Экскурсия воскресной школы в Скарборо обещала стать грандиозным событием. Миссис Милдред Ривз, директор воскресной школы прихода Святого Дениса и организатор ежегодных экскурсий, привела своих помощников на вокзал задолго до назначенного времени. Помощница учителя, мисс Адина Терри, уже ждала у билетного турникета вместе с Лолли Пейтон, подругой, которую позвала с собой на экскурсию. Младший священник прихода, молодой, бурлящий энтузиазмом мистер Доббс, привел свою невесту, мисс Фэншоу, и они вместе стояли на страже большой корзины с провизией для детей. Почти все родители снабдили школу провизией для пикника, но, увы, это оказались в основном сласти, так что миссис Ривз и мисс Фэншоу были вынуждены с самого раннего утра заниматься приготовлением сэндвичей (с рыбной пастой и яйцом).

— Какой сегодня чудесный день! — воскликнула Лолли Пейтон, подруга мисс Терри, широко распахнув руки и смеясь так громко, что священник слегка покраснел, а миссис Ривз неодобрительно поджала губы.

Но Лолли Пейтон была права — день и правда выдался чудесный, последняя жаркая суббота июля, и даже сейчас, в половине десятого утра, никто не сомневался, что ярко-синий купол за стеклянными сводами и балками вокзала останется ярко-синим до вечера. Не только погода была «чудесной», по контрасту с пасмурью трех предыдущих вылазок, но и прилив сегодня должен был в кои-то веки оказаться на нужном месте, то есть в самой нижней точке, так что дети смогут обедать принесенной провизией, бегать босиком по воде и играть на пляже, не опасаясь, что их смоет наступающими волнами.

У миссис Ривз в сумочке лежал листок бумаги со списком песен, которые она собиралась петь с детьми в поезде, и игр, в которые они будут играть на пляже, — бег на трех ногах, лапта, человеческий крокет и пляжный крикет. Миссис Ривз была рада мужскому присутствию: мистер Доббс не только поможет с правилами крикета, о которых у нее было лишь смутное представление, но и окажет должное воздействие на шумных мальчиков — некоторые из них, по мнению миссис Ривз, явно не получили должного воспитания в семье. Но, напомнила себе миссис Ривз, разве не ее христианский долг — воспитывать надлежащие качества в бедных и, признаться, весьма вульгарных детях? «Пустите малых сих», — пробормотала она, но ее слова заглушило прибытие экспресса «Кингз-Кросс — Абердин», и мисс Фэншоу пришлось удержать мистера Доббса за руку, потому что он, кажется, вознамерился сесть на этот поезд.

Мисс Терри была не такая организованная, как миссис Ривз: она не составила никаких списков, но зато принесла книги для чтения вслух детям — не обычные возвышающие душу библейские истории, которые пересказывала в классе по воскресеньям и которые ей порядком надоели, а новенькую книжку «Ласточки и амазонки», которую ее младший брат назвал «отменными приключениями». Впрочем, за все время экскурсии книгу так ни разу и не открыли, поскольку вместо этого Лолли Пейтон организовала вдохновенную импровизированную постановку «Питера Пэна», в которой все дети играли роли Потерянных мальчиков. Лолли даже уговорила чопорного мистера Доббса сыграть капитана Крюка, что он проделал вполне успешно, хотя миссис Ривз наотрез отказалась изображать крокодила, а мисс Фэншоу сидела надутая над бутылками с лимонадом.

— Я пойду куплю билеты, — объявила миссис Ривз. — Нет смысла ждать, пока явятся все дети, — кто-нибудь обязательно задержится, а опаздывать на поезд нам нельзя.

— Еще бы, особенно после того, как мы сюда пришли в такую рань, — мрачно сказала мисс Терри, а Лолли Пейтон ущипнула ее за талию, так что обеим пришлось изо всех сил вперить взгляд в изукрашенные вокзальные часы, чтобы удержаться от смеха.

К ним уже приближался первый, чрезмерно пунктуальный ребенок — девочка, одетая с головы до ног в безупречно белое и со сложной барочной комбинацией из лент в волосах.

