Драконы в горах
В Таразе мы пристроились к новому каравану, здесь караван-баши мне понравился куда больше, он сделал несколько замечаний по поводу нашей экипировочки, поглазел на Сильвию, откровенно вытаращив глаза, покачал головой по поводу Джейхун, мол, не дойдет.
Мы с кобылой в ответ только фыркнули, причем настолько слаженно, что караван-баши невольно рассмеялся.
До Джунгарских ворот добрались без приключений, если не считать всяких мелких нелепостей, в которые попадала моя новая, излишне воинственная и любопытная подруга. Ее то и дело приходилось выручать из каких-то смешных ситуаций, впрочем, смешными они были только для нас, непробиваемая уверенность Сильвии в своем предназначении не позволяла ей обращать внимание на разные мелочи.
А вот за воротами, то есть действительно неширокой долиной, стиснутой горами, в которой, как в аэродинамической трубе, ветер просто сбивал с ног, начались уже настоящие горы. Глядя на черные, неприветливые кручи, я начала верить, что Сильвия пошла с нами не зря. Если где драконы и остались на Земле, то вот здесь наверняка.
В следующие дни мы чего только не нагляделись и как только не намучились! Но проводники легко вели нас по хорошо знакомой дороге, а караван-баши ловко управлялся со сложным караванным хозяйством, мы даже на дневку вставали, когда нашлась речка с вкусной водой.
Я вспомнила, как мучилась без нормальной воды в первые недели похода. В степи вода даже если была, то солоноватая, вернее, такая, словно в нее бухнули одновременно соль и соду, привыкнуть трудно. Поэтому, когда спустились с Устюрта, и вода в колодцах горчить перестала, я даже испугалась за целостность своего желудка и мочевого пузыря – пила и пила при любой возможности, словно пытаясь вымыть изнутри всю соль, накопившуюся за время ползания по степи. И как люди всю жизнь живут с такой водой? А может, потому и живут, что всю жизнь другой просто не знают?
В предгорьях вода особенно вкусная, в горах тем более.
Мы стояли на отдыхе, а потому решили, что нужно привести в порядок коней. Это монгольские лошади все делают сами, за большинством наших требовался пригляд.
– Если я чешу в затылке – не беда! В голове моей опилки, да, да, да!..
Песенка Винни-Пуха с детства помогала мне поднять настроение, жизнерадостный такой мотивчик, без претензий на сложность и повышенных требований к вокальным данным исполнительницы. Но на сей раз допеть «Винни-Пуховскую признательную» не удалось, потому что сзади вдруг раздался голос Вятича, от души фыркнувший:
– Похвальная самокритичность!
Я застыла на полуслове, не закончив движение. Вятич здесь?!
В следующую секунду был совершен разворот на сто восемьдесят градусов, какому позавидовал бы любой прапорщик, гоняющий солдат по плацу до изнеможения.
Вода из бадейки от резкого разворота выплеснулась, но наплевать, я замерла снова, боясь даже дыханием спугнуть видение или звук. Позади стояла моя собственная кобыла Джейхун, и чуть подальше Сильвия чистила своего коня Зверя, кстати, весьма отвечающего своей кличке, верно говорят: как корабль назовешь, так и поплывет. Пажи и оруженосцы для данной операции не подходили категорически, у них, согласно убеждению моей подруги, руки росли из места чуть повыше седла, потому мадам, пардон, мадемуазель священнодействовала лично, тихонько напевая нечто невообразимое.
Вятича на горизонте не наблюдалось… Джейхун шевелила губами, не то что-то пережевывая, не то пытаясь дополнить сказанное. Я задохнулась от понимания момента и шепотом поинтересовалась у нее:
– Это ты сказала?
Кобыла кивнула. Мои глаза откровенно полезли на лоб. Я все видела в этом мире: волков, с которыми можно переговариваться воем и которые спасали от нечисти, эту самую нечисть, больше всего боявшуюся Гугл и Яндекс, даже собственную смерть, но говорящих кобыл, да еще и голосом моего мужа, не доводилось!
Я шагнула к Джейхун ближе и снова шепотом попросила:
– Скажи еще что-нибудь?
