Глава двенадцатая. Топь
После километра опасно быстрого шага Кот сбавил темп. Так можно было влететь в ловушку, которые в изобилии встречались в этом районе. А сдохнуть на полпути не входило в его планы. Мелькнула, правда, шальная мысль: швырнуть «монету» в «комариную плешь». Да только неизвестно, чем это может кончиться, если объект такой силы расплющить мощной гравитацией. Взрыв, подобный ядерному? Новый Сдвиг? Ну его к лешему такие эксперименты…
Тяжелое дыхание никак не хотело восстанавливаться. Кот вдруг понял, что продолжать в таком темпе больше не сможет. Да в этом и не было необходимости. В этих местах все решает не скорость.
Пройдя еще немного, Кот взглядом отметил характерную проплешину гравиконцентрата. Обогнул эту темную, чуть вдавленную в землю «кляксу», присел на камень. Нужно было перевести дух. Стянул с плеча штурмовую винтовку, положил на колени. Заглянул в рюкзак, достал пару запасных магазинов. Надо же – угадал с мешком, могли ведь достаться бесполезные боеприпасы к пистолету-пулемету, что сейчас у Шевцова.
Как он там сейчас? Если все идет по плану, то их с Акимом должны бросить ради погони за более ценной добычей. А значит, сейчас покажутся бандиты.
Тумана, концентрировавшегося вокруг «железки», здесь не было. «Комариные плеши» вообще не любят туман – они его всасывают, как губка. Так что подкрасться незаметно бандитам не удастся.
Усилием воли он заставил себя сдвинуться с места, свалился за камень и стал моститься с винтовкой.
Светало. Не хотелось думать о том, что это последний рассвет в его жизни. Не хотелось до боли, до хруста в костяшках пальцев. Но что он может противопоставить Зоне? Только угрюмое упорство, которое со стороны может показаться диким и бессмысленным.
Бандиты не заставили себя долго ждать. Несколько скрюченных фигур подбирались к нему со стороны железной дороги. Рассыпавшись цепью, они заходили широким полукругом, стремясь отрезать ему пути к отступлению.
– Осторожно здесь! – предупредил приглушенный голос. – Где-то рядом «комариная плешь» была…
Это Гвоздь. Знает свое дело, подлюга, и проводник из него неплохой получился. И раз он идет по пятам – значит, задумка удалась.
Потому что идея не в том, чтобы просто смыться и заныкать подальше этот злосчастный «объект». Хотелось напоследок доброе дело сделать – избавить мир от нескольких подонков. Потому он и дожидается, чтобы увести их за собой, как притворившаяся раненой ворона уводит хищника подальше от гнезда. Разница между ним и вороной в том, что он не просто уводит бандитов от загнанных в угол товарищей.
Он заманивает их в ловушку.
И ловушка даже не здесь, среди плотно сгрудившихся гравиконцентратов. Здесь только «первый уровень» для тех, кто сможет пройти дальше.
Припав к прицелу, Кот высматривал приближавшихся братков. Пора бы их взбодрить.
Поймав в оптику серый силуэт, двигавшийся впереди, Кот прикинул: пуля пройдет аккурат в коридоре между парой гравиконцентратов, а стало быть, имеет шансы достигнуть цели.
И выстрелил одиночным. Взвыв от боли, бандит повалился на бок. Убивать его сталкер не собирался – он хотел лишь позлить негодяев. А потому первого всего лишь ранил в ногу.
Выстрел возымел должный эффект. Воздух разорвали слившиеся воедино очереди. С воплем «да я тебя, падла!» справа подорвался какой-то шустрый – и бросился прямо на сталкера, беспорядочно поливая пулями пространство перед собой.
Позиция была выбрана правильно: пули не достигли цели. Их всосала в себя, как пылесос, «комариная плешь», тихо расположившаяся между стрелявшим и его целью. Такая простая вещь отчего-то не пришла в бритую бандитскую голову. Наверное, потому, что мозги в этой башке были разжижены приличной дозой «экзотики». Хорошая штука – начисто лишает чувства страха, а с ним – и чувства самосохранения. На полном ходу бандит будто налетел на невидимую стену – и с хрустом разлетелся кровавыми брызгами, что тут же обрушились на землю с ускорением, многократно превышавшим привычное земное «же».
