Глава десятая
В осаде
Тип под окном оказался хахалем соседки снизу – ждал, наверно, когда ему перепадет кусок счастья. Вот ведь жизнь – вокруг все рушится к чертям собачьим, а для кого-то мир сосредоточился в соседкиных прелестях. Главное, не бандит, подосланный их грохнуть – и на том спасибо.
Возле подъезда Кот остановился, похлопал себя по карманам:
– Подожди здесь, Аким. Я, кажется, телефон забыл.
Это в Зоне телефон ненужная и опасная вещь, а в городе – очень даже полезная. В наше время без мобильника ходить – все равно, что с частично удаленным мозгом. Уже подойдя к двери, он вдруг вспомнил, что возвращаться – плохая примета. Кто его разберет – почему именно сейчас. Возможно, оттого, что город все больше стал напоминать Зону.
Едва приоткрыл дверь – в образовавшуюся щель прямо под ноги с неожиданной прытью ломанулся Васька. И тут же помчался вниз по лестнице.
– Стой! Куда ты?! Стой, дурень!
Сталкер бросился следом, сбежал по ступенькам и наткнулся на Акима, приоткрывшего на крик дверь подъезда. Неугомонный котяра не упустил возможности просочиться на улицу.
– Вот, блин! – Сталкер с досадой отстранил в сторону Акима, вышел на крыльцо, оглядел двор.
– Что, сбежал? – виновато спросил Аким.
Кот поглядел на него и хотел сказать что-нибудь едкое. Как вдруг над головой что-то жахнуло, грохнуло и обдало жаром. Брызнуло стекло и кирпичное крошево. Глянув вверх, Кот с тупым равнодушием увидел дымящиеся черные дыры на месте окон своей квартиры. Быстро оглядевшись, на другом конце двора заметил черный джип с кенгурятником. Что-то подсказало: именно эта машина едва не задавила его той ночью. Над машиной струился дымок, спешно подымалось стекло задней двери.
Похоже, из гранатомета шмальнули.
– Ну, Васька… Я твой должник… – пробормотал сталкер.
Знакомо взревел двигатель, джип дернулся с места.
Кот дернул за рукав оторопевшего Акима, крикнул:
– Рвем когти, быстро!
Различая за спиной рев джипа, они бросились через двор. Прошмыгнули через узкую калитку, нырнули в соседний двор, перебежали улицу. И только потом Кот остановился, чтобы перевести дух. Сунул руку в карман «мастерки». Так, спутниковый телефон от Кузнецова на месте. А вот мобильник захватить не успел, так что связь с Шевцовым под вопросом.
Однако, крепко за них взялись. Кот вдруг обмер и впервые порадовался, что Ирки не было дома. Выжил-то он чудом. И гневить судьбу дальше не стоило.
– Так, – сказал, Кот, исподлобья глядя на Акима. – К тебе домой мы не пойдем.
– А куда пойдем?
– В Институт пойдем. Нам с тобой больше спрятаться негде. И вообще… Во-первых, тебя нужно шефу предъявить, а то он беспокоится. Ну и кое-какие вопросы накопились. Пора бы, наконец, понять, что происходит, и что со всем этим делать.
– Думаешь, Лавров поможет? – Аким с сомнением покачал головой. – Я помню, как оно было, в этом подземелье. Это надо самому почувствовать, чтобы понять.
– Это нам с тобой, чтобы что-то понять, нужно понюхать, пощупать, лизнуть. А у шефа для этого голова есть. Не зря же он академик. В Институте наверняка какая-то информация крутится.
К Институту добрались быстро и без приключений. Когда впереди большая угроза, мелких опасностей на пути просто не замечаешь. На площади перед зданием филиала жизнь, можно сказать, бурлила. Становилось понятно, отчего на улицах не встретить патрульных, – все силы полиции были стянуты сюда. Вооруженные полицейские сгруппировались между машин, полицейских и грузовых, образовавших сплошной заслон перед площадью. К зданию филиала, правда, вплотную не приближались – до изломанных форм нового, модернового здания оставалось метров сто свободного пространства. Оно и понятно: Институт находится вне компетенции местных властей, под эгидой ООН, как это принято называть. Если полиция полезет туда без соответствующей санкции – будет международный скандал. Вряд ли это в интересах Брахмана. Хотя, кто его знает, может, на это все и рассчитано? Можно, конечно, предположить, что Брахман сумеет распространить свое влияние и на местные силы ООН. Тогда – труба дело. Но на это может потребоваться время. Вот этим временем и следует воспользоваться. В любом случае, гадать бесполезно, надо действовать.
Для начала – просто попасть туда.
Кот и сам не смог бы объяснить, зачем лезет в самое пекло, когда проще было бы отсидеться да понаблюдать со стороны. Для сталкера, вообще, это главное – держаться в стороне. Потому что сталкер всегда сам за себя. Никакие организации, никакие госструктуры не могут быть на стороне сталкера. Он чужой для них, они для него. По сути, и сейчас ему наплевать на Институт и его проблемы. Просто внутри сейчас был кое-кто, способный ответить на его вопросы.
Да и вообще… Если телик не врет, и какие-то подонки действительно захватили вместе с остальными и Лаврова – тут даже вопросов нет. Шефа нужно вытаскивать. Это все равно, как тонущего ребенка увидеть, – любишь детей или терпеть их не можешь, а что-то внутри толкает тебя, и ты, матерясь, лезешь в воду. Только вот Аким…
Сталкер с сомнением посмотрел на парня. Оставлять его здесь так же опасно, как и тащить за собой. Нужно что-то решать. Он уже собрался было что-то сказать, но Аким опередил его:
– Я пойду с тобой!
Резко так сказал, уверенно. В этот момент он вроде даже повзрослел как-то. Кот не ответил, просто похлопал друга по плечу. Спасибо за экономию времени на разговорах. Оставалась сущая безделица: прорваться сквозь оцепление и преодолеть эти сто метров до крыльца главного входа. Взгляд невольно остановился на полицейских автоматах. Здоровые какие ребята. Откуда их столько нагнали, из области, что ли? А вот и снайпер. И еще один. М-да, шансы поют романсы. Попробовать обойти Институт с другой стороны?
Кот прикинул варианты – получалась лажа. С противоположной стороны в здании имелись ворота во внутренний двор, но проникнуть через них еще труднее, чем через эти кордоны. Боковые улочки также наглухо перекрывались полицией. Кроме того, в их сторону уже начинали с подозрением поглядывать вооруженные сотрудники.
Взгляд упал на стоявший неподалеку фургон с надписью на борту: «Телевидение». Рядом возился с переносной спутниковой антенной хмурый худощавый мужик. Сделав знак Акиму, Кот направился к фургону.
– Привет, телевидение! – бодро сказал сталкер. Для убедительности похлопал по цветастому металлическому борту.
Мужик посмотрел в ответ с неподдельной неприязнью. Надо полагать, подобное он слышал по несколько раз на дню. Кот присел рядом с антенной, с интересом оглядел оборудование:
– Вещаете? Ну-ну.
– Чего тебе надо? – вяло отозвался мужик.
– А того – вы ж ни черта толком не рассказываете. Я вот смотрю телик, а там одних «шишек» показывают, а они болтают вообще ни о чем. А что реально, внутри Института, происходит – ни слова.
– Слушай, отстань, а? – Мужик явно рассердился. – Чего ты лезешь?! Какое вообще твое дело?
– А самое прямое! Я, если хочешь знать, сотрудник этого вот Института, на работу вот попасть не могу! Ничего понять не могу, меня, видишь ли, волнует, что работу потерять могу!
– А мне какое дело?! – вспылил мужик, даже отвертку бросил. – Я техник, мое дело связь наладить! Шел бы ты отсюда, а то я полицию позову!
– Успокойся, Павел, не надо полиции! – раздался за спиной женский голос. – Кто это здесь сотрудник Института?
