ТРОЯ

Слух о похищенной Парисом первой красавице уже дошел до Илиона, Эней много порассказал о ней, и поглазеть на Елену собрались почти все жители города. Царская семья ждала Париса с его добычей в мегароне дворца, а троянцы высыпали на улицы.

Парис, гордясь собой, помог Елене сойти на берег и взойти в богато украшенную колесницу. Та старалась не глазеть по сторонам, только попросив, чтобы служанок отправили вместе с ней, одной было просто неуютно. Царевич поморщился:

– Их отведут в наш с тобой дворец! Подождут там.

Конечно, женщина предпочла бы после долгого утомительного пути вымыться и переодеться, но Парис так спешил похвастаться ее красотой и захваченными сокровищами, что не позволил этого сделать. И тут Елена впервые поняла, насколько зависит от этого не слишком умного красавчика. Он просто поморщился:

– Итак хороша! Пойдем, нас ждут!

Они ехали по улицам города не спеша, вокруг раздавались возгласы восторга, но почему-то это Елену не слишком радовало. Раньше она не думала о том, как предстанет перед родственниками Париса, существовал только он сам и его любовь, а теперь стало немного страшно. И снова женщина заставила себя вспомнить о собственной красоте, способной подвигнуть любого на безумства. Кто сказал, что остальные в Трое на них неспособны или останутся равнодушны? Вон как народ восхищается!

Город показался огромным и немыслимо красивым, просто роскошным. Парис и Эней были правы, когда твердили, что Троя во много раз больше и богаче Спарты. Мелькнула противная мысль сожаления, что это все не видит Клитемнестра…

Царская семья почти вся собралась в мегароне. Нахмурены мужчины, в любопытном томлении замерли женщины. Посмотрим, посмотрим, не зря ли старался Парис?

И вот у входа показалась пара. Они действительно были божественно красивы – сияющий от счастья Парис и его добыча Елена! Не похожая на троянок, с золотистыми волосами, удивительно белокожая, способная стройностью поспорить с любым изображением богини, с высокой грудью, нежной шеей… Один из сыновей Приама Деифоб даже с трудом проглотил вдруг вставший в горле ком.

Дрогнули темные ресницы, и всем показалось, что само небо заглянуло в мегарон, такой синевой блеснули на собравшихся прекрасные глаза Елены! Совершенное тело, совершенное лицо, все в этой женщине было совершенным. Семье Приама захотелось воскликнуть: «Прекрасная Елена!»

Парис стоял гордый донельзя, пусть братья завидуют, у него самая красивая жена, к тому же влюбленная в него по воле Афродиты! Это ли не счастье?!

После приветственных слов Приам все же кивнул:

– Елене нужно отдохнуть после дороги. У нас еще будет время полюбоваться ее красотой.

Женщина кинула на царя благодарный взгляд, она действительно немыслимо устала и желала только одного – остаться одной. Напряжение из-за ожидания встречи сказалось, Елена больше не могла даже наслаждаться всеобщим восхищением. А налюбоваться они действительно еще смогут.

Елена успела заметить как выгодно отличается и цветом кожи, и синевой глаз, и женственностью стройной фигуры от дочерей и невесток Приама, значит, и здесь она сможет быть самой красивой. Это примирило красотку с пребыванием в Трое, хотя Елена и без того не слишком расстраивалась.

Стоило Парису увести свою красавицу из мегарона, чтобы проводить в их дворец, расположенный рядом с отцовским, как началось обсуждение.

Глядя вслед Елене, Деифоб покачал головой:

– Парис – дурак. Если уж украл такую женщину, то к чему было привозить ее в Трою?!

Услышавшая это Гекуба фыркнула:

– Пусть только попробует! Я ей глаза выцарапаю!

И все прекрасно понимали, о ком идет речь. Царица заметила взгляд, которым красотку окинул Приам. Старый бабник ощупал глазами женщину со вкусом, хорошо, что у Париса не хватило ума посмотреть на папашу, он любовался своей Еленой.

Зато для остальных все было ясно, Приам не пропускал красивых женщин. А возражавшие мужья долго не жили. Как и жены… Даже Гекуба подумала, что Парис действительно дурак. Но по взгляду мужа она поняла и другое – помешать не удастся, Приам слишком заинтересовался красавицей.

Однако и царь хорошо знал супругу, усмехнулся ей на ухо:

– Не вздумай мешать! Не пожалею даже твою старость.

Гекуба зашипела, как клубок змей, а Приам довольно расхохотался:

– Но Елену можешь попугать, горячей будет.

Парис, распорядившись, быстро вернулся, его просто распирало от желания услышать восхищенные отклики родни. Но не все были столь рады.

Как и следовало ожидать, возмутился Гектор:

– Ты должен отвезти ее обратно!

– Почему?! – кажется, Парису стало даже весело от такого предложения. Вернуть самую красивую женщину в мире только из-за того, что это не нравится Гектору? Вдруг Парис понял: брат просто ему завидует! Конечно, Гектор завидует, потому что его самого полюбила не Елена, а всего лишь Андромаха.

– Елена не невеста, она чужая жена! Понимаешь, чужая! И муж не отпустил ее, не отдал тебе, Менелай будет за нее драться!

– Если бы я с рождения жил, как ты, во дворце, а не среди овец, и имел возможность с детства выбирать себе невесту раньше, возможно, у меня была бы вторая Андромаха. Но Афродита даровала мне любовь самой красивой женщины на земле, искупив тем самым все страдания, выпавшие раньше. И я не собираюсь отказываться от ее дара! К тому же это было бы обидно для богини, – насмешливо закончил Парис.

