Глава 13
Проснулся я час спустя. Вокруг царила кромешная темнота. Было ощущение, будто я должен куда-то идти, что-то сделать, но что именно, никак не мог сообразить. Постепенно ступор прошел, и я, разом вспомнив об отчаянной ситуации, в которой мы оказались, вскочил с кровати как ужаленный и нащупал выключатель. Кнопка щелкнула, но ничего не произошло, и только тут я вспомнил, что так и заснул на кровати с сигаретой, при свете. Несколько раз пощелкал выключателем, но толку никакого. Громко выругавшись, я на ощупь пробрался в коридор, поводил рукой по обоям и нащупал выключатель. Но и в этом случае свет зажечь не удалось. Вряд ли и здесь и там одновременно перегорели лампочки – к тому же я не слышал характерного хлопка. Значит, не работает электричество. Покачав головой, я простонал:
– Очень кстати!
В одной из пристроек находился генератор, установленный как раз для таких случаев, но как его включать, я не знал. Придется поднять с постели бедного мистера Хартли.
Я отыскал спички. В воздухе изогнулась струйка дыма, от запаха фосфора я закашлялся. Прикрывая огонек ладонью, поспешил на кухню. Я точно помнил, что там в одном из ящиков лежит свеча. Я зажег ее и шагнул в коридор. Но, услышав шум, остановился. Дверь одной из пустых комнат начала покачиваться, протяжно скрипя старыми петлями. Был в этом скрипе какой-то ритм, почти мелодия, что наводило на мысль: это делается нарочно. Так играют дети, исполняя «музыку» на всем подряд. Сквозняков не было, дверь приходила в движение сама собой. Нерешительными, осторожными шагами я приблизился к двери, а когда оказался совсем близко, схватился за ручку и решительно захлопнул ее. Слишком нервно, слишком резко – чуть не задул свечу. Огонек заколебался, на потолке заплясали тени. Некоторое время я стоял неподвижно. Казалось, сейчас ручка повернется, и дверь распахнется снова.
Одной свечи было слишком мало, чтобы осветить лестничную площадку. За пределами крошечной сияющей сферы сгущалась непроглядная тьма. Возникло впечатление, будто я один не только во всем доме, но и во всей округе. Кругом только вересковая пустошь, болото и море. И зимняя ночь. Обстановка будила первобытные страхи, и я превратился в дрожащего в испуге невежественного дикаря. Наверное, так они и сидели, съежившись в своих пещерах, вглядывались в черную ночь и воображали таившиеся в ней неведомые ужасы. Я постарался взять себя в руки и жалел, что рядом никого нет. Но уже через секунду пожалел о собственном желании – к моему потрясению, оказалось, что я здесь не один. В доме был кто-то еще.
Тишину нарушали гулкие звуки шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Это определенно были шаги, от которых по зданию разносилось эхо. Потом остановка, вздох, и подъем продолжился. Сначала я решил, что это Хартли, но потом понял – нет, вряд ли. Хартли сейчас крепко спит. А если бы проснулся и обнаружил, что нет электричества, отправился бы прямо в пристройку и запустил генератор. И вообще, Хартли не стал бы заходить в темное здание без фонаря.
Внизу заскрипела доска. Я вгляделся в темноту, и кровь зашумела в ушах. Было не видно ни зги. Я поднял свечу, пробовал светить ею то туда, то сюда, но ничего не добился. Огромные тени деревянных зверей на резьбе окружали меня, будто настоящие хищники. Наконец я смог различить чей-то силуэт. По лестнице с трудом поднимался человек. Бледная рука скользила по перилам, отчего раздавался тихий звук, напоминающий шипение, а длинная свободная одежда наводила на мысль о монашеской рясе. От страха я совсем потерял способность соображать здраво и издал сдавленный крик.
– Доктор Ричардсон! Это вы?
В кругу света показалось лицо Майкла Чепмена. За рясу я принял его широкий халат.
– Майкл! – Облегчение тут же сменилось беспокойством. – Что вы здесь делаете?
– Спать не могу, – ответил Чепмен. – Кровать во все стороны мотает, лежать невозможно.
– Но, Майкл, как вы сумели выйти? Дверь в отделение заперта.
– Нет. Открыта.
– Не может быть. – Такого промаха я бы не допустил. – Признайтесь, вы нашли ключ?
