КТО ХОЗЯИН «ШАНЕЛЬ»
Пособие по ведению войны с партнерами
Однако духи мало придумать, их даже мало изготовить, требуется еще и продать.
И тут Шанель снова показала свою коммерческую хватку. Во-первых, все создавалось в полнейшей тайне, никто не должен знать, что за работу проводит Бо (боялись промышленного шпионажа?). До конца своих дней Шанель хранила формулу духов под десятью замками в сейфе и подозревала всех вокруг в желании похитить секрет!
Вообще-то раньше Эрнест Бо предлагал их формулу знаменитому парфюмеру Коти, но тот отказался:
– Слишком дорого.
Шанель сделала ставку на дороговизну. Кто же из женщин не отдаст последнее, чтобы пахнуть «не хуже других»? Коти мужчина, что с него взять...
Но вот первый вариант готов, духи перестали быть пробником. Получив первый флакон, она не стала рекламировать его, а взяла с собой в модный ресторан Канн. Бо с изумлением наблюдал, как Мадемуазель осторожно прыскает духами на платья проходящих мимо женщин. Немного погодя им уже оборачивались вслед, потому что шлейф действительно удался и окружающие поводили носами, пытаясь уловить необычный запах.
Так же Коко поступила в своих бутиках, распыляя духи в салонах и слегка отдушивая готовые заказы.
– Где вы выставите их в продажу, в «Галери Лафайет»?
– Пока нигде. Я их подарю.
Это тоже было странно, но Шанель знала, что делает, она продемонстрировала блестящие способности в рекламе. Этой женщине уже тогда можно было доверить проводить бизнес-класс и тренинги по продажам. Сотню первых флаконов Шанель подарила. Сначала духи вручались великосветским подругам почти по секрету:
– Это для тебя и только для тебя. Пока духов в продаже нет.
После такого секрета разве можно не воспользоваться духами, тем более со столь необычным запахом и полученными в подарок? Великосветский Париж пах «Шанель № 5», дамы уже не представляли иного запаха. На вопрос, когда и где будут продаваться духи, следовал ответ:
– Только в моем бутике. Скоро.
Множество флаконов отправлено, как драгоценный груз, в подарок супругам владельцев самых крупных магазинов, торгующих в том числе парфюмерией.
К тому моменту, когда была готова промышленная партия духов, большинство светских дам не желали ничего другого, готовые платить любые деньги, только чтобы пахнуть не хуже остальных.
Но тут Шанель подстерегали новые трудности. Оказалось, что, придумав и даже разрекламировав духи, их бывает сложно произвести в нужном количестве с достаточным качеством. Производство Ралле было и без «Шанель № 5» по горло завалено работой, делать столь драгоценные духи в небольшой лаборатории Эрнеста Бо вообще смерти подобно. Требовалось новое производство.
Эрнест Бо создал аромат, Шанель его оценила и продвинула, фирма Ралле занялась выпуском. Но как бы ни старались парфюмеры Ралле, у них просто не хватало мощностей для производства достаточного количества флаконов пользующихся огромным спросом духов. Требовалась помощь кого-то более мощного. К тому же у Ралле и без Шанель забот хватало, ее продукция тоннами расходилась во все стороны.
Вмешался, как всегда, случай. Вы обращали внимание, что тем, кто чего-то добился, случаи прямо-таки сами под ноги лезли? Вот неудачников они обходят стороной, а на «стоящих» просто набрасываются.
Шанель стоила, ее счастливые случаи стороной не обходили. Для хранения изготовленных флаконов в бутике места, конечно, не хватало, и она попросила в аренду складские помещения торгового центра «Галери Лафайет», в котором когда-то покупала соломенные заготовки для будущих шляп. Владелец универмага Теофиль Баде тоже обладал везучестью и коммерческим нюхом, он быстро уловил потенциал духов «Шанель № 5» и предложил Коко расширить производство.
Понятно, что сделать это на фабрике Ралле не представлялось возможным, требовалось отдельное предприятие. Теофиль Баде посоветовал обратиться к Вертхаймерам. Братьев Вертхаймеров – Поля и Пьера – Шанель помнила еще по Довилю, потому что они были заядлыми «лошадниками» и имели одну из лучших конюшен. Именно на скачках в Довиле Теофиль Баде познакомил Шанель с Вертхаймерами.
