31
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

В комнате горела одна-единственная лампочка в грязном плафоне над дверью. На холодном и грязном бетонном полу кое-где остались островки старого линолеума, серого и задубевшего от времени. Под потолком два узких окошка, забранные решеткой за покрытой паутиной стеклом. До них, при желании, можно было бы допрыгнуть, но вылезти наружу через эти бойницы было бы невозможно даже для потерявшего в весе Руслана.

Дополнял интерьер пустого подвала устрашающего вида крюк на потолке, ржавый и мощный. Внутренняя кромка блестела, натертая другим железом – цепью или еще чем.

Было понятно кого туда подвешивали. Оставалось понять, как не попасть на этот крюк ему, Руслану.

Отделали его хорошо. Тело горело огнем, локти и шея при каждом движении отдавались пронзительной болью. При глубоком вдохе кололо под сердцем. Правый глаз опух и немного заплыл, хорошо, что не выбили. Разбиты губы, растоптаны в кровь пальцы, пульсирует ухо.

Черт, да ему в Зоне меньше доставалось, чем за полдня вне ее границ.

В себя он пришел еще в машине, где нещадно трясло и подбрасывало. Он слышал за стенкой гул и сигналы других машин, гомон многочисленных людей. Значит, привезли в город, в Искитим. Попробовал стучать и кричать, но в обитом войлоком багажнике это оказалось бесполезно.

А спустя десять минут машина остановилась, и его вытащили наружу. Руслану показалось, что они в чьем-то гараже, здесь пахло бензином, в углу стоял рабочий верстак с тисками и шкафчиком для инструментов. Вход закрывали подъемные металлические жалюзи, в углу друг на друге сложены пустые синие бочки из-под чего-то химического. Судя по всему, этот гараж – пристройка к основному дому.

Громова грубо отволокли к двухстворчатой металлической двери, оказавшейся входом в подвал. Куда и скинули, безжалостно спустив по ступеням. Теперь Руслан сидел в полумраке, пристроившись на куске линолеума, чтобы не так сильно мерзнуть.

Говоря по чести, Громов был поражен случившимся. В его отбитой голове все еще пытались совместиться те события, что он предполагал, и те, которые произошли. Пытался сообразить, когда же именно все пошло не так.

Загромыхало железо об железо, звучно щелкнул засов, и одна из створок откинулась. В светлом проеме появился силуэт человека, который развязно прогнусавил:

– Эй, баклан! Сюда ходи, говорить будем. Да поживее давай!

Руслан тяжело поднялся, придерживаясь за стену, поковылял на выход. Когда поднялся по ступеням, плюгавый бандит в спортивных штанах и черной майке-атлетичке посторонился, пропуская его в гараж. За спиной пилота звучно хлопнула дверь, закрываясь.

– На центр, – жесткие пальцы толкнули Громова в круг под лампой.

Бандитов было трое. Тот, что позвал Громова, сразу отошел к припаркованному внедорожнику и облокотился о капот, играя четками. Второй сидел на верстаке, подкидывая небольшой гаечный ключ. Типичный вышибала с низким лбом и мелкими чертами лица, одетый в спортивный костюм без изысков. Третьим оказался мужчина примерно одного с Русланом возраста, с широким лицом и безразличным взглядом бойцовской собаки. Он устроился на принесенном деревянном стуле, положив ногу на ногу. Сбитые пудовые кулаки плохо сочетались с дорогими брюками, туфлями и белоснежной рубашкой. Перед ним, на полу, лежали рюкзак и пара артефактов. Именно перед ним и должен встать Громов.

– Меня знаешь? – спокойно спросил Руслана сидящий на стуле мужчина.

– Нет, – честно ответил пилот.

– Я – Родя Волчок. Я смотрящий за всем, что из Зоны тащат. Слыхал?

– Нет.

Бандиты переглянулись, сидящий на верстаке усмехнулся.

– Да ты прямо с Луны, – хохотнул гнусавый. – Бирюльки наши таскаешь, а про Волчка не в теме.

– Не кипиши, Антип, – поморщился Родя. Он внимательно посмотрел в глаза Руслану, задал следующий вопрос: – Как звать?

– Руслан. Руслан Громов.

– Ты чьих будешь?

– Пилот службы спасения Института внеземных культур.

– «Красный», – заключил Антип.