Кот обернулся. Рядом стояла девушка, симпатичная, со спортивной фигурой и острым взглядом. Сталкера она разглядывала с сомнением, но заинтересованно. За ее спиной высился долговязый, в дредах, с козлиной бородкой тип с видеокамерой на плече. Девушку Кот узнал сразу: это была ведущая местных новостей.
– Ну я сотрудник, – поднимаясь, сказал Кот. Кивнул в сторону Акима: – И он тоже. А вы здесь снимаете?
– Снимаем, – сдержанно ответила девушка, продолжая скептически оглядывать сталкера. – Могли бы вы дать нам интервью? Со своими комментариями по поводу происходящего?
– Послушайте, уважаемая, – с кривой усмешкой сказал Кот. – Я ваши сюжеты видел. Вы меня, конечно, извините, но это же ни о чем, просто жвачка для быдла.
– Что-о?! – Лицо ведущей вытянулось. Зато одобрительно хмыкнул для ее спиной оператор. Даже техник прекратил ковыряться в антенне и уставился на него, разинув рот.
– Вы показываете то, что вам вешают на уши власти, – пояснил Кот. – А от меня хотите комментариев о том, чего я не знаю. А людям будете это выдавать за новости?
– К чему вы клоните? – неприязненно спросила ведущая.
– Нужно попасть туда – и снять все как есть.
– Но оцепление…
– Послушайте, как вас зовут?
– Елена меня зовут, но…
– Послушайте, Лена, оцепление – это полиция. Она имеет полномочия только на территории города, понимаете? А то, что за оцеплением, – это юрисдикция ООН – потому они и топчутся здесь пока. Но, как только им дадут санкцию или подтянется контингент ООН – все, баста! Вы попадете внутрь только тогда, когда все будет кончено. И опять покажете по «ящику» то, что вам сочтут нужным показать. И все снова будут жевать жвачку для быдла.
Лицо ведущей залило краской. Похоже, ему удалось задеть ее болевую точку. Нужно дожимать ситуацию.
– Послушайте, Лена! – как можно доверительнее, заговорил Кот. – У вас есть шанс снять настоящий сюжет, понимаете? Сделать себе имя! И не на местном канале, а на мировом уровне! Это же Международный институт, репортаж попадет во все мировые «топы»! Решайтесь! Или вы хотите и дальше снимать интервью сытых чиновников и врать перед камерой?
Очень интересно было следить за эмоциями этой девушки. Особенно на фоне ухмыляющейся растаманской физиономии оператора. Смятение на ее лице сменилось задумчивостью и сразу – решительностью.
– Хорошо! – сказала она. – Что именно вы предлагаете?
– Вот это другое дело, – Кот подмигнул Акиму, подошел к девушке. Довольно бесцеремонно взял ее под руку, указал в сторону оцепления: – Видите, как здесь обосновалась полиция? По международной конвенции, местные полицейские не имеют права вступать на территорию, находящуюся под юрисдикцией ООН. Для этого здесь есть специальный контингент…
– Я это прекрасно знаю, не надо преамбул.
– Ну а раз знаете, тогда вот мой план. Видите вон те две полицейские машины? Между ними дыра метра полтора. Мы садимся в вашу колымагу, протискиваемся – и жмем ко входу.
– Вы с ума сошли! – ахнул техник. – Нас же пристрелят!
– Не посмеют! – уверенно заявил сталкер. – Во-первых, компетенция полиции заканчивается на линии оцепления, стрелять в сторону Института – это нарушение международного права, а у них специальные инструкции…
– Откуда вы знаете? – резко спросила Лена.
– Знаю, – глядя ей в глаза, веско сказал Кот. – Когда в тебя стреляют, поневоле научишься разбираться в компетенции стрелков.
– Вы – сталкер? – раздельно спросила она. Оператор с интересом вытаращился на Кота.
– Я сотрудник Института, – в тон ей ответил Кот. Усмехнулся. – Но вам беспокоиться не о чем: стрелять в «телевидение» они точно не будут.
– Я на это не подписывался! – заявил техник. – Я не поеду!
– А ты и не нужен, – не глядя в его сторону, бросил Кот.
– Он водитель, – пояснила ведущая.
– Я поведу! – отрезал сталкер. – Решайте быстрее! Как только здесь появятся ооновцы, путь будет закрыт. У них-то есть все полномочия наводить порядок на территориях, примыкающих к Институту, да и внутри тоже.
Наступила пауза. Девушка измерила взглядом сталкера, затем посмотрела на Акима, безмятежно глядящего в небо. Можно было подумать, что именно он помог ей принять решение.
– Хорошо! – сказала она. Повернулась к оператору: – Снимай все, начиная с прорыва через оцепление!
У оператора происходящее явно вызвало профессиональный интерес. Он разом взбодрился, поудобнее устроил на плече камеру, огляделся с прищуром.
– Я на крышу, через лючок вылезу! – деловито сказал он. – Оттуда ракурс получше, да и пусть видят, что их снимают, больше шансов, что стрельбу не начнут!
– Давай! – кивнула Лена. Быстро огляделась, указала оператору в сторону Института. – Только сначала снимем «стенд ап» на фоне оцепления. Готов? С лицом у меня все в порядке? О’кей, поехали! Мы находимся перед зданием Международного института. Официального разрешения на съемки внутри оцепления получить не удалось, но мы попытаемся добраться до здания и показать вам, что происходит внутри. Оставайтесь с нами!
Кот усмехнулся: надо же, как он сумел «завести» деятельную девушку. Видать, не все потеряно в наших демократических СМИ. Осталась самая малость: осуществить в реальности то, что он так убедительно описал. Все это было чистой импровизацией. Сказать по правде, он вовсе не был уверен, что все эти решительные ребята в форме читали какие бы то ни было инструкции. Или что они не получили новых.
Однако же деваться некуда. Сталкер прыгнул за руль, дождался, когда залезут остальные. Хлопнула широкая боковая дверь, и он завел машину. Хороший фургон, мощный. Авось прорвемся. Поймал взгляд какого-то полицейского, смотревшего в их сторону. Улыбнулся ему и выглянул через окошко назад, словно бы собираясь дать задний ход.
– Поехали! – по-гагарински крикнул он. И дал газу. Ясное дело, не назад, а в самую гущу людей в форме. В этот момент он больше всего боялся задавить кого-нибудь, а потому отчаянно вдавил звуковой сигнал. Вместо него раздалось низкое сипение. Тем не менее полицейские шарахнулись в стороны, и тупая морда телевизионного фургона со всей дури втиснулась между капотами двух полицейских машин. Одну удалось миновать, другая же подпрыгнула и отскочила в сторону. Всех внутри фургона швырнуло вперед от удара. Лихо нависавший над лючком оператор едва не выронил камеру и не слетел с крыши.
Проскрежетав надписью «Телевидение» по борту полицейской машины, фургон вырвался на чистое пространство площади. Оператор лихо обводил камерой ряды обалдевших полицейских. Наверное, никому из них и в голову не приходила возможность прорыва не «из окружения», а как раз наоборот – в глубь оцепления.
Впрочем, в прострации стражи порядка пребывали недолго. То ли инструкций они не читали, то ли просто обалдели от такой наглости «четвертой власти», да только с нескольких сторон по прорвавшемуся железному ящику на колесах открыли беспорядочный огонь. Оператор вскрикнул и буквально провалился через лючок в темную глубину машины.
– Стреляют! – удивленно крикнул он, осматривая камеру.
– Бывает! – невозмутимо отозвался Кот, резко дергая рулем. Хотелось верить, что так будет тяжелее попасть в машину.
– Ты же говорил, они не имеют права стрелять! – крикнула ведущая.
