнкс был избран капитаном; to choose), but, as there are no mates upon a pirate craft (но, поскольку на пиратском судне у капитана не бывает помощников), Birthmark Sweetlocks became quartermaster, and Israel Martin the boatswain (то Суитлокс Меченый стал интендантом, а Израэль Мартин – боцманом; to become).

 

 The rest assembled aft, and drew up the articles of their association. A square of black tarpaulin had the white skull painted upon it, and was hoisted amidst cheering at the main.
Officers were elected, and the limits of their authority fixed. Copley Banks was chosen Captain, but, as there are no mates upon a pirate craft, Birthmark Sweetlocks became quartermaster, and Israel Martin the boatswain.
There was no difficulty in knowing what was the custom of the brotherhood (не было никаких трудностей в том, чтобы узнать обычаи братства), for half the men at least had served upon pirates before (поскольку по меньшей мере половина команды служила ранее на пиратских судах; at least – по крайней мере, во всяком случае). Food should be the same for all (пища должна быть одинаковой для всех), and no man should interfere with another man’s drink (и никто не мешает другому пить вволю; to interfere with – останавливать, мешать)! The Captain should have a cabin (у капитана должна быть каюта), but all hands should be welcome to enter it when they chose (но все матросы могут беспрепятственно в нее входить, когда захотят; welcome – желанный; имеющий право или разрешение сделать что-л.; to choose – выбирать; предпочитать).
All should share and share alike (все должно быть поделено и поделено поровну), save only the captain, quartermaster, boatswain, carpenter, and master-gunner (исключение составляют только капитан, интендант, боцман, плотник и главный канонир), who had from a quarter to a whole share extra (которые получают сверх того от одной четвертой до целой доли).

 

 There was no difficulty in knowing what was the custom of the brotherhood, for half the men at least had served upon pirates before. Food should be the same for all, and no man should interfere with another man’s drink! The Captain should have a cabin, but all hands should be welcome to enter it when they chose.
All should share and share alike, save only the captain, quartermaster, boatswain, carpenter, and master-gunner, who had from a quarter to a whole share extra.
He who saw a prize first (тот, кто первым заметит корабль-жертву; prize – награда, премия; желанная добыча) should have the best weapon taken out of her (получает лучшее оружие, найденное: «взятое» у него на борту). He who boarded her first (тот, кто первым взберется к нему на борт) should have the richest suit of clothes aboard of her (получает самый богатый комплект одежды). Every man might treat his own prisoner (каждый может обращаться со своим пленником), be it man or woman (будь то мужчина или женщина), after his own fashion (по своему собственному усмотрению; fashion – форма, очертания; манера поведения). If a man flinched from his gun, the quartermaster should pistol him (если кто покинет место сражения, интендант должен пристрелить его; to flinch – вздрагивать; уклоняться, отступать; gun – орудие, пушка). These were some of the rules (таковыми были некоторые из правил) which the crew of the Ruffling Harry subscribed (которые команда «Задиры Гарри» подписала) by putting forty-two crosses at the foot of the paper (поставив сорок два крестика внизу бумаги) upon which they had been drawn (на которой они = эти правила были начертаны).

 

 He who saw a prize first should have the best weapon taken out of her. He who boarded her first should have the richest suit of clothes aboard of her. Every man might treat his own prisoner, be it man or woman, after his own fashion. If a man flinched from his gun, the quartermaster should pistol him. These were some of the rules which the crew of the Ruffling Harry subscribed by putting forty-two crosses at the foot of the paper upon which they had been drawn.
So a new rover was afloat upon the seas (так в море появилось новое пиратское судно; afloat – плавающий на поверхности воды), and her name before a year was over became as well known as that of the Happy Delivery (и название его – не прошло и года – стало таким же известным, как название «Счастливое избавление»). From the Bahamas to the Leewards, and from the Leewards to the Windwards (от Багамских островов до Подветренных, от Подветренных до Наветренных), Copley Banks became the rival of Sharkey and the terror of traders (Копли Бэнкс стал достойным соперником Шарки и ужасом /мирных/ торговцев). For a long time the barque and the brig never met (долгое время барк и бриг не встречались; to meet), which was the more singular (что было весьма странно; singular – исключительный, необыкновенный; необычный, странный), as the Ruffling Harry was for ever looking in at Sharkey’s resorts (потому что «Задира Гарри» всегда заглядывал в бухточки, которые частенько служили убежищем для Шарки; to look in – заглянуть /ненадолго/; resort – посещаемое, излюбленное место); but at last one day, when she was passing down the inlet of Coxon’s Hole (но наконец однажды, когда он зашел в залив Коксонс Хоул), at the east end of Cuba (на восточной оконечности Кубы), with the intention of careening (имея намерение /провести/ кренгование), there was the Happy Delivery (там уже стояло «Счастливое избавление»), with her blocks and tackle-falls already rigged for the same purpose (с уже закрепленными с той же целью блоками и лопарями талей).

 

 So a new rover was afloat upon the seas, and her name before a year was over became as well known as that of the Happy Delivery. From the Bahamas to the Leewards, and from the Leewards to the Windwards, Copley Banks became the rival of Sharkey and the terror of traders. For a long time the barque and the brig never met, which was the more singular, as the Ruffling Harry was for ever looking in at Sharkey’s resorts; but at last one day, when she was passing down the inlet of Coxon’s Hole, at the east end of Cuba, with the intention of careening, there was the Happy Delivery, with her blocks and tackle-falls already rigged for the same purpose.
Copley Banks fired a shotted salute and hoisted the green trumpeter ensign (Копли Бэнкс в знак приветствия дал пушечный залп и поднял зеленый вымпел; to fire – стрелять; shotted – утяжеленный ядром; salute – приветствие; trumpeter – трубач; герольд), as the custom was among gentlemen of the sea (согласно обычаю, бытовавшему среди рыцарей моря; gentleman – хорошо воспитанный человек). Then he dropped his boat and went aboard (затем /приказал/ спустить шлюпку и сел в нее; to go aboard – сесть на судно).
Captain Sharkey was not a man of a genial mood (капитан Шарки не был общительным человеком; genial – веселый; общительный; mood – настроение; расположение духа), nor had he any kindly sympathy for those who were of the same trade as himself (также не имел он сердечной симпатии к людям своего же ремесла). Copley Banks found him seated astride upon one of the after guns (Копли Бэнкс нашел его сидящим верхом на одной из кормовых пушек), with his New England quartermaster, Ned Galloway (со своим интендантом из Новой Англии Нэдом Гэллоуэем), and a crowd of roaring ruffians standing about him (и орущей толпой головорезов, стоявшими рядом).