Сильвия, видимо, перестаралась с вокалом, потому что закашлялась, вернув меня на грешную землю. Я похлопала лошадь по шее и сунула ей кусочек лепешки, шепнув на ухо:
– Потом поговорим.
Кобыла кивнула.
Сильвия подавилась основательно, пришлось даже постучать ее по спине.
В тот день ухоженности моей лошади могли позавидовать все остальные. Правда, никто не завидовал, купцы тащились на верблюдах, а монголы ехали на своих полупони, которые в принципе не выносили никакой заботы о себе, предпочитая самостоятельность во всем. Одна беда – Джейхун молчала, может, и шептала что-то себе под нос, но разговаривать со мной категорически не желала.
Разговорить кобылу так и не удалось, сколько я ее ни убеждала, что на критику ничуть не обиделась, как отшибло. То ли вредная зараза попалась, то ли разговаривала лишь в определенной местности. Когда я это сообразила, ну, что там место просто такое благоприятное для задушевной беседы непарнокопытных с хозяевами, чуть не заплакала. Нужно было стоять на месте, пока эта животина не осознает, чего от нее требовалось, а мы в тот же день двинулись дальше.
Теперь уже мне пришлось интересоваться у Сильвии, не случалось ли ей встречать способных разговаривать человеческим языком лошадей. Подруга посмотрела как-то странно, стало даже обидно: почему в драконов верить можно, а в болтливых кобыл нет?
Узнавать у Карима про силу этого места я не стала принципиально, я ему больше не доверяла. Да и как спросишь, рехнется же мужик. То Сильвия с драконами, то я с говорящей кобылой…
Сколько мне ни твердили (делал это, конечно, зануда Карим), что прогулки по горам, тем более в одиночестве, – штука опасная, я все равно гуляла! В горах нельзя ходить толпой, ими надо любоваться, но не как японцы своей Фудзиямой, превращая поход в фотосессию с горой, а вдумчиво.
Закат в горах может впечатлить кого угодно, меня особенно, я натура легко обалдевающая от любой красоты, вот все проехали по чинку и ничего, а меня чуть удар не хватил. И здесь красиво… все-таки горы есть горы, и ничто сравниться с ними не может.
Что меня дернуло подойти к самому краю? Не иначе черти понесли.
Это произошло мгновенно, камень скользнул из-под ноги и полетел вниз, а вслед за ним и я сама. В следующее мгновение я уже стояла на каком-то крошечном выступе, изо всех сил цепляясь за самый край скалы, и старалась не шевелиться, потому что любое резкое движение означало дальнейшее падение вниз.
Подтянуться на руках, чтобы вылезти наверх, невозможно, я цеплялась за камни только пальцами, под ногами ходуном ходила шаткая опора, грозящая сорваться в любой момент.
Что делать, кричать? Но пока прибегут, я уже сорвусь, потому что почти висеть, цепляясь только пальцами, долго невозможно. А вот это конец…
– Давай руку, – голос Сильвии был совершенно спокоен, так разговаривает мать с ребенком, стоящим где-нибудь на подоконнике, ведь малейший резкий оклик наверняка заставит дернуться и свалит вниз.
Подать руку я не успела, да в этом и не было необходимости, потому что мощная длань подруги уже выхватила меня из бездны (в последний момент я успела почувствовать, что ненадежная опора все же скользнула вниз), поставила на твердую землю, вернее, пыль на граните и быстро отдернула подальше от опасного края.
– Как ты? – Сильвия участливо заглянула мне в лицо.
Я только кивнула, не в состоянии нормально перевести дух и сказать простое спасибо. Прошло время, прежде чем я смогла это сделать.
– Спасибо…
– Не за что.
– Ты спасла мне жизнь.
– Должен же кто-то спасать гуляющих по краю пропасти. Будь осторожней.
Я шла обратно и пыталась разобраться в себе. Что-то было странное во всем происшествии, и это что-то неуловимо ускользало, никак не удавалось осознать. Почему Сильвия оказалась неподалеку? Но она на стоянках частенько расхаживала по округе, видно, разыскивала драконьи следы. Сегодня подруга действительно спасла мне жизнь, потому что долго стоять на цыпочках над пропастью, цепляясь пальцами за край, просто невозможно.
