Глава 3

Жизнь – игра, которую все проходят до конца.

Но выиграть в ней невозможно.

Олег Ким, бывший «солдат удачи»

Три месяца спустя, август 20.. г.

Искитим

В чем смысл жизни… Этот вопрос волнует многих, и у каждого на него свой ответ. Что касается меня, то я согласен с Кимом: вся наша жизнь – это одна большая игра.

Вспомните детский садик. Мальчики и девочки бегают по кругу. Задача – занять стульчик. Это одна из игр, которым нас учат с детства. Во взрослом возрасте на кону не просто детский табурет, а кресло начальника, но правила остаются теми же – займи место, оттолкнув других, будь активнее, ловчее, сильнее остальных. И заметьте, победителей никогда не интересует, что станет с проигравшими. Главное, что ты выиграл!

Такова наша природа – людская.

Недаром далеким предкам так нравилось смотреть бои гладиаторов. Когда один противник перерезал горло другому, в этот момент все зрители чувствовали себя победителями.

В наше время люди перестали убивать друг друга на арене, но в глубине души кровь влечет нас не меньше, чем наших предков. И мы находим замену гладиаторам. Неважно, кто занимает их место: компьютерные персонажи или реальные быки, собаки и петухи. Главное, чтобы кровища рекой и проигравший, желательно, был мертв.

В этом смысле петушиные бои занимают непоследнее место. Речь идет о настоящих боях, а не «надувных» – тех, где птицам на шею вешают надувные шарики. Петухи в таких поединках наносят удары не по противнику, а по шарикам. Зрелище выглядит забавным, но каким-то детским. Вроде кастрированного кота – толстого и ленивого, который ничего не хочет и ничего не может.

А вот настоящие петушиные бои – совсем другое дело. Здесь всё как на заре человечества – кровь и страсть. Птицам частенько специально надевают на ноги острые металлические шпоры, которые способны превратить противника в кровавый фарш. За несколько звонких монет или, вернее, шелестящих купюр зрители могут испытать самые острые ощущения в своей жизни. Глядя, как сражаются и погибают отважные птицы, каждый лузер из числа зрителей может хоть на краткий миг ощутить себя победителем – вершителем чужих судеб.

Кроме Зоны и женщин в моей жизни есть еще и третья страсть – петушиные бои. Подсадил на них меня кореш с русским именем Олег и корейской фамилией Ким. Я сперва очень удивлялся его странному хобби. Подшучивал над ним, считая, что подобные развлечения нужны лохам со скучной серой жизнью – всем тем, кому в жизни не хватает драйва. А у Кима с ним был даже перебор. Опасности хоть жопой ешь. Еще бы! Наемник-профессионал международного уровня!

Кстати, Олежек – не наш, не искитимский. Он родом с Дальнего Востока. Познакомились мы с ним при очень необычных обстоятельствах – можно сказать, в самый что ни на есть разгар боя.

Дело было в Дагестане. Я там срочную проходил. Попал туда благодаря своеобразному чувству юмора председателя призывной комиссии. Он пребывал в хорошем настроении и спросил меня, где я хотел бы служить.

– В космонавтах, – не моргнув глазом, отрапортовал я.

– В каких таких космонавтах? Почему? – не понял военком.

– А они над всеми, – пояснил я. – Смотрят вниз да поплевывают.

– Значит, хочешь сверху на всех плевать? – хитро прищурился военком и отправил меня в… альпинисты, то бишь в отдельную мотострелковую горную бригаду, которая дислоцировалась в Ботлихе. Причем сапером.

– А почему сапером? – поинтересовался я.

– Химичишь много, – заржал довольный собой военком.

Ему шутка понравилась. А мне поначалу не очень. Альпинист-сапер! Призывнику такое и в кошмарном сне не приснится.

Хотя потом сто раз помянул того военкома добрым словом. Как выяснилось, угодил он мне по полной. Горы я полюбил почти с первого взгляда, да и к минерному делу быстро вкус ощутил. Вот уж где драйв зашкаливает – десантники нервно курят в сторонке. Не зря саперов иногда называют «дегустаторы смерти». Так оно и есть. Мы с ней на «ты».

После срочной я остался на контракт, получил сержанта и повышение до комотделения. И вот на третьем году моей службы нашу инженерно-саперную роту привлекли для участия в операции спецназа.

В тот год в Дагестане было неспокойно. То и дело происходили стычки с группами боевиков-ваххабитов.

Однажды пришло известие, что террористы захватили некое высокогорное селение и приготовились защищать его по всем правилам военной науки. К селу вела одна-единственная дорога, которую бандиты усеяли минами, причем так хитро, что спецназовцы были вынуждены привлечь к операции наш саперный взвод.

Село располагалось в уютной долине, окруженной горами, так что подойти к нему незаметно было невозможно. Боевики оборудовали пулеметные гнезда и снайперские лежки. Имелась даже современная зенитка и минометы.

О ракетно-бомбовом ударе по селу пришлось забыть… из политических соображений. Вселении оставалось полно мирных жителей, в том числе женщин с детьми, о чем неустанно вещал через Интернет некий западный журналист. Он якобы оказался в поселении случайно в качестве туриста, и теперь этот «терро-турист» выкладывал в Сеть прямой репортаж с места событий, готовясь в случае чего тут же опубликовать фотографии детских трупов с комментариями о зверском отношении российской власти к суверенным республикам.

Короче, дельце предстояло нешуточное.

К месту предстоящих боевых действий наш взвод прибыл под вечер. По слухам, штурмовать супостатов планировалось утром.

Нашего комвзвода вызвали к спецам на совещание, а личный состав принялся налаживать быт. Разбили палатки, раскопали яму для мусора, разожгли костерок и начали готовить ужин. Солдатская мудрость гласит: не сухпайком единым сыт человек, и вскоре в большом котле забулькала картошечка с мясом, распространяя обалденный аромат.

Начальство вернулось как раз к ужину. Не успел наш заслуженный повар объявить: «Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста», – как нарисовался старлей, а с ним еще один тип. Коренастый, черноволосый, узкоглазый, скуластый – по виду то ли кореец-китаец-японец, то ли из наших бурятов-калмыков. В обычном камуфляже без знаков различий, но у него на лбу крупными буквами было написано: «очень крутая спецура». Товарищ явно из ГРУ или ЦСН, а может, «волкодав» МВД, у них тоже спецназ неслабый.

– Сержант Сотник, – позвал комвзвода, и голос у него при этом аж звенел от напряжения.

Пришлось подходить. Иду, а они оба уставились на меня, как на новенькую «инфинити». Спецназовец так и рыщет по мне оценивающим взглядом, словно купить хочет, но сомневается, хорош ли движок. Что, думаю, за дела? А под ложечкой сосет, и правое ухо зачесалось – понимаю уже, что влип. Не знаю, правда, пока во что…

– Сержант Сотник, поступаете в распоряжение товарища капитана, – официальным тоном заявил мне старлей.

Ага, «волкодав» у нас, значит, при капитанских погонах. Но мне-то это по фиг – хоть генерал.

Ответил по уставу: «Есть», – а сам взводному глаза большие сделал, мол, поговорить бы. Пашка хоть и старлей, а нормальный пацан. Мы с ним кореша – земляки, он из Новосиба, а я искитимский.

Ну отошли с комвзвода в сторонку. Этот, из спецуры, не стал возражать. Только на часы демонстративно поглядел, типа, скорее там.

– Чего за дела? – шепотом спросил я у Пашки.

– Ему сапер нужен для спецзадания.

– Какого, на хрен, задания? Ты подробности давай!

– Да я и сам ничего не знаю. Высший уровень секретности. Его ко мне особист привел.

Ого! Если чувака сосватал нам пятый отдел, значит, тут пахнет ГРУ или ФСБ. Во что это я вляпался, интересно?

А Пашка продолжал:

– Прямо сейчас и пойдете.

– А ужин? – проявил недовольство я. – Сам знаешь, война войной, но жрачка по расписанию.

– Когда вернешься, поешь. Я лично твою пайку сберегу, никому не дам сожрать. Не боись, Игорек, дождется тебя харч.

– Ну хоть за это спасибо. Паш, а почему я? Вон Киру пошли. Он твой зам и вообще мужик тертый…

– Нет, – перебил Павел. – Капитану нужен лучший. Он так и спросил: кто в моем взводе самый… хм… опытный, – старлей вильнул взглядом и подхалимски добавил: – А это ты.

Я нахмурился и недобро посмотрел на кореша:

– Ты чего мне втираешь? А правду сказать слабо?

Пашка замялся, а потом бухнул:

– Он и в самом деле спросил, кто самый опытный сапер, причем обязательно с навыками минера-подрывника. Я ему назвал ваши с Кирой кандидатуры. А этот спец и говорит, мол, кто из них самый безбашенный, не сыкло, риск любит и при этом удачливый. А это только ты, уж извини. Других таких отчаянных везунчиков у нас нет.

– М-да… Даже не знаю, то ли спасибо тебе сказать, то ли обложить по матери.

Конечно, приятно, когда тебя так необычно характеризуют, можно даже сказать ценят, но переться вместо ужина хрен знает куда, да еще ночью, совершенно не хотелось. И все же деваться некуда, приказ есть приказ.

Тем временем горы окутала ночь. В горах вообще темнеет рано и быстро.

Спецназовец отвел меня в сторонку, но так, чтобы свет от костра еще добивал, и стал разбираться с моим снаряжением. Вернее, мое он все отверг и выдал припасенный заранее рюкзачок. Глянул я содержимое и прибалдел: альпинистская снаряга такого уровня, о каком в армии и не слыхивали. С ней и Эверест покорять не стыдно.

Пока я, разинув варежку, любовался снарягой, капитан снабдил меня рацией с ларингофоном. Видал я такие в разведгруппах. Вернее армейские, они большие – размером с сигаретную пачку, а капитанская в два раза меньше и легче. На заказ, что ли, делалась? Я ж говорю: очень крутой чувак.

Следующим этапом подготовки стал камуфляж. Оказывается, и этот вопрос спецназовец продумал заранее. Не знаю, как точно называется данный тип маскировки, я бы назвал его «горный ночной». Тоже небось на заказ шили. В любом случае я спорить не стал, переоделся. Он профи, ему виднее, в чем нам задачу выполнять. Хотя такой уровень подготовки сильно напрягал – становилось понятно, что не к теще на блины идем…

Потом дело дошло и до оружия. Получил я во временное пользование «Глок-17» с глушителем и автомат, оснащенный кучей девайсов. Внешне похож на АКМС, только с прицелом ночного видения, да к тому же с незнакомым пламегасителем – не таким, как у АКМ и ПКМ .

Арсенал дополняли несколько мин с прибором для радиосигнала и сумкой минера-подрывника.

– Работал с такими? – уточнил капитан, указывая на взрывоопасные изогнутые коробки защитного цвета.

– А как же, – кивнул я. Это противопехотная мина МОН-50. Такие «игрушки» хорошо встраиваются в радиоуправляемую линию. Подрыв производит оператор с помощью радиосигнала, который посылается на соответствующий приемник. Но взрыв получается направленный – в тылу от мины практически безопасно, если стоять не вплотную, конечно. – Хорошие штуки, но я бы посоветовал вместо них взять «Злюку». У нее круговая убойность, поэтому поражение будет значительнее.

– Знаю, – кивнул капитан. – Но для той задачи, которая стоит перед нами, МОН предпочтительнее.

– И что минировать будем? – поинтересовался я.

– Позже узнаешь, – не стал откровенничать капитан.

Он протянул мне какую-то пилюлю – по виду вроде наших солдатских поливитаминок. Я хотел спросить, что это, но не стал. Все равно ведь не пойму, правду он ответит или соврет. Лучше просто незаметно выплюнуть. Ну положил я пилюлю в рот и за щеку затолкал – типа проглотил.

Капитан вроде поверил и выдал мне прибор ночного видения – точь-в-точь как наши армейские. Мы с такими пару раз учение проводили. Я уж хотел нацепить его на голову, но спецназовец остановил:

– Помогу надеть. Тут есть одна тонкость, – капитан встал от меня сбоку и начал прилаживать прибор мне на морду.

А потом я и сам не понял, что произошло, он как-то хитро меня схватил, пальцами на щеку надавил, по горлу ладонью провел, на что-то под подбородком нажал, и пилюлька сама собой проглотилась. Я чуть не подавился. Закашлялся. Он, как порядочный, по спине меня постучал и флягу протянул:

– Запей.