– Вот подлецы, инструкции нарушают! – посетовал Кот, закладывая очередной «противопульный» вираж. Помогло не очень – за спиной явственно слышался звон металла. Спасибо многочисленной аппаратуре – пули вязли в железе. Главное – успеть скрыться в здании, пока за дело не взялись снайперы. Черт, ну не станут же их у всех на глазах расстреливать, честное слово?!
И точно, когда фургон затормозил перед институтским крыльцом, выстрелы смолкли. Что ни говори, а план был правильный. Только вот, соскочив на цветную плитку перед ступеньками, сталкер ощутил сомнение: не зря ли они сюда полезли? Что он вообще о себе возомнил? Вслух же крикнул:
– Вперед, быстро!
И первым взбежал по ступенькам. Дернул за ручку стеклянной двери – и вдруг весь покрылся испариной. Он ведь даже не подумал о том, что их попросту могут не пустить вовнутрь! И что тогда прикажете делать?
А следом уже подскочили Аким, Лена и азартно работавший камерой оператор. Наверное, пялиться на мир вот так, через объектив, не так страшно, как двумя выпученными от страха стереоскопическими глазами… Прошло не больше нескольких секунд – и за стеклом дверей появился настороженный человек с компактным пистолетом-пулеметом в руках. Этого Кот знал – он был из отдела Разуваева. Очень странно – кто же тогда захватил Институт? Ведь не служба же собственной безопасности!
Сотрудник, видимо, тоже узнал лаборанта, да и камера, похоже, вызвала у него определенный интерес. Он произвел какие-то манипуляции, сделал пару шагов назад и дернул стволом: открывай, мол! Все четверо буквально «всосались» в задание. В мрачноватом фойе их встретили еще двое вооруженных сотрудников службы безопасности. И вот же некстати – из-за их спин выплыла основательная фигура шефа службы безопасности Разуваева. Оно и неудивительно: нежданные гости со стрельбой должны были заинтересовать начальство.
– Кто такие? – мрачно спросил Разуваев.
– Петр Вячеславович, мы же свои! Сотрудники. Я вот лаборант, – Кот показал карточку удостоверения со своей физиономией. Кивнул на Акима: – Этот – тоже.
– Лаборанты все в лабораториях, – не глядя в их сторону, процедил Разуваев. – А с какой целью вас сюда прислали, мне что-то не очень понятно.
– Никто нас не присылал, – сказал Аким. – Мы сами!
Кот ткнул парня в локтем в бок, чтобы не вмешивался.
– Мы телевидение привезли, – Кот театрально развел руками. – Они нас так просили! Ну честное слово – нельзя же отказать средствам массовой информации!
– Это вы, что ли, с телевидения? – с прищуром глядя на девушку, спросил Разуваев. Тут же зыркнул на оператора: – Не надо здесь снимать!
Оператор опустил камеру.
– Мы с регионального канала… – начала было Лена.
– Я вас узнал, – оборвал ее Разуваев. – Что еще за съемки? Есть разрешение? Кто санкционировал?
– Никто не санкционировал. Но жители региона вправе знать, что здесь происходит, – твердо сказала Лена.
– Мы бы тоже хотели знать, что происходит, – нервно усмехнулся один из сотрудников. И тут же запнулся под тяжелым взглядом Разуваева.
Вошедшие переглянулись.
– Институт ведь захвачен кем-то? – осторожно спросил Кот. – Так в новостях передают!
– В новостях? – Шеф службы безопасности впился глазами в ведущую. – Это вы, что ли, передаете?
– До сих пор мы передавали только официальную версию властей, – растерянно проговорила Лена. – Но вы… Вы можете рассказать на камеру, как все обстоит на самом деле?
– Э, нет! – Разуваев снова остановил порыв оператора вскинуть камеру. – Мы – служба безопасности, нас снимать не положено. Идите к начальству – и с ним договаривайтесь. Я дам сопровождающего. Только без глупостей – имеем приказ стрелять на поражение.
Кот собрался было отправиться вслед за телевизионщиками, но его остановил Разуваев:
– А ты, Котляров, останься.
Голос службиста ему не понравился сразу. Как оказалось, не зря.
Он думал, что его поведут в кабинет начальника. Как бы не так – повели в подвал. Затолкнули в тесную комнатенку, где Разуваев уселся на единственную табуретку, лаборанта поставили напротив, предварительно обшарив карманы. Ему хватило ума вовремя сбросить пакетик с «ядрами». Нашли бы неучтенный хабар – вылетел бы с работы с «волчьим билетом», да и уголовное дело б завели. Но от спутникового телефона, полученного от Кузнецова, избавиться он не успел. Вооруженный сотрудник молча передал трубку начальнику. Тот помрачнел еще больше. Кот еще улыбался, думая, что его привели на обычную процедуру «промывки мозгов». Служба безопасности Института любила устраивать охоту на несуществующих ведьм и разоблачать несуществующие заговоры. Начальник оглядел его, чуть склонив голову.
– Кто ты такой? – неожиданно спросил Разуваев.
– Чего? – опешил Кот. Черт, этот человек умел ставить в тупик неожиданными вопросами. Ничего не скажешь – старая фээсбэшная школа. – Вы же знаете: я Котляров, лаборант академика Лаврова.
– Я спрашиваю, кто ты на самом деле? – повторил начальник.
– У вас же есть мое личное дело, – Кот попытался улыбнуться. – Там все написано. Я ничуть не изменился за последнее время. И вообще…
Договорить не дали. Тело само сложилось пополам от боли. Он и сам не понял, как оказался на холодном бетонном полу. Склонившись, его внимательно рассматривал крепкий сотрудник с набитыми кулаками.
– Не надо мне врать, Котляров, – устало сказал со своей табуретки Разуваев. – Сейчас не та ситуация, чтобы анкеты заполнять и на полиграфе прогонять. Мне нужна информация, и я ее из тебя выбью. Понял?
– П-понял, – прохрипел Кот, пытаясь подняться. Поташнивало.
– Откуда у тебя это? – начальник покачал у него перед носом спутниковым телефоном.
– Купил… На всякий случай.
– Это на какой такой случай?
– А что, запрещено, что ли?
– Послушай, малый, не надо со мной играть в эти игры. Ты же не считаешь меня за идиота? Спутниковый телефон в нашей местности может понадобиться только в двух случаях: или ты сталкер…
– Я не сталкер, я лаборант…
– …Или на случай чрезвычайной ситуации, при обвале сотовой связи. Что ты об этом знаешь? Что за акцию против нас готовят?
– Да ничего я не знаю! Что вы здесь, с ума посходили?!
Серия ударов кулаками и ногами заставила его прерваться. Корчась на полу и отплевываясь кровью, Кот со злостью думал: знал же, что надо в стороне держаться! Невозможно влезть в дерьмо и не заляпаться! А сейчас и из самого оно самое полезет. Вот же влип…
– Кто тебя прислал? – прорычал в ухо Разуваев. – Говори, ну!
Таким видеть шефа службы безопасности еще не доводилось. Похоже, ситуация действительно настолько серьезна, что подозревают каждого. И без того ясно, что уровень паранойи вокруг Зоны зашкаливает, но Разуваев – вообще отдельная история.
– С эпохой вам не повезло, – вытирая кровь с лица, сипло проговорил Кот.
– Что? – Разуваев чуть приподнял брови.
– В НКВД бы вам, больших бы успехов добились…
Не стоило так дерзить. Еще несколько крепких ударов не пошли на пользу здоровью.
– Никитин, угомонись, – закуривая и внимательно разглядывая измученного лаборанта, сказал начальник.
Крепкие руки, державшие его за шиворот, разжались. Тело растянулось на бетоне, с жадностью впитывая прохладу и испытывая какое-то противоестественное удовольствие. Под потолком, в тумане сигаретного дыма, покачивалась на проводе лампочка. В мозгу мелькнула расслабленная мысль: откуда в этом инновационном здании древняя лампочка накаливания? Или это особый антураж «экзекуторской»? Странно, однако, устроен человек: чтобы ощутить радость отсутствия боли, вначале необходимо по полной этой самой боли отхватить.