– Парис, я готов был бы отказаться от наследования Трои, если бы понимал, что ты не погубишь ее через день. Теперь я точно знаю, что ты так и сделаешь! И приезд Елены – первый шаг.

Приам остановил перепалку сыновей:

– Что сделано, то сделано! Супруга Елены Менелая я не боюсь, если уж Парис привез ее в Илион, пусть живет. Правда, я не знаю, как объявить ее твоей женой, ведь пока ее муж не узнал и не объявил свое решение, это невозможно. Но женщина действительно красива! Эней сказал, что ты привез еще и сокровища Менелая?

– Да! – гордо вскинулся Парис.

– А вот это зря. Грабить мужа, похитив жену, это одно, а вот забрать его золото – совсем другое. Но сделанного не вернешь. Иди к себе, если спартанец вздумает требовать супругу обратно, тогда и поговорим. Илиону твоя добыча явно понравилась, я слышал восторженные крики с улиц города.

Так началась жизнь Елены в Трое, которую сами троянцы называли Илионом по имени царя-основателя.

Агамемнон едва успел вернуться из Фессалии в Микены, как его озадачили немыслимым по своей глупости известием: Парис украл Елену и бежал с ней в Трою!

– Как украл?!

– Украл, и к тому же забрал все сокровища Менелая!

– Плевать на сокровища, где был сам Менелай?!

– Он на Крите.

– Что там делает мой брат, когда в его доме такой гость?!

– Умер Катрей, Идоменей позвал Менелая и тебя на погребение, но тебя, царь, не нашли, отправился только твой брат.

М-м… – застонал Агамемнон. Один красивый идиот мог наделать таких дел, которые не исправить сотне умников! Если бы знал, прибил бы этого разряженного красавца прямо на берегу! У Агамемнона даже зубы заболели от злости!

Клитемнестра с изумлением наблюдала, как мечется, точно раненый зверь, ее супруг. Неужели его так потрясло сообщение о побеге Елены? Царица Микен чувствовала, как внутри растет уже не просто злость на красивую сестру, а настоящая ненависть к ней! Клитемнестра тоже металась, только по гинекею, и тоже сжимала руки от злости и проклинала, только не похитившего сестру Париса, а саму Елену.

Но она ошибалась, муж бесился не из ревности к Парису.

Просто все получилось не так, как хитро рассчитал Агамемнон. Вечно эти бабы все испортят! Он надеялся, что Парис наставит рога Менелаю, за что мальчишку можно будет попросту лишить жизни. Приам обидится за своего отпрыска и отправит к берегам Арголиды корабли. Но у своих берегов флота Троады Агамемнон не боялся, среди множества островов вокруг Пелопоннеса нужно двигаться очень осторожно, а в том, что в этом случае на его защиту встанут все ахейцы, царь Микен не сомневался.

Одновременно множество пиратов были готовы напасть на берега Мизии и Лидии, разорив юг Троады. Без флота Троада останется открытой и со стороны Гелеспонта, а войско Агамемнона ждет приказа напасть на Фракию, именно это он и уезжал проверять в Фессалию. Терзаемая сразу со всех сторон Троя будет куда более легкой добычей, чем обычно. Можно обойтись и без Геракла.

Агамемнон гордился своей придумкой – выманить флот Троады к берегам Арголиды и одновременно напасть на нее с юга от Мизии и с севера от Фракии.

Парису требовалось только наставить Менелаю рога, дав повод для своего убийства. А этот идиот оказался настолько шустрым, что украл Елену! Ну почему на свете столько дураков?! – почти застонал Агамемнон. Вдруг его взяло зло на брата, куда тот смотрел?! Украсть бабу из-под носа! Хоронил Катрея, видите ли! К чему ему Катрей?!

Два дня к Агамемнону невозможно было подойти, он рвал и метал. Клитемнестра, решив, что муж бесится из-за похищения Елены, сильно обиделась, но уж чувства жены Агамемнона не волновали вообще! Развалилась такая прекрасная придумка, которую он лелеял еще там, в Трое, прикидывая, как станет хозяйничать на земле Троады. От досады царь скрипел зубами и сжимал кулаки. Кто из богов мог так помешать? Вдруг его осенило – только Афродита! Конечно, кто же еще мог внушить красотке столь горячую страсть, чтобы она вдруг отправилась невесть куда с этим молокососом?

Внутри неожиданно шевельнулось нечто вроде ревности, хотя Агамемнон считал себя неспособным на подобные глупости.

Теперь предстояло искать выход из создавшегося положения. Остановиться Агамемнон уже не мог, но почему-то он совсем не думал о том, что делать Менелаю.

Приам отнесся к новой снохе особенно внимательно, он даже выделил Парису с Еленой отдельный дом. Сам царь с царицей жили в доме, стоявшем в центре дворцового комплекса, в его большом мегароне по вечерам на пиры собиралась семья, там же встречали послов или дорогих гостей, проводили важнейшие советы, назначали на влиятельные должности. Сыновья Приама со своими женами жили во втором доме, а дочери с мужьями в третьем, конечно, кроме тех, кто оказался далеко от Трои. Только Гектор, как наследник, имел отдельный дом. И вот теперь Парис.

Это было знаком особого расположения, и Елена твердо уверена, что из-за нее. Парис, услышав такое от жены, усмехнулся:

– Меня отец с матерью любят вовсе не из-за тебя! Они передо мной виноваты и еще долго будут стараться искупить вину. – Он сладко потянулся и добавил: – Я иногда думаю, что так даже лучше, ведь, живи я во дворце с самого рождения, едва ли был бы столь любим, не говоря уже о яблоке для Афродиты и ее обещании отдать мне тебя…

Женщина возмутилась:

– Парис, я не вещь, чтобы меня просто отдать! Ты должен быть счастлив, что я тебя полюбила!