Волчок указал на лежащие вещи.

– Твои?

Руслан покачал головой.

– А чьи? – прозвучал новый вопрос.

– Давайте я все объясню…

– Объяснять прокурору будешь, дятел, – соскочил с верстака бандит и подошел к Руслану, рассматривая его в упор. – У тебя спросили, чьи это вещи?

Громов отвернулся от смрадного дыхания бандита, ответил:

– Рюкзак погибшего сталкера, артефакты тоже его.

– Слыхал, Родя? – вновь встрял гнусавый Антип. – Погибшего сталкера. Это, значится, Толяна с Арзамаса, ага. Который больше десятка лет в Зону ходит, а тут вдруг безвременно почил.

– Почему именно Арзамасского? – спросил Родя.

– Дык его «сидор», именной. Типа счастливый.

– Чем обоснуешь? – вновь обратился к Руслану Волчок.

Громов пожал плечами, кивнул:

– Ну да, его рюкзак. Он погиб.

– Толян с Кнышом два дня назад ушли, – сообщил «спортсмен». – Что-то намутили сообща и ушли.

– Слышь, дятел, Кныш тоже погиб? – с издевкой спросил у пилота Антип.

Громов тихо кивнул, понимая, к чему ведет беседа.

Антип звонко ударил себя по колену, заржал. Криво оскалился «спортсмен», хрустя шейными позвонками.

– А как так вышло, что они погибли, а ты нет? – наклонился вперед Волчок, нехорошо улыбаясь. – Я тебя не знаю, братишки тебя тоже впервые видят. А ты, пилот-спасатель, возвращаешься «из-за речки» один, с хабаром, да еще и в шмотках нашего товарища?

Замолк Антип, угрожающе навис «спортсмен». Руслан понял, что пора идти ва-банк.

– Я – пилот потерпевшего крушение вертолета, они шли меня спасать…

– Фуфло, – сделал вывод гнусавый, и «спортсмен» ударом в печень сложил Громова на полу.

– Ты, сука, Толяна завалил? – заорал «спортсмен», схватив Громова за волосы. – Для кого бирюльки таскаешь, паскуда?

И, не дожидаясь ответа, ударил в челюсть.

Руслан харкнул на пол кровью, упрямо стараясь встать.

– Эта тварь пол испачкала! – взвизгнул Антип и ударил стоявшего на карачках пилота ногой в лицо.

Есть что терять, но не на что надеяться! Все равно убьют! Но только не как безвольного барана!

Громов перехватил ногу, навалился на колено гнусавого грудью, заваливая того на пол. Бандит заорал, съехал по гладкой дверце внедорожника и замолотил кулаками по голове пилота. Руслан лишь сжал зубы, выпростал вперед руки и без затей ткнул пальцами в глаза Антипа.

Мощный удар в ребра буквально сдул пилота с субтильного тела гнусавого. Пока тот визжал, зажимая лицо ладонями, «спортсмен» прыгал на Громове.

И вдруг что-то поменялось. Сквозь собственный хрип, вой Антипа и яростный мат «спортсмена» Громов услышал громогласное:

– …Просим не покидать ваших домов! Это плановая проверка паспортного режима! Внимание! Работают сотрудники внутренних дел…

Дверь, ведущая в дом, распахнулась, и оттуда заорали:

– Волчок, облава! Мусора Гачика накрыли! Сюда идут!

– Кончай с этим, один хер дохлый номер, – скомандовал Родя, вставая со стула и торопясь к выходу. – Только без жести. В подвале схорони, пока мусора не рассосутся. Потом с Антипом подтягивайтесь к Аслану.

– Ща все сделаем, – прогудел «спортсмен» и сунул руку за спину.

Громов понял, что сейчас произойдет. Он попытался откатиться, чтобы вскочить и сделать хоть что-то. Но бандит легко предугадал маневр, придавил пилота сверху ногой. С брезгливой гримасой потащил из-за пояса пистолет с глушителем…

– Сука! Порешу! – противно заорал гнусавый и, неожиданно для всех, оставляя на машине кровавые разводы, налетел на Громова, принялся душить, визжа от ярости. Его тело сбило в сторону ногу товарища, они с Русланом покатились, словно два диких кота.

– Твою мать, Антип! – заорал «спортсмен».

