Блестящий двор короля Франциска
Папа Климент отбыл в Рим, весьма недовольный тем, что Екатерина не забеременела. Он решил пока не торопиться с выплатой большей части приданого: мало ли что может случиться…
Двор, освобожденный от пастырской опеки, почувствовал особенную тягу к развлечениям и спешно перебрался в Блуа.
Екатерина впервые путешествовала в таком многочисленном сопровождении. И дело было не только в количестве придворных и слуг короля, у самой супруги принца оказалось так много обслуживающих лиц, что, когда всех представляли, Екатерина, с невольным ужасом оглядев толпу, тихо попросила Марию Сальвиати:
– Вы поможете мне всех запомнить?!
– Это совсем необязательно, Ваше Высочество, главное – знать цвета формы, в которую одеты те, кто вас обслуживает. Они всегда будут рады выполнить ваши распоряжения.
– Но обязанности среди них распределены?
– Конечно, и не переживайте, каждый держится за свои так, что никто другой не посмеет их выполнить. Камеристка никогда не позволит истопнику подать вам воды.
– Вы меня успокоили! – рассмеялась Екатерина. – Теперь я точно знаю, что если рядом не окажется камеристки, то пить не дадут, как бы ни умоляла!
– Я рада, что вызвала у вас улыбку. Камеристка всегда будет рядом, даже тогда, когда ее не просят. – Чуть в сторону и потише она добавила: – Даже слишком…
– А вы… вы будете рядом?
Этот вопрос Екатерина задала еще тогда, когда папа Климент не уехал, ей очень не хотелось оставаться в незнакомом обществе и незнакомой стране одной. Мария Сальвиати внимательно пригляделась к подопечной, когда герцогиня была совсем маленькой девочкой, практически с рождения ее холила и лелеяла мать самой Марии, потом Екатерина несколько лет провела в монастыре и даже заключенной, но как только ее освободили, опеку над юной герцогиней приняла на себя дочь.
– Если вы того желаете, мадам…
– Конечно! Конечно, желаю! Вы останетесь?
– Да, моя дорогая! Я очень боялась, что замужней герцогине, супруге принца станет не нужна занудная Мария Сальвиати.
– Что вы, вы мне заменили мать!
Добрая женщина расплакалась, следом за ней принялась лить слезы и Екатерина. Они обнимались, рыдая.
Эту картину застала королева Элеонора. Она всплеснула руками:
– Что случилось?! Что-то не так?!
– Нет, нет, Ваше Величество, я просто радуюсь, что моя дорогая мадам Мария останется вместе со мной во Франции.
Екатерина поспешно утирала слезы и делала это так по-детски трогательно, что теперь они выступили у королевы:
– Дитя мое! Конечно, пусть с вами останутся дорогие вам люди! Это так трудно – быть на чужбине, пока привыкнешь…
Королева имела в виду себя, ведь она тоже во Франции чужая. Теперь плакали уже три женщины. К вящему изумлению короля. Теперь уже Франциск воскликнул:
– Что случилось?! Кто обидел моих прекрасных дам?!
– Никто. Мы о своем, о женском, – первой нашлась Екатерина. Трое взрослых переглянулись и дружно рассмеялись.
– Я хотел спросить у юной дамы, любит ли она охоту?
– Конечно!
– А верхом ездите?
– О да, Ваше Величество!
– Тогда приглашаю на охотничий сезон, который уже начался, но мы его еще не открывали, отдавая дань визиту Его Святейшества. Но предупреждаю: дамы, которые ездят со мной, не жалуются на усталость и не требуют себе поблажки!
– Я не потребую! – голос Екатерины звенел от восторга, она обожала верховую езду и прекрасно сидела в седле.
Франциск согласно кивнул, оставив дам промокать слезы надушенными платочками. Поднявшись из положенного реверанса, Екатерина обернулась к королеве:
– Ваше Величество, вы будете охотиться?
– Нет, нет! – замахала та руками. – Слава богу, король не неволит меня, и я предпочитаю оставаться в замке. А вы езжайте, только учтите, что предупреждение короля о трудностях не шутка, у него действительно узкий круг избранных, и, видимо, вы пришлись Его Величеству по душе, если он вот так сразу пригласил с собой.
– О, я счастлива! А… Генрих входит в этот круг?