Тот уставился на Елену во все глаза. Ого, как заговорила! Давно ли глаз не спускала и была готова на все? А теперь получается, что это не он ее осчастливил, привезя из Спарты в богатейшую Трою, а она сделала ему одолжение?! Парис даже на локте приподнялся, но столкнулся взглядом с Еленой и тут же сник. Перед ним была Женщина, такая, которой опасно возражать, любовь которой надо завоевывать, а не получать готовой, за которую придется бороться, даже если она собственная жена и обязана спать в той же постели!

Сама Елена почувствовала, что если она сейчас не подчинит себе Париса, то уже не сможет это сделать после. Потому он и встретил взгляд красавицы, а не послушной рабыни, пусть даже рабыни любви.

– Я… счастлив…

– Надеюсь…

И тон, которым красавица это произнесла, не обещал ничего хорошего, если Парис надежду не оправдает.

Елена заставила многое переделать в доме, который Приам отвел Парису с его новой супругой. Все же она царица, а не простая девчонка из многих! Эфра с Клименой сбились с ног, распоряжаясь многочисленными служанками, переставлявшими сундуки, перестилавшими богатые ткани, раскладывавшими безделушки, прихваченные из Спарты.

Когда превращение закончилось, Парис хмыкнул:

– Как в Спарте. Мужа не можешь забыть?

– При чем здесь муж?! Мне так привычней!

– А я что, я ничего… Мне даже нравится.

Елена едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, мол, ей наплевать на его «нравится» или «не нравится». Но решила, что для первого раза хватит и этого. К послушанию мужчину надо приучать постепенно, чтобы не оборвал путы сразу. Она уже знала, что не все будут так послушны, многих, начиная с Приама, придется приучать медленно и осторожно. Но в своих силах не сомневалась и в чарах была уверена. Афродита решила забросить ее туда, где ее никто не любит? Но ей не нужна мужская любовь, вполне достаточно вожделения… Сгорающий от вожделения мужчина способен делать глупости ничуть не меньше, чем влюбленный. Пусть делают, а если пока не все сразу, то ничего, время придет…

– Приам, – у Париса так и не получалось называть царя отцом, язык не поворачивался. Нет, он верил, что он сын Приама и Гекубы, но одно дело чувствовать себя царевичем и даже смотреть свысока на остальных, и совсем другое вести себя так же с царем Трои и его царицей, – я навлек на Трою беду, привезя Елену?

Приам покосился на младшего сына чуть недовольно. Гектор куда умнее этого пастушка, все же играет роль не только факт рождения, но прежде всего воспитание. Из Гектора получится отличный продолжатель его дела, а что выйдет из Париса?

– Неужели ты всерьез думаешь, что ахейцы бросятся в Трою возвращать сбежавшую жену Менелая? Если ахейцы и прибудут сюда, то им будет нужна не твоя красотка, а Троя, и даже не сама Троя, а земля, на которой Троя стоит.

– Разве мало другой земли?

– Таких, как наша, не просто мало, Парис, они наперечет.

Приам подумал, что несправедлив к сыну, не вина Париса, что ему пришлось всю жизнь беседовать только с овцами, а еще с этой… его неуступчивой нимфой Эноной. После ее отказа Приам и отправил Париса путешествовать. Ишь какая, лесная девчонка посмела не пустить в свою постель царя Трои! Она, конечно, не бог весть какая красотка. Зевсу вряд ли понравилась бы, но тело молодое и крепкое, Приам с удовольствием насладился бы этой молодостью. Не дала, вот и поплатилась…

Но мысли царя Трои вернулись к стоявшему перед ним Парису, Приам повел рукой:

– Сядь, давай поговорим основательно. Что ты знаешь о Трое?

– Большой красивый город… удобные бухты…

– Большой… красивый, – передразнил его Приам. – Главное не это. И даже не удобные бухты, а две другие причины. Первая – Троя запирает проход из одного моря в другое. Ни один корабль не может проплыть мимо, не заплатив пошлины!

– И от этого Троя богатеет?

А он не так глуп, как кажется с первого взгляда, – с удовольствием подумал Приам. – Возможно, из него получится сделать хоть какого-то помощника Гектору, хотя сам Гектор его терпеть не может.

– А вторая – земли вокруг Иды.

– Эта гора божественна?

– При чем здесь ее божественность! – поморщился Приам. – У подножия Иды множество рудников.

– Да, я знаю, там всегда роют глубокие ходы в земле и вывозят камни.

– Это не камни, Парис, это золото и серебро, свинец и цинк! А леса вокруг Трои и по берегам. Возможность надзирать над Геллеспонтом, рудники Трои и ее леса – вот что нужно Агамемнону у нас, а не твоя красотка, будь она хоть и в самом деле первой красавицей земли! Но то, что ты ее украл, – очень плохо, этим ты дал повод для войны Агамемнону, которого тот страстно желал.

– Но она и правда первая! – обиделся за Елену Парис. – И я не боюсь ее мужа! Бывшего мужа.

Царь едва заметно поморщился. После грабежа в Спарте и разбоя на Сидоне этот сопляк решил, что ему все сойдет с рук? Он намеренно усомнился в красоте Елены, во-первых, чтобы понять, что Парис запомнил из разговора, а во-вторых, что он знает об их с Еленой отношениях. Похоже, ничего не понял и ничего не знал.