 

 Copley Banks fired a shotted salute and hoisted the green trumpeter ensign, as the custom was among gentlemen of the sea. Then he dropped his boat and went aboard.
Captain Sharkey was not a man of a genial mood, nor had he any kindly sympathy for those who were of the same trade as himself. Copley Banks found him seated astride upon one of the after guns, with his New England quartermaster, Ned Galloway, and a crowd of roaring ruffians standing about him.
Yet none of them roared with quite such assurance (выкрики каждого из них, однако, переходили в еле слышное бормотание: «однако никто из них не шумел с точно такой же уверенностью»; quite – вполне, совершенно) when Sharkey’s pale face and filmy blue eyes were turned upon him (когда бледное лицо и подернутые пленкой голубые глаза Шарки обращались в его сторону: «поворачивались к нему»).
He was in his shirt-sleeves (он был в рубашке; shirt-sleeve – рукав рубашки; in shirt-sleeves – в рубашке /без верхней одежды/), with his cambric frills breaking through his open red satin long-flapped vest (ее батистовые оборки виднелись из-под открытого красного долгополого камзола из сатина; to break through – прорываться, пробиваться). The scorching sun seemed to have no power upon his fleshless frame (палящее солнце, казалось, никак не действовало: «не имело никакого влияния» на его тощую фигуру; frame – каркас, костяк; тело, телосложение; power – сила, мощь; влияние; flesh – мясо, плоть; – less – образует от существительных прилагательные со значением «лишенный чего-л.», «не имеющий чего-л.»), for he wore a low fur cap, as though it had been winter (поскольку он носил меховую шапочку, как будто стояла зима; to wear). A many-coloured band of silk passed across his body (многоцветная шелковая перевязь шла наискосок через его грудь: «через его тело»; band – обруч; тесьма, лента) and supported a short murderous sword (и на ней висела: «держалась» короткая смертоносная шпага; to support – поддерживать, нести нагрузку), while his broad, brass-buckled belt was stuffed with pistols (в то время как за его широкий ремень с медной пряжкой были заткнуты пистолеты; to stuff – набивать; запихивать, засовывать).

 

 Yet none of them roared with quite such assurance when Sharkey’s pale face and filmy blue eyes were turned upon him.
He was in his shirt-sleeves, with his cambric frills breaking through his open red satin long-flapped vest. The scorching sun seemed to have no power upon his fleshless frame, for he wore a low fur cap, as though it had been winter. A many-coloured band of silk passed across his body and supported a short murderous sword, while his broad, brass-buckled belt was stuffed with pistols.
“Sink you for a poacher!” he cried (чтоб тебе утонуть, браконьер! – воскликнул он; poacher – браконьер), as Copley Banks passed over the bulwarks (когда Копли Бэнкс перелез через фальшборт). “I will drub you within an inch of your life (я изобью тебя так, что останется лишь дюйм живого места), and that inch also (а /потом пройдусь/ и по нему тоже)! What mean you by fishing in my waters (как смеешь ты ловить рыбу в моих водах)?”
Copley Banks looked at him (Копли Бэнкс взглянул на него), and his eyes were like those of a traveler (и глаза его сделались такими, как у путника) who sees his home at last (который наконец-то видит свой родной дом).
“I am glad that we are of one mind (я рад, что мы понимаем друг друга; to be of one mind – придерживаться одного и того же мнения),” said he, “for I am myself of opinion (поскольку я придерживаясь мнения) that the seas are not large enough for the two of us (что моря недостаточно просторны для нас обоих). But if you will take your sword and pistols (но если ты возьмешь свою шпагу и пистолеты) and come upon a sand-bank with me (и сойдешь со мною на песчаный берег), then the world will be rid of a damned villain whichever way it goes (тогда, кому бы ни досталась победа, одним жалким негодяем в мире станет меньше: «тогда мир избавится от одного проклятого негодяя, каким бы путем это ни пошло»; to be rid of – избавиться от).”

 

 “Sink you for a poacher!” he cried, as Copley Banks passed over the bulwarks. “I will drub you within an inch of your life, and that inch also! What mean you by fishing in my waters?”
Copley Banks looked at him, and his eyes were like those of a traveller who sees his home at last.
“I am glad that we are of one mind,” said he, “for I am myself of opinion that the seas are not large enough for the two of us. But if you will take your sword and pistols and come upon a sand-bank with me, then the world will be rid of a damned villain whichever way it goes.”
“Now, this is talking!” cried Sharkey (вот это разговор! – воскликнул Шарки), jumping off the gun and holding out his hand (спрыгивая с пушки и протягивая руку). “I have not met many (немногих я встречал; to meet) who could look John Sharkey in the eyes and speak with a full breath (кто мог бы смотреть Джону Шарки в глаза и говорить /с ним/ без заикания: «с полным дыханием»). May the devil seize me (дьявол меня побери; to seize – хватать, схватить) if I do not choose you as a consort (если я не выберу тебя в качестве товарища = если мы не станем вместе бороздить моря)! But if you play me false (но ежели ты /попытаешься/ меня надуть; to play false – обмануть, смошенничать), then I will come aboard of you (тогда я поднимусь к тебе на борт) and gut you upon your own poop (и выпущу тебе кишки на твоей же собственной корме).”
“And I pledge you the same!” said Copley Banks (и я обещаю /сделать/ то же самое с тобой! – сказал Копли Бэнкс), and so the two pirates became sworn comrades to each other (и таким образом эти два пирата стали друг другу верными товарищами; to become; sworn – присягнувший, поклявшийся; верный, неизменный; to swear – клясться).