– Нет. – Майкл облизнул губу. – Я без света ничего не вижу. Доктор Ричардсон, почему нет света?
– Должно быть, неполадки на линии.
– Я заметил, что наверху кто-то ходит со свечой, и решил, что это вы. Кровать вся тряслась и ездила от одной стены до другой. Даже затошнило. Мистера Морли сегодня тоже тошнило. Наверное, и у него кровать двигалась.
– У мистера Морли грипп. Пойдемте вниз, Майкл.
– От этого нового лекарства, которое вы мне прописали, только хуже стало. Так странно себя чувствую. Прямо сам не свой.
– Послушайте, Майкл, вы должны вернуться в палату.
– А можно я лучше здесь останусь?
Я не ответил.
– Пойду к мистеру Хартли, скажу, чтобы запустил генератор, и сразу вернусь. Ну же, Майкл, будьте умником…
– Нет, – повторил Чепмен. Такое упрямство было для него нехарактерно.
Поднявшись еще на пару ступенек, он встал рядом со мной. И тут я заметил, что в руке Чепмена что-то поблескивает. Нож для мяса! Должно быть, Чепмен заметил, как я отпрянул, потому что сразу попытался спрятать «оружие» в карман.
– Майкл, – произнес я, изо всех сил стараясь сохранять спокойный тон. – Что у вас там?
– Ничего.
– А по-моему, это нож. Где вы его взяли?
Чепмен покачал головой. Должно быть, через столовую зашел на кухню миссис Хартли.
– Майкл, – я протянул руку, – с ножом ходить опасно. Пожалуйста, отдайте его мне.
– Не отдам.
– Майкл, ну зачем вам нож?
– Защищаться.
– От кого? Здесь вы в полной безопасности.
– Я так не думаю, доктор Ричардсон.
– Майкл, отдайте нож. Очень вас прошу.
– Может быть, это она? Вернулась, чтобы мучить меня?
– Кто?
– Девушка, которая в реке купалась.
– В каком смысле – вернулась? Откуда?
– Она была такая… – пальцы Майкла конвульсивно сжались, будто он удерживал кого-то слабо сопротивлявшегося, – мягкая.
– Про девушку поговорим, когда спустимся, – твердо произнес я. – А теперь отдайте нож.
Чепмен силой не отличался, и я решил, что легко смогу его разоружить. Как раз думал, как это половчее сделать, но вдруг Чепмен напрягся. В буквальном смысле застыл. Он смотрел на что-то за моей спиной. Глаза округлились и выпучились, обнажая белки. Чепмен как будто ждал нападения. Я развернулся и проследил за его взглядом. Чепмен смотрел через открытую дверь в дальний конец коридора.
– Оно идет, – объявил Чепмен.
От его слов у меня по всему телу пробежала дрожь. Нет ничего более пугающего, чем угроза непонятного «оно». Будь я более внимателен и менее склонен к профессиональным предубеждениям, сообразил бы, что в словах Чепмена кроется ключ к разгадке. Но тогда мне было не до глубокомысленных выводов.
– Пожалуйста, Майкл, пойдемте.
– Идет, – повторил он.
Я заглянул в темный коридор и весьма неубедительно произнес:
– Никого там нет. Идите за мной, Майкл. Пожалуйста. Отдайте нож, и мы…
Умолкнуть меня заставил оглушительный хлопок. Мы с Чепменом пригнулись и сжались в комок, словно началась бомбежка. Все двери в коридоре стремительно открывались и закрывались с нечеловеческой силой и яростью. Грохот продолжался секунд десять, а потом все закончилось так же внезапно, как и началось. Мы с Чепменом от страха приросли к месту, пытаясь понять, что это было.
На площадку вылетели обрывки бумаги. Несколько упали к моим ногам. Я наклонился и поднял один из них. Поднеся к свету, я увидел плотные строки напечатанного текста. Различил название американской фармацевтической компании и понял, что это текст первой главы учебника Мейтленда.
– Доктор Ричардсон…
Голос Чепмена звучал боязливо, настороженно. Я уронил клочок на пол и поднял глаза. Вдалеке показался огонек. Трудно было сказать, где именно, но, кажется, где-то рядом с ванной. Хотелось думать, что мне показалось, или я вижу отражение собственной свечи в стеклянной панели. Но источник света находился слишком низко.