– Конечно, не может же король отказать в этом собственному сыну.
– А…
– Мадам де Брезе? Да, Диана де Пуатье, как наставница вашего супруга, тоже обязательная участница развлечений. Вам пора попросить ее оставить свои обязанности.
– Ваше Величество, скажите, почему у принца не наставник, а наставница?
– Все получилось случайно. Его Величество в присутствии мадам де Брезе пожаловался, что Генрих после плена мрачный и необщительный, отсутствие дамского общества сильно сказалось на характере мальчика. Мадам тут же предложила себя в качестве наставницы! А Генрих умудрился влюбиться в нее, как в Даму сердца!
Это было не совсем так, но король не стал рассказывать на каждом углу, как и почему поручил мадам де Брезе воспитание, вернее, перевоспитание своего среднего сына. Во дворце столько секретов, что еще один вполне безобидный не повредит. Франциск понимал, что если он расскажет о своей беседе с Дианой хотя бы фаворитке, то об этом будет знать весь двор, и придворные не хуже него самого поймут, на что тогда рассчитывала и что получила вместо королевской страсти Диана. Все же королю нравилась мадам де Брезе и не хотелось ее обижать. Знать бы Франциску, какую бомбу замедленного действия он подложил под своего сына и все королевство!
Элеонора была доброй женщиной, она быстро сообразила, что сказала если не лишнее, то слишком откровенно, а потому поспешила добавить:
– Но время прошло, Диана де Пуатье годится вашему супругу в матери, она старше на двадцать лет, пора ей освобождать место для вас. Постарайтесь понравиться двору и королю, а за Генрихом дело не станет, уверяю вас. Кстати, Диана крепко держится в седле.
– Я тоже! – вскинула головку Екатерина. – Только сижу по-мужски, прямо, а не боком.
Королева изумленно уставилась на невестку:
– А… как же вы садитесь? Ведь юбки поднимаются?
– О, Ваше Величество, здесь есть одна хитрость, я надеваю под юбки нечто похожее на мужские штаны – калесоне, только с оборочками… Правда, лодыжки и ступни остаются открытыми.
– Но этого вы не боитесь! У вас красивые ножки?
– Надеюсь, да.
– Покажите.
Пришлось приподнять юбки, чтобы продемонстрировать ножки королеве, Ее Величество осталась в полном восторге:
– С такими ножками можно не бояться не только Диану де Пуатье, но и кого угодно! Правда, постарайтесь с ней пока не ссориться. И еще: подружитесь с фавориткой короля мадам Анной д’Этамп, пригодится.
– Ваше Величество… Вы так спокойно говорите об этом…
– Запомните, дитя мое, если не можешь что-то изменить, следует к этому привыкнуть и воспринимать как неизбежное зло. Я не могу изменить нрав короля и не собираюсь с этим воевать, пусть развлекается. Зато я живу так, как хочу.
Этот совет очень помог Екатерине в жизни. Правда, больше они так откровенно с королевой не беседовали, та действительно жила своей жизнью, хотя и помогала Екатерине тем, что просила короля быть поласковей и терпеливей к юной девушке-иностранке.
Весь вечер Екатерина провела за примеркой, а Мария Сальвиати и еще пара девушек за рукоделием. Она даже забыла, что может прийти Генрих, и в глубине души была даже рада тому, что супруг предпочел остаться у себя. Они переделывали согласно последней французской моде наряд Екатерины, в котором та намеревалась утром отправиться на охоту. Особенное внимание было уделено калесоне, герцогиня прекрасно понимала, что ее посадка в седле и открытые ноги привлекут пристальное внимание и опозориться никак нельзя.
Жаннетта перешивала кружева на удивительной для Франции детали туалета, не удержавшись, она даже поинтересовалась у Марии:
– Мадам, а во Флоренции все дамы такое носят?
– Нет, – рассмеялась та, – не все, а только особенно смелые, которые не боятся садиться в седло не боком, а прямо!
– Ах! – прижала руки к груди девушка.
– Зато так легче не только держаться, но и скакать! – буркнула Екатерина.
