ПОПЫТКА ПРИМИРЕНИЯ
Менелай окаменел, услышав известие… Конечно, он прекрасно понимал, что Елена не удержится и переспит с Парисом, возможно даже не единожды, но не сбежит же! И вернуться в Спарту быстро не получалось, не позволили ветра. Но как только ветер сменился, Менелай отправился не домой, а… в Трою! С ним был сын Тесея Акамант.
Тяжелее всего ловить сочувствующие и насмешливые взгляды других. Сбежавшая жена… что может быть позорней?! Лучше бы родила от другого! Менелай просто не смог вернуться в Спарту, чтобы не видеть пустого дома, не слышать рассказов о побеге, не отвечать на вопросы сыновей и дочери, где мама… Все, что нужно, он уже знал – Парис увез не только Елену, но и сокровища самого царя!
Спартанский царь стоял на палубе корабля мрачнее тучи. Попутный ветер хорошо наполнял парус, к тому же вовсю старались сочувствующие Менелаю гребцы, судно двигалось очень быстро.
Вдруг на горизонте показался парус, который не оставлял сомнений – пираты! Хотя корсары еще не имели страшных черных полотнищ с черепами и костями, их можно узнать издали, только вот спастись мало кому удавалось. Менелай усмехнулся: мало ему грабежа Париса, и пираты тут как тут…
Но царь Спарты ошибся, приблизившись, пиратский корабль не стал их атаковать, напротив, оттуда закричали:
– Менелай, плывешь в Трою возвращать жену? Надери им задницу! А если не получится, обещай, что мы надерем!
Вот теперь сомнений не оставалось – о его позоре знала уже вся Великая Зелень, слухи разносятся быстрее ветра, особенно если это такие слухи. Эллада готова поддержать его, только в чем? Менелай даже застонал от бессилия: за что же ты меня так, Елена?! Ведь имела все, что только хотела, – золото, украшения, свободу… Чего не хватало капризной царице? Неужели этот избалованный мальчишка оказался столь притягателен, чтобы бежать с ним?
А ведь они похожи, Елена, которой все легко досталось с рождения – красота, богатство, слава, обожание окружающих, и Парис, который пусть с детства и был обижен, зато теперь наверстывал упущенное, совершенно не задумываясь, каково рядом с ним другим. Но почему Елена увлеклась красивой пустышкой так, что бросила даже свою дочь? Все же Менелай не думал о своей супруге слишком плохо, потому и оставил ее дома спокойно, ведь кроме него самого у Елены есть Гермиона, чем девочка виновата, что ее мать любвеобильна?
Сердце Менелая сжалось, он понимал, что должен вернуть Елену обязательно, другого выхода у него просто нет, потому что позор матери падет на дочь. Гермиона росла очень хорошенькой, но сейчас Менелай этому вовсе не радовался, подозревая, что красивая дочь может повторить свою красивую мать не только внешне. Конечно, он ничего не мог сделать против могущественной Трои с одним своим кораблем, оставалось надеяться только на мудрость Приама.
Простояв весь день на палубе под палящим солнцем, Менелай, как только пристали к берегу, чтобы переночевать, позвал к себе Акаманта:
– Я не хочу сразу объявлять войну троянскому царевичу, возможно, сам Приам и не виноват в его дури и дури моей жены. Нельзя, чтобы за невоздержанность одних отвечали другие. К кому в Трое можно обратиться, чтобы не идти сразу к царю, ведь если я потребую обратно жену у Приама, то выбора не будет, и мы с тобой можем просто не вернуться домой в случае отказа.
Акамант кивнул:
– Там есть влиятельные и достойные люди. Мы можем сначала поговорить с ними, чтобы не вынуждать Приама убивать нас.
Гектор смотрел на отца и в который раз удивлялся его стройности и крепости. Приаму много лет, Гектор не просто старший его сын, он старший только из детей Гекубы, а ведь перед этой царицей были две другие. Гекуба сумела устранить не одних цариц, но и их детей, Приам почему-то шел на поводу у Гекубы. Став взрослым, Гектор понял, что мать пользуется какими-то средствами, чтобы держать отца в подчинении. Гекубу побаивались все, ходили слухи, что она способна отправить к Аиду любого, но сам Гектор в это не верил.
Пока царевич мог не бояться, он был любимым сыном Гекубы, а его супруга Андромаха – любимой ее невесткой. Андромаху выбрала сама царица и всячески подчеркивала, что это следующая царица Трои, потому что является женой наследника престола. Несколько сыновей Приама, рожденных наложницами (вообще же у Приама было полсотни детей), тоже были женаты, но они незаконные, они дети полурабынь, которых можно было не бояться. Законных давно не было в живых, Гекуба не оставила им ни единого шанса.
Временами Гектор ломал голову над тем, почему ей сначала пришло в голову попытаться погубить Париса, а потом вдруг вознести его наверх. Сам он Парису из-за внезапно вспыхнувшей родительской любви вовсе не завидовал и тогда сказал правду – если бы понимал, что тот не погубит Трою, как все время твердит Кассандра, то уступил бы свое место. Вообще-то, уступать некому, следом за Парисом брат-близнец Кассандры Гелен, тот провидец, не желающий знать ничего, кроме своих выдумок. Гелен редко угадывает что-то, Гектор сомневался, что у него есть этот самый дар, но все верят, что есть. Это потому, что он пытается предсказывать только хорошее, если и не сбудется, то забудут, а удовольствие остается. К тому же его пророчества весьма расплывчаты, что-то вроде: если боги позволят, то урожай будет… Но это любой дурак может предречь!