– Похоже, он действительно ни при делах, – выпуская изо рта дым, задумчиво произнес начальник службы безопасности.
– А если «при делах»? – вяло отозвался Кот. – Недоработка выйдет, коварный враг прорвется, и вас премии лишат…
Он пересчитал языком во рту зубы – вроде пока все на месте. Сплюнул густым и вязким.
– Не дерзи, Котляров, – беззлобно сказал Разуваев. – Ситуация сложная, откуда удара ждать, не знаем. Черт вас знает, как вы сквозь оцепление просочились. Может, вы заодно с этими гадами.
– Так кто они – эти гады?
– Выясняем, Котляров, выясняем, – Разуваев поднялся, неторопливо прошел мимо. – А тебе придется здесь пока посидеть.
– Я здесь не могу! – возмутился Кот, поднимаясь. – Не для того я к вам сюда прорывался! Мне с Лавровым поговорить надо!
Крепыш, только что избивавший его, недвусмысленно вскинул ствол пистолета-пулемета. Разуваев, не оглядываясь, бросил:
– Разберемся, разберемся…
Щелкнул засов. Некоторое время Кот тупо пялился на дверь, слушая звуки удалявшихся шагов. Потом подошел к двери, толкнул плечом. Бесполезно – все равно, что кирпичную стену сдвигать. Вернулся, сел на табуретку.
Вот тебе и прояснил ситуацию. Идиот. На что он рассчитывал? Теперь сиди тут, как дурак. Хорошо, если про него вспомнят и выпустят отсюда. А ведь могут за делами и запамятовать. Хреново тогда придется. Дверь здесь мощная, как в несгораемом шкафу, такую плечом не высадишь. Похоже на спецхранилище. Точно, тут же где-то институтское хранилище артефактов из Зоны! Пронумеровано, отмечено в журналах и погребено на годы. Как бы самому не превратиться в «скелета в шкафу».
Машинально полез в карман за сигаретами. Ну да, как же… Ясное дело, отобрали при обыске. Разуваев не человек, а ходячая охранная система, даже не подумал курева оставить! Вместо сигарет пальцы нащупали кое-что другое. То, отчего несколько потеплело на душе.
Кубик. Как его только не нашли при обыске? Торопились, видать. Только и остается, что чахнуть над ним, как над златом, не понимая ни смысла его, ни пользы… Так, а это еще что?!
К одной из граней плотно прилипла маленькая металлическая «горошина». Вот это номер! Он же точно помнил, что скинул пакетик с «ядрами». Ах, да – это же то, что он закатил в «зажигалочный» кармашек джинсов, тогда, возле фургона Кузнецова.
Однако как это «кубик» вытянул его из кармана? Кот не без труда оторвал «горошину». Магнит, что ли? Раньше таких свойств за ним не замечалось. Проверил на пряжке от ремня – не действовало. Впрочем, пряжка наверняка немагнитная. Оглядевшись, сталкер остановил взгляд на двери. Железная – есть смысл проверить. Ничего подобного – кубик никак не реагировал на металл двери. Но «горошину» по-прежнему охотно притягивал. Мелькнула мысль: возможно, он действует так только на вещицы из Зоны. Однако это свойство уже где-то встречалось…
Точно! Кот заметался по тесной комнате, словно его разъедало желание поделиться с кем-то своим открытием.
Кубик притягивает не только артефакты – он притягивает любые порождения Зоны! Как тех мертвецов, что неуклонно следовали за ним по пятам. Ведь не он, не Кот, им был нужен – они шли за этим странным кубиком!
Словно в подтверждение этих мыслей кубик со щелчком провернулся у него на ладони.
– Однако! – оскалился Кот и тут же убрал с лица безумную улыбку.
Не хватало только свихнуться в этом подземелье. Он перевел взгляд на металлическую «горошину» в другой ладони. Что ж, неспроста эта штуковина завалялась в кармане. Не использовать ее – значит понапрасну гневить судьбу.
Тут главное – не промазать. «Ядро» действует только раз, тупо вломив его в стену, просто потеряешь последнюю возможность. А щелчок должен быть сильный – мощь удара пропорциональна скорости «ядрышка». Чудная тут физика, понять невозможно. Но для сталкера практика всегда важнее теории.
Встал посреди комнатки в эдакой «позе ковбоя» – широко расставив ноги, чуть склонившись к правому бедру, к которому прижал руку с «горошиной». Бить надо точно в центр железного прямоугольника – для максимального эффекта. Глаза сверкнули азартом: делать подобного еще не доводилось.
– Н-на! – выдохнул он и крепким щелчком отправил «ядрышко» в сторону двери – аж палец загудел от боли.
Про боль тут же пришлось забыть: дверь с грохотом вылетела из проема, остановленная противоположной стеной коридора. Тихо оседала пыль из развороченных косяка и откосов, а перед глазами все еще стояла эта сумасшедшая картина: будто невидимый великан ударом огромного молота выгнул толстую железную дверь, как кусок жести. Вон она лежит, с прогибом по центру, как уродливое корыто.
Не сразу он осознал, что путь открыт. Просто стоял и пялился на результат своего небрежного щелчка. Вот сколько ни балуйся с игрушками из Зоны, а привыкнуть к этому невозможно. Потому что противоречит оно всем представлениям о возможном. Оттого сталкеры и кажутся посторонним людьми «не от мира сего». Просто, навидавшись подобного, по-другому начинаешь воспринимать действительность.
– Ладно, – бодро сказал он себе. – И не такое видали.
Оглянулся, увидел одиноко стоявшую посреди комнатки табуретку. Подошел, ухватил за ножку и несколько раз со всей дури припечатал об стенку, пока в руке не осталась одна ножка. Какое-никакое, а оружие. Правда, непонятно, с кем драться. Не Разуваеву же свою правду вдалбливать.
Он вышел в широкий коридор. Осмотрелся. Здесь он никогда не был. В стенах имелись одинаковые безликие двери. Большинство – на сложных электронных замках, некоторые – с простыми, но крепкими засовами, как и на его развороченной дверце. В поисках выхода быстро прошел в один конец коридора и уткнулся в тупик – небольшой зал с несколькими пронумерованными дверями. Направился было обратно и тут услышал за одной из боковых дверей какие-то звуки. Подошел, приложил ухо к двери. Тишина. Показалось, что ли? Он уже убрал ухо от холодной поверхности и шагнул в сторону, как снова услышал этот звук.
Похоже на кашель.
– Эй, есть там кто? – припав к двери, негромко спросил он.
Ответа не было. Только показалось, что кто-то испуганно дышит. Заметив про себя, что любопытство до добра не доводит, сдвинул в сторону массивный засов, взвесил на руке увесистую ножку от табуретки и открыл дверь.
– Опаньки! А вы что здесь делаете? – вырвался у него совершенно дурацкий вопрос.
Перед ним на каких-то пластиковых ящиках сидели телеведущая Елена и оператор в обнимку с камерой. На него смотрели настороженно – видно, ожидали увидеть кого похуже.
– Не видишь – сюжет монтируем, – желчно сказала девушка.
– Но вас же вроде как повели к начальству… – проговорил Кот.
– А привели сюда, – хмуро отозвалась девушка. – Дура я, что тебя послушала. Ну сам подумай – кто ж разрешит мне снимать в Институте, да еще в такое время? Это же с самого начала понимать надо было. Знала бы, что ты здесь всего лишь лаборант… – Она в сердцах отмахнулась.
– Ну и что, что лаборант, – Кот немного обиделся. – Лаборанты что, не люди, что ли?
– И батарею от камеры отобрали, – сказал вдруг оператор. Вдруг ухмыльнулся. – Не знали, что у меня запасная есть!