На улице раздался громкий мат, послышался звук убегающих ног. Неразборчиво хрипло прошипел полицейский матюгальник, взвизгнула сирена. Что-то гулко хлопнуло.

В гараже ярко вспыхнули лампы и разом погасли, погрузив всех в темноту.

Громов как раз оказался сверху, вцепился зубами в палец гнусавому. На ощупь схватил его за уши и что есть мочи припечатал голову бандита к бетонному полу. Рядом матерился «спортсмен», не видя куда стрелять.

По жалюзи забарабанило, и темноту прорезали три бледных луча вечернего солнца, проникнувшие сквозь пулевые пробоины.

В руках Руслана мерзко хлюпнуло, хрустнуло, гнусавый завизжал как резаная свинья. Пилот скатился с него, врезался головой в машину и отлетел к стенке.

Приглушенно плюнул огнем пистолет «спортсмена», решившего наугад добить неуемного «сталкера». Пуля рикошетом проскочила пол и с глухим стуком ушла в стену.

За стеной короткими очередями застрочил автомат, ему вторили сухие щелчки винтовочных выстрелов. Там творилось что-то действительно серьезное.

Пилот, скользя в крови, добрался до машины, нащупал дверцу и рванул на себя. Над головой, кроша стекло, прошла вторая пуля от бандита. Громов ввалился в салон, ткнул ладонью под руль.

Ключ на месте!

Крутанул ключ, рванул ручник…

Его озарил свет от приборной панели. Тут же два выстрела пробили заднее стекло, горячий и злой металл вжикнул по щеке.

– Стоять! – рявкнул «спортсмен», бросаясь к освещенному салону машины.

Руслан понял, что не успеет завести машину и уехать. Поэтому он сделал единственное, что в данной ситуации смог придумать, – он прыгнул на соседнее сиденье, открыл дверцу и вывалился с другой стороны. Вскочил и бросился, как он подумал, к двери в дом.

За спиной стрелял в темноту бандит, освещая подвал вспышками, стонал Антип, охая и причитая. А Громов всем телом врезался в дверь, распахнул ее и ввалился в теплый воздух, пахнущий горячей пищей. Кто-то совсем рядом удивленно воскликнул: «Эй!» – а Руслан уже бежал дальше, налетая на мебель и на стены. Споткнувшись о порожек, упал в комнату, куда сквозь плотные обои проникал бледный свет. Мельком заметил дорогую мебель, погашенный камин, картины и огромную вазу на полу. Кто-то топал сзади по коридору, отрывисто спрашивал, командовал. Пилот обезумевшей кошкой заметался по комнате, увидел следующую дверь и с разгону вынес ее плечом.

Все болит! Нет сил! Хочется упасть и не вставать!

Да вот хрена с два!

Узкий коридор, кто-то крупный, стоящий у двери и смотрящий в глазок. Пилот из последних сил отталкивает массивную тушу бандита в сторону, протискиваясь мимо. Возмущенный бас, повисший в воздухе вопрос. Но ладонь уже на выступе засова! Щелчок…

И мягкий вечерний свет, показавшийся нестерпимо ярким.

Громов полетел вперед, проехался по асфальту, сдирая ладони и отбив колени. Затравленно огляделся, поднимаясь на ноги и ковыляя прочь от добротного трехэтажного дома из искусственно состаренного кирпича, кованого флюгера-дракона и пристроенного гаража с воротами-жалюзи.

За которыми его недавно чуть не убили.

Руслан оказался в небольшом переулке частного сектора, где в ряд стояли добротные двух-трехэтажные дома, соседствуя с обветшалыми и дышащими на ладан деревянными хибарами. За ближайшими домами виднелись черные трубы котельной, а дальше – серые крыши широких заводских бараков.

В конце улицы, в ста метрах от Руслана, у обочины стояло две полицейские машины – микроавтобус с зарешеченными окнами и патрульная машина с проблесковыми маячками и громкоговорителем. Возле нее суетились полицейские в бронежилетах и с автоматическим оружием, на земле лежало несколько человек, положа руки на затылок. В другой стороне улицы картина была примерно такая же – вооруженные полицейские, грохочущие кулаками в металлические въездные ворота. И тут же – раскорячившись у машины, бритоголовые, их обыскивают два здоровых бойца в масках. Рядом лежит еще один бандит, у него из уха идет кровь.