Следующий Деифоб, сильный, крупный, без особого ума в голове, рвущийся к власти и прекрасно знающий, что ее не получит. Он был больше всего расстроен появлением Париса, еще одного претендента перед ним! Но боится отца и мать.
Антилох любитель выпить и погулять… Троил…
Царь не дал додумать Гектору о братьях, его сообщение было весьма неожиданным:
– В Илион прибыл муж Елены всего на двух кораблях и с малой охраной. Он остановился в доме Антенора и через старейшину требует выдать ему беглую жену и все похищенное. Глупец!
– Почему глупец? – поморщился Гектор. – Ты собираешься его убить?
– Нет. Но таким появлением он выставляет себя на посмешище. Даже Елена не стоит того, чтобы так унижаться.
– Что изменилось бы, прибудь он с сотней кораблей и большим войском?
– Мы бы их побили.
– Может, именно этого Менелай и не хотел?
– Конечно! – рассмеялся Приам. – Боится.
– Или не хочет?
– Ты настаиваешь? Знаешь, я спал с этой Еленой… Она, конечно, хороша, но не стоит того, чтобы ради нее воевать.
– Не самая красивая? – насмешливо поинтересовался Гектор, подумав, что Приаму тоже пришлось принести жертвы, потому что едва ли мать не узнала о поступке отца и, конечно, потребовала своего. Гекуба всегда умела извлекать выгоду из интрижек Приама, даже когда сама уже стала стара и мало на что способна.
– Нет, самая. Но ни одна женщина на свете, даже самая красивая не стоит унижения мужчины. Если это произойдет с тобой, хотя едва ли, у тебя совсем другая жена, лучше убей ее, чем унизься.
– Хорошо, не будем говорить о нас с Андромахой. Что ты решил сделать?
– С ним надо встретиться, только я не могу, пойдешь ты.
– Я-то пойду, я спрашиваю о твоем решении, Приам.
– А что решать?
– Ты намерен вернуть Елену мужу?
– Вернуть?! Где это видано, чтобы Приам возвращал что-то, доставшееся ему? Нет, ты должен посоветовать Менелаю так же тихо убраться, как прибыл, чтобы я мог его не заметить. У Антенора хватило ума не кричать о необычном госте, и никто не знает о его требованиях.
– Боишься, что в Илионе народ потребует вернуть жену неверному мужу?
– Не вздумай сказать кому-нибудь!
Гектор вздохнул:
– Я не вправе давать советы, отец, но скажу. Елену нужно вернуть и награбленное Парисом тоже. Если Менелай не кричит о своем появлении здесь, то не станет кричать и о возвращении Елены у себя дома.
– Почему я должен делать это? – поморщился царь.
– Менелай прибыл сюда сразу, как только узнал, чтобы добром забрать свою жену и то, что украл Парис. Он требует справедливо, если мы не вернем, то будет война.
Разговор с Приамом получался тяжелым. Царь категорически не понимал старшего сына:
– Чего ты боишься, нападения спартанского царя? Или этого микенца, что сверкал здесь глазами на твоей свадьбе? Они далеко, Гектор, и чтобы добраться сюда и угрожать по-настоящему, им нужны сотни кораблей, а такого нет ни у того, ни у другого. Я не боюсь мужа-неудачника!
– Отец, а если они объединятся?
– Ради чего, ради блудливой красотки?
– Я много лет воюю, и не мне бояться войны. Я помню брата Менелая, Кассандра права, в его глазах была война, а Парис дал повод…
Приам резко оборвал сына:
– Кассандра!.. Я не боюсь ахейцев, даже всех вместе, но я не хочу убивать царя Спарты. Объясни ему, чтобы убрался восвояси поскорее.
– Ты не отдашь Елену? А если так же станут поступать и другие женщины Илиона? Как я смогу повести мужчин в дальний поход, если они будут бояться, что жены сбегут?
Приам задумался:
– Ладно, поговори, посмотри, что это за спартанец… Может, обойдется…
Гектор был рад, что отец задумался над положением, в которое своим дурным поступком поставил весь город Парис. Приам разумен, нужно еще только намекнуть Гекубе, что красотку стоит вернуть мужу, чтоб жила подальше от дворца Приама…
Но сначала действительно стоило поговорить с обиженным супругом, все же не каждый способен вот так приехать за сбежавшей женой. Менелай либо очень разумен, либо самоуверенный дурак. Хотелось надеяться на первое.
Небо над городом догорало зарей, колесница Гелиоса, уходя за горизонт, отбрасывала последние лучи на землю перед тем, как уступить место ночи. Первые крупные звезды уже загорались, словно торопя богиню зари. Эос и так обижалась на кратковременность своего пребывания в небе, а уж когда на нем ни облачка, вовсе становится скучно, даже поиграть не на чем.
Спартанский царь вздохнул, казалось, даже заря в Трое другая. Здесь действительно почти все иначе, ветер, с какой бы стороны ни дул, напоен запахом моря, в Спарте такого нет. Царь стоял, глядя в стремительно темнеющее небо, и думал, что если Елену и награбленное не отдадут добром, то придется вспомнить, что он Артрид. Нет, конечно, с двумя кораблями и десятком воинов на каждом воевать Трою невозможно, но он вернется в Спарту и присоединится к Агамемнону, который явно готовит войну.