 

 “Now, this is talking!” cried Sharkey, jumping off the gun and holding out his hand. “I have not met many who could look John Sharkey in the eyes and speak with a full breath. May the devil seize me if I do not choose you as a consort! But if you play me false, then I will come aboard of you and gut you upon your own poop.”
“And I pledge you the same!” said Copley Banks, and so the two pirates became sworn comrades to each other.
That summer they went north as far as the Newfoundland Banks (тем летом они направились на север и дошли до Ньюфаундлендских берегов), and harried the New York traders and the whale-ships from New England (грабя купцов из Нью-Йорка и китобойные суда из Новой Англии). It was Copley Banks who captured the Liverpool ship, House of Hanover (Копли Бэнкс захватил судно «Ганноверская династия», /шедшее/ из Ливерпуля; house – дом, здание; династия, род), but it was Sharkey who fastened her master to the windlass (а Шарки, привязав его капитана к брашпилю) and pelted him to death with empty claret-bottles (бросал в него пустые бутылки из-под кларета и /забил/ до смерти).

 

 That summer they went north as far as the Newfoundland Banks, and harried the New York traders and the whale-ships from New England. It was Copley Banks who captured the Liverpool ship, House of Hanover, but it was Sharkey who fastened her master to the windlass and pelted him to death with empty claret-bottles.
Together they engaged the King’s ship Royal Fortune (вместе они вступили в бой с имперским: «королевским» кораблем «Королевская фортуна»; to engage – нанимать; вступать в бой /мор./), which had been sent in search of them (который был послан на их поиски; to send), and beat her off after a night action of five hours (и отбились от него после пятичасового ночного боя), the drunken, raving crews fighting naked in the light of the battle-lanterns (когда пьяные остервенелые матросы: «команды» дрались обнаженными в свете боевых фонарей; to rave – бредить, говорить бессвязно; неистовствовать), with a bucket of rum and a pannikin laid by the tackles of every gun (а возле талей каждой пушки стояло ведро рома с жестяной кружкой; to lay – класть, положить). They ran to Topsail Inlet in North Carolina to refit (для починки они направились в бухту Топсэйл в Северной Каролине; to run – бежать), and then in the spring they were at the Grand Caicos (а весною уже были у Гранд-Кайкос), ready for a long cruise down the West Indies (готовые к долгому плаванию в Вест-Индию).

 

 Together they engaged the King’s ship Royal Fortune, which had been sent in search of them, and beat her off after a night action of five hours, the drunken, raving crews fighting naked in the light of the battle-lanterns, with a bucket of rum and a pannikin laid by the tackles of every gun. They ran to Topsail Inlet in North Carolina to refit, and then in the spring they were at the Grand Caicos, ready for a long cruise down the West Indies.
By this time Sharkey and Copley Banks had become very excellent friends (к тому времени Шарки и Копли Бэнкс стали близкими друзьями; excellent – отличный, превосходный), for Sharkey loved a wholehearted villain (поскольку Шарки любил бесшабашных проходимцев; wholehearted – идущий от всего сердца; относящийся ко всему с легким сердцем), and he loved a man of metal (а также людей с железными /нервами/), and it seemed to him that the two met in the captain of the Ruffling Harry (и ему казалось, что оба эти /качества/ соединились: «встретились» в капитане «Забияки Гарри»). It was long before he gave his confidence to him (однако это было задолго до того, как он стал доверять ему; long before – задолго до; to give confidence – довериться), for cold suspicion lay deep in his character (ибо холодная подозрительность лежала в основе его характера: «глубоко находилась в его характере»; to suspect – подозревать). Never once would he trust himself outside his own ship (еще ни разу он не покидал своего собственного корабля: «не решался /отправиться/ вне своего корабля»; to trust – верить, доверять) and away from his own men (и своих людей: «прочь от своих людей»; away – прочь).

 

 By this time Sharkey and Copley Banks had become very excellent friends, for Sharkey loved a wholehearted villain, and he loved a man of metal, and it seemed to him that the two met in the captain of the Ruffling Harry. It was long before he gave his confidence to him, for cold suspicion lay deep in his character. Never once would he trust himself outside his own ship and away from his own men.
But Copley Banks came often on board the Happy Delivery (но Копли Бэнкс часто бывал на борту «Счастливого избавления»), and joined Sharkey in many of his morose debauches (и присоединялся к Шарки во время его мрачных дебошей), so that at last any lingering misgivings of the latter were set at rest (так что наконец усыпил неослабные опасения последнего; lingering – продолжительный, долгий; медленно проходящий; to set at rest – успокоить: «поместить к покою»). He knew nothing of the evil that he had done to his new boon companion (он ничего не знал = Шарки и не подозревал о том зле, которое причинил своему новому собутыльнику), for of his many victims how could he remember the woman and the two boys (ибо как он мог запомнить среди своих многочисленных жертв женщину и двух мальчиков) whom he had slain with such levity so long ago (которых бездумно убил давным-давно; to slay; levity – ветреность, легкомыслие)! When, therefore, he received a challenge to himself and to his quartermaster for a carouse (и поэтому, когда он и его интендант получили приглашение на пирушку; challenge – вызов) upon the last evening of their stay at the Caicos Bank (в последний вечер их стоянки у берегов Кайкоса), he saw no reason to refuse (он не видел причин отказываться).