Между тем огонек разгорался. И вдруг я понял, что ошибся. Он вовсе не становился ярче, он приближался. Чепмен вытащил из кармана нож и выставил перед собой, точно шпагу.
– Уберите! – рявкнул я.
– Ни за что, – ответил Чепмен.
А огонек между тем был все ближе. Мы невольно попятились. Возможно, это был обман зрения, но мне показалось, что за ним виднелись смутные очертания. Наверное, просто мозг достроил недостающие детали. И все же я испытывал некоторые сомнения. Определенно в темноте что-то было. Я как будто разглядел маленькое круглое личико с кукольными чертами. Растерянность переросла в животный страх, я больше не мог себя контролировать и уже собирался опрометью кинуться вниз по лестнице, когда дверь, ведущая в коридор, громко захлопнулась. Здание словно вздрогнуло, свеча потухла, и мы очутились в полной темноте.
Чепмен запаниковал:
– Не подходи, не подходи!
Воздух рассек свист – Чепмен размахивал ножом.
– Майкл, перестаньте! – велел я. – Стойте смирно.
Я достал из кармана спички, но прежде чем успел зажечь одну, нож Чепмена полоснул по моей руке возле большого пальца. Коробок упал на пол, и я проворно отскочил в сторону, подальше от Чепмена.
Свист затих, и Чепмен жалобно захныкал.
– Так-то лучше, – произнес я, стараясь его успокоить. – Все в порядке. Уберите нож. Майкл, вы меня слышите?
Я опустился на колени и стал на ощупь искать коробок. На площадке его не оказалось, поэтому пришлось методично исследовать ступеньки, слева направо. Через некоторое время заболел порез, из пальца потекла кровь.
Дверь снова распахнулась с таким же мощным хлопком. Майкл закричал и снова принялся орудовать ножом.
– Майкл, стойте где стоите, – чуть ли не взмолился я. – Иначе упадете с лестницы.
Я продолжал ощупывать ковровую дорожку.
– Господи боже, – рыдал Майкл. – Что я натворил? Что я натворил?
Вдруг под моим коленом что-то хрустнуло. Подняв расплющенный коробок, достал спичку. Уже собирался чиркнуть ею, но тут почувствовал сзади движение холодного воздуха. Казалось, лица коснулось что-то невесомое, вроде паутины, а потом меня резко дернули за волосы. Очень сильно и настойчиво. Я зажег спичку и повернулся, ожидая увидеть пустые глаза существа, которое мне, возможно, и померещилось. Но сзади ничего и никого не было. Лишь темнота. Спичка догорела, и я чиркнул другой. Руки дрожали. К счастью, я не потерял свечу и благополучно зажег фитиль.
Чепмен стоял, прислонившись спиной к стене, и страдальчески морщился, прижав щеку к обоям. Глаза были закрыты, нож он держал перед собой. Не агрессивно, а скорее беспомощно, пытаясь отпугнуть врага.
Я поднялся и успокаивающе произнес:
– Не пугайтесь, Майкл, это я.
Очень осторожно я забрал у Чепмена нож, разжимая его пальцы один за другим, и положил в карман своего пиджака. Нож был слишком большой и целиком внутрь не помещался, рукоятка так и осталась торчать снаружи. Я осмотрел свой порез. Кровь шла довольно сильно, нужно было перевязать. Я уговорил наконец Чепмена спуститься со мной по лестнице. Тот был сильно напуган, поэтому я держал его за руку и пытался ободрить, как мог. Когда мы проходили под оленьей головой, Чепмен прижался ко мне и всячески старался держаться от нее подальше. Мои пальцы обожгло горячим воском.
Когда мы спустились, оказалось, что дверь в мужское отделение открыта нараспашку. Я сразу проверил дверь женского отделения и вход в больницу. Но все было заперто.
Когда мы зашли в мужское отделение, лампа на столе, где обычно сидела медсестра, мигнула и зажглась. Я щелкнул выключателем, и загорелся свет. Электричество снова появилось. Но то, что его отключение и повышенная активность полтергейста совпали, наводило на мысль, что между этими фактами существует какая-то связь. Я задул свечу, снял оплывший воск и положил огарок на стол.
– Идемте, Майкл, – сказал я. – Уложу вас в кровать.