Непонятно как, но слух о том, что флорентийка садится в седло, по-мужски закидывая ногу, быстро распространился среди придворных, большинство дам и любопытствующих кавалеров собрались во дворе гораздо раньше обычного, боясь не столько опоздать, сколько пропустить сцену посадки на лошадь супруги принца. Появившуюся Екатерину, ее наряд и ее седло со стременем слева разглядывали с большим интересом. И хотя большинство дам были убеждены, что никакими ухищрениями не исправить смугловатый цвет лица и выпуклость глаз, не убрать тяжеловатый подбородок, скрепя сердце они вынуждены были признать, что сегодня Екатерина выглядела более чем привлекательно.
И еще одно поразило дам: Екатерина не искала глазами мужа, она была настолько увлечена приготовлениями к охоте, что, казалось, вовсе забыла о его существовании! Зато появление короля встретила с восторгом. Франциск тоже просто помолодел, его кровь волновала предстоящая скачка и возможная схватка с диким зверем. Возбуждение добавило привлекательности Франциску, он весело помахал собравшимся, приветствуя их, и вдруг увидел сноху. Оглядев Екатерину с ног до головы, Франциск улыбнулся ей:
– Вы обещали показать прекрасную выездку. Я слышал, что вы садитесь в седло как-то по-особенному?
Уже и до короля дошло! – мысленно ужаснулась Екатерина, но храбро кивнула, надеясь, что опыт нескольких лет и страстная любовь к верховой езде не позволят ей опозориться.
– Я предпочитаю сидеть прямо, так значительно удобней держать равновесие при быстрой скачке.
Король кивнул и птицей взлетел в седло, не сводя, однако, глаз с Екатерины. Той не оставалось ничего, кроме как повторить маневр Его Величества. Собравшиеся ахнули, потому что юбки юной герцогини взлетели, не обнажив, однако, тех частей тела, которые не должно видеть кому-либо, кроме супруга или любовника! Мало кто понял, что же увидел, запомнились только кружева, ну и прелестные ножки, мелькнувшие на мгновение. Хотя сами ножки стали поневоле видны и при движении, ведь лодыжки и ступни при прямой посадке оставались на виду. На несколько мгновений был забыт даже король, который, правда, и сам любовался не столько необычной посадкой своей снохи, сколько ее лодыжкой.
Первым пришел в себя Франциск. Он кивнул, непонятно с чем соглашаясь, и сделал знак, что пора двигаться. Повинуясь второму знаку короля, Екатерина поехала рядом с ним.
– И часто вы так ездите?
– Ваше Величество считает это неприличным? – в голосе Екатерины звучало откровенное беспокойство, словно она готова была немедленно броситься назад и переодеться. Девушка хитрила, она заметила откровенный взгляд Франциска и жгучий интерес остальных и прекрасно поняла, что одержала первую победу, доказав, что способна удивить блестящий французский двор. – Мне не следовало так…
– Нет, нет, это весьма занятно и вполне прилично! А теперь посмотрим, как при такой посадке вы держитесь в седле!
Лошадь, подаренная Екатерине королем, была прекрасна, но сейчас юная герцогиня от души похвалила себя за то, что догадалась ее объездить в предыдущий вечер. Кобыла слушалась команды лучше некуда. Давай, дорогая, не подведи, я угощу тебя морковкой и хлебом! – пообещала Екатерина, пришпоривая лошадку.
Она не стала надевать маску, как делали большинство дам, чтобы не исхлестать лицо ветками деревьев и не обветрить его, только обильно смазала составом, привезенным из Флоренции. Шапочку на волосах и сами волосы Мария закрепила особенно крепко, потому бояться, что что-то развалится или слетит, не стоило. Все в порядке, от чуть морозного воздуха изо рта вырывался пар от дыхания, щеки раскраснелись, глаза заблестели. Вперед!
Екатерина, не раздумывая, летела вслед за королем, ловко уклоняясь от крупных ветвей, то пригибаясь, то выпрямляясь. Они скакали не нога в ногу, но герцогиня не отставала ни на шаг. Выехав на поляну, Франциск внезапно остановил коня, подняв его на дыбы. Екатерина сделала то же!
– О! Боюсь, что слух о том, что вы прекрасно держитесь в седле, слишком скромен, вы держитесь великолепно! У меня появилась достойная спутница в скачке. Надеюсь, и в охоте?
– Конечно! – Глаза девушки блестели от восторга, ее крупная грудь вздымалась, а лицо раскраснелось от возбуждения.