– Эй, – окликнули пилота.

Он оглянулся, испуганно приседая.

К нему медленно приближался тучный полицейский, успокаивающе выставив перед собой ладони.

– Что с вами? – спросил он. – У вас все лицо в крови!

Громов сделал шаг от него, не зная что ответить. Слова просто путались в звенящей голове, разбитые губы мучительно спеклись.

Подойти? Все рассказать? Попросить помочь? Взгляд Руслана снова скользнул за плечо полицейского, где на земле лежали задержанные бандиты.

Нет, сразу не поверят. Будут проверять. А задержанных много, на проверку уйдет вся ночь – уже начинает темнеть. Черт! Солнце уже садится! Ткачев может не пережить еще одну ночь в одиночестве!

– Подойдите ко мне! – скомандовал полицейский.

– Я не могу, – разлепил губы Громов. – Я спешу…

– Оставайтесь на месте! – повысил голос полицейский, приближаясь. К нему уже спешили коллеги с оружием наперевес.

– Я не могу…

Дверь дома распахнулась от мощного пинка, и на пороге появился злой как черт «спортсмен» с пистолетом в руке. Увидев людей в форме, он опешил.

– Оружие на землю! – рявкнул мегафон.

«Спортсмен» вскинул оружие, нажимая на курок…

Дальше Руслан не стал смотреть. Под звук выстрелов он бросился в темный переулок, преодолел скрипучий палисадник, перевалившись на другую сторону, и побежал дальше, шатаясь от усталости.

Судя по всему, он оказался где-то в районе жилого массива Западный, на самой окраине города. Район частных домов, темных улиц и глухих подворотен. Добраться до института будет сложно. Но нужно спешить!

Громов, словно пьяный, жался к теням, понимая, как выглядит. Исхудалый, небритый и всклокоченный мужчина в грязной одежде, с тяжелым запахом немытого тела и весь покрытый засохшей кровью – в таком виде по городу ходить нельзя. И как назло, рядом ни знакомых, ни друзей.

Громов споткнулся и чуть не упал, размахивая руками. Ноги совсем не держат, перед глазами все плывет. Долго такой гонки он не выдержит, нужно что-то придумать!

Он попытался приблизиться к одиноко идущему парню, хотел спросить телефон позвонить. Тот, лишь увидев спешащего к нему из подворотни Руслана, без стеснения убежал. Следующая прогуливающаяся с коляской пара наотрез отказалась давать телефон, а отец семейства выступил вперед и пригрозил ударить. Потом была испуганная женщина с сумками и пьяные подростки, которые стали бросаться в Громова камнями.

Руслан просил, умолял. Он пытался объяснить, разве что на колени не падал.

Никто не дал позвонить, от некоторых чудом унес ноги. Рано или поздно нашелся бы тот, кто пожалел бы или просто не смог отказать, но небо на западе начало багроветь, а Громов не прошел еще и полпути.

Тогда он рванул сквозь парк, пугая влюбленных, выскочил на проезжую часть и прыгнул под успевшую затормозить машину.

Его протащило на капоте старенькой иномарки, под визг тормозов скинуло на асфальт. Мимо пронесся автобус, виляя и возмущенно сигналя. На тротуаре остановились зеваки.

Руслан застонал и начал подниматься, упираясь обеими руками в асфальт.

– Ты чего творишь, урод? – выскочил из машины мужик в затертой джинсовой куртке с неопрятной бородой. – Жить надоело?

Он подскочил к пилоту, сильно тряхнул его.

– Извини, – прошептал Руслан и не очень сильно ударил мужика коленом в пах.

– Оу! – выпучил глаза незадачливый шофер и завалился на бок.

Громов, подволакивая ногу, доковылял до открытой двери машины, упал в продавленное водительское кресло. Хорошо, что ключ в замке. Хорошо, что двигатель не заглох.

Руслан сдал назад, заставив водителя ближайшей в образовавшейся пробке машины в панике мигать фарами и жать на клаксон, развернулся, игнорируя возмущения встречного потока, и помчался по средней полосе.

С обеих сторон гудели, махали кулаками и нецензурно орали. Руслан понимал, что это вполне заслуженно, но, говоря по совести, сейчас ему было плевать. В его раскалывающейся голове осталась лишь одна мысль, и мысль эта, словно направленный луч маяка, освещала только одно, затемняя остальное.