К спартанскому царю подбежал мальчишка, присланный хозяином дома:
– Тебя зовет Антенор. Пришел важный гость.
Менелай поспешил в дом, кто этот важный гость? В мегароне его ждал высокий, стройный, молодой человек, на нем не было ни лат, ни поножей, ничего, в руках не было оружия, но с первого взгляда можно понять, что это не просто воин, а человек, проведший большую часть жизни в боях. Это закаленный воин. Чуть вьющиеся волосы, перехваченные на лбу кожаной полоской, спадали по краям мужественного лица почти до плеч, серые глаза, опушенные темными ресницами, смотрели внимательно и строго, форма губ выдавала одновременно силу и мягкость характера.
– Менелай, это царевич Гектор.
Менелай смотрел на Гектора и понимал, что меньше всего он хотел бы воевать против вот этого человека. Также думал и троянский царевич, глядя на спартанского царя. Почему богам было угодно столкнуть этих двоих?
– Я пришел, чтобы поговорить с тобой.
– Я рад тебе, Гектор. Но если ты будешь убеждать меня, чтобы я оставил свою беглую супругу твоему брату, потому что она любит Париса, то лишь зря потратишь время.
Гектор усмехнулся:
– Менелай, я видел радость в ее глазах, когда она услышала о твоем прибытии. Потом эта радость сменилась испугом, но она была. Твоя жена хотела бы вернуться домой, но боится.
– Если у тебя будет возможность, передай, что я не зверь и не убью. Мало того, не стану вспоминать о побеге. Гектор, я не хочу войны. – Глаза спартанского царя открыто глянули в глаза троянского царевича.
Тот ответил таким же прямым взглядом.
– Я тоже, Менелай. Даже самая красивая женщина не стоит того, чтобы из-за нее гибли сотни других, менее красивых. Агамемнон искал повод, а мой брат и твоя жена этот повод дали…
– Но ты понимаешь, что если Елену не вернут, то война будет?
– Я сделаю все, что смогу. Ты знаешь, у меня есть сестра Кассандра, которая пророчествует. Она твердит, что Троя погибнет из-за Елены. Менелай, хочешь, я выкраду твою жену, чтобы этого не случилось?
Тот помотал головой:
– Нет. Троянцы должны вернуть не только Елену, но и все похищенное, без этого я не смогу вернуться в Элладу.
Гектор сжал кулаки:
– Парис глуп! Неужели ему мало было золота Илиона, чтобы позариться еще и на твое?!
– А красивых женщин в Илионе мало?
– Менелай, мы должны сделать все, чтобы не допустить этой войны. Ослабнет Илион, ослабнет Троада, но ослабнут и царства Эллады. Мы все можем стать добычей других. Троаду подчинят хетты, а Арголида станет подвластна Криту…
– Гектор, ты единственный, с кем мне хотелось бы иметь дело в семействе Приама, единственный разумный. Постарайся убедить Приама, что Елену необходимо вернуть и все украденное тоже, чтобы я смог возвратиться в Спарту и открыто сказать об этом. Эти требования справедливы, если этого не будет сделано, я тоже приду под стены Трои со своими воинами. Пойми меня правильно, я не угрожаю, но по-другому поступить не смогу.
– Ты прав, за глупость и блуд одних будут отвечать другие. Я постараюсь помочь нам всем… И думаю, мой отец столь же мудр и справедлив.
– Гектор, я бы очень не хотел воевать против тебя, но я Артрид, и если останусь обесчещенным, то буду мстить вместе со своим братом и остальными ахейцами. Иногда требования чести сильнее доводов разума. Постарайся убедить своих родственников не превращать меня во врага…
Гектор только кивнул.
Кто бы мог подумать, что простой поход в дом свекра станет для Лаодики судьбоносным? Муж Лаодики Геликаон был сыном того самого старейшины Илиона Антенора, о пребывании в доме которого необычных гостей говорил отцу Гектор. Антенор решил действовать с разных сторон. Он договорился о встрече Менелая и Гектора, но вспомнил, что сноха Лаодика – единственная из женщин, кто хоть как-то разговаривает с Еленой во дворце, остальные шарахались, как от зачумленной. Может, Лаодике удалось бы убедить Елену тихо уехать вместе с мужем, чтобы не доводить до ссоры?
Для этого Антенор попросил привести супругу к ним в дом. Вот там и увидели друг дружку Лаодика и Акамант! Ахеец смотрел и не мог поверить глазам: это была женщина, ради которой он готов и сам совершить глупость, за которую костерил Париса! Она тоже смотрела откровенным взглядом не в силах справиться с собой. Влюбленные не заметили внимания мужа, Геликаон грустно наблюдал за этим переглядом.
Лаодика была словно во сне. Она обещала поговорить с Еленой, только не представляла, как будет это делать! Убеждать спартанскую царицу в обязательности возвращения к мужу, притом что самой больше всего на свете хочется сбежать с чужим мужчиной?! Сердце женщины готово разорваться, она едва сдерживала слезы и была словно в лихорадке. Геликаон делал вид, что ничего не замечает…
Елена изумленно смотрела на дочь Приама, с той явно происходило что-то удивительное, глаза лихорадочно горели, дыхание сбилось…
– Ты не влюбилась ли, Лаодика?