 

 But Copley Banks came often on board the Happy Delivery, and joined Sharkey in many of his morose debauches, so that at last any lingering misgivings of the latter were set at rest. He knew nothing of the evil that he had done to his new boon companion, for of his many victims how could he remember the woman and the two boys whom he had slain with such levity so long ago! When, therefore, he received a challenge to himself and to his quartermaster for a carouse upon the last evening of their stay at the Caicos Bank, he saw no reason to refuse.
A well-found passenger ship had been rifled the week before (неделю назад они захватили пассажирский корабль, имевший на борту все необходимое; to rifle – обыскивать с целью грабежа), so their fare was of the best (так что пища у них была лучше не пожелаешь; fare – плата за проезд; пища), and after supper five of them drank deeply together (и после ужина они впятером изрядно выпили; to drink). There were the two captains, Birthmark Sweetlocks, Ned Galloway (там были оба капитана, Суитлокс Меченый), and Israel Martin, the old buccaneersman (и Израэль Мартин, старый буканьер). To wait upon them was the dumb steward (за столом им прислуживал немой стюард; to wait – ждать; прислуживать), whose head Sharkey split with his glass (чью голову Шарки разбил своим стаканом; to split – раскалывать), because he had been too slow in the filling of it (потому что тот слишком медленно его наполнял).

 

 A well-found passenger ship had been rifled the week before, so their fare was of the best, and after supper five of them drank deeply together. There were the two captains, Birthmark Sweetlocks, Ned Galloway, and Israel Martin, the old buccaneersman. To wait upon them was the dumb steward, whose head Sharkey split with his glass, because he had been too slow in the filling of it.
The quartermaster had slipped Sharkey’s pistols away from him (интендант потихоньку убрал пистолеты Шарки от него подальше; to slip – скользить; перемещать тихонько, незаметно), for it was an old joke with him (ибо у того была давняя шутка) to fire them cross-handed under the table (стрелять из них под столом, перекрестив руки), and see who was the luckiest man (чтобы посмотреть, кто самый счастливый). It was a pleasantry which had cost his boatswain his leg (эта невинная шалость стоила его боцману ноги; pleasantry – любезность; шутка, комическая выходка), so now, when the table was cleared (так что теперь, когда со стола убрали остатки ужина: «когда стол был чист»), they would coax Sharkey’s weapons away from him on the excuse of the heat (Шарки убедили /снять/ с себя оружие, сославшись на жару; to coax – убеждать, упрашивать; добиваться /чего-л./ с помощью уговоров; excuse – извинение; отговорка, предлог), and lay them out of his reach (и положить их /пистолеты/ вне его досягаемости = подальше; reach – протягивание /руки/; предел досягаемости).
The Captain’s cabin of the Ruffling Harry was in a deck-house upon the poop (каюта капитана «Задиры Гарри» примыкала к рубке на корме; deck-house – рубка), and a sternchaser gun was mounted at the back of it (а позади нее была установлена кормовая пушка; chaser – преследователь; судовое орудие; stern – корма; to mount – монтировать, устанавливать).

 

 The quartermaster had slipped Sharkey’s pistols away from him, for it was an old joke with him to fire them cross-handed under the table, and see who was the luckiest man. It was a pleasantry which had cost his boatswain his leg, so now, when the table was cleared, they would coax Sharkey’s weapons away from him on the excuse of the heat, and lay them out of his reach.
The Captain’s cabin of the Ruffling Harry was in a deck-house upon the poop, and a sternchaser gun was mounted at the back of it.
Round shot were racked round the wall (ядра были сложены у стены; to rack – помещать на полку, подставку; round – вокруг; повсюду, на всем протяжении), and three great hogsheads of powder made a stand for dishes and for bottles (а три больших бочонка с порохом служили подставками для блюд и бутылок). In this grim room the five pirates sang and roared and drank (в этой мрачной каюте пятеро пиратов пели, орали и пили; to sing; to drink), while the silent steward still filled up their glasses (а безмолвный стюард продолжал наполнять их стаканы; still – до сих пор, по-прежнему), and passed the box and the candle round for their tobacco-pipes (и подносить коробку с табаком и свечу, /чтобы они раскуривали/ свои трубки; to pass round – передавать по кругу).
Hour after hour the talk became fouler, the voices hoarser (час за часом /темы для/ разговоров становились все непристойнее, голоса все грубее), the curses and shoutings more incoherent (ругань и выкрики все бессвязнее), until three of the five had closed their blood-shot eyes (пока трое из пяти не закрыли свои налившиеся кровью глаза), and dropped their swimming heads upon the table (и не уронили свои мотающиеся /из стороны в сторону/ головы на стол; to swim – плавать; кружиться /о голове/).

 

 Round shot were racked round the wall, and three great hogsheads of powder made a stand for dishes and for bottles. In this grim room the five pirates sang and roared and drank, while the silent steward still filled up their glasses, and passed the box and the candle round for their tobacco-pipes.
Hour after hour the talk became fouler, the voices hoarser, the curses and shoutings more incoherent, until three of the five had closed their blood-shot eyes, and dropped their swimming heads upon the table.
Copley Banks and Sharkey were left face to face (Копли Бэнкс и Шарки остались лицом к лицу; to leave), the one because he had drunk the least (один /держался на ногах,/ потому что выпил меньше всех), the other because no amount of liquor would ever shake his iron nerve (другой – потому что никакое количество выпивки никогда не расшатало бы его железные нервы; to shake – трясти; ослаблять, расшатывать) or warm his sluggish blood (и не согрело его медленно текущую кровь; sluggish – пассивный, вялый; медленный, неторопливый; /мед./ вялый /о пульсе, печени и т. п./). Behind him stood the watchful steward (позади него стоял внимательный стюард; to stand), for ever filling up his waning glass (постоянно наполнявший его пустеющий стакан; to wane – убывать, идти на убыль; уменьшаться). From without came the low lapping of the tide (снаружи доносился негромкий плеск волн; low – низкий, невысокий; тихий; tide – прилив/отлив; море, океан /поэт./), and from over the water a sailor’s chanty from the barque (а с барка над водой /летела/ матросская песня; chanty – хоровая матросская песня /которую поют во время работ/).