– Не говори никому, а то меня Карим без соли съест.
Сильвия только кивнула.
Смешно, как она может рассказать, если не знает ни слова ни по-монгольски, ни по-русски?
Ночью мне приснилось, что я снова стою над пропастью, но в последний момент раздался спасительный голос Сильвии:
– Давай руку.
Камень скользнул из-под ноги и… я проснулась, едва не заорав. Судя по тому, что никто вокруг на меня не таращился, не заорала. Но в этот миг меня пронзило понимание: Сильвия произнесла это по-русски! Не по-французски или монгольски, а по-русски! Я замерла. Не может быть! Сильвия говорит по-русски?!
Подруга рядом на тюфячке, словно почувствовав, что я размышляю о ней, завозилась, что-то бормоча во сне. Я вспомнила, что во сне человек почти всегда говорит на родном языке, и внимательно прислушалась. Нет, мадемуазель бормотала на языке Монмартра и Елисейских Полей, конечно, со скидкой на восемьсот лет, но все же… Видно, мне показалось, это во сне Сильвия кричала по-русски, конечно, в моем сне.
Я успокоилась, но какое-то смутное сомнение внутри все же осталось. Закончилось тем, что, разозлившись сама на себя, принялась ругаться: подозреваю уже всех подряд, Карим подозрительный, караван-баши подозрительный, Анюта подозрительная, ее Юсуф тоже, не хватает только Сильвию начать подозревать! И кого?! Сильвию, для которой, кроме ее драконов, ничего не существует. Да и в чем подозревать-то, она мне жизнь спасла, могла опоздать на мгновение, и даже кости мои никто собираться не стал бы – опасно.
Нет, в том, что Сильвия друг, я не усомнилась ни на мгновение, но пару проверочек по поводу понимания русского языка все же устроила. Подруга таращила на меня глаза, пожимая плечами.
Неужели у меня и правда начались глюки? То лошадь голосом Вятича разговаривает, то Сильвия по-русски… Почему-то вспомнился старый анекдот про то, действительно ли существовал композитор Глюк или только привиделся его биографам? Кажется, привиделся. Может, это от кислородного голодания, все же мы в горах? Но, во-первых, мы не настолько высоко, чтобы голодать, во-вторых, я бывала и выше, но лошади надо мной человеческими голосами не ржали.
Может, от питания? Надо осторожней пить и есть, как у кого, а у меня, видно, повышенная чувствительность к галлюциногенам. Удивительно, после стопки водки ничего, а от пары глотков кумыса хоть песни пой. Кстати, так бывало и дома, меня водка брала мало, а всякие шипучки из банок приводили к непонятной слабости конечностей. Ох…
Монголы уже приучили меня не ходить в туалет в пределах стана, но и без того я бы этого делать не стала. Как, скажите, присесть под кустиками девушке в окружении мужиков? Вообще-то я по ночам сплю безо всяких походов за пределы светового круга, но тут почему-то приспичило. Стоило бы позвать с собой Сильвию, но подруга так сладко выводила рулады носом, что будить было просто грешно. Ладно, я недалеко, к тому же караван охраняется, рядом только горы, а в горах ночью хищники не охотятся. К тому же я быстренько…
У костра сидел, привалившись к камню и непонятно как удерживаясь в вертикальном положении, охранник. Его носоглотка выводила такие рулады, что я испугалась за возможность схода лавины из-за звука при особо ударном всхрапе. Хотела разбудить, но потом подумала, что такой ревун отпугнет любого хищника или врага, хотя такие тут водились только гипотетически, на много верст окрест. Во всем есть свои плюсы, в громком храпе у спящего вместо бдения охранника тоже.
Скользнув за большой камень, я шустренько присела, но стоило подняться обратно, как тело само снова согнулось. Подкорка отреагировала раньше полушария, отвечающего за сообразительность, – в тот же миг мимо лица просвистела стрела! Это еще что такое?! Если бы в тот миг голос не сел до позорной хрипоты, я, пожалуй, заорала, все-таки вызвав лавину в горах. Но голос предательски отказал, получилось только прохрипеть:
– Эй, сдурел?! Это я!