Тем временем в доме на Лоутер-стрит дети еще даже не двинулись в путь — частично из-за того, что сами провозились, частично из-за матери, которая лишь недавно вспомнила, что ничего не приготовила для пикника и что миссис Ривз особенно просила принести всю провизию в зал при церкви накануне вечером. Нелл второпях закинула противень сконов в недостаточно прогретую духовку и наотрез отказалась выпустить Бэбс, Клиффорда и Банти из дому, пока сконы не испекутся. Бетти лежала в постели — она последняя из всей семьи заболела коклюшем, и Нелл сходила с ума. Тед еще не дорос до экскурсий воскресной школы.

— Мы лучше так пойдем — там и без того будет куча еды, — сказал Клиффорд, нетерпеливо пиная косяк кухонной двери.

— Дело не в этом! — раздраженно ответила Нелл. — Дело в том, что о нас подумают.

И откинула прядь волос назад со лба, словно пытаясь стереть все, что записано у нее в мозгу.

— Что о нас подумает — кто? — спросила Банти, сидя на линолеумном полу кухни, сосредоточенно кусая губу и пытаясь застегнуть пуговки на ремешках туфель.

— Миссис Ривз… ваши учителя в воскресной школе… и вообще…

Нелл осеклась, схватила Теда, который что-то засунул в рот, и после упорной борьбы отобрала — это оказался камень. Бэбс торопливо провела расческой по волосам.

— Ну можно, мы пойдем, ну пожалуйста! — сказала она с беспокойством.

Ни у Бэбс, ни у Банти не было ленточек в прическах — обе были стрижены под горшок, и прямые волосы уныло свисали на уши. Белых платьиц сестрам тоже не досталось. Бэбс была в платье-халате серовато-зеленого цвета, который ей не шел, а Банти в своем лучшем — из грубой бурой ткани, с заниженной талией.

— Поезд в пять минут одиннадцатого, а до вокзала идти добрых полчаса, — сказала Бэбс.

— Особенно с Банти на буксире, — мрачно добавил Клиффорд.

Бэбс расплакалась:

— Миссис Ривз специально велела прийти к без двадцати десять!

— Сейчас без двадцати пяти, — пробормотал Клиффорд, мрачно глядя в пространство заднего двора, как человек, смиряющийся с тяжкой судьбой.

— А ну тихо, вы двое! — рявкнула Нелл. — Сконы будут через минуту. Ты — Клиффорд, Бэбс, как тебя там — достань полотенце, чтоб их завернуть!

Бэбс, стараясь не плакать, извлекла из ящика посудное полотенце в бело-зеленую клетку.

Нелл вытащила из духовки противень и вытряхнула бледные сконы на полотенце.

— Еще не готовы, — сердито сказала она.

— Нет, нет, нам надо идти! — закричала Бэбс, уже не в силах сдержать слезы, схватила полотенце, на ходу связывая сконы в узелок, и выбежала следом за Клиффордом, который успел ее опередить.

Банти зарыдала, потому что одна туфля так и осталась незастегнутой. Нелл согнулась, резко шлепнула ее по икре, застегнула ремешок, и Банти вылетела из дома вслед за братом и сестрой.

— Давай скорей! — закричала Бэбс от калитки, протянула руку, и не успела Банти толком уцепиться за руку сестры, как они помчались — по Лоутер-стрит, потом по Кларенс-стрит.

Когда они карабкались на пешеходный мостик через железную дорогу, у Банти ужасно закололо в боку. Она стонала и хромала, когда они спускались по Гросвенор-террас к Бутэму, а Бэбс на ходу кричала, чтобы Банти шевелилась. Они бегом перебежали Уз по мосту Скарборо под грохот поезда над головой. «Это наверняка наш!» — ахнула Бэбс, почти падая вниз по железным ступеням на Лимэн-роуд. Бэбс бежала за Клиффордом, но Банти пришлось остановиться и перевести дух, после чего она кое-как захромала дальше по Вокзальной улице и едва успела заметить зеленое платье Бэбс, мелькнувшее в дверях вокзала.