Нет, она не привлекала Франциска как женщина, но явно должна стать одной из самых блестящих дам в его окружении. Генрих просто дурак! – подумал король, знаком подзывая старшего охотника. Предстояло договориться о том, как станут загонять зверя.
Кабана убил сам король, конечно, и охотники, и псари, и придворные старательно создавали ему такую возможность, но ведь и Франциск не оплошал, его удар был ловким и сильным, огромного зверя не пришлось добивать.
– Вам не кажется, что король слишком заинтересовался флорентийкой? – кивнула Анне д’Этамп в сторону оживленно беседующей пары одна из дам.
Та фыркнула:
– Она ему в дочери годится!
– Ох уж, эти дочери… они бывают столь проворны…
Мадам д’Этамп постаралась отогнать от себя недобрую мысль, подброшенную недоброжелательницей Екатерины, но та упорно возвращалась. Фаворитка поспешила подъехать к королю и его снохе поближе.
– Аннет, дорогая, как вы находите супругу Генриха в качестве амазонки? Не правда ли, эта юная мадам составит нам хорошую компанию?
– Ваше Величество слишком добры ко мне, но я постараюсь справляться.
Анна с трудом выдавила из себя несколько приличествующих слов:
– Вы прекрасно держитесь в седле, мадам, даже при столь странной посадке.
Екатерина вспомнила слова королевы о том, что в лице фаворитки короля ни в коем случае нельзя заводить недруга, а потому широко улыбнулась:
– О, мадам, вы заметили мои особенности? Поверьте, я только старалась не отставать от Его Величества, возможно, вы посоветуете мне что-то относительно моей посадки и моего наряда? Я буду очень признательна…
Франциск едва сдержал улыбку, поняв, насколько ловко Екатерина обезоружила едва не ставшую ей врагом Анну. Та усмехнулась:
– Посоветую.
– Благодарю вас! Я могу надеяться на ваше внимание?
– Зайдите ко мне сегодня, я вам кое-что подскажу.
Фаворитка решила, что с флорентийки вполне достаточно и того, что было сказано, не то еще решит, что она попала в фавор к самой мадам д’Этамп!
Вторая победа! – отметила Екатерина. – Ну вот, не так уж и страшно при французском дворе. Она ехала обратно веселая, довольная собой и тем, что сумела понравиться королю и избежать неприятностей со стороны его фаворитки. И вдруг…
Если честно, то о супруге и его наставнице Екатерина даже подзабыла, настолько увлеклась бешеной скачкой и беседой с королем и его любовницей. Беззаботность герцогини куда-то исчезла, и радость от прекрасного дня тоже. Рядом с Генрихом, конечно, была Диана де Пуатье, и он, как всегда, не спускал с красотки глаз. Нет, теперь Екатерину уже не обманывала мысль о том, что Диана просто наставница. Даже если она не стала Генриху любовницей, то это дело времени, для ее супруга существовала только вот эта бесстрастная красавица.
Что, ну что он в ней нашел?! Красива? Конечно, но это мертвая, неподвижная красота, бездушная! У мадам де Брезе даже при разговоре не меняется выражение лица, ей и маску надевать не надо, на лице всегда царственное спокойствие. Хотелось крикнуть: «Генрих, очнись! Статуи и те бывают теплее!» Диана раздвинула губы в приветливой улыбке, глаза при этом холодно изучали соперницу, хотя она явно не считала флорентийку соперницей!
Екатерине стоило больших усилий взять себя в руки настолько, чтобы улыбка не получилась вымученной, а взгляд ответно злым. Нет, она не уподобится красотке, не станет ласково улыбаться, тая в глазах яд, она постарается действительно порадоваться красивой женщине на красивой лошади, пусть и зло смотрящей на нее саму! Держись, Екатерина! – приказала себе девушка и чуть кивнула супругу. Генрих поторопился представить дам друг дружке.
– Ваша мать – Мадлен де Ля Тур д’Овернь? Тогда ее дед был братом моей бабушки тоже по материнской линии.
– Я рада, что старшая наставница моего супруга к тому же моя родственница. Надеюсь, мадам станет наставницей и мне, ведь я так молода и неопытна…
Яд в глазах Дианы де Пуатье сменился металлом, теперь он был острым, словно клинок. Екатерина скромно опустила свои глаза, вернее, перевела взгляд на подъезжавшего короля. Ни к чему пока показывать, что у нее есть и противоядие, и непробиваемый щит. Сопернице ни к чему знать ее силу!