 

 Copley Banks and Sharkey were left face to face, the one because he had drunk the least, the other because no amount of liquor would ever shake his iron nerve or warm his sluggish blood. Behind him stood the watchful steward, for ever filling up his waning glass. From without came the low lapping of the tide, and from over the water a sailor’s chanty from the barque.
In the windless tropical night the words came clearly to their ears (в безветрии тропической ночи слова /песни/ до слуха доносились отчетливо):
“A trader sailed from Stepney Town (торговец плыл из Степни-Тауна), Wake her up (эй, ребята, просыпайтесь: «разбудите ее»; her – косвенный падеж от she /в английском языке слова «корабль» и «судно» женского рода/)! Shake her up (встряхнитесь)! Try her with the mainsail (ставьте грот; to try – пытаться; испытывать)! A trader sailed from Stepney Town (торговец плыл из Степни-Тауна) With a keg full of gold and a velvet gown (с полным бочонком золота и в бархатных одеждах). Ho, the bully Rover Jack (эгей, пират Задира Джек), Waiting with his yard aback (ложись в дрейф и жди /его/; yard /зд./ – рей /мор./; aback /зд./ – положение парусов, когда ветер дует в их переднюю сторону, прижимая к мачте, тем самым заставляя судно двигаться назад /мор./) Out upon the Lowland Sea (в море с низкими берегами; lowland – низкий берег).”

 

 In the windless tropical night the words came clearly to their ears:
“A trader sailed from Stepney Town, Wake her up! Shake her up! Try her with the mainsail! A trader sailed from Stepney Town With a keg full of gold and a velvet gown. Ho, the bully Rover Jack, Waiting with his yard aback Out upon the Lowland Sea.”
The two boon companions sat listening in silence (двое собутыльников сидели молча и слушали). Then Copley Banks glanced at the steward (затем Копли Бэнкс взглянул на стюарда), and the man took a coil of rope from the shot-rack behind him (и тот взял кольцо веревки с подставки для ядер).
“Captain Sharkey,” said Copley Banks (капитан Шарки, – сказал Копли Бэнкс), “do you remember the Duchess of Cornwall, hailing from London (помнишь ли ты /судно/ «Герцогиня Корнуэльская» из Лондона; to hail – приветствовать; происходить, быть родом), which you took and sank three years ago off the Statira Shoal (которое ты захватил и потопил три года назад у отмели Статира)?”
“Curse me if I can bear their names in mind (будь я проклят, если держу их названия в памяти),” said Sharkey. “We did as many as ten ships a week about that time (в те времена мы грабили по десятку кораблей за неделю).”

 

 The two boon companions sat listening in silence. Then Copley Banks glanced at the steward, and the man took a coil of rope from the shot-rack behind him.
“Captain Sharkey,” said Copley Banks, “do you remember the Duchess of Cornwall, hailing from London, which you took and sank three years ago off the Statira Shoal?”
“Curse me if I can bear their names in mind,” said Sharkey. “We did as many as ten ships a week about that time.”
“There were a mother and two sons among the passengers (среди пассажиров была мать с двумя сыновьями). Maybe that will bring it back to your mind (может это освежит твою память; to bring back – воскрешать в памяти, напоминать).”
Captain Sharkey leant back in thought (капитан Шарки в задумчивости откинулся назад; to lean), with his huge thin beak of a nose jutting upwards (задрав вверх свой огромный тонкий, похожий на клюв, нос; to jut – выпирать, выступать; выставить вперед /например, нос, подбородок/). Then he burst suddenly into a high treble, neighing laugh (потом вдруг разразился высоким, дребезжащим смехом, напоминающим ржание; treble – тройной, утроенный; дискантовый /муз./). He remembered it, he said, and he added details to prove it (он вспомнил, он сказал, и добавил некоторые подробности в доказательство: «чтобы доказать это»).
“But burn me if it had not slipped from my mind!” he cried (но сгореть мне /в аду/, если это не вылетело у меня из головы: «не выскользнуло из моего ума»). “How came you to think of it (а ты с чего это вдруг вспомнил: «как ты дошел до того, чтобы думать об этом»)?”
“It was of interest to me (мне это интересно),” said Copley Banks, “for the woman was my wife and the lads were my only sons (потому как та женщина была моей женой, а мальчики – моими единственными сыновьями).”

 

 “There were a mother and two sons among the passengers. Maybe that will bring it back to your mind.”
Captain Sharkey leant back in thought, with his huge thin beak of a nose jutting upwards. Then he burst suddenly into a high treble, neighing laugh. He remembered it, he said, and he added details to prove it.
“But burn me if it had not slipped from my mind!” he cried. “How came you to think of it?”
“It was of interest to me,” said Copley Banks, “for the woman was my wife and the lads were my only sons.”
Sharkey stared across at his companion (Шарки уставился через /стол/ на своего товарища), and saw that the smouldering fire which lurked always in his eyes (и увидел, что огонь, всегда скрывавшийся в /глубине/ его глаз, /ранее/ только тлевший; to lurk – скрываться, оставаться незамеченным) had burned up into a lurid flame (/теперь/ разгорелся в смертоносное пламя; lurid – мертвенно-бледный; зловещий, угрожающий). He read their menace (он прочитал в них угрозу; to read), and he clapped his hands to his empty belt (и хлопнул руками по пустому поясу). Then he turned to seize a weapon (потом повернулся, чтобы схватить оружие), but the bight of a rope was cast round him (но наброшенная веревка кольцом обхватила его; bight – излучина /реки/; бухта /троса/), and in an instant his arms were bound to his side (и через мгновение его руки оказались прикрученными к бокам; bound – связанный). He fought like a wild cat and screamed for help (он дрался, как дикая кошка, и кричал о помощи; to fight).
“Ned!” he yelled (Нэд! – вопил он). “Ned! Wake up (Нэд, проснись)! Here’s damned villainy (здесь подлая измена; damned – чертовски, дьявольски; villainy – злодейство; подлость)! Help, Ned, help (на помощь, Нэд)!”
But the three men were far too deeply sunk in their swinish sleep (но /остальные/ трое были слишком погружены в свой свинский сон; to sink) for any voice to wake them (чтобы проснуться от его криков: «чтобы какой-нибудь голос разбудил их»).