Я решила, что часовой, проснувшись, с перепугу метнул стрелу, не став выяснять, кто там возится за камнем. Чуть-чуть пересидела, давая ему окончательно проснуться, снова крикнула: «Свои!» – и выглянула из-за камня. Вокруг было тихо, нет, не тихо, рулады часового все так же разносились по окрестностям. Он что, совсем сдурел?! Проснулся, пальнул и снова впал в спячку? А если бы я не успела увернуться?
Я направилась к часовому с твердым намерением набить морду, мало того, что спит вместо охраны, так еще и стреляет когда ни попадя, и вдруг заметила мелькнувшую в стороне фигуру! Дальше до часового я добиралась просто на карачках, с трудом растолкав счастливо дрыхнувшего обалдуя, попыталась ему объяснить, что спать на посту по меньшей мере неприлично. Он уставился на меня, как на привидение с мотором, танцующее лезгинку на пару с верблюдом. Вид у охраны был совершенно тупой. Объяснять его обязанности пришлось бы долго, потому я просто заорала изо всех сил:
– Спишь?! Кто здесь только что был?!
Охранник вскочил, но сказать, конечно, ничего не смог, только таращил на меня глаза, тупо моргая.
Во-во, ума во лбу хватает только на то, чтобы этим самым лбом не биться об стенку. Остальное остается за семью печатями.
Первыми на мой вопль выскочили караван-баши и Сильвия. Караван-баши с воплями «Что случилось?!», а Сильвия, конечно, помянув дракона!
Я уже поняла, что толку от объяснений не будет, а потому выхватила у караван-баши факел и направилась в сторону камня, за которым сидела. Стрела нашлась быстро, но оказалась совершенно неприметной, такими пользовались все вокруг.
Теперь уже возле костра собрались многие. Караван-баши крутил головой, пытаясь найти Карима, чтобы тот выяснил у меня, что случилось. Карим тоже выскочил из своего шатра, но я обошлась без его помощи, сунув под нос караван-баши стрелу, заорала благим матом:
– Вот этим чуть не убили меня вон там. Только что, пока часовой спал, понимаете?!
– Что ты делала там ночью?
Вопрос столь же логичный, сколь и дурацкий. Что могла делать женщина ночью, присев в укрытии? Я ответила предельно честно, мне скрывать нечего:
– Гадила! По-маленькому.
Кажется, сказала по-русски, но караван-баши понял, его губы чуть дрогнули. Улыбнуться не успел, я разоралась так, что проснулись даже верблюды:
– Вы мне можете объяснить, почему часовой спит и кто стреляет по своим?!
– Часовой будет наказан.
Тот, видно, осознав свою ошибку, топтался на месте, шмыгая носом.
– Да мне плевать на его наказание, он лучше сторожить не станет, я хочу знать, кто стрелял!
Я рассказала о стреле и мелькнувшей тени. Занялись поисками, но, конечно, никого не нашли.
Обеспокоенная Сильвия топталась возле меня и пыталась выяснить, не дракона ли мы увидели.
– Не дракона, тут враги среди своих.
Заснуть до утра больше не смогла. Кому это я так перешла дорогу, чтобы убивать? В том, что собирались убить, сомнений не было, не грабить же намеревались бедную женщину, присевшую в кустиках? Ощущение было препоганейшим, его усилил Карим, осторожно поинтересовавшись, как давно я научилась говорить по-монгольски? В ответ пришлось огрызнуться:
– Всегда умела!
– Тогда зачем я?
Буркнув: «Для солидности», я отправилась прочь. Теперь уже не сделаешь вид, что не понимаешь, что говорят. Выдала себя с головой. Но это было не главным, главное – кто же меня пытался убить и почему? Если понять почему, поймешь и кто.