– Генрих, ваша супруга не просто великолепно держится в седле, она лучшая наездница из моего окружения!
Чувствуя, что сейчас король скажет какую-нибудь гадость в адрес своего сына, Екатерина попыталась отвлечь его:
– Ваше Величество, вы сегодня слишком добры ко мне! Лучше расскажите о том единственном ударе, что свалил огромного вепря!
Но уловка не помогла, Франциск умудрился-таки сказать гадость:
– Учитесь у своей супруги не только держаться в седле, но и говорить приятные вещи! Она прекрасная наездница, умная женщина и великолепный дипломат!
Почему-то в этот миг Екатерина перевела взгляд на фаворитку короля, и обе едва сдержали улыбку: Франциск неисправим!
Этот перегляд заметила и Диана де Пуатье. Этого только не хватало, чтобы супруга Генриха подружилась с фавориткой короля! Анна д’Этамп терпеть не могла саму Диану, и той только чудом удавалось удерживаться при дворе. Пока король был благодарен сенешальше за ее опеку над своим вторым сыном, Диана словно забрала все его обременительные заботы о Генрихе на себя, а потому оттолкнуть ее было некрасиво. Но теперь Генрих женат, эта опека может не быть столь явной, тем более двор уже откровенно посмеивался над влюбленностью второго сына короля в даму старше него на двадцать лет! Если король решит, что мальчика пора не только женить, но и отобрать у воспитательницы, то фаворитка быстро выживет Диану прочь.
Красавица так задумалась над тем, как теперь быть, что даже не расслышала, что ей говорил Генрих. Задумчивый взгляд Дианы был направлен вслед королю, его любовнице и этой выскочке флорентийке, уже посмевшей встать между ней и королем! Что будет, если она встанет между Дианой и Генрихом?! Не становиться же ей любовницей мальчишки! Одно дело – опекать юношу, с удовольствием замечая, что тот, словно воск в теплых руках, приобретает любую форму, и совсем другое – ложиться с ним в постель! Если честно, то Диане вовсе не был нужен Генрих в качестве любовника, даже в голову такое не приходило. Черт бы побрал эту флорентийку, без нее все было так хорошо и ясно! Диана не задумывалась над тем, что и Екатерине без них всех тоже было хорошо и ясно. Но уж спокойствие или переживания проклятой соперницы Диану не волновали вообще! Она еще много раз это докажет.
– Мадам, вас обидел выпад моей супруги? Прошу ее простить, Екатерина не всегда сдержанна, сказывается воспитание.
Вот ее союзник! Генрих не допустит, чтобы Диану посмели удалить от двора! Но для этого молодой супруг не должен ни увлечься своей женой, ни вообще поставить ее в один ряд с прекрасной Дианой. Герцог Орлеанский обязан сознавать, что флорентийка не чета красавице Диане де Пуатье, что равной мадам де Брезе вообще нет! Хорошо бы при этом не допустить мальчишку к себе в постель…
– Ах, дорогой Генрих, воспитание, конечно, сказывается, но сказывается и то, что ваша супруга не знает, насколько давняя и добрая дружба связывает нас с вами. Наверное, людям, далеким от двора и недалеким умственно, это может показаться странным, вероятно, флорентийка превратно толкует чистые отношения, как это принято у нее на родине. Не будем судить ее строго. – Диана делано вздохнула. – Если она будет настаивать на прекращении наших дружеских встреч, я, конечно, подчинюсь, но на сердце останется глубокая рана… Мой друг, я так привыкла к вам!
Генрих едва не взвыл:
– Она не посмеет?! Никогда! Скорее я отправлю саму флорентийку обратно домой, чем прекращу нашу с вами дружбу!
Диана только сокрушенно покачала головой:
– Думаю, она сумеет убедить в этом короля, они подружились…
– Я не позволю!
Вот дурак, словно тебя кто-то станет слушать! Скажет папаша, чтобы я отправлялась в поместье, и никуда ты не денешься! Франциск церемониться не станет, это не тот король, которому можно перечить, тем более собственному сыну вроде Генриха или вдове, вся сила которой в неувядаемой красоте.