 

 Sharkey stared across at his companion, and saw that the smouldering fire which lurked always in his eyes had burned up into a lurid flame. He read their menace, and he clapped his hands to his empty belt. Then he turned to seize a weapon, but the bight of a rope was cast round him, and in an instant his arms were bound to his side. He fought like a wild cat and screamed for help.
“Ned!” he yelled. “Ned! Wake up! Here’s damned villainy! Help, Ned, help!”
But the three men were far too deeply sunk in their swinish sleep for any voice to wake them.
Round and round went the rope (виток за витком наматывалась веревка), until Sharkey was swathed like a mummy from ankle to neck (пока Шарки не был спеленут, как мумия, от лодыжек до шеи; to swathe – бинтовать; закутывать, обматывать, пеленать). They propped him stiff and helpless against a powder barrel (неподвижного и беспомощного, его прислонили к бочонку с порохом; to prop – подпирать, поддерживать; прислонять /к чему-л./; stiff – жесткий, негибкий), and they gagged him with a handkerchief (а в /рот/ ему вставили кляп из носового платка), but his filmy, red-rimmed eyes still looked curses at them (но его подернутые пленкой глаза в обрамлении красных век /метали/ в них проклятия). The dumb man chattered in his exultation (немой восторженно залопотал; to chatter – болтать, пустозвонить; бормотать), and Sharkey winced for the first time (и Шарки в первый раз вздрогнул) when he saw the empty mouth before him (когда увидел, что во рту у немого не было языка: «когда увидел пустой рот перед собой»). He understood that vengeance, slow and patient (он понял, что отмщение, медленное, но неотвратимое: «терпеливое»; to understand), had dogged him long, and clutched him at last (давно идущее по его следам, наконец настигло: «схватило» его; dog – собака, пес; to dog – выслеживать; преследовать).

 

 Round and round went the rope, until Sharkey was swathed like a mummy from ankle to neck. They propped him stiff and helpless against a powder barrel, and they gagged him with a handkerchief, but his filmy, red-rimmed eyes still looked curses at them. The dumb man chattered in his exultation, and Sharkey winced for the first time when he saw the empty mouth before him. He understood that vengeance, slow and patient, had dogged him long, and clutched him at last.
The two captors had their plans all arranged (мстители заранее разрабатывали свой план; captor – тот, кто захватил кого-л. в плен), and they were somewhat elaborate (и, насколько возможно, предусмотрели в нем все детали; somewhat – кое-что; до некоторой степени; elaborate – детально разработанный, скрупулезный).
First of all they stove the heads of two of the great powder barrels (первым делом они вышибли днища у двух больших бочонков с порохом; to stave – снабжать бочарными клепками; пробивать, разбивать бочку; head – голова; днище /бочки и подобных сосудов/), and they heaped the contents out upon the table and floor (и высыпали их содержимое на стол и на пол; to heap – бросать в кучу, наваливать кучами). They piled it round and under the three drunken men (они /принялись/ обсыпать им со всех сторон троих пьяных людей; to pile – складывать, сваливать в кучу; round – вокруг; under – под), until each sprawled in a heap of it (покуда каждый /из них/ не /оказался/ лежащим в груде пороха; to sprawl). Then they carried Sharkey to the gun (затем они перенесли Шарки к орудию) and they triced him sitting over the port-hole (и подтянули его в сидячем положении к пушечному порту так), with his body about a foot from the muzzle (чтобы тело его /находилось/ примерно в футе от дульного среза; muzzle – рыло, морда; дуло).

 

 The two captors had their plans all arranged, and they were somewhat elaborate.
First of all they stove the heads of two of the great powder barrels, and they heaped the contents out upon the table and floor. They piled it round and under the three drunken men, until each sprawled in a heap of it. Then they carried Sharkey to the gun and they triced him sitting over the port-hole, with his body about a foot from the muzzle.
Wriggle as he would he could not move an inch either to right or left (он извивался вовсю, но и на дюйм не мог сдвинуться ни вправо, ни влево), and the dumb man trussed him up with a sailor’s cunning (ибо немой связал его со сноровкой моряка; cunning – хитрость, коварство; искусство, умение /устар./), so that there was no chance that he should work free (так что у него = у Шарки не было никаких шансов ослабить путы; to work free – выпутываться, распутываться).
“Now, you bloody devil,” said Copley Banks, softly (а теперь, проклятый дьявол, – тихим голосом сказал Копли Бэнкс; softly – мягко, нежно; тихо), “you must listen to what I have to say to you (ты должен послушать то, что мне нужно тебе сказать), for they are the last words that you will hear (потому что это будут последние слова, которые ты услышишь). You are my man now (теперь ты мой), and I have bought you at a price (и я заплатил за тебя высокую цену; to bring at a price – дорого заплатить), for I have given all that a man can give here below (потому что отдал все, что может отдать человек здесь на земле; to give; here below – здесь внизу, в этом мире), and I have given my soul as well (а в придачу отдал еще и душу).

 

 Wriggle as he would he could not move an inch either to right or left, and the dumb man trussed him up with a sailor’s cunning, so that there was no chance that he should work free.
“Now, you bloody devil,” said Copley Banks, softly, “you must listen to what I have to say to you, for they are the last words that you will hear. You are my man now, and I have bought you at a price, for I have given all that a man can give here below, and I have given my soul as well.
“To reach you I have had to sink to your level (чтобы до тебя добраться, мне пришлось пасть так же низко, как и ты: «пришлось опуститься до твоего уровня»). For two years I strove against it (два года я противился этому: «боролся против этого»; to strive – стараться, прилагать усилия; бороться), hoping that some other way might come (надеясь, что можно найти иной путь; to come /зд./ – появляться), but I learnt that there was no other way (но понял, что другого пути нет; to learn – учить/ся/; выяснить, обнаружить). I’ve robbed and I have murdered (я грабил, я убивал) – worse still, I have laughed and lived with you (и – что еще хуже – смеялся и жил /рядом/ с тобой) – and all for the one end (и это все – ради одной цели; end – конец, край; цель). And now my time has come (и вот теперь мое время пришло), and you will die as I would have you die (и ты умрешь так, как я захочу, чтобы ты умер; to have smb. do smth. – заставить кого-л. сделать что-л.), seeing the shadow creeping slowly upon you (ты будешь видеть, как на тебя медленно надвигается мрак; shadow – тень; сумрак; to creep – ползать; подкрадываться) and the devil waiting for you in the shadow (а там во мраке тебя поджидает дьявол).”