Нужно в институт. Нужно спасти Ткачева. Громов и сам не знал, отчего важно сделать это именно сегодня, сейчас, почему нельзя ждать до утра. Так собаки предчувствуют землетрясение, еще до толчков покидая жилища. И некая нить, пролегающая от полупарализованного человека в глубине Зоны до человека, сжимающего разбитыми пальцами руль чужой машины, не позволяла лечь и умереть, поддаваясь позывам разбитого вдребезги тела.

Руслан видел только дорогу перед собой. Как поезд по тоннелю, он несся вперед, не замечая больше ничего. А когда понял, что сзади хрипит громкоговоритель, приказывающий прижаться к обочине, что визжит, заходясь от азарта погони, проблесковый маячок, было уже поздно что-то исправлять. Тогда Громов лишь сильнее вцепился в горячий от ладоней руль и вдавил педаль газа в пол.

Натужно ревя моторами, пронеслись центральными кварталами и вылетели в пригород. До института теперь только прямая, главное доехать.

К одной полицейской машине присоединилась еще одна, в клубах пыли вырулив с прилегающей дороги. Вместе они попытались взять Громова в «коробочку», благо дорога была пустынна. Руслан разгадал их маневр и прижался к бровке, мешая себя зажать. Счет теперь шел на секунды, вот-вот должно было появиться КПП.

Дорога сделала поворот, уходя в редкий лес. Здесь полицейские стали стрелять по колесам, но ухабистая дорога мешала им прицелиться. Громов даже не оглядывался – пропали страх и сомнения, ушли в небытие рассуждения и здравый смысл. Он сейчас был спринтером, увидавшим финишную ленту. Он был стрелой, летящей в цель.

Если не сейчас, то уже не будет никакого «потом».

Здание института, родного и знакомого, выросло из-за холма. Его опоясывал серый пояс забора со старорежимными воротами, на которых еще красовалась выцветшая металлическая звезда. Но дряхлость ворот был обманом – с обратной стороны раритетного «фасада» створки были укреплены дополнительными профилями жесткости. Сразу за воротами находился шлагбаум, управляемый из небольшого домика охраны рядом. Скорее всего, Громов даже знал тех, кто сегодня нес там свою вахту.

Последней линией защиты являлись подъемные стержни, призванные в случае чего блокировать дорогу. Если их успеют поднять, то машину попросту сомнет.

Над забором виднелись верхние этажи центрального корпуса Института внеземных культур, так называемое «здание с шаром» – девятиэтажный серый куб с огромным белоснежным пластиковым «яйцом», прикрывающим мощную антенну.

С правой стороны от центрального корпуса находилось небольшое двухэтажное хозяйственное здание. Мимо него дорога шла вдоль лабораторного корпуса и упиралась в трехэтажное здание в виде вытянутого креста, в котором располагался испытательный полигон института. А рядом, рукой подать, вертолетная площадка с дежурным КА-32 спасательной службы. Туда-то Громову и нужно.

Раздался громкий хлопок, и машина вильнула, вырывая из рук руль. Зашлепало по асфальту пробитое колесо, стуча по подкрылку. Следующим выстрелом полицейские пробили заднюю дверь.

– Немедленно остановитесь! – ревел мегафон.

Громов пригнулся к панели, втягивая голову в плечи, и выжал из несчастного автомобиля последнее.

Ворота на территорию института были открыты. Обычно их запирали только на ночь, днем обходились шлагбаумом. Вот и сейчас охрана еще не закрыла створки, ожидая выхода припозднившихся работников. И, должно быть, их привлек шум с улицы, поскольку к полосатой поперечной трубе вышел одетый в черное мужчина с зажатой в зубах сигаретой. И застыл, увидев несущихся на него Руслана и полицейских. Выронил сигарету, которая огненным светлячком упала на асфальт, бросился обратно в сторожку, махая напарнику руками.

До ворот оставалось метров сто, когда из круглых пазов на въезде начали подниматься толстые штыри.

Полицейские сбросили скорость, разворачивая машины и перегораживая обратный путь. Уж теперь деваться угонщику точно некуда.