Та лишь закрыла лицо руками.
– А как же муж?
– Геликаон… он очень хороший, добрый. Я его… люблю… по-своему. Нет! – вдруг замотала головой Лаодика. – Я лгу, я его не люблю! Просто верна, потому что жена, просто хорошо отношусь, потому что он муж. Что мне делать, Елена?! Я и хочу Акаманта, и боюсь этого желания больше, чем гнева мужа и всех остальных.
– Чего ты больше боишься, быть осужденной окружающими или собственного сердца?
– Себя самой… мне нельзя его видеть, я не справлюсь со своим сердцем.
– А нужно ли? Знаешь, я ведь бросила вызов Афродите, кричала, что обойдусь без любви. – Елена развела руками, грустно усмехнувшись. – Теперь я никого не люблю и никто не любит меня.
– Нет, тебя любит Парис, все вокруг.
– Ты не хуже меня знаешь, что это не так. Парису я дорога как приз, им самим раздобытый, а остальные восхищаются красотой и осуждают.
– А муж? Менелай прибыл, чтобы тебя вернуть.
– Менелай мне никогда не простит этого побега, он предупреждал… Но что мы обо мне, давай лучше о тебе. Чем тебя привлек Акамант?
– Он сказал, что я самая красивая, даже красивей… – Лаодика осеклась, но Елена все поняла и сама рассмеялась:
– Чем я?
– Он просто тебя не видел.
– Видел, Лаодика, но ты для него красивее, потому что он влюблен.
– Ты думаешь? – Глаза у девушки загорелись надеждой.
– Конечно, я помогу тебе встретиться с ним, чтобы ты сама услышала слова любви…
Эту фразу Елены услышал вошедший Парис. Лаодика ойкнула, с ужасом глядя на брата. Елена улыбнулась ей:
– Не бойся Париса, он знает, что такое любовь.
Глядя вслед убегающей сестре, Парис нахмурился:
– Говорят, на нее так глазел этот ахеец Акамант!
– Так же, как ты на меня в Спарте.
– Вот этого я и боюсь.
– Чего? Того, что Акамант сманит Лаодику, как ты меня?
– Ты с ума сошла, помогать в таком деле Лаодике?! Своей судьбы мало? Хочешь, чтобы и Лаодика жила так же, не имея права вернуться домой и прямо смотреть людям в глаза? Ты хоть понимаешь, что это за поступок – бежать от мужа к любовнику? Как назовут такую женщину?
Парис замер, наткнувшись на взгляд Елены.
– Ты о ком сейчас, Парис? Обо мне?
– Да нет, я так… Приам ни за что не простит дочь за такой поступок.
– Почему? Он же простил меня.
– Ну, ты это ты… А Лаодика дочь царя Трои Приама, и она должна быть честной!
Елена замерла. Вот он все и сказал. Как бы ни восхищались ее красотой в Трое, как бы ни приветствовали, но осуждали. Для всех она прежде всего даже не красавица, а неверная жена, сбежавшая от мужа с любовником! Даже для самого Париса. Потому и хвалится перед приятелями. Мелькнула мысль, что Гектору никогда бы не пришло в голову хвалиться Андромахой.
Но верная себе, Елена тут же эту мысль отбросила, чем тут хвалиться? Стройная, сильная, и все? Было бы чем, хвалился бы.
Париса позвали, и он ушел, а мысли Елены все вертелись вокруг этого разговора. Ее осуждают… Как могут эти людишки осуждать ее, спартанскую царицу, самую красивую женщину?! Да не осуждают, а завидуют! Мужчины просто завидуют Парису, что она предпочла его, а женщины, понятно, самой Елене, у кого еще такие глаза, такая шея, такая грудь… и все остальное? И из зависти делают вид, что они лучше. Чем лучше-то? Как могут говорить о недостойности ее поведения те, кто сам такого не испытал?
И вдруг Елене очень захотелось, чтобы и Лаодика тоже утонула в любовных объятиях, чтобы тоже бросила мужа и бежала с тем, от кого потеряла голову! Вот тогда ни один человек во дворце Приама не сможет кинуть в сторону самой Елены осуждающий взгляд. Лаодику считают образцом верности и чести, выше только недоступная Андромаха, но та такая строгая…
Эфра, видно, догадалась о раздумьях Елены, тревожно пригляделась к своей несостоявшейся невестке:
– Что ты задумала? Помочь бежать и Лаодике? Ты сделала глупость, за которую еще долго будешь расплачиваться, зачем толкать на такую же Лаодику?
Елена вдруг упрямо тряхнула головой:
– Я хочу, чтобы Лаодика ушла с любимым и была счастлива!
– Ты думаешь, будет?
– Будет! Не всем такое счастье, как мне. Хоть кто-то должен же быть счастливым.
– Ценой чужого несчастья?
– Пусть даже так!
Эфра только покачала головой. Ничему Елену жизнь не научила, и научит ли?
Но на мать Тесея Елена давно не обращала никакого внимания, что может посоветовать старуха, которая давно забыла, что такое вожделение? Климена с удовольствием выполнила поручение, и уже через день Акамант со всяческими предосторожностями был приведен в дом Париса и Елены. С такими же предосторожностями пришла и Лаодика.
Теперь Елена знала одно: больше эта дочь Приама осуждать ее не посмеет, она сама таяла в объятиях другого.