Размышляя так, Диана вдруг отчетливо поняла, что ей нужно сделать немедленно. Генрих Генрихом, на него надежды мало, нужно добиться от самого короля согласия оставаться рядом с его сыном, несмотря на его женитьбу!
А Генрих продолжал убеждать свою пассию:
– Нет, мадам, я сумею добиться того, чтобы вы оставались моей наставницей и впредь!
Добивайся, добивайся! Только вот в качестве кого? Но теперь Диана была готова на все, не уезжать же от блестящего двора Франциска в свое имение Анэ, красотка прекрасно понимала, что через неделю ее забудут даже те, кто сейчас ненавидит. Двор не помнит тех, кто его был вынужден покинуть.
Вернувшись с охоты, Екатерина первым делом попросила Марию принести ее ящичек с духами.
– Вы хотите сменить духи, Ваше Высочество?
– Нет, мне нужно подобрать подарок королевской фаворитке! Сегодня вечером она будет наставлять меня в умении одеваться и вести себя при дворе.
– Зачем вам это, мадам? Вы одеты не хуже, поверьте.
В голосе верной Марии Сальвиати даже послышались нотки обиды, они так старались, чтобы наряды герцогини получались элегантными и эффектными! Екатерина звонко рассмеялась:
– Абсолютно ни к чему, мне вполне хватает ваших советов, но я же не могу отказаться от приятельских отношений с влиятельнейшей женщиной двора. Придется выслушать. Кроме того, ей нужно преподнести стоящий подарок. Стоящий и весьма утонченный. Может, что-то из драгоценностей?
– Нет, нет! Вы не столь близки к мадам д’Этамп, чтобы дарить ей драгоценности, и вообще, это более пристало делать мужчинам или старшим по возрасту, чем юной особе. К тому же, как я понимаю, это просто знак внимания?
– Да, вы правы.
– Тогда только духи… перчатки… и какую-нибудь изящную мелочь.
– О духах я думала сама, мысль о перчатках даже в голову не пришла. У меня есть несколько пар красивых, вышитых, которые я никогда не надевала, среди них можно подобрать в любимых цветах фаворитки. Нужно еще что-то, но обязательно сделанное во Флоренции, чего не делают здесь.
– Мадам, ваши предки были аптекарями, а это не только лекарства, но и разные прелести для ухода за собой.
– Отлично! Что бы я без вас делала, Мария?!
Наставница только улыбнулась.
Екатерина спешила по переходам дворца в Блуа из своих покоев в покои фаворитки. Мадам передала, что готова принять герцогиню Орлеанскую наедине. Анне д’Этамп не хотелось сразу выставлять напоказ свое внимание к снохе короля, но понять, чего та стоит, просто необходимо. Конечно, эта особа слишком юна, но ведь возраст – дело наживное, не будет ли эта флорентийка представлять опасность в будущем? Фаворитка безжалостно выкорчевывала всех, кто мог покуситься на ее власть над королем, и Екатерину, несомненно, могла ожидать та же участь, почувствуй Анна д’Этамп хоть малейшую угрозу с ее стороны. Юная герцогиня, несмотря на свой возраст, прекрасно это поняла и теперь спешила к фаворитке, чтобы откровенно дать понять, что угрозы для нее не представляет и представлять не будет.
Следом за Екатериной спешила Мария Сальвиати с большой коробкой в руках. То, как осторожно женщина несла резной ящик, говорило о ценности и хрупкости содержимого. У дверей покоев фаворитки их уже ждали, быстро впустили внутрь, чтобы не привлекать особого внимания.
– Мадам, я дерзнула воспользоваться вашим обещанием помочь мне советами…
– Да, дитя мое, проходите. Эта дама – ваша родственница? – кивнула на Марию фаворитка.
– Позвольте представить мадам Марию Сальвиати, которая, несмотря на знатность происхождения и солидное состояние в Италии, согласилась взять меня под свою опеку еще в детстве и продолжает помогать теперь. Мадам заменила мне мать…
Фаворитка улыбнулась Марии:
– Это очень хорошо, когда юной особе есть у кого получить совет.
– О да, мадам, вы так добры к герцогине, согласились помочь ей советом!
Мария тоже хитра, она сделала вид, что признает право советовать исключительно за фавориткой. Анна д’Этамп улыбнулась уже шире, ей нравился такой подход к делу.