Я обозлился до чертиков:

– Ты, сука! Еще что-то подобное выкинешь, пристрелю, тля! А труп твой на бойков спишу. Понял, гнида? – Гэрэушник он там или фээсбэшник, а терпеть подобное обращение я не намерен!

Пару мгновений висела пауза, да такая, что сам воздух, казалось, превратился в порох. Искры достаточно, чтоб обоих спалить. А потом капитан вдруг улыбнулся – хорошо так, по-дружески, и сказал:

– Я все понял. Извини, брат, но ты должен был эту пилюлю проглотить. По-другому никак.

– И что это за хрень? Я ведь могу ее сейчас выблевать.

– Не надо. Это тонизирующее средство. Сил прибавляет, чувства обостряет. А мне сейчас как раз твое чутье и нужно. Я так понял, у тебя чуйка на опасность хорошо развита. А нам без нее не обойтись.

Сам не знаю, почему ему поверил.

– А что за задание? – спросил.

– На месте узнаешь, – капитан заговорщицки подмигнул и хлопнул меня по плечу: – Ну что, Сотник? Готов? Тогда двинулись.

Ну мы и пошли – обходить по широкой дуге село террористов. Рюкзак на плечи давит – все-таки легкими минно-саперные штучки не назовешь. А вокруг темень хоть глаз выколи. ПНВ, конечно, какую-никакую видимость дает, да только к нему приноровиться надо. А у нас таких учений все же слишком мало проводили. Саперы больше днем приучены работать. Да и по горам ночью не очень-то поскачешь. Вернее, это я так до встречи с капитаном считал…

Мы с ним шли часа два, не меньше. Забирались все выше и выше в горы. Поначалу еще нормально было, но вскоре начались такие узкие тропинки, что едва ступня встает. Тяжелый рюкзак назад тянет. Под ногами пропасть, и камешки из-под подошв то и дело сыплются. Того и гляди покатишься ты вместе с этими камешками вниз. Причем лететь будешь долго, а приземление выйдет жестким – костей не соберешь.

А вокруг такая обалденная ночь, мать ее! Воздух… не знаю, как сказать… пряный, что ли. Такой только в горах бывает. В ПНВ мир вокруг кажется нереальным, серо-зеленым, словно ты уже не на Земле, а на другой планете. Короче, фантастика. Фильм ужасов. И мы с капитаном в нем главный кошмар – для ваххабитов.

Бред, конечно, но именно так я все происходящее воспринимал. Наверное, пилюля начала действовать, а в ее состав точняк какой-то наркотик входил…

Капитан мой ничего так, бодро вперед топал. Явно маршрут для него знакомый. Небось разведку проводил, а может, и специально несколько раз днем тут ходил, чтобы ночью себя уверенно чувствовать.

Скачем, значит, мы горными козлами, или лучше сказать красиво – скользим по узким тропкам, как две тени смерти. И такой у меня кураж небывалый, словно я и впрямь не человек, а призрак лесной. Будто не в первый раз тут иду, а, скажем, сотый. Каждый камешек мне как родной. Совершенно точно знаю, куда костыль для страховки правильнее всего вбить, куда ногу поставить, а где шагнуть пошире, чтобы осыпь не спровоцировать. Никогда со мной ничего подобного не бывало, и очень надеюсь, что больше не будет. Чувствовал я, что несет меня словно на волне, и тут главное не останавливаться, не задумываться, что да как, а довериться инстинкту – той самой чуйке, которая, как и предсказывал капитан, обострилась до предела.

В нормальном состоянии я бы тот путь по ночным горам ни в жизнь не прошел. Тут и днем-то стремновато.

Дважды тропа упиралась в склон, и тогда мы практически ползли вверх. Рюкзаки приходилось снимать со спины и тащить за собой. Сначала забираешься сам на один шаг вверх, а потом подтягиваешь поклажу, которая все время норовит соскользнуть обратно. Но иначе нельзя. Тяжелый рюкзак на спине при таком уклоне – верная смерть.

Наконец мы достигли сравнительно пологого участка. Я так понял, добраться до этого перевала и было нашей задачей, потому что капитан вдруг затормозил и показал вперед:

– Нам туда. Только дальше тропа заминирована. Часть мин я обнаружил, отметил вешками. Это противопехотные мины нажимного действия, их обойти можно. Так что аккуратнее. Под ноги гляди.

Двинулись дальше – медленно и осторожно. Теперь тропа спускалась в неглубокую расщелину и подходила к следующему перевалу, ведущему к маленькому горному озеру, обрамленному густым лесным массивом. Дорога петляла среди плотно переплетенных древесных корней. Обходить мины на таком ландшафте довольно трудно, а обнаруживать смертоносные подарочки еще сложнее. Тем более в темноте. Хорошо, что капитан здесь днем уже прошел, мины выявил.

В очередной раз спецназовец остановился возле одной из сосен и заявил:

– А вот тут лафа закончилась, начинаются проблемы… Как, Сотник, думаешь, пройдем?

– Пока не знаю. Глянуть надо. Мне бинокль нужен.

– Есть такой. Ночной. Так что ПНВ пока сними.

Альпийский лес почти закончился. Перед нами лежал очередной перевал. Тропа сначала шла полого вдоль склона, а потом уходила вверх, исчезая среди деревьев.

Я взял бинокль и принялся осматривать местность, подмечая веточки-ямки-камешки и прочие объекты, годные служить укрытиями для взрывоопасных сюрпризов.

– Слышь, капитан, а с чего ты взял, что тут заминировано? – Мне стало интересно проверить его.

Он принял игру.

– Да вон на дереве кулек висит. Явно с тротилом.

Метрах в двадцати от нас на сосне и впрямь красовалась нетипичная «шишка». Висела нагло, вызывающе, нарочно привлекая к себе внимание. Не заметил бы ее только слепой.

– Чего ж не обошел, как остальные мины? – продолжал допытываться я.

– Жить еще охота, – коротко и в то же время исчерпывающе ответил капитан.

Я хмыкнул. А он ничего, не лох. Простое, на первый взгляд, взрывное устройство таило сюрпризы…

Такова излюбленная фишка боевиков – ставить один заряд на виду для отвлечения внимания, чтобы глупый, неопытный солдат попытался его обойти и подорвался на втором, тщательно спрятанном на подходе к первому.

Особенно этим любили баловаться боевики в Чечне. Они ставили на тропе обычную гранату на растяжке. Наши солдаты обнаруживали ее и пытались обойти, не замечая, что на пути спрятан другой заряд – чаще всего обычная ПМН – противопехотная мина нажимного действия. Кстати, ПМН разминировать запрещается категорически по всем инструкциям. Хотя на практике их обезвреживали. Не я сам, Боже упаси, но умельцев таких знавал…

Вообще, саперное дело – это скорее искусство, чем наука. Талантливые взрывники обожают импровизировать, придумывая собственные взрывные устройства, которые разминировать себе дороже, даже если там не стоит так называемый элемент неизвлекаемости и необезвреживаемости. Их проще подорвать издалека с безопасного расстояния и не париться. Как правило, так и поступают, особенно в полевых условиях. Это только в кино, чтобы обезвредить бомбу, герои перерезают всякие разноцветные проводки. В реальности ее чаще всего тралят – подрывают из укрытия тралом или с помощью маломощного заряда.

Но для нас, увы, такой простой вариант был неприемлем. Нашумим – прощай скрытность.

– Ну что скажешь, Сотник? – повторил капитан.

Я промолчал. Чтобы ответить, надо определить, какое взрывное устройство перекрывает тропу. Речь идет не о примитивном кульке, который висит на сосне, а о втором – секретном – заряде, спрятанном под корнями дерева. Навскидку ясно, что это не ПМН, а нечто другое. Но что именно? Есть такие мины, которые оснащают сейсмическими датчиками, тогда к ним даже близко не подойдешь.

Пока я изучал тропу, капитан не торопил и не мешал, сидел в сторонке и любовался звездами.

Наконец выводы были сделаны. Теперь я примерно представлял тип взрывного устройства, которое блокировало нам путь. Его не обойти, зато есть шанс снять.

– Света маловато, – посетовал я.

– Вот, держи, – капитан протянул мне фонарь, правда, не обычный, а скрытной подсветки . Свет от простого фонаря ослепил бы человека с прибором ночного видения, а этот, наоборот, усилил его действие. Теперь я видел все намного ярче, предметы стали рельефнее, отчетливее. Хотя для разминирования я предпочел бы света побольше.

– Так сойдет? – заботливо поинтересовался капитан.

Пришлось признаться:

– Никогда не работал в таких условиях, но попробовать можно.

Пилюля, скормленная мне капитаном, еще продолжала действовать, придавая абсолютную сосредоточенность пополам с пофигизмом. Меня по-прежнему несло на волне интуиции. Седьмым чувством я понимал, что и как надо делать. О неудачном исходе операции и думать не думал. Но профессиональная осторожность сапера заставила сказать капитану:

– Ты бы отошел назад. Вон укройся за той скалой.

Он только плечом дернул:

– С тобой останусь. Вдруг моя помощь понадобится.

– Ага. Разводной ключ подать или гайку подержать, – пошутил я.

– Типа того, – кивнул капитан.

– Уходи, – на этот раз серьезно повторил я. – Нет смысла оставаться вдвоем.

– Для меня – есть, – отрезал он, всем своим видом показывая, что дальнейшая перепалка бессмысленна.

– Как знаешь.

Я осторожно пошел к мине, молясь всем богам, чтобы у нее не было сейсмического датчика. Если есть, он «услышит» меня метров с пяти. На большее расстояние учуять помешает ландшафт. Хотя, если по уму, то датчики нет смысла ставить на такой узкой извилистой тропе. Скальные камни могут послужить защитой от взрыва. К тому же тут водится всякая живность, вроде тех же горных баранов. Бывают и осыпи. Значит, велика вероятность, что из-за сейсмодатчика заряд сработает вхолостую.

…Датчиков не было. Мне удалось подойти вплотную к взрывному устройству, замаскированному под древесным корнем. И началась работа…

– Всё. Чисто, – наконец объявил я.

А про себя удивился: слишком просто. Ладно, нет сейсмодатчика, но я бы поставил элемент необезвреживаемости. Тут же все было словно на учебной тропе – разминировать можно, главное найти.

– Молодец, – капитан похлопал меня по плечу.

– Говно вопрос, – откликнулся я. – Проще пареной репы.

– Э, брат, не скажи. Я тут днем был, а с какого края к этой мине подступиться, так и не понял, хотя саперное дело изучал. А ты ночью ее снял. Не думаю, что каждый из вашей роты на такое способен.

Я хмыкнул. Как говорится, доброе слово спецуры и кошке… тьфу ты… саперу приятно.

– Ну что, передохнем секунд шестьсот? – спросил капитан.

– Давай.

Отдых, хоть и короткий, пошел на пользу. Вскоре двинулись дальше. Тропа вывела нас на довольно широкий луг. Капитан сделал знак затихариться. К подножию скалы, в стороне от тропы, прилепилась неприметная хижина. Строение выглядело заброшенным, но кое-что настораживало. Через окуляры своего ПНВ я увидел рядом с хибарой на земле яркое пятно. Похоже, там, в яме, недавно горел костер. Его тщательно затушили, но угли еще сохраняли тепло, которое было хорошо видно в прибор ночного видения.

А хижина-то, кажется, обитаема. Наверняка перед нами блокпост боевиков.

«Что будем делать?» – хотел спросить я, но капитан опередил.

– Жди здесь, – коротко скомандовал он. В его руке появился нож с тонким и узким лезвием.

Я с удивлением узнал знаменитый шанхайский стилетоподобный клинок Ферберна-Сайкса. Таким кинжалом можно бесшумно ликвидировать врага в рекордно короткий срок. Его создатель придумал не только само оружие, но и систему снятия часовых, которая вошла почти во все учебники для разведчиков.

Хищной кошкой капитан скользнул к двери хижины. В следующее мгновение он исчез внутри.

Я весь превратился в слух, машинально взяв на изготовку автомат. Но тишину горной ночи нарушали только обычные звуки. Пели цикады. Где-то далеко, на пределе слышимости, журчала вода в перекатах горной речки. Шелестел ветерок в цветках рододендрона на склоне. Из дома же не доносилось ни звука.

Я уже начал думать, что боевиков там нет, когда из хижины раздался чей-то тихий не то зевок, не то всхлип. Почти одновременно в поле моего зрения возникла чужая тень. Вооруженный человек быстрым шагом направлялся к хижине. Похоже, это один из боевиков блокпоста. Видно, он патрулировал территорию.