– Камера – это хорошо, здесь есть что поснимать, – заверил Кот. – Вообще-то это запрещено, но, раз уж я заманил вас сюда – пользуйтесь моментом!
– Что снимать, мы сами разберемся, – оборвала его Лена. – Скажи лучше, как выбираться из этого погреба?
Они вышли в коридор, Кот уверенно направился вперед. Но вдруг вспомнил про Акима. Следуя нехитрой логике службы безопасности, есть смысл поискать здесь. Он остановился у ближайшей двери, закрытой на засов, сдвинул широкую стальную пластину. Оттянул тяжелую железную панель, шагнул внутрь. Автоматически включился свет.
Непроизвольно облизнулся. Вдоль стен здесь высились аккуратные застекленные стеллажи, уставленные «пустышками» с приклеенными на плоские круглые пластины инвентарными номерками. Еще были прозрачные контейнеры с «черными брызгами» и «булавками», коробки с «браслетами»… От всего этого великолепия темнело в глазах. Даже страшно представить, что же хранят за дверьми, охраняемыми хитрой электроникой.
– Что это? – завороженно спросил оператор.
– Не могу сказать точно, но похоже на Эльдорадо, – проговорил сталкер.
– Снимай! – тихо приказала Лена.
Видимо, все это подземелье – и есть институтский «спецхран», сектор хранения объектов, обнаруженных в Зоне. Допуск сюда имели единицы, оно и немудрено: хранящийся здесь хабар на «черном рынке» имеет просто баснословную цену. Правда, ученые ценность хабара меряют своими малопонятными научными подходами. А мы – люди простые…
С трудом он заставил себя опустить протянутую руку. Соблазн взять себе хоть что-то был силен. Это в нем сталкерский инстинкт говорил: бросать хабар – плохая примета. Раз нашел что-то, значит, Зона дар тебе посылает, грех отказываться.
Сердце екнуло: в кармане что-то зашевелилось, что-то живое. Он попытался схватить это, удержать – не вышло. Оно с силой вырвалось, и теперь перед глазами прямо в воздухе, бешено щелкая гранями, плыл этот чертов кубик. Вдруг вокруг тоскливо заскрипел металл: это дрогнули стеллажи с пронумерованным содержимым. Артефакты на них будто бы ожили, заплясали, принялись биться в стекло, стремясь вырваться на свободу. Звонкой россыпью ударили в стекла кругляши «черных брызг», впились в прозрачную преграду «булавки». Последние вели себя особенно неприятно: они нетерпеливо дрожали, постукивали по стеклу и вроде бы быстро вгрызались в него. Стеллажи опасно заскрипели, с треском полезли из стен железные болты…
Стиснув зубы, сталкер схватил буйствующий в воздухе кубик, и тот забился у него в руках, норовя содрать кожу. Не выпуская предмет из сжатого кулака, Кот медленно попятился к выходу. Быстро прикрыл за собой дверь, задвинул засов.
И тут же жуткий «бунт хабара» прекратился. Утих и разбушевавшийся кубик. Странно, что раньше, когда с Сурком по Зоне шли, такого не наблюдалось. Может, дело в концентрации хабара? Однако надо бы здесь поосторожнее. И лучше – побыстрее отсюда убраться.
– Ты снял?! Снял это? – сдавленным голосом говорила девушка.
– Снял. Вроде бы, – отрешенно отвечал оператор. Он с сомнением осматривал камеру, видимо не уверенный, что привычная техника способна запечатлеть всю эту чертовщину.
– Ладно, тогда давайте быстрее отсюда! – нервно сказал Кот.
– А куда вы идете? – поинтересовался за спиной знакомый голос.
Сталкер резко обернулся. Аким, как ни в чем не бывало, разглядывал недавних «узников», перекошенных от новых впечатлений.
– Кто тебя учил так подкрадываться? – буркнул сталкер. – Глупо было бы сдохнуть вот так, с перепугу. Как ты здесь вообще оказался?
– Проследил за охранниками, понял, куда они вас ведут, – ну и вот…
– Погоди. А тебя почему не схватили?
– Не знаю. Внимания не обратили, что ли…
Кот покачал головой. Смех смехом, но есть у этого парнишки такое необъяснимое свойство: никто его не воспринимает как угрозу. Документов никогда не проверяют, а чтобы арестовать или взять под стражу – это вообще нонсенс. Конечно, если его не ищут целенаправленно.
Как эти чертовы сектанты.
Осторожно поднялись по лестнице и вышли в институтский коридор из неприметной двери с табличкой: «Стоп! Специальный допуск!» Кот спросил у Акима:
– А через эту дверь ты как прошел? Тут же специальный допуск нужен.
– А у меня есть, – Аким пожал плечами, продемонстрировал пластиковую карту пропуска, в чипе которого отмечены все данные сотрудника.
– Что?!
– Лавров сделал – он меня за образцами туда посылал.
Кот молча прикусил губу. Вот, значит, как. Выходит, этому пацаненку шеф доверяет куда больше, чем верному лаборанту, который у него не один год отпахал. Вот она, человеческая благодарность.
Хотя чего он хотел? Ведь шеф в курсе, что он «старкерит» помаленьку, а значит, цену хабару знает. И прекрасно понимает, что пускать сталкера в спецхран, все равно что козла в огород. То ли дело Аким – честнее человека Кот за всю жизнь не видел. Так что все справедливо в этой жизни. И каждому по заслугам.
В лаборатории Лаврова было полно народу. Здесь царило какое-то нездоровое оживление. Ученые выглядели непривычно возбужденными, какими-то раскрасневшимися, растрепанными. Как заговорщики перед какой-нибудь очередной «цветной революцией»: вроде и на серьезное, на опасное дело идут, но все равно происходящее отдает игрой и спектаклем. Здесь горячечно обсуждали что-то и смотрели принесенный откуда-то телевизор. Кот еще не успел отыскать самого шефа, как вдруг вся эта шумная братия разразилась нечленораздельными возгласами и подалась к «ящику».
– Сделайте громче! – потребовал кто-то.
Взгляда на экран было достаточно, чтобы понять причину всеобщего негодования. Выступал не кто иной, как Зубов – новый директор Института.
– …ситуация просто критическая, – Зубов сокрушенно покачивал головой на фоне институтского здания и людей в форме. – Филиал в руках преступников, под угрозой план научных исследований, работа, не побоюсь громких слов, мирового значения. Но главное – жизнь и здоровье наших сотрудников. Среди них – светила мировой науки. Очень неприятная ситуация.
– Что, по-вашему, послужило поводом для нападения на Институт? – поинтересовался закадровый голос.
– Вы знаете, что наш филиал занимается, в том числе, исследованием объектов, извлеченных из так называемой Зоны Посещения.
– Вы имеете в виду артефакты?
– Да, пресса закрепила за объектами именно это название. Довольно приличное их количество находится в запасниках Института. Ни для кого не секрет, что цена на эти предметы на «черном рынке» довольно высока…
– Вы думаете, дело именно в этом? В пресс-службе МВД заявили, что захват связан с некими экстремистски настроенными группами.
– Выдвигать версии – дело полиции. Возможно, это действительно экстремисты. Для нас сейчас самое главное – спасти Институт, сохранить его престиж в глазах мировой общественности и наказать преступников.
– Да что это за преступники такие, не понимаю? – недоуменно проговорил Кот. – Служба безопасности, что ли?
– Преступники – это мы с тобой, – на его плечо легла рука Лаврова. Академик стоял рядом, глядя на разглагольствующего Зубова. Особых чувств по поводу речи Зубова он не выказывал и разглядывал бывшего ученика, скорее, с интересом зоолога.
– Я вообще ничего не понимаю, шеф, – Кот вопросительно глянул на Лаврова. – Чертовщина какая-то.
– А что здесь непонятного? Кому-то нужно дискредитировать Институт, разогнать его сотрудников, а лучше – обвинить и посадить.