– Мадам, вы позволите преподнести вам небольшой дар из Флоренции? Памятуя ваш утонченный вкус, мы несколько смущены его простотой, но надеемся, что хоть что-то из этого, – Екатерина показала на содержимое ящичка, который по ее знаку раскрыла Мария, – доставит вам удовольствие.
Женщина всегда женщина, на мгновение о самих гостьях было едва ли не забыто. Руки Анны д’Этамп сами потянулись ко множеству флаконов и пакетов, лежавших и стоявших в отделениях. Мария поставила ящик на столик и скромно отошла в сторону, а Екатерина принялась объяснять:
– Мадам, это духи, возможно, вы найдете среди них приятный для своего изысканного вкуса запах. Это перчатки для ваших прекрасных рук. А это… я взяла на себя смелость предложить вам душистое мыло, сваренное во Флоренции. Оно с лепестками роз и фиалок и не сушит нежную кожу.
Следующие четверть часа Анна была занята исключительно перебором содержимого ящика, нюханием и примеркой, Мария с интересом наблюдала за своей подопечной. Ай да Екатерина, она преподнесла подарок не менее ловко, чем это сделал бы какой-нибудь умудренный опытом дипломат. Мадам покорена этой девочкой с первого же визита. Вдруг Мария с испугом подумала, что, подружившись с фавориткой короля, Екатерина немедленно наживет себе страшного врага в лице Дианы де Пуатье, потому что Анна д’Этамп с наставницей Генриха ненавидят друг дружку куда больше, чем король Франциск и император Карл! Вот тогда девочке точно не видеть внимания собственного супруга. Хотя, по мнению Марии, оно ей и вовсе не нужно, забеременеть бы, и достаточно.
Женщина тайком вздохнула: Екатерина почему-то влюбилась в этого флегматика по уши! И что она в нем нашла? Ну, рослый, ну, сильный, но ведь точно рыба, вытащенная на берег, вечно где-то в своих мыслях и к тому же не спускает глаз с этой красотки, у которой лицо словно застывшая маска.
Пока наставница размышляла, Екатерина успела покорить фаворитку своей обходительностью, между делом получить от нее ничего не значащий совет и горячо заверить, что… влюблена в собственного мужа!
– Я знаю, мадам, что это звучит несколько смешно, тем более он влюблен в другую, но поделать с собой ничего не могу!
Слегка выпуклые глаза Екатерины смотрели честно, она действительно не лгала, и сейчас в этом была ее сила. Одним таким заявлением герцогиня получила в лице фаворитки свою сторонницу, у них был общий враг – Диана де Пуатье! Поняв это, Мария ужаснулась: ее опасения оправдывались, столь явной дружбой Екатерина наживала себе врага в лице Дианы! И тут же поняла, что недооценила дипломатические способности своей подопечной, потому что Екатерина со вздохом добавила:
– Но я не могу ссориться с мадам де Брезе, чтобы не стать врагом и мужу. Как бы я к ней ни относилась, мне придется делать вид, что мы дружим…
В больших глазах стояли слезы, герцогиня говорила правду, хотя и горькую. Анна ахнула:
– Ах, моя дорогая, король прав, вы еще и прекрасный дипломат! Да, вам придется скрывать свое истинное отношение к мадам де Брезе, оставаясь с ней в хороших отношениях, я сама вынуждена делать так, чтобы не объявлять открытую войну. Ничего, – рука фаворитки сжала руку герцогини, – придет время, и мы с вами вышвырнем прочь эту старуху! Надеюсь, вы знаете, сколько ей лет?!
– Да, конечно, однако Генрих влюблен в нее, и это ни для кого не секрет.
– Ах, дитя мое!
Успокоив герцогиню обещанием расправиться с Дианой де Пуатье в будущем, Анна д’Этамп отпустила Екатерину, та, впрочем, и не стремилась оставаться дольше. Было заметно, что, несмотря на совпадение интересов с гостьей, хозяйку куда больше тянет заняться содержимым ящичка, расправа над Дианой могла и подождать.
Когда они шли обратно, Мария попыталась высказать Екатерине свое восхищение ее ловкостью. Та вздохнула:
– А нужно-то всего лишь говорить правду! Я ненавижу Диану де Пуатье, но вынуждена буду улыбаться ей, чтобы не потерять Генриха совсем.