– У тебя гости, – поспешно известил я капитана по рации. Но он промолчал. Не знаю, услышал – нет.

А боевик уже почти подошел к хижине, на ходу окликнув кого-то: «Тагир?» Дальше следовало несколько незнакомых гортанных слов вполголоса. В ответ дверь избушки распахнулась, и на пороге возник еще один ваххабит с винторезом в руках. На нем был не то маскировочный костюм снайпера, не то меховая накидка – разглядеть подробности в темноте оказалось сложно. Он что-то быстро ответил своему напарнику.

Меня прошиб холодный пот. Значит, капитану не удалось зачистить хижину, и он уже не вернется. А эти лесные братья сейчас начнут искать меня!

Я поднял автомат, взяв на мушку снайпера. Он показался более подходящей целью.

Не успел я нажать на спуск, как снайпер сделал короткий шаг к напарнику и… неожиданно ударил его по горлу. Тот немного постоял, покачиваясь, а потом рухнул навзничь. Все произошло молниеносно. Мне показалось, что он умер еще до того, как коснулся земли. А снайпер вытер нож о труп и, не прячась, двинулся в мою сторону.

Я был так поражен всем произошедшим, что продолжал стоять, направив автомат ему в грудь. Он подошел и спросил:

– Ну что, Сотник, с предохранителя снять не забыл?

– А?.. Нет, – я машинально посмотрел на свой автомат. Предохранительная скоба переведена в положение автоматического огня. Руки сделали все сами, без участия сознания, но вот, когда это произошло, не знаю.

– Хорошо, – капитан скинул с себя чужой маскхалат: – Двинули дальше?

Мы прошли мимо хижины. Тропа сворачивала вправо, и начинался почти вертикальный спуск.

– Вот она, наша цель, – мой напарник указал вниз.

Я пригляделся. Оба-на! Под нами вражеское село. По ходу мы к ним зашли с тыла.

Крайние дома приткнулись вплотную к горам – словно их продолжение. Улицы спускались вниз каскадом. Крыши нижних зданий были на уровне полов верхних. Короче, обычное высокогорное селение, только с пулеметными позициями по периметру. А на крыше одного из зданий неподалеку от нас я заметил зенитную установку. Сразу видно, ребятки к вопросу подошли серьезно.

Но сюрпризы на этом не закончились. В скалу, на которой мы стояли, кто-то вбил прочную скобу. Рядом, прямо на земле, лежало альпинистское снаряжение не хуже того, что принёс капитан. Только чужие веревки были потолще. На таких можно поднять не только человека, но и тяжелое снаряжение.

С той точки, где мы стояли, днем село было бы видно как на ладони. Ночью, правда, дело обстояло похуже. И все же отсюда хорошо проводить разведку.

Я все еще не мог понять, в чем состоит наша задача. План обороны врага уточнить, что ли? Но тогда надо дожидаться дня.

Или подготовить путь для прохода спецов? Да нет, проводить атаку с этой стороны – идея не слишком удачная. И, судя по строению обороны, ваххабиты думали также. Отсюда боевики всерьез опасности не ждали. Оно и понятно. Теми козлиными тропами, что мы шли, даже полноценный боезапас к пулемету не протащишь.

Разве что пара-тройка снайперов пройдет, но их нет смысла посылать – в одиночку всех боевиков все равно не перебьют. К тому же стрелки тут будут в проигрышном положении – ночью сверху видно хуже, чем снизу, поэтому ни один уважающий себя снайпер в темноте не занимает позицию на дереве, на крыше или, как в нашем случае, на вершине скалы, наоборот, предпочитает работать снизу вверх. Вот днем другое дело. Но опять-таки не с этой точки. При свете солнца стрелок здесь будет виден как на ладони – его обнаружат после первого же выстрела, и тогда ему хана.

Можно, конечно, попробовать спустить вниз по веревкам бравый отряд спецуры. Но на узком склоне их заметят при спуске и мигом расстреляют из той же ЗУ.

Нет, как ни крути, а с этой стороны лагерь не взять. Так зачем же мы здесь?

Почти сразу я получил ответ на свой невысказанный вопрос.

– Нам надо вниз, – заявил капитан. – Как думаешь, Сотник, реально тут спуститься?

Я удивился:

– Рискованно, но можно попробовать, только зачем? Там же боевиков немерено. Ты что, собираешься со мной на пару село захватить?

– Такая задача перед нами не стоит. Ты, конечно, парень крутой, но не настолько, – капитан едва слышно хмыкнул. – Все намного проще. Там, в селе, окопался один саудовец. Он инструктор минного дела. Его ученики устроили взрывы в метро. И в аэропорту. Помнишь, сколько тогда людей полегло? И это только в России. А по всему миру за ним знаешь какой кровавый след тянется?

– Ну понятно, он гнида, и его давить надо. Но эту мразь и так во время штурма зачистят вместе с остальными.

– А если нет? Он хитрый лис, недаром его так и прозвали. Столько раз уже от смерти уходил – не сосчитать! Штурм может продлиться и несколько дней. За это время саудовец найдет способ улизнуть. Ты думаешь, это всё зачем здесь? – Капитан кивнул на торчащую из скалы скобу с альпинистским снаряжением. – Путь отхода Лиса. Саудовец его для себя приготовил.

– Так вот почему ту мину можно было снять! – догадался я. – Лис собирался ее обезвредить, чтобы самому пройти.

– Точно. Понял теперь, что штурма он ждать не собирается? Так что медлить нельзя. На этот раз с ним надо покончить наверняка! И сделаем это мы с тобой! – Спецназовец так разгорячился, что придвинулся ко мне вплотную и, презрев рацию, шипел прямо в лицо.

Эк его разобрало. В глазах огонь, изо рта слюна брызжет. А мне он поначалу спокойным казался. Как танк. Вон, когда я с минами возился, он даже бровью не повел. И тех двоих в хижине как хладнокровно снял. А тут на тебе! Видать, этот саудовец сильно его достал.

– Ладно, сделаем, – азартный запал капитана внезапно передался и мне. Прямо гипноз какой-то. К тому же кураж по-прежнему дурманил голову, и море все еще было по колено. – Эх! Все трын-трава! Зря, что ли, мы сюда перлись? Упакуем твоего саудовца в лучшем виде, не ссы.

– Вот это по-нашему! – расцвел капитан. – Я в тебе не ошибся, Сотник. Молоток!

Стали прикидывать, как лучше спускаться. Селение под нами гудит, как растревоженный улей. Боевики в большинстве своем не спят – к обороне готовятся. Бегают туда-сюда, фонарями светят. Да еще и прожектора по округе лучами шарят, периодически не забывая осветить и нашу скалу. Хотя, в основном, они подсвечивают противоположную от нас сторону, а тут, в тылу, света меньше.

Зато звуков хоть отбавляй. Ночью вообще все слышнее, чем днем. До нас доносятся скрип, скрежет, хлопанье дверей, разговоры. Лопочут, правда, не по-русски, так что, о чем говорят, мне не понять. Но прямо под нами вроде никого нет. Хотя тут как повезет, при спуске нас может ненароком углядеть издалека любой хмырь. Горцы вообще народ глазастый.

– Рискнем, – подзуживает меня капитан. – Тут главное, с умом спускаться. Прожектор светит с большим интервалом. Успеем!

Уговаривать долго не пришлось. Я и сам был готов идти до конца. Ну не поворачивать же назад, в самом-то деле!

Принялись сооружать спуск, воспользовавшись чужим снаряжением.

Капитан первым вниз двинулся. Прошел вроде чисто: под луч не попал, никто не завопил и пальцами в его сторону тыкать не начал.

Он мне снизу посигналил, давай, мол. Я мешкать не стал. Спуск для нас дело привычное. Натренированы будь здоров.

Уже две трети прошел, как слышу в наушниках голос капитана:

– Замри!

Но я и сам уже заметил, что ко мне подбирается свет прожектора.

Попался! Затаиться негде – одна только скальная стена, правда, с выступами и трещинами, но в них не спрячешься. Пришлось замереть лицом к скале и надеяться, что камуфляж не подведет, что примут меня за естественный выступ.

Я воздуха глотнул и в камень превратился, в переносном смысле к сожалению. Тут меня лучом и накрыло, как актера на сцене софитами. Только артисту зрительское внимание сулит успех, а мне смерть.

Сейчас как шарахнут в спину пулеметной очередью. Или автоматной, один хрен. А мне и деваться некуда. Только ждать.

Распластался я на скальной стене, как муха на стекле. Сердце бухает, словно молот. Я так не волновался, даже когда тропу разминировал. А тут накатило. Спина мокнет от напряжения, и волосы влажными становятся, словно я только из бани. А все потому, что от меня сейчас ничего не зависит. Там, на тропе, когда снимал мины, я ситуацией управлял, а тут события вышли из-под контроля. Теперь только на везение уповать: заметят – не заметят. Лотерея. Русская рулетка.

Мне показалось, что прошла вечность. На самом деле полминуты максимум. Луч себе спокойно дальше пошел. Я дыхание перевел и продолжил спуск.

Слышу, внизу возня. Сперва раздался удивлённый возглас, а потом два тихих металлических звука, будто быстро провели лезвием по точильному камню – туда-сюда. Это выстрелы из пистолета с глушителем!

Мои подошвы коснулись земли как раз в тот момент, когда капитан убирал в кобуру «Глок» и хватал один из двух трупов под мышки. Кивнул мне:

– Бери второго. Оттащим вон в ту канаву, авось их не сразу найдут.

Сказано – сделано. Худо-бедно замели следы, притаились у глиняного заборчика и замерли, стараясь сориентироваться в обстановке.

– Сотник, видишь шпиль мечети? Нам надо к ней. Там рядом, в здании администрации, у боевиков штаб, – поставил задачу капитан.

– Это ж через весь поселок! – чуть не присвистнул я, в последний момент сдержался.

К тому времени ПНВ мы уже сняли, а вместо прибора ночного видения капитан протянул мне что-то вроде маски – фуражка защитного цвета, и к ней привязана борода на веревочке.

– Надень. В темноте будешь выглядеть как бородатый кавказец. У бойков за своего сойдешь.

Сам капитан уже облачился в такую же. В натуре полевой командир получился!

Затем довершили маскарад: сняли камуфляж, вывернули наизнанку и вновь надели. Костюм оказался двухсторонним: с одной стороны тот самый «горно-ночной», а с другой обычная самая распространенная «флора». В таких ходит как минимум половина боевиков.

– Вот теперь пошли, – скомандовал капитан.

Мы зашагали по поселку. Когда мимо нас проходили местные, спецназовец поднимал вверх палец – очень популярный жест у мусульман – знак, означающий, что Аллах един.

Это срабатывало. Мы шли довольно спокойно, но один из воинов ислама все же заподозрил неладное. Он окликнул нас и что-то спросил на своем языке. Капитан ответил в том же стиле, как по мне так без малейшего акцента. Но боевика ответ не удовлетворил. Он подошел к нам – автомат на изготовку – и произнес фразу с угрожающе-вопросительной интонацией.

И опять капитан потряс меня до глубины души. Он переместился к ваххабиту. Не подошел, а именно переместился. Вернее, телепортировался, настолько быстрым и отточенным было его движение. Еще мгновение назад он стоял рядом со мной и вот уже дружески обнимает боевика одной рукой за плечи, а второй поддерживает за живот. Они сделали пару шагов к ближайшему дому и присели на скамейку под навесом, вроде как отдохнуть решили. Ваххабит не возражал и вообще молчал. Оно и правильно, ведь с ножом под лопаткой желание разговаривать резко пропадает.

Капитан украдкой огляделся по сторонам, оставил труп сидеть в одиночестве и подбежал ко мне:

– Надеюсь, его не скоро обнаружат, и все же давай ускоримся.

Мы прибавили шагу.

Вот и мечеть, а за ней здание администрации. Капитан сразу туда не пошел – притормозил возле одного из легковых автомобилей, которые в изобилии украшали обочину.

Насколько мне было видно, штаб охранялся двумя боевиками – они топтались у входа.

Я покосился на капитана, но спрашивать, есть ли у него план дальнейших действий, не стал. У таких, как он, всегда все продумано заранее, причем с вариантами.

Так и вышло.

– Сотник, слушай задачу. Надо заминировать тут все к чертям собачьим…

– Маловат арсенал, – перебил я. – Бойки по всему селу расползлись, всех четверкой мин не накроешь.