– Но зачем?
– Затем, что Институт – это контроль над Зоной. Только ученые сообщают миру правду о том, что там творится. Но, видимо, эта правда нужна не всем. Поэтому Институт и его сотрудников необходимо опорочить, уличить во лжи, фальсификациях и других преступлениях. Чтобы был повод вывести его из под защиты ООН и разобраться уже по-тихому, по-свойски, как это у нас умеют.
– Но Зубову-то это к чему? Он ведь тоже из Института, тоже как бы ученый…
– Вот именно – «как бы». Я уже давно разочаровался в нем как в специалисте. Его больше интересует карьера, власть, чем наука. Хотя, что я тебе рассказываю – ты и сам все прекрасно знаешь.
Сталкер знал. Помнил, как этот мерзавец едва не отправил его на тот свет. Просто удивительно, как после всего этого он умудряется удерживаться в Институте, да еще и делать такую стремительную карьеру. Хотя последнее как раз объяснимо: похоже, Зубов попал в круг добрых друзей Брахмана, под покровительство кровавой аномалии. Хорошая компания, ничего не скажешь.
– А пожаловаться куда следует? В ООН напрямую, к примеру?
– Лучше сразу в Гаагский трибунал, – желчно усмехнулся бородатый сотрудник в белом лабораторном халате. Из сектора неорганической химии, кажется. – Они же не идиоты – все каналы связи уже обрубили. Подержат нас здесь немного, прокачают общественное мнение, как им нужно, а после – возьмут тепленькими.
– Не будут они нас брать, – мрачно сказал лохматый верзила в синей технической форме. – Не нужны им живые свидетели. Перебьют нас здесь или взорвут к чертовой бабушке, а после скажут, что это террористы устроили.
– Это ты что-то перегибаешь палку, – не очень уверенно возразил рыжий доцент из отдела полевых исследований. – Как скрыть расправу над известными в научной среде людьми? Не могут они пойти на такое.
– Почему это не могут? – насупился верзила. – Если новый директор такую ахинею в открытую по «ящику» несет – может быть все что угодно!
– Сволочь он, этот Зубов, и вор, – нервно поправляя очки, заявил тощий спец из отдела биофизики. – Сколько раз меня с премией надувал.
– При чем здесь твоя премия? – сердито буркнул кто-то.
– А при том! Он лжец, циник и вообще… Он не ученый, он проходимец. Кто его назначил директором?
– Ты же знаешь, руководство у нас в Женеве сидит.
– Сейчас бы позвонить в эту Женеву – и доступными русскими словами…
– Я могу все это на четырех языках изложить. Да только как позвонить, если связи нет?! Сотовые вышки обрубили, глушилки поставили и дата-кабели перемкнули!
– У меня есть спутниковый телефон, – вмешался Кот. – Точнее, был – служба безопасности отобрала. У них спросить надо.
– Да?! – Верзила грозно поднялся. – Ну так я сейчас пойду к Разуваеву, лично поговорю! Мне как раз позвонить надо.
Среди научных сотрудников тут же поднялся шум. Они мгновенно разделились на сторонников и противников решительных действий. Долговязый профессор с лысым блестящим черепом и нелепыми круглыми очками тряс кулаками и что-то высказывал верзиле на повышенных тонах. Тут же шумно сцепились известный академик и не менее известный членкор. Разговор перешел на визг и вопли с перекошенными лицами. Оппоненты принялись припоминать друг другу всякого рода околонаучные прегрешения, обильно посыпались оскорбления, обвинения в некомпетентности и плагиате. С грохотом полетели на пол колбы с образцами, опасно качнулся массивный туннельный микроскоп. Кот наблюдал все это, разинув рот: он даже представить себе не мог, что на подобное способны обычно столь сдержанные и уважаемые люди. Сотрудники рангом пониже принялись неловко разнимать разгоряченных «светил». Кто-то бездумно, в трансе, отошел к окну – и ткнулся лбом в холодное стекло.
В стороне от этого безобразия курили под вытяжкой лаборанты, с интересом наблюдая за «петушиными боями» академиков. Сталкер и сам охотно покурил бы сейчас и перекинулся парой реплик с младшим научным персоналом, да только вот глобальные проблемы уж больно тяготили.
Все это действо усердно снимал оператор, направляемый деятельной ведущей. Похоже, та, наконец, отыскала подходящий материал для репортажа. Девушка выдергивала из общей сутолоки отдельных сотрудников, и те охотно отвечали на ее вопросы, ничуть не смущаясь камеры. Научники вообще плевать хотели на условности и насаждаемые Разуваемым меры секретности. Репортаж, надо думать, выйдет горячий.
– А вы как думаете, шеф? – спросил Кот у Лаврова, державшегося в стороне от свары. – Чем дело кончится?
– У меня нет времени думать о таких пустяках, – отозвался Лавров. – Вот то, что работа стоит, – это действительно плохо.
– Ну да… – пробормотал Кот. Скосился на Лаврова, быстро черкавшего что-то в пузатой записной книжке. – У меня к вам разговор есть. Очень важный.
– Да? – Лавров продолжал что-то скрести в своей книжечке.
Нет, так его не пронять. Нужно бить сразу и наповал.
– Я новую аномалию нашел.
Лавров мгновенно прекратил писать, пронзил сталкера острым взглядом:
– Опять без санкций в Зону ходил?
Кот кивнул в сторону стоявшего в сторонке Акима:
– Вон его из дерьма вытаскивал.
Только теперь академик заметил Акима – и бросился в его сторону, сразу позабыв и про собеседника, и про новую аномалию. Кот даже не обиделся на этот раз. Оно и ясно: Аким сам по себе уникальная аномалия. Единственная в своем роде, так как, помимо прочего, способна перемещаться на своих двоих и совершать глупости. Да в придачу обладает совершенно неотразимым обаянием. Куда уж нам, чумазым, против такого няшки…
– Котляров, ты здесь?
Кот вздрогнул, сделал невольно шаг назад: перед ним возник Разуваев, а за его спиной – тот самый крепыш-охранник, от знакомства с которым до сих пор болели скулы и ребра. «Ну все…» – мелькнуло в голове. Теперь и сбежать не дадут, вряд ли даже Лавров поможет.
– Держи! – тяжелым голосом сказал Разуваев. – Тебя.
Странно глядя на него, шеф безопасности протянул телефонную трубку – старомодного вида, с толстой антенной сбоку. Ту самую, отобранную при обыске. Ничего не понимая, Кот поднес трубку к уху:
– Да…
– Ты что же, думал, я ничего не узнаю? – произнес безликий, но в то же время знакомый голос.
– Брахман?
– А чьего звонка ты ждал? Уж не Кузнецова ли?
Кот ощутил, как лицо заливает краска. Вот и поиграли, блин, в шпионов. Только как же его вычислили?
– Запомни, Кот, Кузнецов – это битая карта, – сухо продолжал голос. – Ему только кажется, что он способен влиять на события. И делает он это только потому, что я ему позволяю.
– Зачем мне все это знать?
– Потому что я хочу дать тебе шанс.
– В чем же моя ценность?
Разговаривать было тяжело: его в упор разглядывал Разуваев, сверлил взглядом, будто сканировал мозг. Но почему-то позволял продолжать этот странный разговор.
– Хороший вопрос. Лично я считаю, что ты свой шанс упустил. Но «Глас Зоны» считает иначе. Я привык ему доверять.
– Что ж, это лестно.
– Не дерзи. Я дам тебе еще одну возможность получить свое место в новом мире. Но с одним условием.
– Я весь внимание.
– Ты отдашь мне Акима.
– Это не обсуждается.
– Ошибаешься. Это уже обсуждается. Поинтересуйся у начальника службы безопасности.
Сталкер поймал взгляд Разуваева. И похоже, оба поняли, о чем сейчас говорят в трубке.