Но еще встреч не случилось, либо они были, но Елена об этом не узнала. Зато о разговоре попросил… Гектор! Елена, раньше желавшая встречи ради Париса, теперь нервничала, в Трое Менелай, Гектор с самого начала настаивал на возвращении Елены, неужели разговор пойдет именно об этом?
– Елена, я хочу серьезно поговорить с тобой.
– Ты снизошел до того, чтобы беседовать со шлюхой, Гектор?
– Если надеешься, что я изменил свое мнение о тебе, то зря. Но сейчас во многом от тебя зависит спокойствие моего города, моей семьи, поэтому я готов даже преклонить перед тобой колени, если это поможет, конечно.
Елена была потрясена, Гектор, который откровенно презирал и ненавидел ее, заговорил о мольбе?!
– Колени преклонять ни к чему. Я прекрасно понимаю, о чем ты поведешь речь, Гектор. Хочешь, чтобы я вернулась к мужу? Я согласна.
– Я встречался с Менелаем. Он обещал не только не наказывать тебя, но и не вспоминать о побеге.
Лучше бы он этого не говорил, в Елене взыграла строптивая женщина, красавица презрительно дернула плечиком:
– Обещал не наказывать! Да он должен быть счастлив, если я вообще пожелаю возвращаться!
Гектор только покачал головой, только что перед ним стояла нормальная, разумная женщина, и в один миг она превратилась в надменную фурию, которую очень хотелось если не ударить, то оскорбить. И как Менелай может жить с такой?! Радоваться бы тому, что дурак Парис ее украл.
Заметив изменившийся взгляд Гектора, Елена сникла.
– Я готова вернуться, Гектор, и не боюсь получить то, что заслужила, но будет против Парис.
Царевич с изумлением смотрел на нее.
– Елена, в тебе словно две совершенно разные женщины. Иногда тебя хочется просто ударить.
Та рассмеялась:
– Ударь, это хоть будет откровенным проявлением чувств троянцев ко мне.
Голубые глаза снова смотрели с откровенным вызовом, почти оскорбляя.
– Дождешься! – сквозь зубы прошипел Гектор. – Не скрою, что желал бы скорейшего твоего возвращения в Спарту в любом качестве и не только из-за угрозы войны со стороны ахейцев. Ты подаешь дурной пример всем в Трое, и мужчинам, и женщинам.
– Ну так убеди своего братца вернуть меня мужу.
– Я никогда не спрашивал тебя, но теперь спрошу. Почему ты бежала с Парисом? Неужели он действительно красивее и лучше всех виденных тобой мужчин?
Елена задумалась.
– Это было словно наваждение. Как во сне, не видела никого, кроме Париса, не хотела никого и обо всех забыла, не только о муже, но и о дочери…
Гектор фыркнул:
– И от забывчивости прихватила из дворца все, что можно?
Женщина поморщилась:
– Я, конечно, люблю золото и украшения, но не до такой степени, ты зря упрекаешь. Это Парис с его людьми.
– А ты, конечно, не хотела?
– Можешь думать что хочешь, мне тогда побрякушки не были нужны.
– Но они стали препоной сейчас! Может, Парис тебя и вернул бы, а вот золото из сундуков Менелая вернуть не согласен, к тому же многое уже потратил.
– А… Менелай требует?
– Он должен это сделать, иначе не будет смыто оскорбление. Парис должен еще и добавить свое за обиду.
Елена вдруг вскинула глаза на Гектора:
– Помоги мне встретиться с Менелаем. Он откажется от своих требований, заберет только меня. Я скажу мужу, где он может взять куда большие богатства, чем те, что украл Парис. Это секрет моего отца…
– Я постараюсь. Рад убедиться, что ты все же разумная женщина.
Елена усмехнулась:
– Я впервые услышала от тебя добрые слова.
– Заслужила. Я скажу отцу, что ты согласна? Они ждут твоего решения – Приам и Менелай.
Елена кивнула, подумав, что Гектор ни слова не сказал о Парисе, словно тот и ни при чем.
Елена спешила в мегарон по зову Приама. Она знала, что именно спросит царь и знала, что ответит. Приехал муж и требует обратно похищенную супругу. Елена уже ответила Гектору, что согласна вернуться, наверняка тот сообщил о согласии Менелаю. Конечно, будет против Парис, ведь возвращать придется не только красавицу жену, но и золото. Елена подозревала, что лишаться второго царевичу куда тяжелее, он уже много потратил, живя на широкую ногу. Теперь надеялся только на то, что его не дадут в обиду, а еще на несогласие самой Елены возвращаться, Парис не знал о ее разговоре с Гектором.
Но самой Елене уже безразличны чувства недавно горячо любимого нового супруга, они уже надоели друг другу и теперь каждый день вместе, как наказание. Любовь, обещанная Афродитой, не стала для Париса счастьем, но отдавать Елену он все равно не готов.
Елена едва сдерживалась, чтобы не бежать, но шла очень быстрым шагом. И вдруг… Все важное в этой жизни происходит вдруг! Она остановилась так резко, что спешившая следом Климена даже налетела на хозяйку и испуганно замерла, ожидая резкого выговора или вообще пощечины. Но той было все равно.