– Ты не понял. Надо устроить шум, чтобы наш Лис выполз из норы. А если заодно и бандюгов положим, будет дополнительный бонус.

– Ага. А как насчет такого бонуса: бойки вмиг просекут, что в селе посторонние. Нас начнут искать.

Капитан выразительно посмотрел на меня и ехидно приподнял бровь:

– Сотник, ты меня удивляешь. Ты что, и впрямь думал, будто на прогулку идешь? Такие дела без риска не бывают.

Я хотел возразить, что бывает риск, а бывает безрассудство, но он резко перебил:

– Пока ты тут попусту языком мелешь, риск, что нас обнаружат, растет с каждой секундой! Так что варежку закрой и мозгами шевели, где лучше заряды ставить!

Я это все проглотил. Стерпел, потому что в одном он прав – медлить нельзя. Для нас сейчас счет на минуты идет.

– Три заряда установим вон у тех машин, они в стороне припаркованы, не на виду, так что сработаем втихую, – деловито заговорил я. – Это будут первые подрывы. Скорее всего, вхолостую. Разве что заденут одного-двух бойков, если они случайно окажутся поблизости. Но главное, эти взрывы наделают шума. Выманят наружу бандитов из штаба…

Я замолчал, прикидывая. Большинство точно выбежит. Кто-то запаникует, решит, что началась бомбардировка, и побоится оставаться в здании. Некоторые просто вылетят посмотреть, что случилось. Остальные подумают, что это штурм села, и помчатся на позиции.

Самые умные, конечно, останутся внутри. Но большинство все-таки ломанется на выход. Атам их будет поджидать основной заряд…

– Если придумаешь, как на время отвлечь часовых у входа, я поставлю последнюю мину вон у той урны недалеко от двери. Еще и гранатами усилю. Никто живым не уйдет.

– Попробуем, – пообещал капитан.

Вообще, это стандартная схема теракта. Ее частенько используют ваххабиты. Например, при минировании рынка или стадиона одно взрывное устройство ставится внутри. Оно срабатывает первым. Люди в панике бегут к выходу, и тут их накрывает вторым взрывом. Жертв в таком случае намного больше. Поэтому основное правило поведения при теракте: если сработал первый заряд, и вы остались живы, не торопитесь к выходу – там может быть вторая бомба. Лучше стойте на месте и ждите спасателей.

Саудовскому Лису наверняка известны эти азы. А стало быть, он к выходу не побежит.

– Зато штаб опустеет. Я смогу в суматохе туда войти. Разыщу клиента, и… дальше уже дело техники, – отмел мои сомнения капитан. – План принимается. Действуем!

Сам он возле меня отираться не стал, слинял куда-то, буркнув: «Сейчас вернусь». А я, не мешкая, приступил к работе.

Прежде чем устанавливать мины, требуется кое-какая подготовка. Нужно снарядить прибор радиолинии, вмонтировать элемент питания и блок-шифратор.

Закончив, перехожу к детонатору. Беру шнур, режу его на куски нужной длины, вставляю один конец в капсюль, аккуратно просовываю до упора и зубами очень осторожно прикусываю край гильзы. Вообще – то так делать строго-настрого запрещено. Для подобных действий существует инструмент, называется обжим – некая разновидность плоскогубцев. Но в армии они в большом дефиците. Их поставляют только в составе сумки минера, запасные обжимы не предусмотрены. Инструмент быстро теряется. Удобная штука, ее обожают коммуниздить все кому не лень, те же водилы или радисты. Так что я как-то привык обходиться без обжима. Хотя взводный за это мне постоянно вставляет фитили. Говорит, что я хожу по краю. Рискую постоянно. А ну как капсюль у меня во рту взорвется?

В сумке, которую дал капитан, инструментов полный комплект, но правильно сказано: «Привычка – вторая натура», – поэтому вновь тяну шнур с очередным капсюлем-детонатором в рот, а обжим хозяйственно припрятываю в карман. Потом пригодится – выменять на что-нибудь полезное, а капитану, если спросит, скажу, что в суматохе обронил. Может, и не поверит, но обыскивать точно не станет.

Всё. Детонаторные шнуры готовы. Теперь можно начать устанавливать взрывоопасные сюрпризы. Сначала минируем машины.

Я присел на корточки возле бампера подержанной «бэхи», раздвинул металлические ножки мины и утопил их в грунт обочины. Перебрался к соседнему «форду», установил второй «подарок», а рядом с джипом и третий. Теперь выстраиваем угол наклона мин. Как уже говорилось, взрыв будет направленным. И последнее. Осталось поместить приемник, на который придет моя команда о подрыве.

Теперь я вполне оценил выбор капитана. Если бы мы взяли «Злюку», то нам пришлось бы искать укрытие не ближе тридцати метров, иначе сами пострадали бы от своих зарядов. У «Злюки» поражение круговое, а у МОНов направленное, поэтому при работе с ними можно безопасно отсидеться в тылу мины метрах в десяти – пятнадцати, например залечь вон в той дренажной канавке.

Я почти закончил минировать, как вдруг услышал над ухом: «Турум– бурум», – короче местную тарабарщину Глянул, а рядом со мной нарисовался бородач с «калашом» наперевес. И откуда только взялся, подлец?! Еще минуту назад поблизости никого не было!

Судя по интонации, тип был сильно раздражен и хотел узнать, какого хрена я тут делаю. Надо как-то реагировать, а меня будто оглушило. Умом понимаю – нужно действовать, а двинуться не могу. Сам не ожидал, что растеряюсь до такой степени. Сижу на корточках, смотрю на него, как баран, и молчу. Он повысил голос, заговорил резко, отрывисто. Вроде команды отдал типа «встать», «руки за голову».

Чую, еще секунда – и он начнет стрелять. А мой автомат лежит на земле – я его с плеча снял, чтобы работать было удобнее. Прикидываю: успею дотянуться или нет. Подсознанием понимаю, что тут не прикидывать нужно, а оружие хватать. Здесь думать некогда, действовать надо! Все это осознаю очень четко, а сделать ничего не могу. Движения медленные, ватные, все тело как чужое и не слушается.

Черный зрачок автомата уставился мне в лицо. Палец бородача лег на спусковой крючок… но вместо пули в меня полетела струйка крови. Она вырвалась из груди ваххабита и мелькнула над моей головой, оседая каплями на кепке. Боевик качнулся вперед и стал заваливаться прямо на меня. Видно, выстрел задел ему легкое, потому что бандит был еще жив, но вместо слов из его рта вырывался лишь хрип. Удивленные и обреченные одновременно глаза смотрели на меня, не отрываясь.

Я машинально подхватил падающее тело, и тут рядом появился капитан.

– Уф, еле успел! Ты чего сам-то не стрелял? – накинулся он на меня.

Я промолчал, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Ладно, бывает с непривычки. – Капитан кивнул на еще живого боевика и велел: – Давай добей его.

А у самого «Глок» в руке, но он больше стрелять не собирается. Зато смотрит на меня и ждет. Ясно, проверить хочет: смогу или нет.

Меня кинуло в дрожь. Я хоть в армии не новичок, а жмуриков на моем счету до сих пор не было. И потом, одно дело в бою, а другое так – хладнокровно, беззащитного, хоть и врага.

Капитан заметил мои колебания, скорчил кислую рожу, убрал пистолет в кобуру, обхватил руками голову боевика и резко повернул. Хруст сломанных позвонков был еле слышен, но для меня он прозвучал громом небесным. Перед капитаном жуть как стыдно, и на душе кошки скребут. Вот уж не думал, что в таком важном вопросе окажусь слабаком! Я-то себя крутым считал. Отчаянным. Да и сослуживцы про меня так думали. А оно вон как вышло…

Но долго переживать и наматывать на кулак сопли не было времени. Труп прятать оказалось некуда. Частично удалось затолкать его под машину, но целиком он не влез, всё равно половина осталась на виду. Хотя ночью, может, сразу и не заметят. И все же времени на запланированный теракт почти не оставалось.

– Значит, так, Сотник, – заторопился капитан. – Часовых от дверей увести нереально. Но вход в штаб мы все равно заминируем.

– И как же?

– Очень просто. Я сам принесу к дверям взрывное устройство – в рюкзаке. Давай, Сотник, готовь «подарок». У тебя времени в обрез!

– Спрячься в укрытие, – на всякий случай предложил я, в глубине души уверенный, что этот упрямец опять останется со мной, как тогда – на тропе.

Ну так и есть. Капитан предложение проигнорировал и, не сдержавшись, посоветовал:

– Ты только это… спокойно, не суетись, – он прекрасно понимал, что одно мое неверное движение – и нас обоих придется соскребать с дороги.

– Отвали. – Будет он еще меня моему ремеслу учить!

И понеслась. Никогда еще я не работал так быстро. Если бы сейчас проходило соревнование по скоростному оснащению взрывного устройства, я наверняка занял бы первое место, оставив всех конкурентов далеко позади. Противопехотная управляемая мина послужила основой, а «гарниром» стали пять гранат. На закуску я добавил пригоршню камней с обочины. Лучше, конечно, шарики от подшипников или гвозди, но и так получится неслабо. Весь «подарок» упаковали в один из рюкзаков.

– Посылка готова, – объявил я. – Осталось доставить адресатам.

– Сделаем. – Капитан подхватил рюкзак на плечо, но, прежде чем пойти, внезапно спросил: – Ты как, Сотник, не подведешь?

Я сразу просек, о чем он, и кровь бросилась мне в лицо. После того как я не смог добить боевика, спецназовец боится, что и мины активировать не смогу, типа рука не поднимется.

– Сделаю, будь уверен!

– Угу, – капитан кивнул и рысцой бросился к часовым у здания администрации. Подбежал и принялся им что-то втирать не по-русски, азартно размахивая руками. Рюкзак как бы между прочим поставил у входа – вроде он ему мешает жестикулировать.

Разговор продолжался недолго – спецназовец убедил часовых пойти за собой. Вернее, только одного, второй остался на месте, но на оставленный возле урны рюкзак внимания не обратил. Его взгляд был прикован к капитану и второму часовому – он напряженно смотрел им в след. Направились они не куда-нибудь, а к джипу с трупом.

Во дает спецура! По ходу сказал часовым, что обнаружил убитого, и убедил пойти посмотреть. Мои руки, сжимающие подрывную машинку, вспотели. Я должен сейчас произвести первый подрыв, но не кончать же бандюга вместе с капитаном!

Но нет, обошлось. Оказывается, спецназовец все продумал. Он сделал вид, что углядел еще что-то подозрительное в сторонке и слинял туда, типа проверить. А часовой заметил выглядывающую из-за джипа неподвижную ногу мертвеца и ускорил шаг.

Я активировал взрыватель. Загрохотало. Три ярких облака, одно за другим, разорвали ночь. Покореженные машины окутало дымом и огнем. При установке мин я учел ветер, и теперь огонь сносило на соседние автомобили. Скоро загорятся и они, а если бензобаки не залиты под завязку, то пары бензина взорвутся – ведь взрываются именно пары, а не сам бензин, как принято думать.

Хотя и так получилось достаточно громко. Уверен, взрывы услышали все, кто находился в селе, а отголоски докатились и до наших частей.

Как я и предполагал, боевики начали выскакивать из штаба ошпаренными тараканами. Я выгадал момент наибольшей скученности и активировал последний заряд…

…Честно скажу, мне впервые довелось увидеть вблизи кровавый результат своей работы. Да, это были бандиты, которые сами уничтожали мирных жителей, не моргнув глазом. И все же мне стало не по себе. Последний взрыв превзошел все ожидания. Кровь, трупы. Оторванные руки-ноги, пробитые головы и грудные клетки, выпущенные наружу кишки, изуродованные лица. Покалеченные, но еще живые стонали, некоторые кричали – надрывно, в голос. Один с размозженной ногой полз неизвестно куда, оставляя на мостовой кровавый след, а потом затих – то ли скончался, то ли сознание потерял.

Уцелевшие бегали, усиливая суету. Кто-то палил в белый свет, как в копеечку, от страха или избытка эмоций.

И в этот самый момент огонь добрался до бензобака одной из машин. Очередной взрыв потряс село. Он был слабее предыдущих, но добавил градуса к эмоциональному накалу. Заговорила зенитная установка. Уж не знаю, в кого там стрелял зенитчик, но шума ощутимо прибавилось.

Я не заметил, куда в этой суете делся капитан. Наверное, в штаб проскочил. По нашей договоренности, я должен был отойти вглубь села, затаиться поближе к нашей веревке, и дожидаться его там.