Пилот рассмотрел испуганные глаза охранника в окошке, выдвинувшиеся наполовину штыри, блестящие, с красными полосами, светящиеся окна начальника службы безопасности с черным силуэтом хозяина кабинета. Вздохнул полной грудью, вывернул руль и бросил машину прямо на поднимающиеся штыри.

Скрежет искореженного металла и резкий рывок. Машина накренилась вправо, прочертила сминающимся бортом бетон и, оставив на выдвинувшихся из земли стальных тумбах задний мост, остановилась. Сквозь обломки лобового стекла вылез Руслан и, съехав по вздыбившемуся капоту, мешком упал на дорожное покрытие. Из поломанного носа темной струйкой лилась кровь, левый глаз закрыла уродливая гематома.

– Назад! Застрелю! – заревел он бегущему к нему охраннику и сделал жест, будто вскидывает пистолет.

Внешний вид Громова был поистине ужасен, а в голосе прорезалась яростная решимость обреченного. Полноватый охранник лишь охнул, чуть не выронив короткую дубинку, и умчался обратно в сторожку, где его напарник уже набирал телефон группы быстрого реагирования.

Руслан поднялся с колен и тяжело побежал в сторону вертолетной площадки.

За ним не гнались, но Руслан знал, что через пять минут его, скорее всего, застрелят. На этот счет у безопасников были прямые приказы, за ними стояла контрразведка. Если не застрелят, то снимут из электрошокового ружья. В любом случае, разбираться не станут. Да Громов и не рассчитывал.

От него шарахались идущие домой ученые. Завизжала юная лаборантка, прикрывая рот руками. Но никто не посмел остановить, никто не преградил путь.

Пробежав аллею со стеклянными коробами курилок и изумительно пахнущими цветниками, Громов услышал за спиной звук электрокаров – его нагоняла группа захвата. Пилот, который и без того дышал с болезненным хрипом, орошая дорожку кровью, преодолел последние метры до экспериментального корпуса, забежал за угол и оказался перед вертолетной площадкой.

Желто-красный винтокрылый красавец словно ждал его, даже дверца пилота распахнута и приборная панель светится огоньками. Не веря своему счастью, Руслан бросился к кабине, отталкиваясь от корпуса руками. Вдохнул запах кожи и пластика, схватился за ручку, желая залезть внутрь…

– Эй, ты чего! – На Громова смотрел плечистый мужчина в форме спасателя, ковыряющийся в снятом щитке панели.

– Миша! Это я, Громов, – прошепелявил распухшими губами Руслан, с мольбой заглядывая в глаза старому товарищу. – Это я!

Михаил Гончаров, пилот команды «Спасатель-пять», отшатнулся, словно увидел призрака.

Да так оно, по сути, и было.

– Ты? – только и смог воскликнуть спасатель.

– Я, – подтвердил Руслан.

Он бросил быстрый взгляд назад, где из-за угла показались безопасники, прыгнул в кресло пилота и затараторил, жарко и умоляюще:

– Миша! Мне нужен вертолет! Вопрос жизни и смерти! Илья Ткачев жив, и он в беде, в Зоне! Помоги, пожалуйста!

Гончаров тряхнул патлатой головой, отходя от шока, высунулся из вертолета, посмотрел на выскакивающую из электрокара охрану, потом на Громова.

– Нет времени с ними объясняться! – взмолился Руслан. – Михаил, дай вертолет! Скорее, ну!

Спасатель рассуждал лишь мгновение. Потом решительно залез обратно, захлопнул дверцу и кивнул Громову:

– Пристегнись! Я поведу, ты все равно пароля не знаешь!

Уже подбежавшие к вертолету безопасники прыснули в разные стороны, когда лопасти машины пришли в движение, и она затанцевала на колесах, будто на цыпочках.

– Спасатель-пять! Спасатель-пять! – раздался из вытащенного и висящего на проводах динамика голос с немецким акцентом. – Что происходит? Кто разрешил взлет?

Вертолет оторвался от земли и устремился в темнеющее небо.

Громов схватил тангетку и счастливо проговорил:

– Все будет хорошо, Шнайдер, родной ты мой! Мы скоро вернемся!

– Громов? – ужаснулась рация и в шуме помех выключилась.

– Не дочинил, – пояснил Гончаров. – Так куда летим?

– Бери курс на Маяк, – ответил Руслан, застегивая ремень безопасности и надевая шлем второго пилота. – Наконец попробуем нас спасти.