Может, это и к лучшему? Глупый муж красивой женщины тоже неплох…

Приам вспомнил их первую с Еленой любовную сцену… Отправив Париса почти сразу после прибытия на два дня подальше от Трои, Приам пошел к невестке. Она очень удивилась неурочному появлению царя у себя в спальне. Так поздно… мало ли что могут подумать, особенно ревнивая Гекуба! Доказывай потом, что ты ни при чем!

– Елена, я хочу проверить, правы ли те, кто твердит о твоей красоте.

Женщина изумленно подняла глаза на царя, он что, не видит очевидного? И вдруг наткнулась на взгляд Приама, это был взгляд мужчины, обладавшего многими женщинами, он раздел ее глазами, как когда-то Агамемнон при первой встрече. Столь откровенное раздевание, не оставлявшее сомнений в намерениях, вообще-то всегда нравилось Елене, мужчина, смотрящий так, хозяин в постели и ему с восторгом подчиняются. Но Приам немолод, к тому же он отец Париса! Мысленно она тут же усмехнулась: ведь не останавливало же ее близкое родство Агамемнона и Менелая! Но получалось, что в Трое может продолжиться то, от чего она бежала из Спарты?!

Тем временем Приам, не теряя драгоценных минут, подошел и хозяйской рукой оголил грудь невестки. Елена всегда гордилась своей грудью, недаром в храме Афродиты по ее форме отлиты жертвенные чаши. Несколько мгновений царь откровенно любовался увиденным, потом его руки стиснули груди, словно привыкая к их форме, и направились вниз, сбрасывая ткань совсем.

Теперь она стояла обнаженной. Мелькнула мысль: хорошо хоть не перед остальными сыновьями! А руки Приама пробежали по ее талии и бедрам. Вдруг он повернул женщину спиной, та подчинилась, понимая, что возражать не стоит. Пусть посмотрит. Но оказалось, это не все. Также пробежав руками по спине, со вкусом похлопав по ягодицам так, как хлопают по лошадиному крупу мужчины, выбирая кобылу покрепче, Приам вдруг повелел:

– Иди на ложе…

Вот теперь сомнений не осталось… Она сделала последнюю попытку:

– Но я жена вашего сына…

– Жена? – Его руки все же подтолкнули ее на постель. – Ты жена Менелая. Была. А теперь ты сбежавшая от мужа женщина. И было бы жаль отдавать такую красотку грубым воинам…

Елену охватил ужас, она поняла всю тяжесть своего положения, потому больше не сопротивлялась. Но царь возразил:

– Э, нет, красавица! Не будь как колода, покажи, на что способна!

Он получил удовольствие, снова стиснул грудь и тихо сказал на ухо:

– Когда я пожелаю, ты будешь любить меня горячо-горячо. Только не смей говорить об этом никому и, конечно, возражать… В Трое не жалуют распутных женщин.

Уже встав, он вдруг усмехнулся:

– А про тебя верно говорили, что ты шлюха! – Повернул за подбородок к себе, пристально глянул в глаза: – Но я люблю шлюх, особенно таких красивых. А от сознания опасности ты будешь еще горячей! – И снова его руки сжали ее грудь. – Ты крепкая кобылка, хороший подарок привез Парис из Спарты!

Глядя ему вслед, Елена была готова разрыдаться. Положение, в которое она попала, казалось ужасным. Правда, вспоминать о силе Приама и его хозяйской хватке было приятно. Недаром этот самец произвел на свет столь большое потомство! Куда Парису до папаши! Но женщина уже поняла, что держать Приама в узде, как собиралась сначала, у нее не получится, и не только из-за Гекубы, а из-за него самого.

Он не стал приходить сам, снова отправив Париса куда-то из Трои, вдруг прислал за ней. Эфра ахнула:

– Госпожа, царь зовет тебя к себе! Но уже ночь…

Елена вздохнула, как объяснить Эфре, что она не может отказать? Та видно поняла сама:

– Только осторожно, если узнает царица, будет худо, совсем худо…

– Не трави душу. Лучше посмотри, чтобы никого не было в коридоре.

Закутавшись в покрывало, она скользнула неслышной тенью.

Елена никого не встретила и постаралась у царя не задерживаться. Но возвращаясь, вдруг столкнулась с Гектором! Старший сын Приама оглядел женщину с ног до головы и нехорошо усмехнулся:

– От отца идешь? Правильно про тебя говорят: шлюха ты!

И вдруг его рука крепко ухватила Елену за плечо, губы зашипели на ухо:

– А ты со всеми? Пойдем и со мной, а?

Елена вырвалась и почти побежала, вслед ей раздался смех Гектора:

– Нет, я со шлюхами не связываюсь, тебе нужен Деифоб, тот всех перебрал в Трое!

У себя она долго рыдала, лежа ничком. Губы невольно шептали:

– Где ты, Менелай? Спаси!

От страсти Приама ее спас не Менелай, а недуг самого царя. Все же Приам был немолод, имел множество болячек и из-за приступа очередной теперь почти не мог передвигаться. Гекубе хотелось ехидно сказать, что это наказание. Судя по всему, царь понимал все сам, потому что усмехнулся:

– Гекуба, Асклепий наказывает меня за мои проступки.

Та фыркнула:

– Есть за что, старый кобель!

– Раньше ты говорила не так… Когда тискал тебя, еще будучи женатым на другой, не звала меня кобелем.

– Так сколько лет прошло! Остепениться пора. К чему тебе жена Париса?

Приам смутился:

– Ты и это знаешь?