Но, видно, все пошло не по плану…

Не успел я дойти до точки сбора, как в наушниках раздался голос капитана:

– Сотник, возвращайся. Жду тебя у штаба.

Едва я появился, он устремился в противоположную от нашей веревки сторону, увлекая меня за собой и на ходу вводя в курс дела:

– Лиса в штабе не было. Говорят, он что-то готовит в школе.

– Что именно? – не понял я.

– Он минер-подрывник. Как думаешь, что же он может готовить? – вопросом на вопрос ответил капитан.

Мы бежали по селу, и снующие туда-сюда боевики принимали нас за своих. Они сейчас были чрезвычайно легкими мишенями, по крайней мере мне так казалось.

Я высказал это капитану, но он категорически отверг предложение:

– Начнем стрелять – и пяти минут не продержимся – положат вмиг. Нет, Сотник. Наша цель – Лис. А пострелять еще успеешь, – спецназовец мельком посмотрел на меня. Он явно понял подоплеку моих слов. То, что я не смог добить боевика, по-прежнему царапало уязвленное самолюбие. Хотелось доказать – себе, ему, – что я не слабак. Я смогу.

…Бандиты согнали заложников в школьный класс: несколько женщин с детьми и троих мужчин. Один из них, избитый до крайности, в разорванной полицейской форме, явно был в селе участковым. Остальные тоже, видно, чем-то не угодили боевикам. Их всех, включая детей, сковали наручниками и надели пояса, начиненные взрывчаткой.

Кроме заложников в классе находились еще три боевика. Двоих капитан положил с ходу выстрелами из «Глока» так, что они даже не успели понять, что произошло. А третьего взял на прицел и сказал по-английски:

– Ну здравствуй, Лис.

Похоже, мы нашли неуловимого саудовца, учителя террористов, инструктора по минному делу.

Глаза саудовца превратились в щелки. Он поднял пустые руки вверх и быстро заговорил тоже по-английски. Этот язык я худо-бедно знал и потому смог понять его слова:

– Откуда вы взялись? Вы кто такие, а?

– Тебе какая разница? – огрызнулся капитан.

– Вы пришли меня убить. Я имею право знать.

– Мы офицеры российской армии. Легче стало?

– Врешь! – Губы Лиса ощерились в усмешке. – Ты не солдат. Он, – кивок на меня, – да. А ты нет.

Выражение лица капитана неуловимо изменилось. И я, и саудовец поняли, что сейчас последует выстрел.

– Погоди! – завопил Лис. – За меня обещана награда, я знаю. Пол-лимона баксов. Ты наемник, да? Ты же пришел ради денег! Я заплачу в два раза больше. Прямо сейчас! Назови, куда перевести день…

Лис не договорил – пуля навеки заткнула ему рот.

– Он правду сказал? – глухо спросил я.

– Ты понимаешь английский? – Напарник поморщился. – Я надеялся, что нет. Надо было говорить на арабском.

– Ты знаешь еще и арабский?!

– Я говорю на восьми языках, не считая русского. И на трех из них без акцента, – он не понтовал, а констатировал факт.

– Кто ты такой? А? Откуда? Иностранный легион? «Морские котики»? «Серые волки»? УНА-УНСО?

– Неважно. – Он достал из кармана мобильник и сделал фото трупа, а затем обнажил нож, вырезал у мертвого Лиса оба глаза и убрал в пакет.

– Доказательства, чтоб деньги получить? А чего ж у него лимон не взял? – хмуро поинтересовался я.

Мнимый капитан не ответил. Зато заговорила одна из женщин. Она кивнула на плачущую девочку и попросила по-русски, но с сильным акцентом:

– Спасите ее! Пожалуйста!

Загомонили и остальные. Кто по-русски, кто на местном наречии. Они развопились так громко, что капитан прикрикнул на них:

– А ну заткнулись, если жить хотите! Сейчас всех освободим.

Он собирался снять с ближайшего ребенка наручники, но я остановил его:

– Погоди. Дай-ка гляну.

Уж не знаю, сработала ли моя хваленая интуиция или наметанный глаз сапера углядел крохотный проводок, идущий от взрывчатки на поясе к металлическому браслету. Оказалось, Лис подготовил сюрприз. При попытке освободить заложников прозвучал бы взрыв.

– Разминировать сможешь? – уточнил мнимый капитан.

– Тебе-то что за дело? – огрызнулся я. – Ты получил то, за чем пришел. Вот и проваливай!

Во мне бурлила злость. Я этого гада за своего считал, а он!.. Спецназовцем прикинулся, Пашку обманул, меня. Использовал нас для собственного обогащения, гад!

– Пришить бы тебя! – вырвалось в сердцах.

– Не сможешь. Если что, я тебя положу, а ты меня нет, – серьезно ответил наемник и примирительно добавил: – Ты, Сотник, не кипешуй. Мы с тобой благое дело сделали. Без этой мрази мир станет лучше. И потом, нам с тобой еще выбраться отсюда надо. А счеты уж после сведем.

– А их что, тут оставим? – Я указал на заложников.

– Нет, зачем. Разминируем, и пусть где-нибудь спрячутся. Через пару часов штурм начнется, бойкам станет уже не до них. Есть где укрыться? – спросил наемник участкового.

– Найдем, – ответил тот.

– Давай, Сотник, действуй. А я снаружи покараулю, – наемник вышел из класса, закрыв за собой дверь.

Я проводил его недоверчивым взглядом. Вполне возможно, он решил слинять. Не факт, что останется стоять за дверью.

А, плевать! Да пошел он! И без него справлюсь.

Я отбросил посторонние мысли прочь и сосредоточился на взрывном устройстве. Лис с ним явно заморачиваться не стал – пошел по простому пути. Мне удалось довольно быстро разобраться с общей схемой, и я приступил к обезвреживанию поясов, как вдруг за дверью раздались голоса, потом невнятный шум. Створки распахнулись, и мнимый капитан втащил в класс труп боевика. А потом по очереди еще два.

У меня на душе потеплело. Значит, он все же не ушел, а, как и обещал, стоял на стреме. Злость на обманщика прошла. Если уж откровенно, напарник из него и впрямь получился что надо. Спокойный, надежный, умелый. Жизнь мне спас. Я б с таким еще не раз на задания сходил.

А насчет остального… Да, он наемник – убивает за деньги, так я ведь тоже не бесплатно в армии служу. Разве что сумма вознаграждений у нас с ним разная, но это уж кто как сумел устроиться…

Мнимый капитан закончил перетаскивать трупы и посмотрел на меня:

– Долго тебе еще?

– Скоро закончу, – я потер лоб.

– Голова болит? – тотчас поинтересовался он.

– Да, что-то начала.

– Странно. Время вроде еще не вышло, – пробормотал наемник.

– Какое время? – не понял я.

– Действия пилюли. Она рассчитана на шесть часов, а прошло только пять. Я думал, успеем выбраться.

– Ну-ка, колись, – я заподозрил неладное. – Что со мной будет, когда действие пилюли закончится?

– Да ничего особенного, – вильнул взглядом мнимый капитан. – Отходняк начнется. Голова поболит чуток.

– Чуток?

– Слушай, Сотник, может, хватит трепаться, а? – сменил тему наемник. – У нас еще будет время за жизнь побазарить. Чуть позже и не здесь. А сейчас заканчивай поскорее.

Я понимал, что он прав. Тем более что мое самочувствие ухудшалось с каждой минутой. Головная боль чередовалась с беспричинными приступами веселья, словно я надышался закиси азота.

Последние пояса снимал уже как в бреду. Окружающий мир шатался и расплывался. То и дело накатывала тошнота. И вообще, по ощущениям казалось, что принял на грудь литр, причем залпом и без закуски.

– Сотник, эй! Как ты? Идти можешь? – словно из колодца донесся до меня голос наемника.

Класс опустел. Остались только мнимый капитан, участковый и еще какой-то мужик, тоже из бывших заложников. Когда ушли остальные, я вспомнить не смог. Да и не хотел. Меня потянуло блевать. Пока занимался этим грязным делом, услышал, как наемник сказал участковому:

– Спрячете его, да?

– Не беспокойся, брат. Мы ему жизнью обязаны. И тебе тоже.

Дальнейшие события я запомнил смутновато. Вроде мы куда-то шли, а потом я провалился в сон. Или сознание потерял.

Очнулся, когда на поверхности шел бой. Оказалось, что мы с участковым и еще двумя бывшими заложниками прячемся в какой-то яме – то ли подполе, то ли в заброшенном колодце. Наемника и след простыл. Правда, в кармане я обнаружил короткую записку: «Олег» и номер мобильного. Телефон я выучил, а бумажку сжег зажигалкой.

…Штурм села закончился быстро. Оказалось, что своими взрывами мы положили большую часть командного состава ваххабитов и того самого «терро-туриста». Без них оборона села быстро развалилась. Так что спецоперация прошла удачно, хотя с нашей стороны все же были потери. Подорвался на мине Пашка, погибли несколько спецназовцев.

А у меня начались крупные неприятности…

Внятно объяснить, почему ушел из расположения части и как оказался в захваченном селении, я не мог. Вернее, я рассказывал правду, но военный следователь мне не верил. Пашка погиб, а, кроме него, никто не сумел бы подтвердить, что Олег выдавал себя за капитана спецназа. Сослуживцы видели, как я уходил с каким-то типом, но не знали, откуда он взялся. Получалось, что я самовольно ввязался в какую-то мутную авантюру.

– Так с кем вы ушли? – в тысячный раз твердил следователь.

– Имени не знаю, – упрямо повторял я. – Представился капитаном. Сказал, что идем на спецзадание. Его к нам направил пятый отдел. Вы у них спросите.

– Да спрашивал уже. Говорят, не было никакого капитана. И спецзадание тоже не планировалось. Вам лучше признаться, Сотник. Чистосердечное признание, так сказать, облегчает…

Игра в вопросы-ответы едва не обернулась для меня трибуналом. Я уже готовился отбывать наказание на всю катушку, как вдруг ситуация изменилась. Меня выпустили, полностью оправдав. Спасибо нужно было сказать тем самым заложникам. Участковый, которого я разминировал, оказался родственником крупного чиновника районного масштаба. Руководство района внезапно заинтересовалось судьбой скромного героя, некоего сержанта Сотника, который спас от верной гибели мирных жителей, в том числе женщин и детей. И завертелись шестеренки политической машины. Меня даже собирались представить к награде, но потом передумали. Решили, что снятие обвинений – уже достаточная награда.

Когда шумиха улеглась, меня вызвали к командиру роты и предложили уйти в запас, пояснив:

– На тебе, Сотник, теперь до конца жизни будет пятно лежать. Как в том анекдоте: то ли он украл, то ли у него, но человек явно стремный. Так что иди на гражданку. Ты парень молодой, устроишься. А в армии тебе все равно карьеру уже не сделать.

Я послушался и поставил точку на армейской жизни. Отправился домой в Искитим. Летел через Москву. Там решил набрать номерок. Олег ответил сразу, будто ждал. Забил мне стрелку в ресторане отеля.

Я и сам не знал, зачем иду на эту встречу. Претензии ему высказать? Нет, не то. В глубине души я был доволен нашей бесшабашной вылазкой. Понравилось мне это дело, если начистоту. Хотелось бы повторить.

Олег встретил меня, как старого друга. Оказалось, что он прилетел из Англии – специально для встречи со мной.

Посидели, выпили. А потом он внезапно предложил:

– Слушай, Игорек, ты не жалей, что тебя из армии турнули. Давай лучше работать со мной. Мне как раз такой напарник нужен.

Я вначале заинтересовался, а потом все же отказался.

– Нет, Олег. Не по мне это – мотаться по всему миру, балакать на разных языках и устраивать перевороты в какой-нибудь банановой республике вроде Ливии.

– Ливия скорее нефтяная республика, – хохотнул Ким.

– Да по фиг… Слушай, Олег, я спросить хочу. Как же ты на такое дело пошел без своего проверенного сапера?

– Был у меня один спец, но… Форс-мажор, короче. Пришлось на ходу импровизировать.

– А как тебе удалось к особисту подкатиться? Или не было никакого пятого отдела? Пашка, светлая ему память, соврал?

– Правду твой старлей сказал. Привели меня к нему А кто, тебе лучше не знать. Не загоняйся, Игорек. Дело прошлое.