Семейство Вертхаймеров происходило из Германии, но давным-давно жило во Франции, имело в Довиле конюшни с прекрасными лошадьми (им принадлежал знаменитый Эпинар), занималось коллекционированием предметов искусства и владело парфюмерной фабрикой «Божур», выпускавшей еще в XIX веке театральный грим. Продукцией этой фабрики пользовалась сама Сара Бернар. Представительства фирмы имелись в Нью-Йорке, Лондоне, Барселоне, Сиднее, Вене, Буэнос-Айресе... Казалось, им подвластен весь мир.
У Вертхаймеров были производственные мощности, коммерческий и деловой нюх и возможности для значительного расширения производства. Теофиль Баде об этом знал, потому и привлек именно эту семью к выпуску духов нарушительницы парфюмерного спокойствия. Знакомство состоялось, деловое сотрудничество тоже. Была создана новая фирма «Духи Шанель», в которую Шанель входила со своей формулой духов, освященной именем, Теофиль Баде с возможностями хранения и торговли в «Галери Лафайет», а Вертхаймеры с производственными мощностями. Братья брали на себя все от закупки ингредиентов и производства самих духов до изготовления флаконов.
Соответственно распределились и акции нового общества – Шанель получила всего 10 процентов, Теофиль Баде 20 процентов, а львиную долю Вертхаймеры – 70 процентов.
Почему Шанель устроило столь неравное распределение акций и на что она могла рассчитывать вообще? Устроило потому, что производство было сразу увеличено в разы, продажа пошла бойко, и Коко, ничего больше не вкладывая, получила кратный прирост доходов. И вот тут сказалась ее коммерческая неопытность. Можно быть хваткой в рекламе и даже во вложении денег, но, прежде чем подписывать столь глобальное соглашение с Вертхаймерами, стоило посоветоваться с серьезным адвокатом, а лучше не одним.
Едва ли будь жив Кейпел, он одобрил заключение такого договора. Почему? Шанель владела десятью процентами акций предприятия, Теофиль Баде вскоре продал свои двадцать процентов тем же Вертхаймерами, и в их руках оказались уже девяносто процентов. Это означало, что фирма «Духи Шанель» практически полностью принадлежала им. Коко не имела права выпускать парфюмерную продукцию помимо этой фирмы, давать свое имя еще каким-то духам, туалетной воде, мылу, любым средствам без согласия на то Вертхаймеров.
Справедливо? А почему нет, ведь братья взяли на себя все производство, Шанель оставалось только подсчитывать доходы, которые выросли в разы. Она с радостью отдала фирме и формулу «Шанель № 22» тоже. Через два года в компанию перешел работать и сам Эрнест Бо, продолжив создание новых духов, но больше для «Буржуа» Вертхаймеров, чем для «Духов Шанель».
Сама Шанель рассказывала Марселю Эдриху, что это Вертхаймеры в 1924 году пришли к ней на рю Камбон со множеством комплиментов ее духам:
– Мадемуазель, они лучшие в мире!
Кто бы сомневался! Лично Коко ни в малейшей степени.
Братья сделали заманчивое предложение:
– Дорогая Коко, вы будете президентом нового общества по производству парфюмерной продукции!
Разве можно отказаться, если тебе преподносят должность президента на блюдечке с золотой каемочкой, да еще и уговаривают принять? Коко согласилась, не заметив, что за улыбками Вертхаймеров скрываются волчьи оскалы! Вот так «коварные братья» сумели обмануть бедную гениальную доверчивую овечку Шанель... Вытрите слезы жалости и читайте дальше.
Шанель не пришлось даже тратиться на президентское кресло, все сделали «обманщики». Кресло было мягким и удобным, но со временем Коко сообразила, что могла бы иметь куда больше, духи-то, в конце концов, ее и без нее нескоро увидели бы свет, а уж о популярности и говорить не стоило.