Понять не удалось, ощущение опасности усилилось. Вот тебе и караван, вот тебе и защита… Интересно, где был в это время Карим? Я попыталась вспомнить, куда именно исчезла темная фигура, и вдруг осознала, что она… кажется, женская! Женщины в караване всего три – я сама, Сильвия и Анюта. Конечно, мы одеты в мужскую одежду, но габариты другие. Моя собственная кандидатура, естественно, отпадала, если это, конечно, не раздвоение личности (только этого мне не хватало!). Сильвия слишком крупногабаритная, чтобы не быть приметной. Оставалась… Анюта? Представить, что тихая недотепа Анюта может взять в руки лук и стрелы, все равно что поверить, будто верблюд способен сигануть через пропасть без страховки. И все-таки поинтересоваться следовало. Что я и сделала утром.
– Анюта, ты что, не слышала ночью шум и крики у костра?
Женщина чуть смутилась, опуская глаза:
– Слышала…
И вдруг зашептала, озираясь:
– Вашей подруги не было на месте… я видела это…
– А ты сама где была?
Я спросила это, скорее, чтобы что-то сказать. Слова служанки практически обвиняли Сильвию, хотя уж ее силуэт я бы ни с каким другим не спутала!
– Я? Я там… – Анюта кивнула на хозяйственный шатер, в который на стоянке складывали съестные припасы и где ночевала она сама.
Я коротко кивнула, думать об угрозе не хотелось совсем. Но Анюта зачем-то уточнила:
– С Юсуфом была, можете спросить…
Я поморщилась, не хватает еще выяснять у Юсуфа, тискал он Анюту, когда я орала, или нет. Юсуф был одним из караванщиков, он не слишком обращал внимание на Анюту, зато женщина глазела на темноволосого стройного красавца вовсю. Полагаю, Юсуф был бы не против переспать с моей служанкой, но не больше. Пусть уж…
Чтобы что-то сказать, фыркнула:
– Вечно, когда ты нужна, тебя не дождешься!
Если отпадала Анюта, значит, кто-то из местных. Сознавать, что караван преследуют, не слишком приятно, к тому же непонятно, почему стреляли в меня, а не в часового, например…
Вопросов было куда больше, чем ответов, и жить становилось все труднее. Одна Сильвия была по-прежнему бодра и решительна, для нее главное – драконы, которые ну никак не желали вылезать из пещер или хотя бы пролетать у нас на виду, не говоря уже об изрыгании пламени или вызова на бой.
Немного поразмыслив, я поняла, что и Анюта врет. Она не могла видеть, что Сильвии нет на месте, если сама была с Юсуфом, потому что это другой шатер. Зачем она врет? Потому что терпеть не может Сильвию, кстати, взаимно?
Охрану по ночам усилили, но спокойствия это не добавило, на нас с Сильвией начали коситься и в этом караване. Может, лучше было идти вообще одним? Ехали бы на лошадях безо всяких верблюдов, и добрались быстрее, и никому не мешали. А подарки можно и там купить, небось там базар не хуже нашего.
– Смотри! – Сильвия показала на запад.
Я глянула и даже икнула от неожиданности: на фоне заходящего солнца, а в горах оно заходит рано и быстро, летел… дракон! Силуэт, очень похожий на вышивки на шелке, всего лишь мелькнул, но он был!
Несколько мгновений я стояла буквально с открытым ртом, не в силах выдавить из себя хоть слово. Первой опомнилась Сильвия, вернее, она и не обалдевала, ведь подруга ни на минуту не сомневалась, что драконы есть и ждут ее за каждым поворотом. Сильвия схватила меня за руку и потребовала, показывая в сторону, где скрылся дракон:
– Туда!
Я уже очухалась.
– Нет, Сильвия, нет! Мы оттуда пришли.
– Ну и что? Мы прошли мимо дракона, надо вернуться.
Ну ни фига себе: вернуться! Да нас караванщики анафеме предадут и одних в горах оставят. Никто не будет разворачиваться или даже просто стоять здесь, дожидаясь, пока моя подруга станет мотаться по горам в поисках дракона. Скоро зима, мы и так задержались, надо спешить, чтобы не попасть в настоящие холода и вьюги, а она предлагает вернуться за этим призрачным чудовищем.
Я мгновенно нашла выход:
– Ну не сейчас же! Уже почти ночь, ночью даже драконы спят. Русские говорят: утро вечера мудренее.