Когда мы пришли в палату Чепмена, дверь я открыть не смог. Первой мыслью было, что она заперлась сама собой, – как дверь в отделение, только наоборот. Все же я приложил усилия, и наконец дверь стала поддаваться. С другой стороны к ней было придвинуто что-то тяжелое. Поднапрягшись, я открыл дверь настолько, что смог протиснуться внутрь, и обнаружил, что проблема была в кровати Чепмена. Сам забаррикадировать ею дверь он бы точно не смог. Я взялся за спинку и вернул кровать на обычное место.
Чепмен ждал снаружи, не сводя глаз с собственных тапок. Я уложил его и сделал укол амитала натрия.
– Простите, доктор Ричардсон, – со вздохом произнес он. Глаза Чепмена закрывались сами собой. – Насчет ножа. Я не хотел… – Чепмен поглядел на мою руку.
– Знаю, Майкл. Вы не нарочно. А теперь отдыхайте.
– Как вам кажется, это она? Девушка. Вернулась мне отомстить.
– Не знаю, Майкл.
Чепмен закрыл глаза и через две минуты уже храпел. Я обошел палаты других пациентов. К счастью, все спали. Потом перевязал порез и отправился в женское отделение. Одну из больных снова тошнило, пришлось убирать. В подвале было тихо. Никому из пациенток сны не снились. Уже спокойнее и вдумчивее обойдя оба отделения и комнату сна, я остался доволен – все было в порядке.
Снова очутившись в вестибюле, я опустился на нижнюю ступеньку и попытался собраться с мыслями. Под елкой лежали темно-зеленые иголки, в воздухе приятно пахло хвоей. Казалось, в голове не было ни одной мысли, мной овладела странная апатия. Волнения и страхи этого дня будто истощили мою способность испытывать эмоции. Я позволил себе прислонить голову к перилам, и все вокруг уплыло далеко-далеко. Больше всего хотелось закрыть глаза и уснуть.
Сначала я не обратил внимания на этот звук. Он представлял собой просто фоновый шум. Но потом я выпрямился и стал прислушиваться. Звук становился все громче. Это было что-то механическое… Мимо едет машина. Тональность мотора все время менялась, ведь водитель ехал по неровной местности. Я встал, пересек вестибюль и отпер дверь.
Звезды скрылись, падал легкий снег. Мощные фары освещали низкие кусты и вереск, а между тем машина въехала на едва заметную подъездную дорожку. Наверное, Мейтленд передумал и все-таки решил прийти к нам на помощь из Норфолка. Вспомнив, как щепетильно Мейтленд относится к опрятному внешнему виду, я поспешно поправил галстук, застегнул пиджак. Яркие лучи фар ослепляли, я не мог разглядеть ни саму машину, ни водителя. Прищурился, сделал ладонь козырьком, но и это не помогло.
Машина затормозила прямо напротив меня. Я почувствовал исходящее от нее тепло и запах выхлопных газов. Двигатель рыкнул в последний раз и затих. Фары погасли. Открылась дверца, и вышел мужчина в пальто.
– Здравствуйте, Ричардсон.
Это был Осборн. Неровной походкой он приблизился ко мне. На шее болтался белый шелковый шарф, в руке была зажата бутылка.
– С праздником!
– Черт возьми, Осборн, вы что здесь делаете?
– Ах, какой теплый прием! Ну что вы, не стоит благодарности…
– Извините, я не хотел… – Я смущенно запнулся. – Просто не ожидал, что вы приедете. Вообще никого не ждал…
Осборн чуть покачнулся.
– Слышал, вы тут, как говорят французы, в полном merde, вот и решил проверить, все ли в порядке.
– Но как вы узнали? Мне сказали, что…
Осборн отмахнулся широким жестом, и перебил меня:
– Извините, Ричардсон, не хочу показаться грубым, но может, сначала внутрь зайдем? А то мороз крепчает…
– Да-да, конечно.
Не думал, что когда-нибудь обрадуюсь приезду Осборна, но в этот раз был почти счастлив его видеть.
Мы вошли в вестибюль, и я запер дверь. Осборн поглядел на елку и рассмеялся:
– Ничего себе! У вас тут прямо как в романе Диккенса!
Потом повернулся ко мне. Видимо, заметил что-то неладное, насторожился и склонил голову набок.
– Что случилось?
Я поднял руку. Повязка насквозь пропиталась кровью.