– Теперь знаю. А догадаться и раньше было нетрудно, слишком откровенно ты ее оглядывал.

Приам рассмеялся:

– Тьфу ты, старею! Сам себя выдал. Елену не тронь, она даже сопротивлялась.

– Угу, особенно когда сбегала с Парисом от мужа.

– Ладно, не ворчи, все равно ты у меня самая желанная, старушка. Никакие Елены с тобой не сравнятся!

Конечно, говорил бы так, не подсыпь я тебе кое-что, отбивающее всякую охоту таскаться по красоткам! – подумала Гекуба, но вслух ничего не сказала. К чему Приаму знать, что стало причиной упадка желания – возраст или старания жены?

Но Гекуба ошиблась в одном – плотью-то Приам успокоился, а глазами все же ел сноху поедом, любоваться красоткой не запретишь. Сама женщина этим откровенно пользовалась.

Очень быстро Елена поняла, что не все будет так просто в Трое, как ей кажется. Первым свою волю показал Приам. Потом она встретила откровенное презрение Гектора. И воли такой, как дома, не было, что толку от красоты, если ею некому восхищаться?

Женщины рода Приама были не столь лояльны к новой подруге, но вовсе не потому, что завидовали ее красоте, а потому что почувствовали угрозу устоявшимся традициям и понятиям о крепкой семье. Что будет, если все вдруг вздумают сбегать с понравившимися мужчинами?! Или все мужчины умыкать приглянувшихся женщин? То, что Елена первая красавица, дело почти не меняло, с первых и начинается, сегодня это первая, а завтра самая обычная. Что тогда будет с семьями? А где нет семей, нет и города.

Женщины невольно первыми осознали опасность от появления в Илионе Елены.

Как и следовало ожидать, сначала недовольство высказала Гекуба, кому же, как не ей, начинать?

– Ты же сама выбрала мужа, почему не была ему верна? Слава о твоей красоте равна славе о твоем распутстве. К чему тебе Троя? Соблазнилась золотом и надеялась на богатство царства Приама? Чертоги Менелая показались тебе слишком скромными для твоего блуда?

– Блуд? Что ты знаешь о моем блуде? Твой муж мог бы смотреть равнодушно, когда тебя пожирали глазами другие? Тебя хоть раз заставляли танцевать обнаженной перед мужчинами?! – В прекрасных глазах Елены заблестели слезы. – Это ты называешь моим блудом?

Гекуба усмехнулась:

– Я никогда не поверю, что даже жестокий муж, зная, что жена неспособна на такое, мог бы этого потребовать. Ты не умерла тут же? Не убила себя? Не плюнула ему в лицо? Ты подчинилась?

Елена молчала, опустив голову, обвинения старой Гекубы были справедливы, она действительно даже не убежала, она подчинилась, причем с вызовом. Менелай едва ли остановил бы жену, бросься та прочь, но он ушел сам, предпочитая не видеть ее обнаженной перед всеми.

– Если ты жива, значит, подчинилась, а твой муж знал это! Я не могу только понять, почему он оставил тебя с Парисом, уехав на Крит. Могу сказать одно: если ты и в Илионе станешь соблазнять мужчин, то видишь во-он ту башню над входом? Я сама прикажу сбросить тебя оттуда. – Глаза Гекубы сверкнули: – Даже если Приам прикажет мне последовать за тобой! Пусть лучше мы умрем обе, но ты не будешь вносить раздор в семьи Илиона!

Старая опытная Гекуба не стала говорить, что уже приняла меры и измены собственного мужа больше не боится, но есть ведь и сыновья, всем не подсыплешь средство, чтобы больше ни на кого не тянуло, им еще детей рожать… Это Приаму вовсе не обязательно блудить даже с самой красивой женщиной, он свое отгрешил… Гекуба откровенно боялась, чтобы эта красотка не внесла настоящий раздор среди ее сыновей, хорошо, что Гектору она сразу не понравилась…

Не понимали поступка Елены и сестры Париса, даже те, что по возрасту должны бы сами гореть в любовном угаре. Внимание Елены еще в первый день привлекла Лаодика, казалось, она была по-настоящему в восторге от красоты супруги брата, откровенно любовалась ею, но оказалось все не так. Лаодика красотой восхищалась, но вот побег из дома категорически осуждала.

– Как ты могла бросить мужа и детей ради другого мужчины, пусть даже нашего Париса?!

– Что в этом смыслишь ты, не знавшая ни единого мужчины, кроме собственного супруга?

– Да, я верна своему мужу и ничьих других объятий не знала.

– И ничьи глаза тебя не волновали…

– Не волновали.

– Нетрудно быть верной одному, если никогда не знала других. Вот когда тебе приснятся чьи-то глаза и ты станешь кожей чувствовать чьи-то руки, а дыхание будет сбиваться от его пусть и далекого дыхания, – Елена тряхнула головой и насмешливо закончила: – Тогда и посмотрим, устоишь ли ты против любви.

– Этого не будет! Я знаю свои обязанности.

– Обязанности… как скучно про любовь!

И все же они почти подружились, это было важно для Елены, вдруг оказавшейся в Илионе в одиночестве. А вот подружиться с другой сестрой Париса провидицей Кассандрой не удавалось. Кассандра была особенной, у них с братом-близнецом Геленом с раннего детства обнаружился дар предвидения. У сестры он был куда сильнее, Лаодика по секрету рассказала Елене, что Кассандру полюбил Аполлон и усилил ее дар, сделав настоящей провидицей, а когда девушка осмелилась отказать богу, боясь его непостоянства, рассердился и сделал так, чтобы пророчества были только несчастливыми, и им никто не верил. Это стало настоящей трагедией для Кассандры, она предвидела все трудности и потери, но никого не могла предупредить. Вернее, предупреждала, но никто не принимал ее предупреждений всерьез!