– М-да… Только меня могли из-за твоих дел в тюрягу закатать. Следователь явно шил пособничество терроризму. И если б не чудо, что тот чиновник вмешался…

– Чудо? – перебил Ким и картинно вскинул бровь. – Запомни, Игорек. В нашем мире чудеса не происходят сами по себе. Это всегда дело чьих-нибудь рук. Ты думал, что я подставлю тебя и брошу? Хрен тебе. Я своих не бросаю. Жаль только с наградой не прокатило. Я вообще-то не ожидал, что тебя из армии попрут. Наоборот, думал, повысят и медаль дадут. Так что мой косяк, извини. Зато вот моральная компенсация. – Он положил на стол банковскую карту. – Тут треть гонорара за Лиса. Твоя доля. Не боись, деньги чистые, ни одна налоговая не подкопается.

На том и расстались.

Я вернулся домой в Искитим. На деньги Кима прикупил квартирку, чтобы не зависеть от родителей. Пытался наладить нормальную жизнь. Устроился работать сначала менеджером по продажам, потом охранником, но не выдержал долго, ушел. Тоска заедает. Брат предлагал пойти к нему в полицию, он у меня начальник следственного отдела. Но опять-таки дело не по мне – одной рукой с преступностью бороться, а другой от нее же деньги брать. Мы на этой почве с братом разругались вусмерть. А уж, когда я в сталкеры подался, для брата вообще стал пустым местом. Не общаемся который год.

А с Кимом мы скорешились. Все время, пока его мотало по свету, созванивались, переписывались. И вот в какой-то момент он, по его словам, «досыта наелся всем этим дерьмовым дерьмищем». Написал, что завязать хочет, осесть где-нибудь в тихом месте, бабу завести и все остальные дела. Я его позвал к себе в Искитим.

Поначалу он пытался со мной сталкерить, но это дело у него туго пошло. Маятно ему было в Зоне, тоскливо. А тут братва подвалила. Они на него давно облизывались. Еще бы! Такой боец! Но и с ними у Кима не сложилось. Выбрал он свой собственный путь – пошел работать в заведение с необычным названием «На краю». Между прочим, весьма посещаемое место в Искитиме. Тут размещается казино, а также подпольный бойцовский ринг для петушиных боев. Подпольный – потому что официально кровавые петушиные бои в России запрещены. Естественно, все о ринге знают, но власти закрывают глаза.

Ким работает на ринге старшим судьей – руководит боями, контролирует букмекеров. Дело только кажется простым. На самом деле хороших судей можно по пальцам перечесть. Заработать авторитет в этой профессии очень непросто. Олег – заработал.

На него обратил внимание сам Арчибальд – хозяин заведения «На краю» и вообще один из самых крутых бизнесменов в городе, депутат городского совета, владелец банка и успешный предприниматель.

Вообще, Арчибальд, или по паспорту Арсений Иванович Чибисов, – сын директора Бердского электромеханического завода, того самого, который накрыло еще первой волной Посещения. Арчибальду тогда лет десять – двенадцать было. Он оказался вместе с отцом на БЭМЗ как раз в момент катаклизма, породившего Зону. Выбрались немногие. Младшему Чибисову удалось уцелеть, а его отец погиб. Жизнь мальчика с того дня резко переменилась. Еще бы! Избалованный богатенький сынок большого начальника в один миг превратился в безотцовщину без гроша в кармане. И понеслась… Говорят, свой первый тюремный срок Арчибальд еще по малолетке словил.

Сейчас же Арсений Иванович приличный гражданин – по крайней мере с виду, и к криминалитету отношения не имеет, но к его словам прислушивается даже сам всесильный Хазар. И своих торпед при надобности господину Чибисову одалживает без звука. Хотя у Арчибальда и собственных бойцов хватает. Официально они значатся охранной фирмой «Барьер», носят оружие в открытую и вообще отморозки те еще.

Чибисов предлагал Киму стать во главе «Барьера», но тот отказался – прикипел душой к петушиным боям и не мыслил своей жизни без них совершенно. К тому же год назад Олег женился и вот-вот станет счастливым отцом. Насколько я знаю, он полностью доволен своей жизнью и не собирается ничего менять, в том числе профессию.

Олег знает про петушиные бои абсолютно всё и может говорить о них бесконечно. Так, например, я узнал от него, что кур одомашнили не из-за их мяса, а именно для развлечения. Конечно, боевые петухи совсем не походят на обычных бройлеров. Они произошли от диких индийских кур. Поджарые, стремительные. Каждый их удар клювом или шпорой наносит противнику максимум урона. Это настоящие бойцы с незатихающей жаждой крови. Бесстрашные и безжалостные…

…Резкий звонок вырвал меня из сладкого сна, наполненного свирепыми схватками на петушином ринге. Не открывая глаз, нащупал рукой мобильник.

– Игорек, ну ты где? – оглушил меня энергичный голос Кима.

– А что такое? – спросонок забормотал я.

– Дрыхнешь! – Олег едва не взорвался от возмущения. – Так и знал! Небось опять всю ночь по бабам прошлялся, а теперь днем подушку давишь!

Днем? Я посмотрел на часы. Полпятого вечера. Попробовал возмутиться:

– Ну днем бы я это не назвал… – и тут всё вспомнил. Сон как рукой сняло. Резко сел на кровати, забормотал: – Извини, Олежек, я сейчас, я мухой…

– У тебя тридцать минут, – отрезал он и раздраженно бросил трубку.

Через полчаса я, визжа тормозами, уже парковался возле клуба «На краю». Располагался он в окрестностях Искитима. Чибисов выкупил бывший недострой – здание технического назначения в несколько этажей – и переделал его на свой вкус. Теперь строение напоминало военный объект или тюрьму. По периметру его ограждал бетонный забор, увенчанный проволокой, которая, вполне возможно, и в самом деле была под током. По крайней мере такие слухи в Искитиме ходили. Кроме забора имелись охранные вышки и КПП на входе.

Такой же антураж соблюдался и на самой территории. По двору прохаживались двое охранников с собаками. Еще человек десять «барьеровцев» сидели в здании, но при необходимости могли вмешаться в события в любой момент.

«Эти ребята при случае способны сдержать штурм целого полка, – однажды заметил Ким. – Такой укрепрайон и в горячей точке не всегда встретишь». Я тогда удивился, зачем Чибисову такая охрана, ведь штурмовать его клуб никому не придет в голову и в горячечном бреду. Разве что проигравшиеся в казино и на тотализаторе братки или наркоманы могут поднять бузу, но с наркошами запросто справится паратройка вышибал, а братва на Арчибальда пасть разевать не станет. Он для них авторитет вроде Хазара.

Олег развеял мое удивление, пояснив, что, во-первых, такой «крутой антураж» очень привлекает иностранных сотрудников Института Внеземных Культур – людей в большинстве своем небедных, способных просадить в казино и на петушином тотализаторе крупные деньги. При виде колючей проволоки и охранников с собаками они едва не кипятком писают.

Но антураж антуражем, а охрана в клубе нужна и еще по одной причине. Там в подвалах иногда случаются разные, мягко говоря, незаконные мероприятия, на которые допускаются только посвященные и за очень большие деньги. Дело, как правило, происходит в так называемые санитарные дни, когда ни казино, ни петушиный ринг не работают и посторонних в клубе нет.

Ким однажды провел меня на такое, причем бесплатно. Я там едва не блеванул. Вроде и в армии, и в Зоне всякого навидался, а все равно до кишок пробрало. Уж не знаю, чем тот бедолага Арчибальду не угодил, да только затравили его питбулями. Разорвали на части в самом прямом смысле слова. Причем, по словам Олега, это еще цветочки были. А от «ягодок» даже его воротит…

…Миновав арку металлоискателя, я оказался на территории клуба. Пожал руки охранникам – сегодня дежурили Паша с Витей, приятели Кима, а стало быть, и мои.

– Игорек, Олег просил тебе передать, что он в своем офисе. Иди сразу туда, – сообщил Виктор.

– Уже бегу, – я со всех ног припустился к зданию.

Казино и ринг имели разные входы. Ринг для петушиных боев располагался в левом крыле на первом этаже в помещении, которое было оборудовано по типу боксерского зала со скамьями для зрителей. Обычно в это время оттуда доносятся азартные крики, свист, матерщина и еще сотня звуков, свойственных большинству массовых зрелищ, неважно кровавых или нет. Но сегодня там тихо – на ринге санитарный день.

Я рысцой пробежал мимо входных дверей, направляясь в служебные помещения, в одном из которых приткнулась судейская. Хотя Олег по своей европейской привычке зовет ее офисом.

Ким ждал меня, приплясывая от нетерпения. А еще он ощутимо нервничал, что на него совсем непохоже.

– Ну наконец-то, – Олег торопливо пожал мне руку и протянул ключи: – Значит, как договаривались, Игорек. Да?

– Угу.

– Тогда я помчался. И так уже опаздываю. И это… Ключи никому не давай!

– Естественно. Не боись, Олежек, все будет чики-пики.

Ключи не рядовые, а от кабинета Арчибальда. Они есть только у трех человек: самого Чибисова, начальника «Барьера» и Олега. Для Кима это показатель абсолютного доверия со стороны босса, а такого добиться очень и очень непросто.

Я знаю, Олег дорожит этим доверием и ни за что не отдал бы ключи никому, даже мне, если бы не крайние обстоятельства. Дело в том, что как раз сегодня Арчибальду должны привезти петуха. Он купил для себя лично какого-то супербойца и страшно этим гордился. Принять такую великую ценность доверили Олегу. Но тот, как назло, должен был уехать в Новосибирск на таинственную встречу с кем-то, о ком сказал: «Тени из прошлого, Игорек. От них не так-то легко избавиться».

Петуха следовало получить из рук в руки и до утра запереть в кабинете Чибисова. Олег попросил меня подменить его в этом важном деле. «В кабинете у Арчибальда сейф с наличкой, так что сам понимаешь, пускать кого попало нельзя, – пояснил Ким. – Конечно, охрана приглядывает, и все же бдительность – прежде всего».

В общем, Олег свалил, а я остался ждать ценный груз. Торчал в судейской – лазил по Интернету, посмотрел фильм, и только собрался выйти в туалет, как в дверь постучали:

– Есть кто живой?

В комнату заглянул смутно знакомый тип. Я уже видел его, но где, с ходу вспомнить не смог. Тип держал в руках клетку.

– Тебе, что ли, бойца сдавать?

– Мне, – кивнул я. – Вон на тот стол поставь.

Чел послушался, но уходить не спешил. Присел на край столешницы рядом с клеткой. Руки в карманах, а взгляд так и бегает по судейской, будто высматривает, что бы такого стырить.

– Ну и чего ты задницей к столу прилип? Чаевых ждешь? Так я по пятницам не подаю. Товар сдал, вот и вали, – резко сказал я. Чел мне не нравился категорически. Типичный баклан. Или карманник.

– Подпиши здесь, что принял, – баклан достал из кармана мятую бумажку, подвалил ко мне вплотную и принялся размахивать ею у меня под носом.

Я насторожился. Про подпись Олег ничего не говорил. Но я тоже не полный лох. Отмахнулся от чувака и принялся набирать Киму. Он долго не отвечал. Все это время баклан терся возле меня, тряс своей бумажкой и гундел, что без подписи не уйдет.

Наконец Ким откликнулся, молча выслушал и хмуро посоветовал:

– Ничего не подписывай. Если ему так приспичило, пусть к Чибисову идет.

Голос Олега звучал очень напряженно. Видать, нелегкая выдалась встреча.

Я передал слова Кима баклану. Тот повозмущался немного и свалил, а я наконец-то смог рассмотреть драгоценную птицу. Не по деньгам драгоценную – даже самый титулованный боец не стоит дороже ста тысяч, – а по сути.

Годовалый, светлого оперения петух породы азиль, насколько я знаю, прибыл из Греции. Не самая распространенная бойцовая порода. У нас в ходу больше хинты и шамо. Но на моей памяти был однажды и азиль. Я его бой запомнил на всю жизнь.

Дрался он с кулангом – это азиатская, очень крупная порода. Азиль же петух мелкий, против куланга как моська против слона. К тому же тот азиат – признанный многократный чемпион, ни одного поражения до сих пор. А у азиля – первый серьезный бой. Новичок. Неравные условия, но хозяин азиля настоял.

Ставки, помню, все были на куланга. Причем ставили, на какой минуте чемпион прибьет своего противника. На азиля рискнули деньгами только его хозяин да мы с Олегом. Я вначале не хотел, но Ким меня убедил. «Ставь, – сказал, – не пожалеешь. Мне-то в тотализаторе участвовать нельзя, так что ставь за нас двоих».