– У нас не было света. Вот, несчастный случай…
– Не было света?
– Да, электричество ненадолго отключалось.
– Что ж вы такое делали? Салаты нарезали?
– Вообще-то и правда пришлось помогать на кухне.
Осборн хохотнул и приблизился к лестнице. Я заметил, что под пальто у него элегантный костюм. Прислонившись к перилам, Осборн проговорил:
– А я к вам прямо из гольф-клуба. Там сегодня праздничная вечеринка.
– Вот как?
– Да, – произнес Осборн протяжнее, чем требовалось. Наклонился вперед и поманил, чтобы я подошел ближе. – Ну и ночка была…
– В смысле?
– Ох уж эти женщины… – Заметив мое недоумение, радостно продолжил: – Склеил жену председателя, все на мази, мило, уютненько, в гардеробной… И вдруг она, видите ли, передумала! Ну, и как это понимать? Только что растерзать меня была готова, и тут – на тебе! – Осборн покачал головой и срыгнул. – Ах, простите, в гусиный паштет добавили слишком много джина! – Вдруг он задумался о чем-то более мрачном. – Ну так вот, – продолжил Осборн. – Вчера… или позавчера, не помню… меня попросили к вам заехать, помочь. Объяснили ситуацию, а я, откровенно говоря, решил: это не мои проблемы. Если честно, совсем забыл. А после фиаско с женой председателя стоял на парковке, курил сигару, гадал, что на нее нашло, и тут вспомнил про ваши… неприятности.
Осборн порылся в карманах, нашел рюмку и плеснул в нее виски. Вручив мне, произнес «ваше здоровье» и отпил прямо из горла. Я закинул голову и залпом опрокинул свою порцию. Вкус оказался неожиданно приятным – чувствовались нотки теплой карамели и дыма от костра.
– Да, правильно сделал, что виски привез, выпить вам не мешает, – произнес Осборн. – Дайте еще налью.
Он снова наполнил рюмку, и я осушил ее так же быстро, как первую.
– Между нами говоря, Ричардсон, видок у вас – краше в гроб кладут. И что это у вас из кармана торчит? Никак кухонный нож?
– Два дня почти не спал. Нелегко пришлось.
– Могу себе представить. Это же сколько салатов нарезать надо… – Осборн закрыл бутылку крышкой и протянул мне. – Да вы с ног валитесь. Идите, поспите хорошенько.
– Осборн, вы сильно пьяны.
– Ничего, справлюсь. – Заметив сомнение на моем лице, прибавил: – Нет, правда.
– Уверены?
– Еще как.
Я взглянул на часы. Было половина пятого.
– Кроме меня, все больны. У медсестер грипп.
– Да, эпидемия жуткая. Мы в Саксмандеме тоже с ног сбились…
– Некоторые пациенты тоже больны. Следите хорошенько за всеми. Им дают сильнодействующие лекарства.
– Понял, понял. Не дергайтесь, Ричардсон. Я хороший врач.
– Надеюсь, к завтрашнему дню кто-нибудь выздоровеет. В комнате сна одному не справиться, поэтому я зафиксировал пациенток и поставил им капельницы.
– Правильно. – Осборн снял пальто и сказал: – Первым делом пойду вниз. Давайте ключи.
Я снял с пояса позвякивающую связку и, не слишком целясь, кинул Осборну. Тот ловко поймал их на лету и самодовольно улыбнулся. Мысль его была ясна без слов: «Думал, не поймаю?» Он небрежно перекинул пальто через плечо.
– Осборн.
– Да?
– Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.
Усмехнувшись, Осборн развернулся и зашагал прочь.
– Нет, серьезно. Я теперь ваш должник.
– Ричардсон, вы что, и до меня тут пили?
– Знаете, Осборн, иногда вы меня ужасно бесите.
– Ну вот, другой разговор! А то я уже беспокоиться начал.
Поднимаясь по лестнице, я слышал, как он насвистывает «Вижу тебя во сне». Оказалось, дверь в мои комнаты до сих пор открыта. Коридор пересекала желтая полоса света. Видимо, щелкая выключателем, я оставил его во включенном состоянии. Я разделся, допил виски и уже приготовился ложиться спать. Откинул одеяло и в испуге отпрянул. Что-то лежало на простыне. Одна из кукол с елки.