Бедная девочка, и дался тебе этот Генрих?! – вздохнула Мария Сальвиати, спеша за своей подопечной теперь уже с пустыми руками.
На следующий день от фаворитки явно пахло духами из подарочного ящика, и улыбалась герцогине она куда приятней. Подарок пришелся по вкусу!
– Ах, дорогая, это мыло с запахом фиалок действительно совершенно не сушит кожу. Боюсь только, что слишком быстро использую его, – вздохнула Анна д’Этамп.
Екатерина мило улыбнулась:
– Это поправимо, мадам, сегодня же распоряжусь, чтобы прислали еще. Среди моих знакомых и родственников во Флоренции много искусных аптекарей.
– А им можно доверять?
– Для вас все сварит именно тот, кто делает и мне, если вы боитесь, я попробую первой.
Фаворитка поморщилась:
– Но тогда мы будем пахнуть одинаково…
– Ни за что! Я не осмелюсь пользоваться теми же запахами, что предлагаю вам. Кроме того, у вас собственное очарование, которое изменяет любой запах, превращая его в аромат.
Это была откровенная лесть, но произнесенная так ловко, что возразить нечего. Последнюю фразу услышал и король:
– О каком это очаровании от запахов вы тут беседуете?
– Ваше Величество, – присела в реверансе Екатерина, – я утверждала, что собственное очарование мадам превращает любой запах в изысканный аромат.
– Ну, не говорил ли я вам, что юная мадам – искуснейший дипломат?!
А Екатерина, продолжая улыбаться, заметила злой взгляд, брошенный на нее Дианой де Пуатье. Так… кажется, вторую пару перчаток нужно срочно дарить мадам де Брезе.
В Париже фаворитка короля жила в прекрасном особняке на улице Ласточки…
В судьбе самой мадам д’Этамп как в зеркале отразилась жизнь двора короля Франциска. Когда ему приглянулась Анна де Писсле, он раздумывал недолго. Отказать самому Франциску не могла ни одна женщина, для покорения любой из них у него была не только корона, но и личные достоинства, Франциск слыл потрясающим любовником. Анна с удовольствием приняла его ухаживания, но для короля было важно, чтобы фаворитка имела возможность и право находиться при дворе не только в качестве чьей-нибудь камеристки, а исходя из своего положения. Франциск и здесь долго не раздумывал, он попросту выдал приглянувшуюся ему красотку замуж, лично подобрав ей супруга. Таковым оказался Жан де Бросс, сын опального герцога де Пентьевра, у которого были конфискованы все его имения.
Если Анне де Писсле король подарил супруга, то самому супругу он сделал не менее сто€ящий подарок – вернул все отобранное у его отца, а также отдал герцогства Шеврез и д’Этамп, по названию которого с момента организованного королем замужества звалась и новоявленная герцогиня. Жан де Бросс рассудил трезво, что лучше роль щедро оплачиваемого рогоносца и возвращенные имения, чем нищета и забвение, и на брак согласился. Единственным условием, которое поставил счастливому супругу король: немедленно отбыть в свои новые (или прежние, как понравится) владения, что бедолага Жан и сделал.
А супруга осталась при дворе, для дамы сердца Франциск выстроил великолепный особняк на улице Ласточки, пристроив вплотную второй для себя. Потайные двери, ведущие из одного роскошного дома в другой, позволяли королю навещать красавицу достаточно часто, внешние приличия при этом были соблюдены.
Мадам активно пользовалась своим положением, непрерывно улучшая положение своих многочисленных родственников, король едва успевал раздавать, а то и придумывать для них должности, поскольку одних братьев и сестер у фаворитки было около тридцати! Всех пришлось пристроить, чтобы очаровательная мадам д’Этамп не дула губки, изображая недовольство.
Фаворитка цепко держала двор, единственной достойной должностью, на которую удалось поставить своего человека сенешальше Диане де Пуатье, была должность коннетабля Франции, ведавшего военными делами и судебной системой. Ее занимал Анн де Монморанси, и прекрасной Анне д’Этамп никак не удавалось заменить «противного Монморанси» кем-то из родственников, тот хорошо справлялся с делами. От сознания бесплодности приложенных усилий ненависть фаворитки к Диане де Пуатье только возрастала.