Бой начался вполне ожидаемо – огромный куланг бил мелкого азиля нещадно. Казалось, схватка закончится уже на первой минуте, но азиль все стоял и стоял. Держался каким-то чудом, что называется на характере. Наконец куланг устал, и тогда азиль перешел в контратаку. И откуда только силы взялись! Натиск мелкого был так силен, что чемпион не выдержал – развернулся и дал с ринга деру. Хозяин поймал его и поставил грудью к азилю, раззадоривая своего бойца.

На несколько мгновений они застыли неподвижно друг против друга: огромный, слегка подраненный чемпион и небольшой, весь в крови азиль. И куланг сдался – вновь побежал с ринга, наотрез отказываясь продолжать бой. Чемпион, у которого не было ни одного поражения, испугался новичка – маленького израненного азиля. Стойкости его испугался. Силы воли.

По правилам ринга Олег засчитал поражение кулангу. И только после этого азиль упал. Вот такая порода. Настоящая, бойцовская…

Больше тот азиль у нас не выступал, его увезли за границу, но уверен, он стал там чемпионом.

Кстати, его хозяин заработал на первом бою около лимона деревянных – получил призовой фонд плюс сорвал банк на тотализаторе. Да и мы с Олегом внакладе не остались.

Такова вся наша жизнь – кто-то гробится, вкалывает, кровь проливает, а другой на этом зарабатывает…

Но хватит философствовать и любоваться чужой птицей, пора отнести ее в кабинет.

В коридоре неожиданно наткнулся на Сумрака. Мы с ним не пересекались почти месяц. Вернее, в кабаках я его видел мельком, но общаться не общались.

При виде меня Сумрак скривился, словно от зубной боли, и нехотя спросил:

– Ким у себя?

– Нет. – Я не стал пояснять, где Олег и когда будет. Не его собачье дело. Надо – пусть отлавливает сам, а я ему не помощник.

Уже собирался пройти мимо, но Сумрак неожиданно окликнул:

– Трын-трава, постой. Я, это… Хм… Хочу загладить… Короче, давай забудем наши терки…

Он плел что-то еще в таком же духе, а я дар речи поначалу потерял. Потом меня осенило.

– Коля, тебе чего-то надо, да? Говори прямо, хватит круги нарезать.

– Мне напарник для Зоны нужен, – бухнул он.

– Отмычка? – уточнил я.

– Напарник… Э… Ведомый.

Это значит, он за главного, а я вроде шестерки. Ну разве что с правом голоса. Сало у него тоже небось в напарниках числится.

– За предложение спасибо, конечно, но, пожалуй, откажусь.

– А если за треть добычи?

Ну прямо аттракцион неслыханной щедрости! Я хмыкнул, но ответил вежливо, без подколов:

– Все равно нет. Привык работать один. Без напарников.

– Как знаешь.

На том и разошлись. Не успел я пройти и пары шагов, как услышал за спиной топот. Обернулся, а это бежит тот самый баклан, который привез птицу. Торопится, пыхтит и снова бумажкой трясет. Я уж на что парень спокойный, а тут едва не осатанел. Чуть в репу ему не дал, но сдержался. К тому же обе руки заняты клеткой.

– Ты чего, тормоз, с первого раза не всосал? – прорычал я, не дав баклану и рта раскрыть. – Ничего подписывать не буду! А если ты еще хоть раз мне свою долбаную бумажку в рожу сунешь… – Я подробно и нецензурно рассказал ему последствия.

Баклан опешил, но быстро пришел в себя, сделал круглые глаза и завопил:

– Так это ж другое! Это документы на птицу! Я их забыл отдать!

– Сверху на клетку положи.

Он сделал, как велели, и запрыгал вокруг меня обезьяной. Даже по плечам хлопал и все пытался обнять, бормоча:

– Всё путем, брат. Я ж не сам… Мы люди маленькие. Мне сказали – подписать… А нет, так нет…

– Слушай, брат, – проникновенно заговорил я. – Если ты сейчас же от меня не отвалишь, я не поленюсь, клетку поставлю и…

– Ты чего? Я ж просто так… – Он попятился и наконец ушел совсем.

Дальнейший путь к кабинету Чибисова прошел без приключений. Там я выполнил почти все строго по инструкции Кима: поставить клетку и ничего не трогать. Нарушил лишь один пункт: не шляться по кабинету, но уж очень захотелось осмотреться. А поглазеть было на что. По рассказам Кима я знал о необычном интерьере, но одно дело услышать, а другое – увидеть собственными глазами.

Назвать кабинетом данное помещение было сложно. Никаких офисных столов, кресел и шкафов, да и вообще в плане мебели бедновато. Большую часть комнаты занимала барная стойка со всеми необходимыми атрибутами, включая стеллажи с бутылками, кофемашину и высокие кожаные стулья на крутящихся ножках.

Можно было подумать, что хозяин кабинета завзятый пропойца, но, насколько я знал, Арчибальд пил мало. Зато любил лично смешивать напитки для своих гостей.

Но на этом странности интерьера не заканчивались.

Вдоль самой длинной стены комнаты вытянулась шведская стенка с баскетбольным щитом и тренажерами.

Вот такой интересный кабинет.

По словам Кима, с подчиненными Чибисов предпочитал разговаривать стоя. По его мнению, это экономило время. Или того похлеще. Олег рассказывал об одном совещании. Арчибальд тогда собрал всех сотрудников клуба, кроме охраны, и устроил им разнос, сейчас уже не помню, за что. Главное, он посадил их на… баскетбольные мячи! «Никогда еще не чувствовал себя глупее, – со смехом рассказывал мне Олег. – Но я-то ладно, а вот главный кассир у нас тетя килограмм под двести, ну ты знаешь. Она в тот день сдуру в юбке пришла. Прикинь? Ей досталось по полной. Жалко было смотреть. Она дважды с мяча падала. Колготки разорвала. Присутствующим свои трусы продемонстрировала. Покраснела вся, вспотела. В общем, тот разнос я на всю жизнь запомнил. Да и не только я…»

Вот они, те самые «инквизиторские кресла», – лежат в специальной стойке возле баскетбольной корзины.

Ладно, любопытство удовлетворили и хватит. Пора уходить отсюда.

Я тщательно запер дверь кабинета, отзвонился Олегу и с чистой совестью отправился в кабак.

…Там меня и нашли.

Я как раз тусовался в веселой компании, когда к нашему столику подсел очень серьезный организм – некий Жора, зловещий начальник охранной фирмы «Барьер». Он поулыбался девчонкам, отказался от выпивки и сказал:

– Поговорить бы, Сотник. Давай выйдем.

От таких предложений не отказываются. К тому же, если я не пойду добровольно, он наверняка вынесет меня силой.

– Игоряша, а ты скоро вернешься? – капризно надула губки одна из девочек.

Я посмотрел на Жору. Он сделал морду кирпичом. Понятно.

– Веселитесь без меня, – ответил я.

На улице нас ждал черный джип, а в нем еще тройка «барьеровцев» вместе с водителем. Я оказался на заднем сиденье зажатым между двумя парнями. Жора сел спереди и повернулся ко мне:

– Прокатимся. Если ты не возражаешь, конечно, – в его голосе прозвучала издевательская показная вежливость. – Кстати, мобилу отдай. Давай-давай, это на время, потом верну.

После секундного колебания я все же протянул требуемое, поинтересовался:

– И куда поедем?

– Пасть закрой, – один из двух охранников оказался не столь дипломатичен, как его начальник.

– Сразу договоримся, Трын-трава, – снова заговорил Жора. – С этой минуты ты открываешь рот только для того, чтобы отвечать на вопросы. Понял? И давай без понтов, ладно? Это вредно для здоровья.

Я хотел спросить: «Для чьего?» – но вовремя прикусил язык, понимая, что в ответ можно и схлопотать. И вообще, в такой ситуации самое лучшее не дергаться, делать как велят. До поры до времени…

Приехали мы не куда-нибудь, а в клуб «На краю». Вообще-то, и ежу было ясно, что везут меня на встречу с Арчибальдом. Вот только что ему могло понадобиться от такого, как я, в двенадцать ночи? Я все мозги сломал, думая об этом.

Доставили меня прямиком в кабинет Чибисова. Кроме самого Арчибальда тут почему-то еще присутствовали Сумрак и Ким. Они сидели на барных стульях, а Чибисов стоял с баскетбольным мячом в руках посреди кабинета.

Я попытался поймать взгляд Олега, но он упорно пялился на свои руки. Выглядел расстроенным и хмурым. А вот Сумрак, напротив, поглядывал на меня с ехидной улыбочкой.

Я начал нервничать, гадая, что здесь такое замутилось. Не иначе гад Сумрак какую-то подлянку приготовил. Неужто придумал, как свести со мной счеты?..

Первая мысль была: петуха сперли и обвиняют меня! Но нет, вот она стоит, клеточка с азилем, – там же, где я ее оставил.

Моя группа сопровождения не ушла. Все трое охранников остались в кабинете, причем двое продолжали отираться рядом со мной, а Жора застыл статуей чуть поодаль.

– А, пришел… – Чибисов кивнул мне так, словно мы с ним созванивались, и я обещал заскочить, как только выдастся время.

– Здравствует, Арсений Иванович, – вежливо откликнулся я.

Мы с ним знакомы лично – через Олега. Последний раз виделись около недели назад. Я тогда торчал у Кима в судейской, а Чибисов зашел на минутку по делу. Еще пошутил что-то про мой цвет волос, какая-то глупость, мол, лучше медные виски, чем медный лоб. Да я привык уже, меня все знакомые подкалывают. Панда вон красноперым зовет…

Арчибальд подошел ко мне, постукивая мячом об пол.

– Давай сразу к делу, Игорь. У меня из сейфа пропали деньги, – он сделал многозначительную паузу. – Все деньги. Обнесли меня, как последнего лоха. Вот ты скажи, я похож на лоха?

Вопрос риторический. Пожалуй, лучше промолчать. Не тут-то было. Один из охранников довольно ощутимо пихнул меня кулаком в бок:

– Отвечай, паскуда!

Ким поднял голову и, прищурив глаза, пробежался взглядом по кабинету так, словно обозначал цели – прикидывал, кого и в каком порядке гасить. А Чибисов внезапно взял в руки мяч и точным ударом послал его в лоб тому охраннику, который только что ударил меня.

«Барьеровец» отшатнулся, удивленно выпучив глаза, а Чибисов ловко поймал отскочивший мяч и вкрадчиво спросил:

– Я разве давал команду его трогать? Что? Не слышу ответа.

– Нет, Арсений Иванович, – выдавил «барьеровец».

– Ну так пошел вон отсюда. И ты тоже, – это относилось ко второму охраннику.

Те мгновенно исчезли за дверью.

– С персоналом вечные проблемы, – пожаловался мне Арчибальд. – Но вернемся к сейфу… По всему выходит, что деньги взял ты, Игорь. У тебя были ключи, ты входил в мой кабинет… Вон Коля видел тебя в коридоре.

– Точно, – кивнул Сумрак.

– Я и не отрицаю, – заговорил я. – Принес к вам в кабинет петуха, поставил клетку и ушел. К сейфу даже близко не подходил! Да и пароля к нему у меня нет, а взломать такую навороченную систему я уж точно не смог бы.

– Ты нет, а вот кое-кто другой… – Сумрак бросил выразительный взгляд в сторону Кима. Тот даже бровью не повел, будто не услышал.

Чибисов тоже мельком посмотрел на Олега и вновь сосредоточился на мне. Ходил вокруг кругами, постукивая об пол мячом, что порядком раздражало.

– Вы посмотрите записи с камер видеонаблюдения, – предложил я. – Сразу станет ясно, кто, кроме меня, входил в ваш кабинет…

– Все записи стерты, – перебил Чибисов. – И ты мог запросто это сделать, ведь постоянно ошиваешься в клубе, так что разведать нашу систему охраны тебе раз плюнуть.

– А может, кое-кто ему помог, – опять встрял Сумрак, явно снова намекая на Олега. И вновь мой кореш проигнорировал выпад, словно ослеп и оглох.

Меня охватили тревога и злость.

– А кое-кому и помогать не надо, – резко парировал я. – К примеру, начальник охраны наверняка имеет прямой доступ и к записям, и в кабинет, и, не исключено, даже к сейфу.

Главный «барьеровец» промолчал, только недобро прищурил глаза.