* * *
Спал я всего пять часов. Проснулся, по всей видимости, от холода. Хотя батареи работали, стекла изнутри покрылись морозными узорами. Я умылся, оделся, заварил чаю. Вид из окна кухни был потрясающе красив. Под безоблачным небом простиралась укрытая снежным одеялом вересковая пустошь, у горизонта виднелась лиловая дымка. Спортивная машина Осборна превратилась в некое подобие снежной крепости. Дул южный ветер, по земле стелилась поземка. Я смотрел на этот мирный пейзаж, и мне казалось, что события прошлой ночи попросту невозможны – зловещие тени, хлопающие двери, призрачные видения. Будто все это принадлежало другому миру, существующему только в больных фантазиях. Но окровавленный бинт на руке напоминал: все эти страшные вещи произошли на самом деле.
И что теперь делать?
Конечно, я не обязан был здесь оставаться. Всегда можно уволиться. Но тогда я не стану соавтором учебника Мейтленда. Снова представил квартиру мечты в Хэмпстеде: вот Джейн сидит у камина, подобрав под себя ноги. У дома припаркован шикарный автомобиль, а отдыхать мы ездим на юг Франции. Нет, я не собирался отказываться от всего этого из-за какого-то полтергейста.
Рассудив таким образом, принял решение – когда вернется Джейн, все ей расскажу. Мы уже очень хорошо друг друга знаем. При одной мысли, что смогу с кем-то поделиться, я сразу взглянул на ситуацию со стороны, более трезво. Мэри Уильямс погибла из-за собственной нестабильной психики. Вся семья девушки состоит в религиозной секте, бедняжке чуть ли не с рождения забивали голову всякими глупостями о демонах и дьяволах. Мэри Уильямс погубил страх. Хотя жить в доме с привидениями страшновато, ничего опасного они, по сути, не делают. Если бы Мэри Уильямс так не перепугалась, до сих пор была бы жива. Я допил чай, поставил кружку в раковину и спустился вниз.
Осборна я обнаружил в мужском отделении. Он спал на столе, подложив под голову локоть. Я дотронулся до его плеча и легонько потряс. Осборн вздрогнул и проснулся.
– А-а, это вы, – произнес он, вытирая с уголка рта слюну. – Простите, задремал. – Потом испуганно огляделся по сторонам. – Сестры Дженкинс нет?
– Нет.
– Между прочим, она ведь уже на ногах. Конечно, слабость сказывается, зато силы духа на двоих хватит. – Осборн потер лоб и охнул. – Похоже, перебрал вчера.
– Подождите секунду.
Я принес стакан воды и две таблетки аспирина.
– Спасибо, Ричардсон. Очень кстати.
Оказалось, утро у Осборна было напряженное, особенно для человека с похмельем. Вместе с миссис Хартли и сестрой Дженкинс он накормил всех пациентов завтраком, включая женщин из комнаты сна. Капельницы убрали. Сестра Дженкинс хотела как можно скорее вернуться к обычному распорядку.
– Два раза клизму делать пришлось, – качал головой Осборн. – Надеюсь, сестры долго болеть не будут, иначе сбегу, вот увидите.
Говорил он это с удивительной серьезностью. Оставив Осборна думать над планом побега, я спустился в комнату сна. Сестра Дженкинс расставляла на тележках лекарства. Выглядела она бледной и изможденной, но, зная ее упрямый характер, не решился ставить под сомнение трудоспособность старшей сестры.
– Я говорила с сестрой Фрейзер, – сказала сестра Дженкинс. – Она обещала выйти к полудню, а к двум часам к нам присоединится сестра Хант. – Сестра Дженкинс закашлялась, прикрыв рот. – Если миссис Хартли и дальше будет оставаться в добром здравии, как-нибудь управимся.
Обедал я вместе с Осборном. Потом мы сидели в пустой столовой и курили. Через стеклянные раздвижные двери было видно, как на горизонте сгущаются темные тучи. Осборн был немного рассеянным. Сначала я списал его настроение на похмелье, но, оказалось, дело в другом. Осборн до сих пор переживал из-за поражения на личном фронте.
– Только не подумайте, будто она меня не поощряла. Наоборот, первой на шею кинулась. Соглашусь, позволил себе несколько вольностей, но кто бы на моем месте удержался?
Осборн переживал, что вчерашняя история может иметь для него неприятные последствия. Однако это не помешало ему планировать новые амурные похождения. Вскоре Осборн завел речь о медсестрах.