С Гектором разговор получился нечаянно. Увидев ее, он просто поморщился. Елена остановилась, загораживая ему путь, и внимательно глянула в лицо:

– Почему ты ненавидишь меня, разве я сделала тебе что-то плохое?

– Ты сделала всем нам.

– ТЕБЕ сделала? Нет, Гектор.

– Ты подала дурной пример всем женщинам Трои. Если ты останешься здесь, то они будут думать, что супруга можно бросить и семья ничего не значит. Как воину уходить в поход, если он не может надеяться, что дома его ждет верная жена? Как ему идти в бой, зная, что его жена изменяет ему с другим или вообще может бежать?

– Ты о себе и Андромахе?

– Андромаха верная жена и никогда бы так не поступила!

– Много ты знаешь… – проворчала Елена, но продолжить разговор не удалось, в двери показалась сама Андромаха.

– О чем вы разговаривали?

– Гектор считает, что я не должна была уезжать с Парисом.

Гектор только махнул рукой и пошел прочь, а Андромаха изумленно уставилась на Елену:

– Ты знаешь тех, кто считает иначе?

– Конечно.

– Кто?

– Мы с Парисом! – Глаза женщины смотрели с вызовом.

Несколько мгновений Андромаха потрясенно молчала, потом сокрушенно вздохнула:

– Кассандра права, когда твердит, что ты принесешь в Илион только беду.

Елена вдруг схватила ее за плечо:

– Скажи, ты любила кого-нибудь?

– Ко… конечно! – растерялась Андромаха. – Мужа.

– А до него? Помимо него?

– Как можно любить кого-то до или помимо?!

– А любить по обязанности можно? Ты любишь Гектора, потому что он твой супруг? И до замужества даже не мыслила ни о ком другом, как не мыслишь и теперь?

Елена говорила напористо, не позволяя Андромахе ничего возразить или просто вставить.

– А я познала страсть до замужества, и страсть такую, о которой не жалею! Я уже говорила Лаодике, что нетрудно быть верной одному, когда не знаешь никого другого. Но я не желаю любить по обязанности и верной быть тоже!

И вдруг она изумленно замерла, потому что Андромаха словно распрямилась, это была уже не та тихая и ласковая женщина, которая только что мягко укоряла за неверность мужу, перед Еленой стояла уверенная в своей правоте царица:

– Ты худшее, что мог сделать для Трои Парис. Я не удивлюсь, если именно ты принесешь гибель Трое, как твердит Кассандра. А мужа я люблю не потому, что обязана, и верна ему потому, что люблю. Тебе этого не понять!

Глядя вслед прямой спине Андромахи, Елена подумала, что та никогда не сможет понять ее страсти к Агамемнону…

Шли дни, а положение не менялось… Здесь Елена была не царицей, а всего лишь невесткой, одной из многих. Да, ее чаще других подзывал к себе Приам, просил постоять или посидеть рядом на разных приемах, но это бывало далеко не каждый день. Да, на нее восхищенно глазели любопытные, когда она ездила по городу или выходила на рынок выбрать себе что-то интересное. Но и это довольно скоро прекратили. Узнав, что Елена в сопровождении служанки и двух охранников ходила посмотреть ткани и украшения, Гекуба немедленно вызвала невестку к себе.

Первым желанием Елены было не ходить! Но потом она подумала, что если сейчас не огрызнется по-настоящему, то останется в положении полуналожницы. Пора Гекубе понять, что Елена не простая невестка, каких у Гекубы и Приама полно, она самая красивая женщина и спартанская царица! Поэтому, немного покрутившись перед большим зеркалом и убедившись, что выглядит прекрасно, женщина кивнула Климене:

– Пойдешь со мной.

Елена стояла перед Гекубой, как равная, чувствуя себя тоже царицей.

– Я запретила тебе ссорить моих сыновей, так ты решила перессорить весь Илион?! Женщина не может покидать гинекей, разве в Элладе не так?

– Пока ее не назовут матерью, а не только женой!

– И чья ты мать? Назови и покажи мне своих детей. – Видя, что Елена замерла, не зная, что ответить, Гекуба насмешливо продолжила: – Тебе нужно объяснять все правила поведения? Хорошо: я запрещаю тебе ходить на рынок! Свои прелести показывай мужу, но не всем подряд.

Елена в ответ выпрямилась, окинула насмешливым взглядом Гекубу:

– Запрещаешь мне?! Я тоже царица и сама знаю, где мне ходить!

Гекуба поднялась в полный рост, презрительно окинула взглядом невестку:

– Ты не царица, царицей ты была у себя в Спарте. Здесь ты моя невестка, добыча моего сына, и будешь подчиняться тем правилам, которые я для тебя установлю! Другие могут свободно ходить по Трое, но не ты, у тебя слишком нехорошая слава распутницы. Иди к себе и не выходи, если не хочешь, чтобы перед твоей дверью поставили охрану! Иди!

Гекуба махнула рукой, отпуская Елену словно рабыню, и сама вышла из комнаты во внутренние покои, оставив невестку стоять с разинутым ртом. Елена действительно просто не знала, что ответить. Она вдруг отчетливо, сильнее, чем в первую ночь с Приамом, осознала положение, в которое попала. Здесь она действительно не царица, а всего лишь дочь сына, и не старшего, и действительно его добыча. Парис не сватал, не завоевывал ее, он похитил вместе с сундуками с золотом.