Нет, этого не могло быть! Не должно! Всегда было не так, все четыре раза, когда она вынашивала и рожала детей от Агамемнона и Менелая, она задолго до шевеления ребенка знала о беременности… Нет, нет… это ошибка, просто слишком быстро шла… съела что-то вчера… Но новый толчок внутри еще раз подтвердил, что жизнь зародилась и сдаваться не собирается! Вот почему увеличилась талия и начала оплывать фигура. Несколько мгновений Елена стояла, в ужасе прижимая руки к животу. Она беременна от Париса, в этом сомнений быть не может. Или… О, боги! Только не от Приама!
Но сейчас об этом не думалось, от кого бы то ни было, это ребенок не Менелая, слишком давно Елена бежала из дома, чтобы носить его дитя. Она невольно опустилась на каменную скамью, из глаз хлынули слезы. Даже когда была беременна первой дочерью, не оказывалась в таком положении или была слишком юной, чтобы что-то понимать. Теперь этот ребенок просто отсекал всякую возможность вернуться домой… До его рождения еще много месяцев, столько ждать Менелай не сможет, а вернуться в Спарту с пузом или новорожденным не сможет она сама. Да и муж не каменный, разве он простит чужого ребенка в своем доме? Мало ему позора из-за побега?
Климена испуганно присела перед хозяйкой:
– Тебе плохо, госпожа?
По лицу Елены катились крупные слезы, зародившаяся в ней жизнь навсегда отсекала ее от Спарты, лишала возможности вернуться домой.
– Пойдем, – женщина поднялась, опираясь на руку сестры Пирифоя.
Ей удалось взять себя в руки, и в сам мегарон Елена вошла уже почти спокойной. Чувствовалось, что до ее прихода спорили. Парис стоял возбужденный, готовый едва ли не кинуться с кулаками на Гектора.
– А вот мы и спросим саму Елену, как она решит! – слова Гектора заставили всех повернуться к виновнице происходящего.
На мгновение она замерла, и без слов было ясно, что Гектор схлестнулся с Парисом серьезно, он, видно, настаивал на возвращении беглой жены, Приам колебался, склоняясь к такому же решению, но были против Парис и почему-то Гекуба. Это ясно по тому, как стоял Парис, он словно подобрался ближе под крылышко матери. Мелькнула мысль: ей-то зачем, неужели так жалко Париса? Совсем недавно Елена сказала бы, что готова вернуться назад, чтобы не доставлять неприятностей столь многим. Но теперь…
Она опустила голову, мысленно прося прощения у всех – у Менелая, Гектора, Акаманта, даже у Лаодики… потом подошла к Парису и встала рядом:
– Я останусь с новым мужем.
Гектор даже не смог ничего вымолвить в первый момент, зато Парис взвыл:
– Я же говорил, я говорил!
Старший брат помотал головой:
– Еще и одна клепсидра не успела пролиться, как ты изменила решение, может, снова сменишь?
На глазах Елены заблестели слезы:
– Нет, не изменю. Я буду с Парисом.
Удивленно смотрел и Приам, видно, знал о разговоре Гектора с Еленой и ее обещании вернуться. Но что мог поделать даже царь, если против него ополчилась собственная супруга? Гекуба взяла все в свои руки:
– Елена останется в Илионе! А ахейцы пусть отправляются обратно ни с чем!
Приам повернулся к жене:
– Ты хоть понимаешь, что это война?
– Ты боишься ахейцев?
Неизвестно, чем закончился бы спор, но в мегарон почти вбежала Кассандра. Волосы девушки растрепались, голос почти срывался на крик:
– Елена должна уехать! Если она останется, Троя погибнет! Она должна уехать!
Гекуба поморщилась:
– Если тебя слушать, то Троя должна погибать ежедневно, но она до сих пор стоит и еще тысячу лет стоять будет! Успокойся.
Девушка оглянулась и вдруг опустилась на пол, в отчаянии шепча:
– Вы мне не верите… ну почему вы мне не верите?! – Ее голос снова поднялся почти до крика.
Гектор присел рядом, стал гладить волосы, успокаивая:
– Успокойся, Кассандра, слышишь, успокойся.
Брат помог сестре подняться с пола, прижал к себе:
– Помнишь, я обещал тебе, что пока я жив, ничего страшного не случится?
И она снова повторила то же самое:
– Пока ты жив, Гектор…
А он опять рассмеялся:
– Я тебе уже говорил, что пока никому еще не удавалось убить меня.
Шутка вышла мрачной, но она позволила брату увести сестру из мегарона. И все же он не удержался, чтобы проходя мимо, не бросить Елене:
– Все же прельстилась обещаниями Париса?
– Я беременна… – тихо ответила та.
– А вчера ты этого не знала?
– Даже сегодня не знала.
– Лгунья!
Вот и Гектор мне больше никогда не поверит… – Мысль была какой-то отстраненной. Зато ее ответ услышал Парис, возмутился:
– Почему о своей беременности ты говоришь не мне, а моему брату?!
– Я только что поняла…
Парис взвыл на весь мегарон:
– У Елены будет ребенок от меня! Как можно отправить этому варвару мою жену с моим ребенком?!
Взгляд Гекубы был слишком внимательным, заметно, что она что-то прикидывала. В другое время Елена не преминула бы усмехнуться, но сейчас не до того. Отведя Кассандру, вернулся Гектор, оглядел всех невеселым взглядом и усмехнулся:
– Ну, так что мне ответить Менелаю? Что похищенная Парисом Елена остается в Трое? А о ее беременности говорить или его это не касается? – Гектор насмешливо посмотрел на брата и добавил: – Или, может, касается?