На что я надеялась: что удастся отговорить мою бешеную подругу не искать дракона? Нет, надеялась найти приемлемый повод отложить драконью экзекуцию до лучших времен. Может, сказать ей, что чудовища занесены в местную Красную книгу и именно в этих горах их истреблять запрещено? Что у них нерест или все улетели в теплые края? Нет, про теплые края, пожалуй, не стоит, иначе мы тут же развернемся в сторону океанского побережья, и никакие Гималаи на пути Сильвию не остановят.
Весь оставшийся вечер я внушала подруге, что мы уже пришли в местность, где драконов просто пруд пруди, а виденный нами сегодня вообще заблудился, его логово впереди, но бедолага был вынужден заметать следы и облетать кругом, чтобы сбить нас со следа. По моим словам выходило, что впереди драконы уже сидят на каждом горном уступе и тренируются в изрыгании пламени. Услышав какой-то шум снаружи, я подняла палец:
– Во, слышишь? Наверняка это он!
Наконец Сильвия поддалась моему нажиму:
– Думаешь, они впереди?
– А как же?! Если их нет сзади, то где же им еще быть?
– Сбоку, – с невозмутимой уверенностью предположила Сильвия.
Я чуть не расхохоталась в голос, удалось сдержаться и даже твердо заявить:
– Только впереди!
Подруга все еще сомневалась:
– Ты уверена?
– Сильвия, они уже наслышаны о твоем приближении…
– Нашем.
Я вспомнила, что тоже являюсь членом боевой команды по истреблению драконов, и кивнула:
– Нашем. А потому либо поджидают нас впереди, чтобы дать бой, либо…
Не дождавшись второго «либо», подруга уточнила:
– Либо что?
– Либо просто дали деру, и их вообще не найти.
– Найдем!
Я попыталась зайти с другой стороны:
– У меня дела в Каракоруме…
Как и ожидалось, Сильвия попросту махнула рукой:
– Подождут твои дела.
Ну, конечно, драконы не подождут, а Гуюк может и подождать! Нет, она ненормальная! А может, так и надо жить: занимаясь только собственными делами? Во всяком случае, так легче, всегда найдется дура вроде меня, которая потащится за тридевять земель, искать драконов. Вообще-то пока Сильвия тащится за мной, а не я за ней, но боюсь, это только пока. Интересно, что сказал бы по поводу этой ненормальной Вятич? Боюсь, моему мужу Сильвия понравилась бы, но не бюстом или формами, а своим темпераментом и напористостью.
– Ой-ой-ей-е-ой! – неслось со стороны ущелья. Я прислушалась.
Снова:
– Ой-ойей-еой…
Кто это так жалуется?! Снежные люди? Или… господи, неужели драконы все же существуют?!
Проводник, смеясь, покачал головой:
– Уларов спугнули, вон они полетели.
Вниз действительно планировали несколько крупных птиц. Они не махали крыльями, а планировали, ловя воздушные потоки и быстро уменьшаясь из-за удаления. Разглядеть не удавалось.
– Что за улары?
– Птицы. Мясо полезное очень, раны заживляет и болезни лечит. Воины всегда с собой берут, чтобы лечиться.
На следующее утро меня разбудил немного резкий голос:
– Фью-уть-юу, уууль-люуу-ююю-ууу.
Какая-то птица выводила рулады. Странно, голосок вовсе не ангельский, а настроение поднялось.
– Уууль-ууль-фью-уть-ююу…
На вопрос: «А это кто?» – проводник кивнул:
– Улар.
Пришлось привлекать Карима, проводник явно меня недопонимал.
– Карим, улар значит птица?
– Улар – птица, это название птицы, как курица, сокол, беркут, цапля…
– Спроси, кто сейчас кричал так: «Ууууль…»
Карим ответил и без проводника:
– Улар.
– Но они вовсе не так кричат, я вчера другое слышала, совсем другое.
– Ты вчера слышала птицу в полете, они когда летят, то кричат по-другому, словно жалуются: ой-ой-ой…
– У них правда мясо целебное?
– Очень, монгол в военный поход без мяса улара не выйдет.
Во птичка! Кричит по-разному, мясо полезное. Я немедленно хотела такую видеть!