Так что же могло не устроить Шанель позже, ведь немного погодя она начала настоящую войну со своими партнерами. Пьер Вертхаймер даже оказался вынужден нанять отдельного адвоката для переговоров с неугомонной Мадемуазель, не будучи сам в состоянии о чем-то с ней договариваться.
Что же заставило Мадемуазель вдруг осознать, что ее «обманули»? Идея, что ее попросту надули, воспользовавшись коммерческой и деловой неопытностью, стала у Шанель просто навязчивой. Сколько бы ни пытались самые опытные адвокаты Вертхаймеров убеждать Мадемуазель, что все в порядке, Коко не верила. Очень много лет они общались словно супруги во время тяжелейшего бракоразводного процесса, до битья посуды о голову соперника, конечно, не доходило, и в сторону друг друга прилюдно не плевали, но нервов попорчено изрядно. Временами доходило до ситуации, так знакомой супругам-врагам: пусть мне будет хуже, но чтоб и ему тоже! Как в анекдоте: назло теще выколю себе глаз, пусть у нее зять кривой будет!
Вообще-то понять Шанель можно: без ее гениального чутья, без ее имени никаких «Шанель № 5» не было бы, и делить просто оказалось нечего. С другой стороны, можно понять Вертхаймеров, без их участия производство так и оставалось бы на уровне сотни флаконов полукустарной выделки. Нет, Ралле прекрасная фирма и изготовляла парфюмерию высшего качества, но она занималась вовсе не только и не столько произведением Эрнеста Бо с названием, прославляющим Шанель. У владельцев фирмы не хватило той самой коммерческой жилки, подсказавшей Вертхаймерам открыть отдельное производство для «Шанель № 5», они не рискнули сделать ставку на необычные духи необычной дамы. А Вертхаймеры рискнули и выиграли.
И все же в интуитивном ощущении обмана, терзавшем Шанель, было свое рациональное зерно. Она не знала и не понимала, в чем именно обман, но нутром чувствовала, что он есть. И много лет боролась за свое.
Добилась? Да, в 1947 году между Вертхаймерами и Шанель был заключен новый договор, мгновенно сделавший Шанель богатой, даже очень богатой женщиной. К слову сказать, после ее смерти дивидендов для наследников оказалось целых 15 000 000 долларов (в переводе на нынешние цифры это примерно 300 000 000 долларов). Что случилось, Вертхаймеры отдали Шанель свои 90 процентов, забрав ее 10 процентов? Ничуть, перераспределения активов фирмы не произошло, все осталось, как прежде, Мадемуазель просто вытребовала себе всего лишь 2 процента от роялти (отпускной цены) духов по всему миру. Всего... и такие деньги. Представляете, какие доходы были при этом у самих Вертхаймеров!
Но до этого были еще долгие годы тихой и явной войны, желчных перепалок и даже подпольных действий.
Шло время, партнеры спорили, ссорились, но дело не бросали, напротив, оно развивалось. Отделения фирмы, вернее новые ма-ахонькие фирмочки росли за границей, как опята на пне. Шанель бы радоваться, а она злилась. Почему, сама себе завидовала? Нет, Коко, кажется, сообразила, какую допустила ошибку при подписании договора. Просто, обладая 10 процентами уставного капитала фирмы, она и доход получала с этих процентов. Фишка в том, что чем больше фирмочек с ничтожным капиталом организовывалось за границей, тем меньше получала его основательница.
Например, братья Вертхаймеры, обладавшие абсолютным большинством голосов в акционерном обществе «Духи Шанель», могли себе позволить продать дело за сущие гроши – 2500 долларов – вновь образованному в Нью-Йорке «Шанель Инк Нью-Йорк». Естественно, от его доходов Шанель не имела уже ничего, а от продажи чуть побольше – целых 250 долларов!
Вертхаймеры принялись «пристегивать» к «Шанель № 5» свои духи «Буржуа» по какому-то соглашению, о котором президента общества даже не уведомили. Теперь, чтобы получить знаменитые «Шанель № 5», нужно было купить и «Буржуа». Реклама обоих духов осуществлялась на одних и тех же щитах, плакатах, страницах журналов... создавая впечатление, что это почти одно и то же. Как могла Шанель доказать, что «Буржуа» не ее духи? Никак, имя Шанель работало на продукцию ее партнеров, от которой она не получала вообще ничего.