Тот возмутился:
– Не может касаться!
– Ты думаешь? Ты вообще уверен, что ребенок твой?
Приам резко оборвал этот разговор:
– Гектор, Елена остается в Трое и будет жить с Парисом. Ребенок не может быть от Менелая, слишком много прошло времени.
Гектору очень хотелось спросить: не потому ли так сразу поменял свое решение Приам, совсем недавно, как и Елена, готовый согласиться на требование Менелая, что надеется, что дитя его? Но встретился взглядом с матерью и прикусил язык.
Менелай почти недоуменно вскинул глаза на Гектора:
– Гектор, это война. Ты понимаешь, что это война?
– У тебя не хватит сил против Трои, Приам уверен, да и ты сам это понимаешь. Даже вместе с братом не хватит.
– Я подниму всех ахейских царей.
– Из-за женщины?
– Из-за Елены. Ты забыл, что она самая красивая женщина.
Гектор заметно поморщился, как бы говоря, что даже такая не стоит, чтобы за нее воевать.
– К тому же почти все цари были ее женихами и давали клятву Зевсу, что будут блюсти мою честь и помогать мне.
Он ждал, что Гектор усомнится в готовности действительно поддержать, но тот сказал совсем другое:
– Менелай, твоя жена сама отказалась возвращаться… Она беременна от Париса.
И тут он увидел Артрида, лицо Менелая стало каменным, а глаза почему-то светлыми:
– Тогда я верну ее силой! Париса оскоплю у нее на виду и оставлю на съедение собакам, а их выродка разорву на части!
И столько в этих словах было ненависти, что Гектор содрогнулся. Сам не раз убивавший и калечивший, знавший, что такое ненависть и желание разорвать на части, он испытал ужас от полыхнувшей от Менелая ненависти. Говорить больше не о чем. Впереди война, и она будет жестокой…
Гектору хотелось удушить Елену своими руками, но он понимал, что теперь уже поздно, теперь Артриды будут мстить по-настоящему. Конечно, Гектор мог бы приказать схватить Менелая или потопить его корабли сразу после выхода в море, но он этого не сделал, Менелай имел право мстить за оскорбление, тем более сначала сделал попытку все решить по-хорошему, даже пошел на дополнительное унижение.
Парис ожидал брата неподалеку от дома Антенора.
– Ну что? Что он сказал?
Старший брат поморщился:
– Что тебя кастрирует, а ее вернет силой.
Вспомнив рослую, сильную фигуру бывшего мужа Елены, Парис ощутил холодок на спине.
– Ты сказал ему, что Елена сама не хочет, что она ждет ребенка?
– Уйди…
– Я люблю ее… – почти прошептал вслед уходившему брату Парис.
Гектор обернулся, прошипел в лицо:
– Ты бы, кроме любви еще и головой думал! Мало ли кого я люблю!
– Елена, они уезжают!
Женщина вскинула на подругу свои большущие глаза, глядевшие совершенно спокойно:
– А ты?
– Я? – растерялась Лаодика. – Я не знаю… а ты?
– Ну, я, как видишь, остаюсь, иначе была бы на корабле Менелая. Ты-то почему остаешься, а не бежишь к своему Акаманту? Он звал тебя с собой?
– Звал. Елена, – Лаодика вцепилась в ее руку, – давай сбежим вместе? Давай?
На мгновение Елене очень захотелось так и сделать, накинуть на голову покрывало поплотнее и броситься вместе с юной подругой к пристани. Их действительно не остановили бы, едва ли кому-то пришло в голову, что это две беглянки. Даже глаза у женщины загорелись, но внутри настойчиво толкнулся ребенок, и она сникла.
– Беги ты, я беременна…
– Я… тоже, – прошептала Лаодика.
– Что?!
Та закивала головой:
– Да.
– Тем более беги!
Лаодика стояла, широко раскрыв глаза и возбужденно дыша, казалось, еще мгновение, и она действительно побежит, но в эту минуту в комнату заглянула Климена:
– Госпожа, господин Геликаон спрашивает свою жену.
Лаодика сникла, потом растерянно улыбнулась и, накинув покрывало, поспешила к мужу.
Елена вздохнула, вон еще одна птичка осталась в клетке. Почему женщины не могут жить с тем, с кем хотят?
Она поспешила на большой утес, с которого хорошо видны корабли, уходящие в Эгейское море. Да, там высоко, но высота не пугала Елену, сердце неудержимо тянуло ее посмотреть вслед ахейским парусам.
Забираться было тяжело, сказывались жара и ее состояние. Интересно, почему пока не знала, что беременна, ничего не чувствовала, а теперь постоянно ощущает внутри себя этот шевелящийся комочек? Он беспокойный, ни один ребенок так не брыкался и не крутился.
Женщина стояла на вершине скалы, заслонив глаза от солнца рукой и вглядываясь в даль, где уходили за горизонт паруса спартанских кораблей. Это удалялся ее муж вместе с надеждой вернуться домой.
Паруса уже почти скрылись, а Елена все смотрела и смотрела вслед. Нет, ее мысли уже были далеки от уплывшего Менелая, бессмысленно размышлять о том, чего больше не вернуть, надо думать о том, как быть дальше. Теперь домом Елены будет Троя, а семьей семья Приама, где ее терпеть не могут. И в этом облаке зависти, ненависти, презрения предстояло не только выжить, но и вырастить детей.