– Правильно мыслишь, – кивнул Арчибальд. – Но Жора не мог этого сделать, поскольку был со мной.

– А если у него есть подельник? – Теперь пришла моя очередь бросать выразительные взгляды – на Сумрака.

– Возможно, – согласился Чибисов. – Так что сам видишь, подозреваемых двое: ты и Жора. Но мы скоро узнаем, кто из вас виноват. Давайте оба ключи от своих квартир. Устроим обыск. Времени прошло слишком мало, наверняка деньги еще не успели толком припрятать. Руку на отсечение даю, они лежат у кого-то из вас двоих дома.

– Или у неизвестного третьего, – возразил я. – Например, у подельника Жоры.

«Барьеровец» поиграл желваками, но смолчал.

– Если так, то мы его скоро вычислим. Уверен, к утру уже разберемся, кто крыса, – заявил Арчибальд. – Начнем с обыска ваших квартир. А вы двое, – он указал на меня и Жору, – результата будете ждать не здесь. – Чибисов наконец-то оставил в покое мяч и открыл дверь: – Заходите.

В комнату вошли мои старые знакомые: Утюг, Чвиль и еще трое пацанов – насколько я знаю, торпеды Хазара. Они вывели нас с Жорой из кабинета и повели в подвал. Там размещалась псарня с питбулями-людоедами. Утюг впихнул меня в свободную клетку, закрыл на замок и издевательски посоветовал:

– Обживайся пока, Трын-трава. Будешь паинькой, кость тебе принесу.

Начальника «Барьера» повели дальше, мне не было видно, куда. Да я особо и не смотрел. Не до него. Тут надо думать, как собственную шкуру сохранить.

Собаки в соседних клетках уставились на меня, втягивая носами воздух, прильнули к решетке, будто надеялись дотянуться до лакомой добычи, и ощерились в злобном оскале, едва слышно рыча. Почуяли мясо, сволочи. У меня против воли по коже побежали мурашки. Вспомнилось, как эти самые людоеды рвали на части того бедолагу. Как бы не оказаться на его месте…

Пока ждал результатов обыска, размышлял, прикидывал, вспоминал. И чем больше думал, тем очевиднее становились нелепости этого дела. Кроме того, из головы не шла встреча с Сумраком по дороге в кабинет Арчибальда, когда я нес азиля. Вспоминалось Колино дурацкое предложение о сотрудничестве. Ведь он наверняка знал, что получит отказ, так зачем предлагал?..

В голове вертелись смутные догадки, но оформиться в твердую уверенность не успели – за мной пришли Утюг и еще три пацана.

Один из них распахнул дверцу:

– Выходи, Трын-трава.

А Утюг сказал, обращаясь к питбулям по соседству:

– Не скучайте тут без него, псинки. Скоро опять встретитесь. Мы его вам на обед приготовим – отобьем, посолим, поперчим.

Он заржал, довольный своей мерзкой остротой, остальные парни тоже заулыбались, и только мне было не смеха. Кажется, его шутка была такой лишь наполовину – в смысле перчить и солить меня не собирались…

В кабинете у Чибисова меня ждал неприятный сюрприз – на барной стойке красовалась спортивная сумка с деньгами. Моя сумка. Почти новая, купленная чуть меньше трех месяцев назад. Я в ней ношу на продажу барыгам артефакты.

– Что скажешь, Игорь? – Чибисов указал на деньги.

– Их нашли у меня дома? – В моем голосе прозвучало такое искреннее изумление, что Арчибальда это явно проняло.

– Ты хочешь сказать, что не брал? – протянул он.

– Нет, – в душе забрезжила надежда.

– Ага. А я Дед Мороз, – глумливо прищурился Жора.

Я даже не взглянул в его сторону. Торопливо заговорил, обращаясь к Чибисову:

– Клянусь Зоной, их подкинули! – Я вдруг отчетливо понял, как все было на самом деле. – Арсений Иванович, выслушайте меня! Клетку с азилем принес некий тип. Я вспомнил его, он карманник. Его ваши охранники уже однажды ловили и выпроваживали прочь…

Перед глазами встал избитый до состояния полутрупа баклан. Его лицо в тот раз было все в крови, поэтому я не сразу признал, когда он принес клетку с бойцом.

– Он карманник, – повторил я, – вытащил у меня из кармана ключи, когда терся рядом и тыкал бумажкой якобы на подпись.

– Ну допустим, – кивнул Арчибальд. – Но как в таком случае ты открыл мой кабинет и поставил птицу без ключей?

– Он положил их обратно мне в карман. Видно, снял слепок и вернул ключи, когда догнал меня в коридоре, вроде как чтобы отдать документы на азиля. То-то все лез ко мне обниматься. – Тут я вспомнил еще кое-что и посмотрел на Сумрака. – Коля! Вот зачем ты остановил меня в коридоре! Ты тянул время, чтобы баклан успел сделать слепок! Арсений Иванович, я уверен, что за всем этим стоит Сумрак!

Коля картинно вскинул бровь и покачал головой: дескать, что за чушь.

– Арсений Иванович, – я посмотрел на Арчибальда с надеждой и мольбой. – Это правда!

Чибисов молчал и задумчиво разглядывал барную стойку. Олег выглядел подавленным – я его таким никогда не видел. И только Жора с Сумраком были довольны. Главный «барьеровец» не скрывал усмешки, а Коля смотрел на меня с веселой ненавистью, и в его взгляде явственно читалось: «Попался ты, Трын-трава, хана тебе».

Чибисов долго молчал, и выражение его лица не нравилось мне все больше и больше. Наконец он заговорил, обращаясь к Киму:

– Зачем, Олег? Тебе что, мало денег, которые я плачу?

О-ба-на! Да что здесь, вообще, происходит?! Чибисов совсем спятил?! Понятно же, что ограбление шито белыми нитками. Я что, совсем обкуренный – обнес сейф всемогущего босса, легкомысленно оставил бабло дома и спокойно пошел тусоваться в кабак?! Тем более нелепо приплетать сюда еще и Кима!

– А он-то тут при чем?! – вырвалось у меня.

Как ни странно, сам Олег молчал, словно онемел и оглох. Хмуро смотрел в пол и молчал.

– Да тут все ясно, – заговорил Сумрак. – Эти двое решили, что смогут обнести сейф и выйти сухими из воды…

– Убью, сука! – Я потерял над собой контроль и хотел броситься на гаденыша.

Не успел. Торпеды Хазара удержали, перехватив за плечи. Сумрак откровенно смеялся мне в лицо.

– Увести обоих, – велел Арчибальд.

– Я ж говорил, Трын-трава, что псинкам недолго тебя ждать, – Утюг потащил меня в коридор.

Двое других пацанов сделали было шаг в сторону Кима, но схватить за руки не посмели. Он пошел сам.

Вскоре меня втолкнули в ту же самую клетку, а Олега повели дальше.

Я дернулся ему в след:

– Олег!

Но он не обернулся.

– Погодите! Дайте нам с ним поговорить, – попросил я Утюга.

– Завтра вечером поговорите. На арене. У вас будет пара минут, прежде чем выпустят питбулей, – ответил Утюг.

– Питбулей?! – Сознание отказывалось мириться с очевидным. Неужто нас завтра и впрямь затравят собаками?!

– Конечно, – с садистским удовольствием подтвердил Утюг. – Ты крыса. А крыс надо давить.

Меня оставили одного, если не считать соседей – четвероногих людоедов. В душе нарастала паника. А еще бесила невозможность поговорить с Олегом. Вспоминался его опущенный взгляд, нежелание смотреть на меня. Неужто он тоже считает, что деньги взял я, а хотел подставить его?!

Я забегал по клетке, остановился, до боли вцепился пальцами в прутья. Ким считает меня крысой?! Эта мысль жгла сердце больше, чем страх скорой лютой смерти. А еще туманила разум ненависть к Сумраку. Убью падлу! На куски разорву!

«Никого ты не разорвешь, – пришла вдруг в голову оглушающая мысль. – Тебя – да. А ты уже нет».

Кажется, Коля победил и сможет завтра насладиться своей победой, так сказать, в первых рядах – наверняка придет полюбоваться на казнь. Я сжал кулаки и со всего маху ударил по прутьям клетки.

– Ты зубами попробуй, погрызи, вдруг перегрызешь, – раздался насмешливый голос Сумрака, и вскоре он встал перед клеткой собственной персоной.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.

– Твоих рук дело? – Мой голос прозвучал глухо от ненависти.

– Не надо было связываться со мной, Трын-трава.

– Про фотки не забыл? На которых ты, обоссанный от страха, скулишь на полу в кладовке? Я же предупреждал, если со мной чего случится…

– То их увидят Ким и твой брат, – перебил Сумрак. – Помню-помню. Только Киму вроде как уже не до них.

– Зато брату до них. Он получит не просто фотки, а с моими пояснениями: дескать, вот мой убийца.

Коля некоторое время молчал, а потом спросил:

– Он ведь хороший мент? Так?

– Отличный, – я не соврал.

– Тогда ништяк. Значит, быстро установит, что убийца не я. Следы приведут его к Чибисову…

Коля сделал паузу, но я уже понял, к чему он клонит. Против Арчибальда у моего брата кишка тонка – у Чибисова связи аж в Москву идут.

Братишка, конечно, мужик упертый. Наверняка попробует бодаться с Арчибальдом, но… Одно из двух: он или проиграет, или отступит. И потом, Сумрак-то при таком раскладе остаётся не при делах.

– Тебе шах и мат, Трын-трава. Чистая победа, – Сумрак улыбнулся, довольный собой.

– Ну ладно я, а Олега зачем замарал? – тихо спросил я.

Коля повел плечами:

– Так фишка легла.

– Гад ты. У него ж ребенок скоро…

Сумрак собирался было уходить, но внезапно остановился. Серьезно спросил:

– Хочешь Кима отмазать?

Я недоверчиво промолчал. Небось издевается, дрищ!

– Я не шучу, Трын-трава.

– М-да? И как это сделать?

– У меня намечается «прогулка» в Зону. Пойдешь ко мне отмычкой. Тогда договорюсь с Арчибальдом, чтобы Олега не трогали.

– Ага, так тебя Чибисов и послушает, – скорчил мину я.

– Послушает. Это по его заказу пойдем. Я скажу, что ты мне нужен для дела. Ты и в самом деле не самый плохой сталкер, – неохотно признался он.

Несколько мгновений я молчал, обдумывая ситуацию. Понятно, что Сумраком движет шкурный интерес. Видно, вылазка в Зону предстоит нелегкая, и опытный сталкер вроде меня да еще в качестве отмычки и впрямь может пригодиться. Всяко лучше, чем наркоши с обкуренными мозгами. К тому же мне не надо платить.

И еще кое-что. Сумраку явно хочется поглумиться надо мной подольше, и он сможет это сделать, став моим боссом. Вот только как бы ты не перехитрил сам себя, гнида! Отмычка тоже может превратиться в оружие. Посмотрим, кто будет смеяться последним! Ведь за периметром свои законы. Зона сама и судья, и палач.

И потому мой ответ:

– Согласен. Пойду твоей отмычкой.

– Вот мне счастье привалило, – Коля издевательски вскинул бровь. – Сам Трын-трава мне великое одолжение сделал! – Он стал серьезным. Глаза вновь налились ненавистью: – Будешь слушаться меня и не вякать. Ким останется в заложниках. Станешь выеживаться или фортель какой выкинешь, например сбежишь или меня под несчастный случай подведешь, и ему звездец. Усек, сучонок? Если я из Зоны не вернусь, Чибисов его на лоскуты порвет. Так что труситься ты надо мной будешь, как над этой своей девкой-врачом не трусился. Понял, урод?

– Еще как, – процедил я, буравя его лютым взглядом, а в глубине души понимая, что попал в ловушку.

В шахматах такое положение называется цугцванг. Знаю, потому как мой батя обожает эту игру. И брата подсадил, а я – в семье белая ворона – к их увлечению остался равнодушным.

Так вот цугцванг означает, что меня загнали в такое положение, когда любой мой ход приведет к поражению. Если с Сумраком не пойду – нас с Кимом затравят собаками. А пойду – хана мне. Коля живым из Зоны не выпустит. Попробую с ним бодаться – пострадает Олег. Короче, капец. Забанили меня по полной.

Значит, решение тут может быть лишь одно – соглашаться на условия Сумрака. Так, по крайней мере, хоть у Олега остается шанс уцелеть…

Назад: Глава 2

Дальше: Глава 4