Кроме того, Вертхаймеры, пользуясь услугами опытных юристов, сумели открыть производство духов на маленьком заводике в США, качество продукции которого оставляло желать лучшего. Собственные духи продолжали изготавливать во Франции.
Фирмы множились, доходы если не падали, то уж точно не росли. В военные годы Шанель, как владелица патента на «Шанель № 5», получала... 5000 долларов в год! Простая продажа ее духов в бутике на рю Камбон (причем значительно ограниченная немцами – всего 20 флаконов в день) давала доход куда больший.
Шанель начала войну. В 1934 году чаша терпения Мадемуазель переполнилась, и она подала на Общество в суд! Шанель не желала, чтобы ею пользовались как дойной коровой. Но у Вертхаймеров были слишком опытные адвокаты, чтобы с ними мог справиться Поль Ириб, которому Коко поручила вести дела в фирме. Ириб был хорошим художником и декоратором, но никудышным дельцом.
Видимо, осознав это, Шанель в 1935 году наняла профессионального адвоката Рене де Шамбрена, предпочтя именно его, потому что Шамбрен прошел практику в США, а значит, достаточно напорист и ловок. Начались настоящие военные действия. Рене де Шамбрен вынужден был объяснить Мадемуазель, что согласно заключенному контракту, имея 90 процентов акций фирмы, Вертхаймеры имели право делать все то, что делали. Выход оставался один: контракт разорвать! Лучше начать все заново, чем терпеть то, что происходит!
Шамбрен начал процедуру расторжения контракта между мадемуазель Шанель и ее партнерами Полем и Пьером Вертхаймерами. Неизвестно, что было бы, произойди это, но вмешалась война, Мадемуазель стало не до боев с партнерами.
Сами Вертхаймеры поспешили покинуть Францию вместе с семьями, уже в августе 1940 года они были по ту сторону океана. Но покинуть Францию вовсе не означало прекратить производство, хотя примерно в это же время их фабрика в окрестностях Лондона была уничтожена прямым попаданием авиационной бомбы. Работа же французской фабрики не останавливалась.
Решив вопрос с возвращением из плена своего племянника Андре Паласса (об этом будет рассказано позже), Шанель поняла, что пора браться за Вертхаймеров. При нацистской администрации у нее появилась возможность «поставить на место» партнеров. Дело в том, что согласно оккупационным законам на предприятиях, владельцы которых бежали из Франции, назначалось новое руководство. А уж если вспомнить, что Вертхаймеры евреи... Могла ли Шанель не воспользоваться столь заманчивой возможностью вернуть себе утраченное и недоданное, по ее мнению?
Не могла, и воспользовалась. Она решила взять управление производством в свои руки, вернее, поставить туда своего человека, а потом и вовсе «отменить» Вертхаймеров. Отнять свои духи у ненавистных Вертхаймеров – что может быть заманчивей, даже если придется воспользоваться антисемитским законом оккупантов. Шанель воспользовалась.
Но она не учла одного: время оказалось упущено, Вертхаймеры уже приняли меры. Шанель жила во Франции, они удрали в Америку, она была арийкой, они евреями... Разве она могла проиграть? Не могла! Но проиграла. Клан Вертхаймеров был предусмотрительней.
Братья не стали ждать, пока вступит в силу пресловутый закон о сбежавших собственниках, они нашли арийца, которому задним числом продали свою фирму за гроши. Таким стал промышленник, строивший до войны самолеты и не имевший ни малейшего отношения к производству парфюмерии. Затем были щедро оплачены услуги немца, готового поставить печати на нужные документы, чтобы все выглядело законно, и 90 процентов акций фирмы «Духи Шанель» стали принадлежать конструктору самолетов Амьо.