Женщина шла в свой дворец, не замечая никого вокруг, ее душила злоба. Ну почему об этом нужно было подумать только сейчас? Это твоя месть, Афродита?! Она почти налетела на какую-то женщину, чуть посторонилась, не глядя, но та вдруг снова заступила дорогу, тихо смеясь.

– Елена, поссорилась с моей матерью? Неудивительно, Гекуба не любит тех, кто что-то делает или говорит против. Зря ты ей возражаешь, нужно уметь подстраиваться и жить по-своему. Хочешь, научу?

Елена с трудом вспомнила, что перед ней Креуса, старшая и самая загадочная дочь Приама и Гекубы, редко появлявшаяся во дворце. Кажется, она жена Энея?

– Почему я должна подстраиваться?

– А почему нет? Я не могу разговаривать с тобой здесь, когда твой дорогой глупый Парис отправится куда-нибудь вместе с Гектором, я приду к тебе и действительно кое-чему научу.

Креуса легко заскользила прочь, словно и не встречалась с Еленой.

Странная женщина, ее почти не видно, но жить с Энеем на горе Ид и заниматься разведением скота она категорически отказалась. Всегда появляется там, где нужно, все обо всех знает… Елена уже слышала от Париса, что больше всего Креуса любит золото. Мелькнула мысль: если она действительно сможет научить, как справиться с Гекубой, то не жаль подарить несколько красивых украшений, привезенных из Спарты.

Снова взяла злость, она, красивейшая женщина, вынуждена искать защиты от глупой старухи! Ну… Гекуба не глупая, наоборот, очень хитрая, но ведь старуха же! Высохшая, желтая, какая-то едкая… Неужели придется ее долго терпеть? С другой стороны, куда денешься, если она царица? Елена поняла, что быть не единственной, да еще и младшей царицей ей совсем не нравится! И безо всякой надежды занять место Гекубы?

От такой мысли она даже остановилась как вкопанная. Где была ее голова, когда она видела только красоту Париса и совсем не думала о его положении?! Он не царь, а всего лишь царевич, и чтобы стать царицей, нужно как минимум пережить если уж не Гекубу, то Приама! Но старый бабник, несмотря на все его недуги, крепок, как ясеневое копье Ахилла! Как же она могла думать только о богатстве Трои, вместо того чтобы думать о положении самого Париса?!

Заснуть в тот вечер долго не удавалось. Парис пытался разузнать, что же такое сказала его мать Елене, но та только отмахивалась, все запреты Гекубы были мелочью по сравнению с пониманием того, как надолго это зависимое положение! Елена кусала губы, Парис не слишком рвется к власти, оставалось что-то предпринимать самой. Вдруг вспомнилась Креуса. Чему та хотела научить?

– Парис, расскажи о Креусе. Почему ее почти не видно и чем занимается твоя старшая сестра?

Муж удивился:

– Креуса? Я мало что знаю о ней, как и все вокруг. Никто не видит, как она приходит и уходит. Даже Эней не знает, ведь его жена не ходит через ворота. Но знаешь, у нее странные наклонности, говорят, что она любит женщин…

Этого еще не хватает! Сначала Елена решила держаться от старшей дочери Приама подальше, если узнает Гекуба, то будут неприятности похлеще запрета ходить на рынок. Но потом вспомнила об обещании Креусы помочь справиться с царицей и снова поинтересовалась:

– Гекуба ее не любит?

– Не то слово, ненавидит!

– За что?

– Это ты у Гекубы спроси. Креуса очень хитрая. Она льстит царице, но все делает по-своему. Мне надоело разговаривать о сестре. Лучше иди ко мне, я так люблю твою грудь… А правда, что по ее форме отлиты чаши в храме Афродиты?

– Да.

– Надо посоветовать сделать так же и у нас. Только ты никому не рассказывай, пусть думают, что я это придумал!

Удивительно, но немыслимая роскошь быстро надоела до оскомины. Яркие фрески, богато украшенные колонны, мозаика на полу, множество маленьких бассейнов, журчащая вода, всюду, куда ни кинешь взгляд, позолота, настоящее золото, серебро, драгоценные камни и драгоценные породы деревьев… Великолепные ткани, украшения и золото, золото, золото… И ощущение, что все это не твое!

Она быстро привыкла к этой роскоши и также быстро стала ею тяготиться. Принимала по утрам ванну с лепестками роз, приказывала умащивать свое тело драгоценными маслами, надевала тунику и хитон из самых роскошных тонких тканей… А радости не было. Словно все временно, словно пользуется чужим и из милости.

С одной стороны, у нее было все, с другой, никакой свободы. Требовалось соблюдать столько условий, что свободно вздохнуть получалось, только закрывшись в собственной комнате. Хорошо хоть ее окно выходило в сторону моря!

Елена потребовала, чтобы ей соорудили собственную ванну и сделали выход в сад за гинекеем, прямо из ее покоев.

Потянулись немыслимо скучные дни. Чтобы не изводиться от ничегонеделанья, Елена вдруг вспомнила свои девичьи увлечения и потребовала большой ткацкий стан. Стан притащили и заправили, Елена принялась ткать огромное полотно с изображениями Героев Эллады. Она никому не сказала, что на темно-алом фоне будут ненавистный троянцам Геракл и другие герои-ахейцы. Пусть увидят, когда все будет готово.

Руки ритмично двигались, завязывая узелки и прибивая нить за нитью, а мысли текли сами по себе, и были эти мысли совсем невеселыми.