 

 “To reach you I have had to sink to your level. For two years I strove against it, hoping that some other way might come, but I learnt that there was no other way. I’ve robbed and I have murdered – worse still, I have laughed and lived with you – and all for the one end. And now my time has come, and you will die as I would have you die, seeing the shadow creeping slowly upon you and the devil waiting for you in the shadow.”
Sharkey could hear the hoarse voices of his rovers (Шарки слышал хриплые голоса пиратов) singing their chanty over the water (распевавших свою песню, которая далеко разносилась над водой).
“Where is the trader of Stepney Town (где торговец из Степни-Таун)? Wake her up! Shake her up (проснитесь, встряхнитесь)! Every stick a-bending (на всех мачтах подняты паруса; stick – палка, прут; мачта /мор., разг./; to bend – сгибать/ся/, гнуть/ся/; вязать, привязывать /трос, паруса/)! Where is the trader of Stepney Town (где торговец из Степни-Таун)? His gold’s on the capstan (его золото повисло на якорной цепи; capstan – шпиль /вертикальный ворот для подъема якорей и других тяжестей/), his blood’s on his gown (а его кровь у него на камзоле). All for bully rover Jack (и все это сделал пират Задира Джек; for – из-за, благодаря), Reaching on the weather tack (догнав его с попутным ветром; to reach – протягивать /руку/; настигнуть; weather – погода; наветренная сторона /мор./; tack – гвоздик с широкой шляпкой, кнопка; галс /мор./) Right across the Lowland Sea (на другой стороне моря с низкими берегами).”

 

 Sharkey could hear the hoarse voices of his rovers singing their chanty over the water.
“Where is the trader of Stepney Town? Wake her up! Shake her up! Every stick a-bending! Where is the trader of Stepney Town? His gold’s on the capstan, his blood’s on his gown. All for bully rover Jack, Reaching on the weather tack Right across the Lowland Sea.”
The words came clear to his ear (слова отчетливо долетали до его слуха), and just outside he could hear two men pacing backwards and forwards upon the deck (и еще он слышал, как снаружи, совсем рядом, по палубе расхаживают взад и вперед два человека; to pace – шагать). And yet he was helpless, staring down the mouth of the nine-pounder (а он беспомощно глазел в пасть девятифунтовой пушки; to stare – пристально глядеть, уставиться; mouth – рот, уста; дуло, жерло; pounder – предмет весом в один фунт; артиллерийское орудие, стреляющее снарядами, весом столько-то фунтов), unable to move an inch or to utter so much as a groan (не в состоянии сдвинуться даже на дюйм или просто застонать; to utter – издавать звук; groan – стон). Again there came the burst of voices from the deck of the barque (с палубы барка снова донесся гул: «взрыв» голосов).

 

 The words came clear to his ear, and just outside he could hear two men pacing backwards and forwards upon the deck. And yet he was helpless, staring down the mouth of the nine-pounder, unable to move an inch or to utter so much as a groan. Again there came the burst of voices from the deck of the barque.
“So it’s up and it’s over to Stornoway Bay (все это началось и закончится в бухте Сторновэй; to be up – случаться, происходить; to be over to – закончиться, пройти), Pack it on! Crack it on (прячь добычу в сундуки, и – вперед на всех парусах; to pack – упаковывать; to crack – трещать; двигаться на полной скорости)! Try her with the stun-sails (ставь все добавочные паруса, какие есть; stun-sails – лисели /дополнительные паруса в форме трапеций, которые ставили с внешних сторон прямых парусов/)! It’s off on a bowline to Stornoway Bay (держи курс круто к ветру на бухту Сторновэй; to be off – начинать движение, срываться с места; on a bowline – круто к ветру), Where the liquor is good and the lasses are gay (где есть добрая выпивка и веселые девчонки), Waiting for their bully Jack (которые ждут своего Задиру Джека), Watching for him sailing back (и смотрят, как он возвращается домой; to sail – плыть под парусами), Right across the Lowland Sea (с той стороны моря с низкими берегами).”
To the dying pirate the jovial words and rollicking tune made his own fate seem the harsher (/готовившемуся/ умереть пирату от этих веселых слов и разухабистого мотива собственная судьба казалась еще суровее; harsh – жесткий, твердый, грубый, неприятный /на ощупь/; шершавый, шероховатый; резкий, неприятный, раздражающий /о звуке, вкусе, запахе, цвете и т. п./), but there was no softening in his venomous blue eyes (но /взгляд/ его злобных голубых глаз ничуть не смягчился; venomous – ядовитый; злобный; venom – яд /животного происхождения, особ. змеиный/).