Во главе нового административного совета тоже поставлен свой человек Вертхаймеров. Чтобы доказать Шанель, что она ничего не сможет сделать против, этим человеком, словно в насмешку, выбран давний знакомый Коко сводный брат возлюбленного Адриенны Робер де Нексон. Все прекрасно понимали, что в самой фирме все осталось по-прежнему и Амьо лишь номинальный владелец, выполняющий распоряжения из-за океана.
Можно представить себе, как возмущалась Шанель, сколько горечи чувствовала, но, как бы она ни скрипела зубами и ни ругалась, изменить ничего не смогла, Вертхаймеры продолжали получать дивиденды, не сопоставимые с ней самой от выпуска ее духов. Ей бы как раз в то время и расторгнуть договор, но для этого требовалось уже серьезное вмешательство оккупационных властей, а на такое Шанель не пошла. Любви к обманщикам-партнерам это не добавило. Получая по 5000 долларов за целый год и при этом зная о миллионных доходах партнеров, едва ли можно питать к ним теплые чувства.
Но изменить ничего оказалось нельзя, оставалось только смириться.
Мало того, Вертхаймеры, даже находясь за океаном, умудрились скупить в Грассе все запасы жасминовой эссенции и переправить их в США, чтобы основное производство духов осуществлять именно там. Это окончательно уводило доходы от Шанель. Ей оставались только 10 процентов от крох, выпускаемых французским Обществом и продаваемых в бутике на рю Камбон.
Не будем сейчас пересказывать другие события военных лет, всему свое время, тем более они были очень и очень странными и непростыми. Но после окончания войны государств война между Шанель и Вертхаймерами продолжилась, и вот тут Мадемуазель показала, что зря ее посчитали старой и слабой...
Сразу после освобождения Франции Шанель пришлось уехать в Швейцарию, о причинах тоже расскажу позже. Там, в горах, где чистый воздух и война казалась такой далекой и нереальной, Коко снова принялась действовать. Талантливые парфюмеры не только в Грассе и не только те, кто работал на Вертхаймеров, в Швейцарии нашлись свои. Швейцарский парфюмер, используя формулу, принадлежавшую Шанель, создал идентичный аромат и даже несколько его улучшил. Вернее, было создано несколько ароматов, даже превосходивших по качеству и приятности запаха «Шанель № 5». Один из них назван «Мадемуазель Шанель». Имела ли она на это право? Конечно.
Однако, когда Коко попыталась выставить духи в своем бутике на рю Камбон, общество «Духи Шанель» тут же наложило на новые ароматы арест. Это было нечестно, но пока длились судебные разбирательства, продавать духи оказалось невозможным.
Шанель пришла в бешенство:
– Я хочу отомстить! Это будет все или ничего!
Рене де Шамбрен и старшина адвокатов Кретейя напрасно пытались убедить Мадемуазель, что лучше все решить миром. Шанель требовала своей доли в продажах по всему миру и возмещения всех понесенных в прежние годы убытков. Адвокаты не верили в возможность такого решения.
Но то, что не может придумать и сделать десяток опытных адвокатов, придумает одна женщина, если это Коко Шанель! Может, она и смирилась бы с меньшим, но, услышав, что о ней думают и говорят партнеры-противники, пришла в настоящую ярость!
Вертхаймеры чувствовали себя «на коне». Во Франции вовсю шла борьба с коллаборационистами, к которым относилась и Шанель, ведь во время войны она жила в отеле «Ритц», главное крыло которого занимали высокопоставленные немцы, имела роман с нацистом и вообще была вполне лояльна к оккупантам. А Вертхаймеры вернулись из США, были гонимыми во времена оккупации евреями и чувствовали себя достаточно уверенно. К тому же Шанель была уже просто в возрасте, ей больше 60 лет, она давно не показывала новых коллекций, закрыла свой Дом моделей на рю Камбон, никакая она не законодательница моды...
Почти старая женщина, которой сидеть бы тихонько, стараясь, чтобы не вспоминали о поведении в военные годы...
Если Шанель и могла смириться и получать свои минимальные дивиденды, то после вот таких слов взъярилась окончательно:
– Это я слишком стара?! Эти... (когда требовалось, Мадемуазель с легкостью использовала не принятые в светском обществе выражения) считают меня старой и ни на что не способной?! Все или ничего!