Толстая нижняя юбка липла к коже под платьем, и горячие слезы неприятно щипали глаза. Банти до потери рассудка боялась, что ее бросят одну, и упорно трусила вперед по перрону, но у билетного турникета ее остановил контролер, властно подняв руку и бровь. Начальник вокзала уже подул в свисток, и поезд, ясно видный на перроне за турникетом, начал двигаться, сперва очень медленно, а Банти глядела на него с мукой в глазах. Тут она увидела Клиффорда, который бежал, словно спасая свою жизнь, и прикрыла рот рукой и сказала «ох», глядя, как ее брат несется вдоль платформы, дергает дверь вагона и вскакивает на подножку, таща за собой Бэбс, а Бэбс выкрикивает имя Банти, но уже встает ногой на ступеньку и, исчезая в дверях, выпускает из рук узелок, и бело-зеленое клетчатое полотенце трепыхается, как сбежавший из плена флаг, и сконы катятся по всему перрону и под колеса поезда. Сердитый охранник захлопнул дверь вагона, когда поезд прокатился мимо него, набирая скорость. Банти успела заметить удивленное лицо миссис Ривз в окне вагона и понадеялась, что та дернет за шнур, поняв, что Банти осталась на перроне.

Но нет, паровоз громко засвистел, спугнув с балок стаю голубей, и вырвался из-под сводов вокзала в синий купол неба. Банти шумно зарыдала, когда поезд начал удаляться и наконец исчез вдали и на вокзале воцарилась странная тишина — полная чудовищного разочарования и в то же время какая-то умиротворяющая. Тишину нарушил тяжелый железный лязг, и билетный контролер вышел из будки и взял Банти за руку со словами: «Давайте-ка мы с вами разберемся, барышня», потому что Банти стояла не только в слезах, но и в луже кое-чего более позорного.

Начальнику вокзала не сразу удалось добиться от нее толку: она даже имя свое не могла назвать, потому что рыдала, а в промежутках судорожно втягивала воздух.

Ее вверили сомнительным заботам молодого носильщика; он поехал с ней на трамвае и ссадил на Хантингтон-роуд, с тем чтобы дальше она шла пешком. Банти казалось, что она уже много часов окружена чужаками, и ей не терпелось выплакать свое горе в знакомых объятиях. Но то, что ждало дома на кухне, ее напугало: мать вроде бы делала рисовый пудинг (белые зернышки риса разлетелись, как жемчужинки, по всему столу), но явно была не в себе — большая двухпинтовая эмалированная миска, обычно используемая для молочных пудингов и заварного крема, была уже полна до краев, а Нелл все лила молоко из большого синего кувшина. Вот оно уже дошло до края миски, вот выплеснулось на стол, вот полилось с края стола белым млечным водопадом.

Все это происходило под аккомпанемент воя, издаваемого Тедом наверху, но не только, Нелл еще и разговаривала сама с собой, презрительно и злобно выплевывая слова, словно безумная ведьма — проклятие, но, прислушавшись, Банти поняла, что это лишь алфавитное перечисление рецептов выпечки из кулинарной книги Нелл: «Ангельские пальчики, бисквитное пирожное с вареньем, вафли, глазированное печенье, дрожжевое тесто, заварные колечки, кекс кокосовый, кекс молочный…» Банти на цыпочках вышла из кухни и села на скамейку во дворе. Слезы у нее уже кончились, и она тихо сидела на солнце, стараясь не думать о том, что сейчас делают ученики воскресной школы на пикнике в Скарборо. Все это время ее уши раздирал кашель больной Бетти. Оглядываясь через плечо, Банти видела Нелл через окно кухни — та терла в молоко мускатный орех, но не щепотку, как обычно: она уже стерла целый орех, водя вверх-вниз, вверх-вниз по терке, и остановилась, лишь когда раздался ужасный грохот, а потом дикий ор, — видно, Тед опять свалился с лестницы.

В следующее воскресенье миссис Ривз собрала шумную ораву школьников вокруг себя и позволила им целых пять минут вспоминать о чудесной экскурсии, а когда они закончили, посмотрела на Банти и сказала:

— Очень жаль, Бернис, что ты пропустила экскурсию. Надеюсь, это научит тебя пунктуальности в будущем. Ты пропустила столько замечательных игр и веселья.

Затем миссис Ривз кивнула Адине Терри, которая открыла большую «Иллюстрированную Библию для детей» и произнесла:

— Сегодня, дети, мы будем читать историю о добром самаритянине.