 

 “So it’s up and it’s over to Stornoway Bay, Pack it on! Crack it on! Try her with the stun-sails! It’s off on a bowline to Stornoway Bay, Where the liquor is good and the lasses are gay, Waiting for their bully Jack, Watching for him sailing back, Right across the Lowland Sea.”
To the dying pirate the jovial words and rollicking tune made his own fate seem the harsher, but there was no softening in his venomous blue eyes.
Copley Banks had brushed away the priming of the gun (Копли Бэнкс расчистил у пушки запал; to brush away – отметать, отчищать; brush – щетка), and had sprinkled fresh powder over the touch-hole (и насыпал свежего пороху вокруг запального канала; to sprinkle – брызгать, кропить, опрыскивать; посыпать). Then he had taken up the candle (затем он взял свечу) and cut it to the length of about an inch (и обрезал, /сделав/ не более дюйма длиною). This he placed upon the loose powder at the breach of the gun (ее он поставил на рассыпанный порох рядом с казенником пушки; loose – свободный; breach /зд./ = breech – казенная/задняя часть /орудия/). Then he scattered powder thickly over the floor beneath (затем насыпал порох толстым слоем на пол внизу), so that when the candle fell at the recoil (чтобы, когда свеча упадет при отдаче пушки; to fall; recoil – движение назад /от ужаса, отвращения и т. п./; отдача /оружия/) it must explode the huge pile (она воспламенила огромную кучу; to explode – взрывать; воспламенять) in which the three drunkards were wallowing (в которой валялись трое пьянчуг; to wallow – валяться; барахтаться: to wallow in the mud – валяться в грязи).

 

 Copley Banks had brushed away the priming of the gun, and had sprinkled fresh powder over the touch-hole. Then he had taken up the candle and cut it to the length of about an inch. This he placed upon the loose powder at the breach of the gun. Then he scattered powder thickly over the floor beneath, so that when the candle fell at the recoil it must explode the huge pile in which the three drunkards were wallowing.
“You’ve made others look death in the face, Sharkey (ты заставлял других смотреть в лицо смерти, Шарки; to make smb. do smth. – заставлять, принуждать кого-л. делать что-л.),” said he; “now it has come to be your own turn (теперь пришла твоя собственная очередь). You and these swine here shall go together (ты уйдешь = покинешь этот мир вместе вот с этими свиньями)!” He lit the candle-end as he spoke (говоря это, он зажег кончик свечи; to light; to speak), and blew out the other lights upon the table (и погасил все остальные огни на столе; to blow out – задувать, гасить /свечу/). Then he passed out with the dumb man (затем вместе с немым он вышел), and locked the cabin door upon the outer side (и запер дверь снаружи: «с внешней стороны»). But before he closed it (но прежде чем закрыть ее) he took an exultant look backwards (он = Копли Бэнкс торжествующе оглянулся назад; to take a look – взглянуть) and received one last curse from those unconquerable eyes (и получил последнее проклятие тех непокоренных глаз; to conquer – завоевывать, покорять; unconquerable – неодолимый, непобедимый; непокоренный).

 

 “You’ve made others look death in the face, Sharkey,” said he; “now it has come to be your own turn. You and these swine here shall go together!” He lit the candle-end as he spoke, and blew out the other lights upon the table. Then he passed out with the dumb man, and locked the cabin door upon the outer side. But before he closed it he took an exultant look backwards and received one last curse from those unconquerable eyes.
In the single dim circle of light that ivory-white face (в одиноком тусклом круге света бледное, /цвета/ слоновой кости лицо), with the gleam of moisture upon the high, bald forehead (с блестящим от испарины высоким лысым лбом; gleam – слабый свет; отблеск; moisture – влажность; влага; moist – влажный), was the last that was ever seen of Sharkey (таким Шарки видели в последний раз).
There was a skiff alongside (у борта покачивался ялик), and in it Copley Banks and the dumb steward made their way to the beach (и в нем Копли Бэнкс и немой стюард направились к берегу), and looked back upon the brig riding in the moonlight (поглядывая назад на бриг, стоявший в лунном свете; to ride – ездить верхом; стоять на якоре /мор./) just outside the shadow of the palm trees (на самом краю тени от пальмовых деревьев). They waited and waited, watching that dim light (они ждали долго, всматриваясь в тусклое /пятнышко/ света) which shone through the stern port (которое виднелось сквозь кормовой порт; to shine – светить). And then at last there came the dull thud of a gun (и вот наконец раздался глухой удар выстрела: «пушки»; dull – тупой, глупый; приглушенный), and an instant later the shattering crash of the explosion (а мгновение спустя – грохот взрыва и треск раскалывающегося /дерева/; to shatter – разбить вдребезги; расколоть; crash – грохот, треск).

 

 In the single dim circle of light that ivory-white face, with the gleam of moisture upon the high, bald forehead, was the last that was ever seen of Sharkey.
There was a skiff alongside, and in it Copley Banks and the dumb steward made their way to the beach, and looked back upon the brig riding in the moonlight just outside the shadow of the palm trees. They waited and waited, watching that dim light which shone through the stern port. And then at last there came the dull thud of a gun, and an instant later the shattering crash of the explosion.
The long, sleek, black barque, the sweep of white sand (длинный блестящий черный барк, изогнутая полоска белого песка; sweep – кривая, изгиб), and the fringe of nodding, feathery palm trees (и раскачивающиеся перистые пальмы; fringe – край, кайма; опушка /леса/; feathery – покрытый перьями /о птице/; похожий на перо) sprang into dazzling light and back into darkness again (/все это/ резко проступило в ослепительном свете и снова /скрылось/ в темноте; to spring – прыгать, скакать; неожиданно появиться). Voices screamed and called upon the bay (над бухтой разносились крики и мольбы /о помощи/; call – зов, крик; призыв).
Then Copley Banks, his heart singing within him (Копли Бэнкс с поющим сердцем внутри него) touched his companion upon the shoulder (тронул своего товарища за плечо), and they plunged together into the lonely jungle of the Caicos (и они вместе погрузились в дикие джунгли Кайкоса; lonely – одинокий; пустынный, необитаемый).

 

 The long, sleek, black barque, the sweep of white sand, and the fringe of nodding, feathery palm trees sprang into dazzling light and back into darkness again. Voices screamed and called upon the bay.
Then Copley Banks, his heart singing within him touched his companion upon the shoulder, and they plunged together into the lonely jungle of the Caicos.

notes

Назад: III The Blighting of Sharkey (Опасный недуг Шарки[3])
Дальше: Примечания