За два месяца, на которые было отложено слушание дела о возмещении понесенных убытков, Шанель развила такую деятельность, какой Вертхаймеры от нее никак не ожидали. Это они считали, что Мадемуазель следует забиться в норку и не напоминать о себе, сама Шанель, не чувствуя за собой вины и не желая уступать, отсиживаться не собиралась.
Рене де Шамбрен получил флакон духов для своей супруги Жозе, кстати, дочери опального Пьера Лаваля – премьер-министра на оккупированной территории Франции. Жозе и все, кому еще удалось понюхать новый аромат, были в восторге. Приглашенный специалист из фирмы Коти тоже пришел в экстаз.
– Я лишком стара? Они у меня увидят, как я стара! Они у меня узнают, как со мной связываться! Я им покажу старуху!..
Далее следовали непарламентские выражения. Нельзя сильнее задеть женщину, чем укорив ее возрастом. Вертхаймеры (или их адвокаты) оказались слишком неосторожными, раньше времени списав Шанель со счетов и столь вольно отзываясь о ней.
Флакончики с новыми духами немедленно были отправлены всем владельцам крупных магазинов Нью-Йорка в качестве подарка для их жен, дочерей и возлюбленных. Незадолго до этого Вертхаймеры вложили огромную сумму в рекламу духов «Шанель № 5» в США, но своим поступком Мадемуазель свела их усилия на нет. Ей было безразлично, она получала слишком малые дивиденды от продаж в США, потерей 10 процентов от 5000 долларов в год ради удовлетворения своего злорадного ехидства можно и пожертвовать.
Новые духи «Мадемуазель Шанель» грозили опрокинуть успех «Шанель № 5», и Вертхаймеры это быстро поняли.
Рене де Шамбрен вспоминал, как в его офис в Париже буквально ворвалась компания адвокатов во главе с обоими Вертхаймерами с воплем:
– Чего же она, в конце концов, хочет?!
Шамбрен, вспомнив слова Мадемуазель, пожал плечами:
– Всего.
«Все» означало возвращение потерянных за прошлые годы денег и участие в прибыли не пропорционально вложенным когда-то в 1924 году средствам, а пропорционально продажам духов по всему миру. Это были огромные деньги, и теперь пришла очередь непарламентских выражений из уст Вертхаймеров.
Вертхаймеры могли использовать всю свою мощь против Шанель, но ей терять было нечего, зато имелась реальная угроза против партнеров-соперников. Мадемуазель могла просто подарить кому-нибудь свои несчастные 10 процентов и начать все заново, но уже не под своим именем, а, например, от имени племянника или внучатой племянницы. У Шанель была формула духов, которые могли просто опрокинуть прежние, Коти с удовольствием согласились бы выпускать столь интересный аромат с брендовым именем. Да и без Коти нашлось немало парфюмерных фабрик, готовых делать это, и немало магазинов, готовых продавать продукцию. Адвокат осторожно намекнул на вероятность таких переговоров. Вертхаймеры задумались...
Рене де Шамбрен сделал вид, что Шанель в Швейцарии, а потому должен поговорить с ней по телефону и попросить приехать, если братья готовы к переговорам. Братья угрозу поняли и на переговоры согласились. Пришлось Мадемуазель «приезжать».
И все же в 1947 году Шанель не была вполне реабилитирована, потому что ее видели в отеле «Ритц» и рядом с немцем Гансом фон Динклаге. Что это за немец, будет рассказано в главах, посвященных годам оккупации. Мадемуазель оказалась в числе тех, на кого показывали пальцем.
Почему же Вертхаймеры не воспользовались такой ситуацией, не придали судебному процессу против нее политическую окраску? Понимала ли такую угрозу Шанель, а если да, то почему не боялась? Напротив, еще пять лет после этого спокойно помогала осужденному нацистскому преступнику Вальтеру Шелленбергу – до самой его смерти.
Почему Вертхаймеры не воспользовались «тяжелой артиллерией», которой могли бы запросто уничтожить Шанель?