– Вон, смотри.
Ничего я не увидела, камни, и все.
– Между камней, смотри внимательно.
Это оказалась приличного размера куропатка, но ведь куропатки не летают?
– Не летают, они расправят крылья и держатся в воздухе. А по камням бегают.
– Их разводят?
– Нет, улар не станет жить в неволе, он только в горах живет. Монголы лечатся не только мясом улара, но и голосом.
– Это как?
Вроде в тринадцатом веке диктофонов еще не изобрели, если птицу не разводят в неволе, то как ее слушать?
– Если человеку совсем плохо, душа у него болит, то такого увозят в горы, чтобы побыл там и послушал улара. Хорошо успокаивает, мысли в порядок приводит.
Ну, вообще-то в горах любой психоз пройти может, здесь и без улара нервы успокаиваются и все, что творится на равнинах, начинает казаться таким мелким, неважным, как и сами люди при взгляде с высоты. Но еще послушав чуть резковатый, немного странный голос, я поняла, что действительно лечит. Ай да птичка! Интересно, а она сохранилась до двадцать первого века? Вернусь, надо поискать, небось давным-давно в Красной книге. У нас скоро и сверчка за печкой не услышишь, не то что улара.
К нашему с Сильвией расстройству и явному облегчению остальных, горы быстро закончились и теперь пошло непонятно что. Это непонятно что преодолевалось с трудом, зато не имело ни открыточных видов, ни условий для удобного передвижения. Карим пожал плечами: Монголия. Зато до Каракорума недалеко.
Вот уже легче, потому что ехать откровенно надоело, да и тянуло скорее добраться до Великого хана, предупредить его и быстренько обратно. Как я собираюсь это делать, в смысле предупреждать, не думалось. Как на экзамене: о чем спросят, про то и врать будем. Какой нормальный студент станет ломать голову над китайским языком, если экзамен аж через неделю? Придет срок – выучим. Пять тысяч иероглифов, говорите? Сколько у нас там дней на подготовку, пять? По тысяче на день выходит? Многоватенько, можно пару сотен и не успеть… А, фиг с ними, может, не попадутся? А попадутся, так спишем, не впервой. А что такое эти иероглифы вообще, не сопромат, нет? Тогда живем. Врете вы со своим китайским, что может быть хуже сопромата?
Чего-то я студенческие годы вспомнила?
– Карим, ты китайский знаешь?
– Нет, а ты в Китай собралась?
– С утра не собиралась, а до вечера время есть.
Карим уже научился хохмить в моем духе:
– Значит, до вечера не поедем… можно передохнуть.
– Дышите, Вася, дышите. Воздух чистый, сплошной кислород, выхлопных газов нет.
Не знаю, как он воспринимал мои хохмочки, скорее всего научился пропускать мимо ушей, иначе приходилось бы через слово переспрашивать. Интересно, что же такое ему обо мне сказал Вятич, что Карим на все так спокойно реагирует?
– Карим, а тебе Вятич обо мне что говорил?
– Много что.
– Говорил, что я странная?
Взгляд Карима ответил за него, мол, чего тут говорить, и без предупреждения ясно. Сам Карим сказал иначе:
– Сказал, что тебя надо вернуть обратно живой. – Он покосился на Сильвию и добавил: – Вас обеих теперь.
– Вятич говорил про Сильвию?!
– Нет, но ее тоже надо охранять.
Сильвия, услышав свое имя, тут же встряла:
– О чем он?
– Карим говорит, что тебя надо охранять.
– От кого?
– От драконов.
– Ха! Это их от меня надо охранять! Где вообще ваши драконы, мы уже прошли столько гор, а ни одного не видно.
– Разбежались при одном твоем приближении. Сильвия, пусть живут, а?
– Нет, на обратном пути найдем, когда ты торопиться не будешь. Ты обратно собираешься?
– Обязательно!
Мысль о том, чтобы остаться черт-те где, когда меня ждут дома мои родные, не могла прийти мне в голову даже с самого большого перепоя, а если учесть, что я забыла, когда вообще выпивала, и от кумыса больше не пьянею, то вопрос отпадал сам собой.