Она мысленно разделила здешних женщин на два типа: одни послушные овцы, неспособные лишний раз поднять глаза на своих мужчин, чтобы не вызвать недовольства. Вторые – злобные твари, ненавидящие всех, кто нравится мужчинам больше их самих, кто умнее и, конечно, красивее. Эти либо сверлят злобными взглядами при любой встрече, чем вызывают лишь ответную насмешку, либо плетут свои сети тайно. Такие куда опасней, в их сетях можно запутаться, даже не сразу поняв, что произошло. Или выпить яд вместо бодрящего напитка.

Одна из таких – Гекуба, и это самое страшное. Царица возненавидела новую невестку с первого взгляда и даже дала это понять. С Гекубой нельзя ссориться, пока нельзя. Но как можно с такой подружиться или хотя сделать так, чтобы она не была врагом? Елена ломала голову над этим уже не первый день и ничего не могла придумать. Знать бы ей, что еще предстоит.

Зато вовсю веселился Парис! Он словно задался целью быстрее спустить все золото, что привез из Спарты, оно жгло руки, так и просилось на неразумные траты. Когда золото попадает в руки человеку, раньше не знавшему богатства и к тому же достается так легко, оно легко уплывает из рук. Парис тратил бессмысленно, желая похвастать своим новым положением – обладателя нового дома, богатства и, главное, самой красивой женщины в качестве жены, он принялся почти ежедневно устраивать пиры, обставляя их так, словно в его распоряжении все золото мира.

Троянцы, привыкшие под влиянием своих соседей к пиву и медам, с удивлением пили вино, причем часто это приводило к дурным последствиям. Разбавленное вино, смешанное с медом, способно не только лишить человека возможности стоять на ногах, но и подвигнуть на весьма неблаговидные поступки. Довольно быстро выяснилось, что Парису очень нравится хвастать знакомством с богинями и своей красавицей женой. Будучи в очередной раз вызванной в мегарон, где муж рассказывал давно всем надоевшую историю о яблоке и обещанной любви красавицы, эта самая красавица вдруг заявила Климене:

– Не пойду, надоел!

Парис оказался в дурацком положении, он только что доказывал приятелям, коих немедленно набралось великое множество (желающих попировать за чужой счет во все века было достаточно), что Елена просто без ума от него и готова выполнить любую прихоть, а не то что желание, и вдруг эта якобы влюбленная жена послала его подальше! Друзья сразу сообразили, что дело пахнет скандалом и принялись убеждать глупого мужа, чтобы остыл:

– Да ну ее! Мы вчера твою жену видели! Пусть спит, устала небось!

– Брось, Парис, оставь бабу в покое.

Тот заартачился:

– Нет, я приведу! Пусть придет!

Его продолжали убеждать и удерживать:

– Оставь, пусть спит.

– Красавицы все капризные, оставь!

– Что мы, твою жену не видели?!

– Они все одинаковые!

У Париса даже дыхание перехватило:

– Как это одинаковые?! Моя самая красивая! У нее знаете какая грудь?! По форме ее груди сделали чаши в храме Афродиты, вот какая грудь! Сейчас приведу, сами увидите!

Елена уже собралась спать, она не намерена дожидаться, когда муж закончит возлияния со своими друзьями. И вдруг Парис появился собственной персоной в двери, ухватившись за косяк, чтобы не упасть, он объявил:

– Пойдем!

– Куда?

– Я обещал доказать друзьям, что твоя грудь самая красивая! Покажешь!

– Что?! Я должна показывать твоим друзьям-пропойцам свою грудь?! Пошел вон!

Смутившись гнева супруги, Парис убрался восвояси, вернувшись к пирующим, он объявил:

– Спит, не стал будить. Завтра покажет.

Но сразу понял, что приятели все слышали, не столь уж велик дом Париса, крик из гинекея был слышен даже до мегарона. Друзьям с трудом удалось успокоить разбушевавшегося царевича.

А Елена даже разрыдалась, понимая, что это не последнее требование мужа. Что делать? Жаловаться на него Приаму? Но она уже пыталась однажды сказать отцу, что сын ведет слишком разгульный образ жизни, ежедневные пирушки до добра не доведут. На что Приам усмехнулся:

– Делай так, чтобы ему было интересней в спальне, тогда он не будет уходить к друзьям.

Хотелось сказать, что Парис в спальню добирается уже после друзей.

Подумав, Елена вдруг решила попросить помощи у… Гектора. Пусть брат хоть чуть повлияет на Париса или вообще заберет его с собой куда-нибудь хоть ненадолго…

У Елены и без выходки Париса было от чего расстроиться. В этот день, приняв ванну, она, как обычно, стояла, позволяя теплому ветерку обсушить тело. И также привычно провела руками по груди, талии, бедрам… Что-то в ощущении не понравилось. Провела еще раз. Так и есть! Она слишком много ест пшеничного хлеба и много сидит у ткацкого станка, фигура начала оплывать! Грудь, конечно, крепкая и даже увеличилась, но вот талия заметно раздалась и бедра тоже. Так можно стать похожей на Эфру, у которой талии вообще нет! Этого еще не хватало, красота – главное, что у нее есть, терять стройную фигуру и красивое лицо смерти подобно!

Елена решила прекратить просиживать целые дни у станка и добиться от Гекубы разрешения ходить на прогулки, если нужно, она даже готова закутаться в покрывало до самых глаз! Толстеть и оплывать никак нельзя. А еще обязательно нужно куда-то пристроить загулявшего мужа, чтоб не пытался показывать ее гостям, как диковинку.

Но пока она пыталась придумать, как поговорить с Гектором, произошло то, что снова перевернуло ее жизнь…