А для этого надо занять главенствующее положение! Это в Спарте она была царицей и ее слово было главным, здесь она супруга всего лишь царевича, и не самого старшего, не наследника, почти никого… Пока ее положение отличается от других, таких же, только необычностью появления и красотой. Но с необычностью смирятся, а красоту показывать просто не дадут, это не Менелай, рядом с которым супруга всегда сидела на пирах, у Париса пируют такие приятели, что сама не захочешь, а к Приаму не подпустит Гекуба.
Вот ее главная соперница! Гекуба не позволит новой невестке подняться вровень с собой! Почему она не настояла на возвращении Елены, даже, наоборот, поддержала Париса, который без мамочки не рискнул бы чего-то требовать? Зачем ей такая соперница? Или Гекуба не считает Елену соперницей? Как победить царицу? Вдруг Елена усмехнулась, снова тронув свой живот: вот кто поможет! Приам согласился оставить сноху только потому, что надеется, что это дитя его… Этим надо воспользоваться. Если понадобится, я всех детей буду рожать от тебя, Приам! Кулачки Елены сжались, глаза загорелись, она вскинула голову: это выход. Она станет царицей Трои, но не с помощью глупого красавца Париса, а с помощью Приама.
От принятого решения стало спокойней, оно было не слишком приятным, но другого не дано.
Вдруг Елена услышала какое-то движение сзади, страх мгновенно сковал все тело, на самой вершине едва хватит места одной, сбросить ее оттуда не составит никакого труда. Кто это?!
Обернувшись, Елена увидела карабкающуюся Кассандру, и ей стало совсем плохо. Одного взгляда, брошенного вниз на камни, хватило, чтобы понять, как близка гибель. Мелькнула мысль: царица… Приам… вот она, смерть! И никто не сможет обвинить полоумную царевну, мол, была неосторожной…
Но, похоже, и Кассандра не ожидала никого увидеть на самом верху. Она остановилась в недоумении:
– Что ты здесь делаешь?
– А ты?
– Я всегда провожаю корабли.
– И я тоже, – чуть усмехнулась Елена.
Кассандра кинула взгляд на едва заметные на горизонте паруса спартанских кораблей, усмехнулась:
– Твой муж уплыл… а что же ты не отправилась за ним?
– Мой муж остался во дворце.
– Надеешься стать царицей Трои? Гекуба не позволит…
Она едва успела договорить, из-под ее ноги вдруг выскользнул камешек и… в следующее мгновение, заскользив на других, сорвалась и сама Кассандра! Елена не поняла, как успела ухватиться за тунику девушки, упав при этом на колени. Теперь она лежала на самом верху обрыва, а Кассандра висела у нее в руке, и ткань туники уже трещала, готовая порваться.
– Схватись за руку обеими руками!
– Отпусти меня, сама погибнешь, отпусти…
– Держись за мою руку, я тебе сказала! – Елена буквально зарычала на девчонку. Та перепуганно вцепилась в запястье женщины. Осторожно подтягивая ее наверх, Елена молила только об одном, чтобы эта дуреха не отпустила руку в последний миг. А еще, чтобы не дернулась, потому что иначе вниз полетят обе.
– Держись крепче, я тебя вытяну… Не дергайся, пока не почувствуешь под ногами хорошую опору, иначе полетим вместе. – Голос совершенно спокоен, словно и нет ужасающего положения.
Глаза девчонки, сначала бывшие никакими от ужаса, приходили в нормальное состояние, в них появилась мысль. Она действительно осторожно нащупывала ногами опору на камнях. Минуты показались вечностью. Вытаскивать Кассандру пришлось осторожно, потому что места на вершине было очень мало и можно попросту самой оказаться в таком же положении, только по другую сторону.
Когда наконец девушка смогла перевалить через край и улечься на скалу всем телом, Елена почувствовала, что еще нескольких мгновений она уже не выдержала бы. Они отползли от края прочь и долго сидели, все также бездумно глядя вдаль, не в силах ничего говорить.
– Зачем ты меня вытащила?
– Нужно было помочь упасть?
– Ты могла погибнуть и сама…
– А ты оставила бы меня в беде?
Кассандра прошептала:
– Не знаю… теперь нет.
Хорошо хоть так, – мысленно усмехнулась Елена.
– Пойдем, у меня есть заживляющие мази, меня Энона научила делать…
Елена вспомнила, что Энона бывшая жена Париса, и снова усмехнулась. Их руки и ноги действительно были в ссадинах, кое-какие даже кровоточили.
А внизу их уже ждали, Парис изумленно уставился на ободранную жену:
– Что с тобой?!
Кассандра только открыла рот, чтобы сказать, что Елена ее спасла, как та пожала плечами:
– Неосторожно спускались. Покатились обе, теперь надо залечивать ссадины.
Немного погодя, Кассандра тихо поинтересовалась:
– Почему ты не сказала, что спасла меня?
– Зачем? Мне не нужна слава спасительницы.
– Мне не говорить?
– Не стоит. И мази у меня тоже есть.
Кассандра удивленно смотрела вслед красавице, странная все же эта Елена… И чего она нашла в этом самовлюбленном дураке Парисе? С Гектором можно было бы сбежать, а с этим?..