– Сестра Брюэр, конечно, хорошенькая, но уж слишком серьезная. Сестра Макаллистер тоже. Нет, таких только под венец вести. – Осборн похабно ухмыльнулся.
В обычных обстоятельствах я перевел бы разговор на другое, но в этот раз решил отнестись к нахальным излияниям снисходительно. Ведь Осборн пришел мне на помощь посреди ночи, пусть не сразу и к тому же в состоянии алкогольного опьянения. Наконец Осборн пришел к вполне предсказуемому выводу.
– В общем, самые красивые медсестрички здесь – Грей и Тёрнер. Не хочу, чтобы мы с вами из-за таких пустяков ссорились, Ричардсон. Я вам дал время определиться, но вы в игру не вступили. – Осборн закурил и многозначительно вскинул брови.
– Поступайте как сочтете нужным, Осборн.
– Грей и Тёрнер… – Он вытянул перед собой руки, будто чаши весов, и начал покачивать ими вверх-вниз. – Тёрнер и Грей… Непростая задачка.
– Они обе очень привлекательные женщины.
– Пожалуй, остановлюсь-ка я на очаровательной Джейн.
Осборн помолчал, давая мне возможность высказать свое мнение, но ответа не последовало, и он продолжил:
– Да, с сестрой Тёрнер, пожалуй, шансов больше…
Мне было и смешно, и жаль беднягу. Так плохо разбираться в людях! Теперь Осборн уже не казался мне самоуверенным гордецом. Да он ведь просто неудачник – воображает себя Казановой, великим соблазнителем, думает, что нравится женщинам, и очень удивляется, когда в ответ на навязчивые приставания получает крепкую пощечину.
– Почему вы так уверены? – без особого интереса уточнил я.
– Сестра Тёрнер девушка веселая, поразвлечься не прочь, – с игривым намеком произнес Осборн.
– А вы откуда знаете? – спросил я с плохо скрываемым презрением.
Осборн придвинулся ближе.
– Когда больницу только открыли, – он оглянулся через плечо, – лежала тут одна пациентка с депрессией, у нее еще и астма была. Особенно сильные приступы по ночам случались. В общем, сплю я, десятый сон вижу, и тут звонит дежурная сестра – больная вся посинела и хрипит. Встал, понесся в палату, оказал помощь. Сестра вообще-то с перепугу преувеличила, но на всякий случай я пошел наверх за кортизоном. Шкаф с лекарствами тогда стоял на первом этаже, теперь там приходящих пациентов принимают. Времени было приблизительно полтретьего. В общем, выключил я свет, собирался уже вниз идти, и тут дверь в комнату Мейтленда открывается. Я, конечно, думаю – дай-ка со стариком поздороваюсь. Только вышел-то из кабинета кое-кто другой. – Осборн снова многозначительно вскинул брови.
– А может, Мейтленда там не было? – выпалил я.
– Машина стояла снаружи.
– Переводить персонал из Лондона, обеспечить поставку ресурсов – это все очень сложно… Наверное, Мейтленд устроил срочное совещание, вот и засиделись за полночь. Должно быть, сестра Дженкинс тоже там была.
– Вы прямо как маленький, Ричардсон! В кабинете свет не горел. Что ж они, по-вашему, в темноте совещались?
– Сестра Тёрнер вас заметила?
– Да. Должно быть, неприятный вышел сюрприз.
– И что она сказала?
– Ничего. Зыркнула на меня и мимо прошла. Уважаю. Другая бы сразу запаниковала. Стала бы выкручиваться – мол, это не то, что вы подумали. Только хуже бы сделала. А сестра Тёрнер приняла к сведению, что я в курсе, и все. – Осборн стряхнул пепел в чайную чашку и прибавил: – Ну, уж если она старичку за пятьдесят не отказала – женатому, между прочим, – то и мне что-нибудь да обломится.
Меня сразу замутило.
– Черт возьми, Ричардсон! Только не говорите, что тоже грипп подцепили! Выглядите жутко!
– Да, что-то нехорошо. Извините.
Я вскочил так быстро, что чуть не опрокинул стул. Осборну пришлось его придержать. Я выбежал из столовой и кинулся в мужское отделение. Добежав до туалета, упал на колени, и меня сразу вырвало.