На несколько секунд стало тихо. Урки приходили в себя после увиденного. Донесся голос Штыря:
– Эй, Кот! Нравится в кошки-мышки играть?
– С детства люблю! – отозвался сталкер, выискивая говорившего в оптический прицел.
– Мы ведь все равно тебя достанем! – пообещал Штырь.
– Руки коротки!
– Зря ты так с нами. Я же тебя не просто убью – я тебя живьем на куски порежу! Слышишь? Падлой буду – я тебя достану!
Кот не смог сдержать холодной улыбки: Штырь закусил удила, а значит, пойдет до конца. Потому что западло сдавать назад на глазах у собственных «шестерок», так можно и авторитет утратить.
Однако залеживаться здесь ни к чему. Слишком мало времени осталось.
Сталкер поднялся – демонстративно медленно, неторопливо надевая рюкзак, подхватив штурмовую винтовку. Кто-то из бандитов не выдержал, пальнул в его сторону. «Комариная плешь» издевательски слизнула пули.
– Эй, кто за мной? – самым наглым образом позвал Кот. – Что, нет желающих?
И, развернувшись, пошел дальше.
В отдалении, за спиной, знакомо рассмеялся Гвоздь. «Смейся-смейся, паскуда, посмотрим, кто посмеется последним».
Что-то рычал Штырь, бандиты суетились у границ смертельных ловушек. Гвоздь их, конечно, проведет – все говорит о том, что он стал неплохо ориентироваться в Зоне. Но, пока они там топчутся, есть время оторваться. Пусть нагуляют охотничий азарт – это то что нужно. Хочется верить, что за это время друзья успеют скрыться.
Простите, ребята, что так получилось – что ушел, не попрощавшись. Да ведь не отпустили бы его одного. Так что пришлось вот так, тайком. Да и вам потом будет легче, и винить себя не за что…
Остановившись, Кот огляделся, прикинул направление. Он знал, куда шел. Это место совсем рядом, за тем холмом. Странно, что за все время он бывал там всего пару раз, да и то проходом. Наверное, он никогда бы не вернулся сюда, ни за какие лавры, ни за какое вознаграждение.
Если бы надеялся остаться живым.
Место это имело дурную славу. И дело даже не в том, что после Сдвига здесь сгинуло бесследно несколько человек. Просто нечего там делать, за этим холмом. Настоящего сталкера трудно остановить даже смертельной угрозой – облеванный от страха, в обгаженных штанах, трясясь и вздрагивая, он все равно будет продолжать свой путь.
Лишь бы впереди маячил заветный приз – неизвестный науке «объект». Лучше всего – уникальный, за который можно запросить у скупщика хорошую цену. И дело даже не в деньгах. Найти заветный хабар – все равно что отыскать древний клад. Есть в этом что-то иррациональное, и именно этой необъяснимой тягой к «сокровищу» сталкер отличается от какого-нибудь «черного копателя».
Но там, за холмом, нет хабара – вот что самое главное. Нет там ничего, кроме зловонной жижи, нагромождения ловушек.
И ходячих мертвецов.
Всех тех, кто погиб, разведывая это мрачное место, и не вернулся назад. Говорят, они так и бродят там, в вечных поисках несуществующего хабара. Такой вот компактный ад местного значения.
Осторожно, на брюхе, сталкер выполз на вершину холма, выглянул с опаской – будто боялся, что что-то здесь изменилось в лучшую сторону. И облегченно выдохнул, подивившись собственной реакции.
Здесь все было по-прежнему.
В утреннем свете подымались к небу густые испарения. Дымка закрывала обзор и будто выплескивалась через края неглубокой котловины. Где-то омерзительно булькало, тянуло мертвечиной. Сама поверхность, на первый взгляд, – обыкновенная смесь земли и песка – едва заметно колыхалась.
Вот она, Топь.