Считается, что из-за порядочности либо из нежелания топить бренд своей продукции. Низвержение Шанель, несомненно, едва ли сыграло бы на пользу популярности духов, особенно во времена, когда шли процессы против нацистов и их пособников. Но вряд ли братья были готовы платить столь дорогую цену, какую запрашивала Мадемуазель, за сохранение бренда кристально чистым. И оправдывать согласие партнеров на невиданные уступки только их порядочностью и жалостью к «старухе» не стоит. Продажу фирмы за гроши совершенно чужому человеку, ни в малейшей степени не связанному с производством парфюмерии, при том что есть совладелица, жаждущая взять управление в свои руки, едва ли можно назвать порядочностью и хорошим отношением к Шанель.
Нет, здесь скорее другое. Вертхаймеры не могли воспользоваться возможностью утопить Шанель, показывая пальцем на ее жизнь во время оккупации, причем по двум причинам. Во-первых, наверняка были немало запачканы сами, ведь их подручный Амьо во время войны спокойно продавал духи в Германии, тоже считался коллаборационистом, а сам договор о продаже ему фирмы был явно заключен задним числом, значит, не без участия оккупационных властей (разве это не сотрудничество с немцами?).
Во-вторых, создается впечатление, что Вертхаймеры знали, что Шанель НЕЛЬЗЯ утопить, что-то имелось у нее оправдательное, из-за чего Мадемуазель не боялась никаких нападок по поводу своего поведения во время оккупации. Недаром после ареста новые французские власти продержали ее всего несколько часов на допросе, в то время как многие другие проводили при разбирательствах в лучшем случае по несколько месяцев в тюрьмах. Но об этом тоже в свое время. Пока запомним: Вертхаймеры не стали воевать против решительной Мадемуазель, пойдя на мировую и предложив ей новый договор на ЕЕ условиях. Почему?
А условия были весьма в пользу Шанель. Мадемуазель получала:
– право производить и продавать во всем мире духи «Мадемуазель Шанель»;
– значительное возмещение понесенных прежде убытков – 180 000 долларов, 20 000 ливров Великобритании и 5 000 000 франков;
но главное – 2 процента от продажи духов Шанель по всему миру!
Наивно было бы полагать, что Вертхаймеры подарили Шанель столь значительный доход просто из уважения к ее старости. Кстати, они никогда ни разу не попытались нарушить это соглашение и шли навстречу, если Мадемуазель вдруг требовала еще что-то. Пишут о поразительной лояльности Пьера Вертхаймера и едва ли ни его тайной влюбленности в Шанель. Влюбленность влюбленностью, если таковая и была, а денежки сюда примешивать не стоит. Акулы такого масштаба, имея возможность свалить конкурентку, даже если она бывшая партнерша, никогда не упустят своего. Просто у Шанель наверняка было что-то против Вертхаймеров из секретного арсенала, о чем не мог знать даже верный Рене де Шамбрен.
Как бы то ни было, соглашение заключено, мир достигнут, шампанское распито.
Духи «Мадемуазель Шанель», по признанию тех, кому они все же достались, заметно превосходили «Шанель № 5», но так и не были выпущены, хотя еще некоторое время Коко угрожала Вертхаймерам такой мерой, а потом их формула и вовсе была подарена все тем же партнерам-противникам. А сам Пьер Вертхаймер даже поддержал Шанель, когда та решила вернуться в строй и создать новую коллекцию одежды после пятнадцати лет отсутствия.
Но это было уже в пятидесятых годах. Так закончилась многолетняя война с партнерами, в которой Мадемуазель победила, применив не юридические уловки, а женскую хитрость...
Фирма «Буржуа» благополучно существует и сейчас, возглавляют ее потомки Поля и Пьера Вертхаймеров, строго следя, чтобы рецептура брендовых духов соблюдалась неукоснительно. Фирма выпустила множество вариантов «Шанель», на ней разработано немало новых духов, которые ничуть не хуже, а может, и лучше «Шанель № 5», но нет ни одних более известных.
Существуют ли вообще более известные духи, чем те, что были в скромном флаконе под номером 5, которые выбрала в качестве «Запаха женщины» великая Мадемуазель почти сто лет назад?