– Я не шучу, Кот. На все даю час. Потом будут крайние меры. Прими правильное решение.
Трубка пискнула, и мягкий женский голос сообщил о разъединении со спутником. Глядя в глаза Разуваева, сталкер медленно опустил трубку.
– Что все это значит? – проговорил он.
– Рахманов сказал, что ты все поймешь, – отрезал Разуваев. – Я не знаю, что у вас там за игры. Одно ясно: мы выдаем полиции Акима, они снимают оцепление.
– Нельзя им его отдавать, – тихо сказал Кот.
– Это еще почему? Может, он натворил что. Я давно уже за ним приглядываю: темнит он что-то. Полиция разберется.
– Убьют они его, понимаете?
– Что? – Разуваев недоуменно моргнул. – Не мели чепуху, Котляров! Это полиция!
– Вы не понимаете…
– Я как раз все понимаю! Вот силы ООН подтянутся – и попрут на Институт. И что мне делать с десятком бойцов? Не стрелять же в ооновцев! А по должностной инструкции в чрезвычайной ситуации я обязан защищать здание и персонал от кого бы то ни было! Парадокс, как говорят наши ученые, и п…ц, как говорят в народе. Малец им нужен – так отдадим мальца, ничего с ним не сделается. Что бы он там ни сделал – суд разберется.
Начальник службы безопасности говорил размеренно, деловито. Он уже все разложил по полочкам, все ему было ясно. Объяснять что-либо бесполезно, да и опасно. Не станешь же рассказывать, как вытаскивал Акима из Зоны! За это Разуваев его собственными руками к полицаям оттащит и сдаст тепленьким, под протокол.
– Нужно что-то придумать, – пробормотал Кот.
– Нечего тут думать, – Разуваев зыркнул на пару подошедших вооруженных сотрудников и кивнул в сторону Акима, общавшегося у стенки с Лавровым. – Взять его!
Но тут произошло нечто, неожиданное для самого Разуваева, да и для сталкера тоже. Лавров резко шагнул вперед и встал перед Акимом, сложив на груди руки.
– Отойдите, пожалуйста, – положив руку на ствол пистолета-пулемета, вежливо попросил сотрудник.
Тут же еще несколько ученых подтянулись поближе, встали плотной группкой, эдак плечом к плечу, плотно заслонив Акима. Даже склоки свои прекратили. Сотрудник занервничал, задергал оружием:
– Отойдите! Не мешайте мне!
– А то что? – поинтересовался Лавров. – Стрелять будете?
Сотрудник в растерянности обернулся на Разуваева. Тот подошел, сердито раздувая ноздри, сказал, с трудом сдерживаясь:
– Вы что, не понимаете? Если мы его полиции не сдадим – нам тут всем плохо будет!
– Это вы от Зубова приказ получили? – спросил Лавров.
– Нет, но… Но на нас давят!
– Ну так передайте тем, кто там давит, что академик Лавров на давление не поддается. В местном филиале я по приглашению руководства Международного института, а руководство находится в Женеве. Из Женевы никаких распоряжений не поступало или я не в курсе?
– Послушайте, вы, академик! – В голосе Разуваева стала пробиваться плохо сдерживаемая злость. – Занимайтесь своей наукой и не лезьте за пределы своей компетенции! Я здесь отвечаю за безопасность, и я должен обеспечить…
– …и вы должны обеспечить безопасность сотрудника Института, а именно – моего лаборанта.
В воздухе повисло напряженное молчание. Ученые смотрели на службистов с непробиваемой твердостью. Редкое единодушие в научной среде. Эдакая корпоративная солидарность.
– Это ваше последнее слово? – шумно сопя, спросил начальник службы безопасности.
– Последнее, – твердо ответил Лавров. – В своем отчете я укажу, что вы до конца исполнили свой долг, Петр Вячеславович. Думаю, коллеги ко мне присоединятся.
Разуваев вдруг сник, будто бы сразу потерял интерес к происходящему. Отвел взгляд, коротко кивнул своим людям и удалился, желчно бросив на последок:
– Я ведь для них же, умников, стараюсь! Дождутся, что перестреляют нас здесь, как куропаток…
Сталкер только успел проводить его взглядом, как услышал спокойный голос Лаврова:
– Так что ты там говорил про новую аномалию?
Вот что значит – системно организованное мышление! Шеф никогда не забывает о делах. И то понятно: кого попало не берут в академики.
В лаборатории они остались одни. Лену с ее оператором Кот вежливо попросил поснимать пока общие планы из институтских окон. Правда, теперь немного беспокоился: он что-то не подумал о снайперах, наверняка шарящих взглядами по окнам мятежного учреждения. Какое-то время он в растерянности смотрел на Акима, ставшего вдруг для них всех предметом морального выбора. Впрочем, на самом деле не было никакого выбора. Это у службиста еще возникали какие-то варианты, а ученые, надо им отдать должное, даже не задумывались. Притом что не знали страшной правды: зачем именно нужен этот парень начальнику полиции. Да и скажи им – не поверили бы. В любом случае исход теперь неизбежен: Брахман будет стараться достать Акима собственными силами. А сил у него достаточно.
Так что времени осталось совсем мало, и надо его использовать по максимуму. Сжато и сбивчиво сталкер изложил свои злоключения Лаврову. Тот выслушал эту дикую историю с ледяным спокойствием, не перебивая, не выказывая на лице ни малейшего сомнения.
– …И теперь они хотят принести в жертву Акима, – закончил Кот. – И я просто не знаю что делать.
Какое-то время Лавров задумчиво смотрел в сторону, постукивая по столу авторучкой. Затем тихо произнес:
– История, конечно, невероятная. И с природой этой аномалии не все ясно. Как ты ее назвал?
– «Глас Зоны».
– М-да… Я бы мог решить, что все это была просто коллективная галлюцинация, если бы своими глазами не наблюдал происходящего в городе.
– И что же вы наблюдаете?
– Вот что-то вроде того, что ты говоришь. Странные карьерные взлеты, неожиданная смена поведения некоторых известных мне людей. Я бы даже сказал, стремительное изменение матрицы личности.
– Что это значит?
– Это значит, что так не бывает. Во всяком случае, такие аномальные скачки личных качеств одновременно у нескольких индивидуумов представляются мне маловероятными. А стало быть, я допускаю вмешательство некой внешней силы. Можно было бы предположить, что кто-то власть имущий просто «тянет» вверх своих протеже. Но это не объясняет роста их реальных способностей. При всей моей нелюбви к Зубову, в последнее время я отмечал существенный скачок в его научной работе. В местной администрации, насколько я знаю, тоже появился такой «вундеркинд», в мэры метит. И вот начальник полиции… Это я к тому, что твоя аномалия, возможно, действительно существует. Главное – понять, как именно она работает.
– Она вроде бы подтверждает скорый конец света и обещает своим последователям «теплые места» в новом мире, – сказал Кот. – Ну и как бы выделяет этих «черных ангелов» из всего остального человечества за то, что они возвращают Зоне ее предметы.
– Ты не замечаешь чего-то странного в этой формулировке? – прищурился Лавров.
– Да все тут странное, – сталкер пожал плечами. – У меня до сих пор голова кругом идет.
– Я не о том. Понимаешь, в чем дело, – это ведь Зона, она не оперирует человеческими понятиями о добре и зле. А мысль о том, что хабар должен вернуться обратно в Зону, – это же чисто умозрительное заключение этих сектантов, как их…
– «Черные ангелы».
– Вот-вот. Да и вообще, незачем этому «Гласу Зоны», если он вообще существует, требовать чего-то от людей. Думаю, здесь все не так, как кажется на первый взгляд.
– А вот я ничего такого не увидел, – сказал вдруг Аким. – Я ведь тоже слышал этот «Глас Зоны». Только мне показалось, что он – теплый, спокойный такой. И не несет людям никакого зла.
– Так-так… – глядя на Акима, с интересом произнес Лавров. Перевел взгляд на сталкера: – А ты как все это ощущал?
– Ну, конечно, не так, как Аким. Ничего теплого и добро там не было. Был какой-то намек на некие знания. Да только я толком ничего не понял. Как говорил Брахман, жертва должна отдать всю кровь, без остатка, – только тогда откроется истина, и жертвующий получит некую силу. Чушь, конечно…
– Но ведь работает? – подхватил Лавров.
– Шеф, вы что же, во все это верите? – удивился Кот. – Я-то думал, вы сейчас разобьете все в пух и прах, скажете мне, что я идиот и все это выдумал…
– Ну почему же? – внимательно глядя на него, сказал Лавров. – Зона способна преподносить самые неожиданные сюрпризы. А ты почем зря трепаться не станешь, я-то тебя давно знаю. К тому же я успел выслушать и версию Акима. Безусловно, какая-то аномалия имеет место. Другое дело – ее восприятие.
Лавров поднялся, заложил руки за спину, прошелся в задумчивости по лаборатории. Сталкер молча наблюдал за ним. Шеф никогда не расхаживает вот так для вида или, там, для придания себе веса и важности. Здесь уж можно быть уверенным – он напряженно думает. Вот бы хоть часть его мозгов – да себе. Никаких проблем в жизни не будет. Хотя ну его, страшно. Чего доброго, задумываться станешь, хандра одолеет. Потом алкоголь с куревом разлюбишь, а там, глядишь, и женщин. Не зря ведь говорят, что горе – от ума. Тут уж, как говорится, каждому свое.
– Знаете, что я думаю, – сказал, наконец, Лавров. – Похоже, эта новая аномалия каким-то образом сканирует психоэмоциональное состояние человека. Мы уже сталкивались с подобным. Аким с его Голосом – живой тому пример.
– Вы думаете, у меня в голове такая же аномалия? – тихо спросил Аким.
Сталкер изумленно вытаращился на него, академик тоже поглядел на парня с интересом. Произнес:
– Такая мысль не приходила мне в голову. Возможно, это явления одного порядка.
– Я ничего не понимаю, шеф, – признался сталкер. – Как это может быть одинаковым – подземная «клякса», требующая человеческой крови, и Голос в голове Акима?
– Если на то пошло, то Голос в голове Акима просто купается в человеческой крови, – медленно произнес Лавров, и Кот ощутил, как по спине пробежал холодок. – Его мозг опутан кровеносными сосудами и омывает то, что вызывает этот самый Голос. Если оно действительно находится в голове…
Кот сглотнул. Ему представилась какая-то невидимая, но страшная медуза, поселившаяся под черепом Акима, охватившая щупальцами его мозг, беспрерывно сосущая горячую красную жидкость.
– Но дело даже не в этом, – Лавров снова замолчал, собираясь с мыслями. Шеф любил точность формулировок. – Мы здесь, в Институте, уже давно возимся с неразрешимыми научными проблемами, которые встают на пути к познанию природы Посещения. И, надо признаться, за все эти годы продвинулись не так уж далеко. Но кое-что лично мне становится ясно.
– Очень интересно, – фальшиво сказал Кот. Он не верил, что про Зону что-то может быть ясно – даже академику и без пяти минут нобелевскому лауреату.
– Я думаю, что Зона – это не просто кусок планеты, загаженный какими-то пришельцами при Посещении, – продолжил Лавров. – Это не зараженный участок, с рассыпанным по нему мусором со странными свойствами. Нет аномалий, артефактов, этой сталкерской «порченой земли», как вы ее называете.
– А что есть? – недоуменно спросил Кот.
– Есть единое целое. То, что мы называем Зоной. Я понятия не имею, как это устроено, мы так и не познали законов, царящих там. Но уже ясно: все последствия Посещения связаны в одну бесконечно сложную систему. И изучать следует не ее отдельные проявления, а систему в целом.
Перед глазами сталкера возник вдруг маленький кубик, дрожащий в воздухе посреди кладовой, – и рвущиеся к нему «порождения Зоны». Какая-то невнятная догадка мелькнула на краю сознания.
– Единое целое… – повторил Кот.
Теперь маленький кубик лежал у него на ладони.
– Что это? – спросил Лавров, с интересом склоняясь, глядя на артефакт.
Кубик тихо щелкнул повернувшейся гранью.
– Оно самое, – тихо сказал Кот. – Целое.
Не очень внятно, путаясь и запинаясь, он пересказал версию Додика. И о Зоне, якобы спрятанной внутри этого куба, и о том, как Аптекарь устроил катастрофу, попросту крутанув неподатливую грань. И о недавнем бунте артефактов в подземном хранилище. Лавров молча выслушал все это и аккуратно снял кубик с ладони сталкера.
Впервые Кот не почувствовал этой противоестественной ревности к вещи. Напротив, ощутил ни с чем не сравнимое облегчение.
Будто вещь нашла, наконец, другого хозяина.
– Интересно… – проговорил Лавров, глядя на маленький предмет, как удав на кролика. – Очень интересно…
Медленно, как в трансе, понес перед собой тускло блеснувший кубик, будто тот сам потащил его за руку. Он будто забыл про все на свете, и на секунду Кот даже испугался за шефа: уж не перекинулась ли и на него эта липкая, как горячая смола, зависимость? Не хватало только, чтобы светило мировой науки увезли под белые руки в психиатрическую клинику. Но Лавров уже вышел из минутного транса, посмотрел на сталкера цепким взглядом, проговорил дрогнувшим голосом:
– Ты понимаешь, что ты принес? Нет, ты не понимаешь… Это же настоящий прорыв! Это же все меняет! Все!
– Да никаких проблем, шеф, если что, обращайтесь, – с усмешкой отозвался Кот. Он вдруг ощутил незнакомое тепло и даже самодовольство. Приятно, черт возьми, внести собственный вклад в мировую науку. Если, конечно, у академика не поехала крыша. – И что теперь? Решите, наконец, все проблемы Посещения?
– Что ты! – Лавров удивленно поглядел на своего лаборанта, перевел взгляд на Акима, будто тот мог оценить тонкий научный юмор. – Как же мы их решим? Напротив, поставим новые вопросы!
Глаза его сверкнули азартом. Он склонил голову и зашагал взад-вперед по лаборатории. Ясное дело – науке дан мощный пинок под зад с целью ускорения прогресса.
Однако нельзя же забывать и о насущном.
– Шеф! – позвал Кот. – Время истекает. Что-то надо решать.
Лавров остановился, непонимающе поглядел на него, на Акима. Взгляд его все еще был далеко – в бесчисленных измерениях бесконечно сложного, запутанного в клубок мира Зоны.
Тихо щелкнула провернувшаяся грань кубика.
– Да, да, надо решать… – повторил Лавров, неотрывно глядя на заветный артефакт.
И сталкер с предельной ясностью понял: ничего его шеф решить не сможет. Слишком не вовремя попала в его руки эта маленькая, но цепкая, как репей, игрушка.
– Не надо ничего за меня решать, – сказал вдруг Аким. – Я хорошо подумал и решил все сам.
Сталкер с академиком уставились на него, как на монаха, нарушившего тридцатилетний обет молчания. Лавров даже протрезвел от своего транса, спросил:
– Что ты хочешь этим сказать? У тебя есть идея?
– Да, – просто сказал Аким. – Только вы должны мне довериться. Полностью.
– Мы верим тебе, конечно…
– И не будете мне мешать?
– Постараемся… – Лавров растерянно посмотрел на сталкера, который резко помрачнел, уже догадавшись, к чему клонит парень. – Так что ты задумал?
Аким посмотрел сначала на Кота, затем на Лаврова – своим удушающе искренним взглядом. И сказал:
– Мы выполним их условия. Я сам пойду к ним.