Никто не знает, откуда она здесь взялась. До Сдвига здесь не было никаких болот. Да и сама Топь – не просто болото. Это мешанина из обыкновенной трясины, «псевдопочвы» и «зыбучего камня». А там, невидимый отсюда из-за едкого тумана, прячется наполовину погрузившееся в Топь здание – бывший лабораторный корпус. Бывать в нем не доводилось. Вроде бы корпус до Сдвига использовали совместно ученые из Международного Института и из Академгородка. Поговаривали, что от Академгородка там работали военные. А еще – будто бы там мощный радиотелескоп и обсерватория. Мол, наблюдают какие-то космические аномалии над Зоной. Хотя странно, вообще, – зачем военным работать в обсерватории?
Некоторые считают, что Топь как раз и возникла из-за этих экспериментов, проводившихся здесь во время Сдвига. Кто его знает – может, так оно и было. Рассказать об этом уже некому – те, кого не успели эвакуировать во время расширения Зоны, погибли. Иногда подмывало сходить, посмотреть на некогда секретный объект. Но, как известно, любопытство кошку сгубило. Сталкер придерживался простого и ясного правила: никуда и никогда не ходить в Зоне «просто так». Зона не любит праздности.
Но сейчас – другое дело. В его положении отправиться в эту преисподнюю – святое дело. Нужно только дождаться попутчиков.
Кот передернул затвор штурмовой винтовки, выстрелил одиночным в воздух. Подождал немного. А вот и они, голубчики. Бандиты шли за ним как привязанные. И сейчас, заметив его на вершине холма, поспешили ускориться.
– Убью сученыша! – громко пообещал кто-то.
– Не стрелять! – прокричал вдалеке Штырь. – Ноги переломаю!
Кот издевательски помахал рукой и, развернувшись, спустился в котловину, сразу погрузившись по пояс в полупрозрачную дымку. Прислушался к собственным ощущениям и понял, что что-то не так.
Чуйка снова перестала работать. Спасительный инстинкт куда-то испарился, оставив вместо себя лишь опасное ощущение неуверенности. А это хреново. С таким настроем лезть в Топь никак нельзя. Но на гребне котловины уже появились бандиты, и Гвоздь, шедший впереди этой братии, указал в его сторону. Не раздумывая больше ни секунды, сталкер шагнул на зыбкую поверхность.
Представьте, что вы бежите в летних ботинках по гладко отполированному катку. А теперь добавьте к этому аморфное, желеобразное дрожание льда. Примерно так себя ощущал Кот, осторожно двигаясь по этой омерзительной массе. И это была сравнительно твердая почва под ногами – справа и слева грязными пенными разводами заманивала трясина.
Это не та привычная трясина болот – здесь все сложнее. Попадет, скажем, нога в «зыбучий камень» – ее так просто не выдернешь, все равно, что из застывшего бетона вырываться. А станешь паниковать – погрузишься еще глубже. Тут или ногу топором срубать, или осторожно, миллиметр за миллиметром высвобождаться. Что в его случае равносильно стать пойманным.
За спиной раздался сдавленный крик, а следом – приглушенный всплеск. Так и есть: кто-то плюхнулся в месиво. Еще один гортанный придушенный вскрик, отчетливый «бульк» – и все, только круги на поверхности.
– Вот, сука! – выкрикнул кто-то. Не столько от злобы, сколько от страха.
Кот лишь мрачно усмехнулся: то ли еще будет, друзья мои!
– Вперед, вперед пошли! – рычал Штырь. – Что вытаращились? Вон он, рукой подать – идите и притащите мне его!
Легко отдавать такие приказы. Наступает момент, когда на человека уже не действует сила авторитета. Потому что страх сдохнуть прямо сейчас лютой смертью в «зыбучем камне» куда отчетливее абстрактной угрозы «посадить на штырь» впоследствии.
– А, черт!
Относительно твердая почва ушла вдруг из-под ног, и Кот ощутил, что летит прямиком в смертельное месиво. Отчаянно изогнувшись, он все-таки успел выбросить вперед руки и упереться в противоположную кочку. Встав эдаким нелепым «мостиком», он глядел прямо в медленно ползущую почву. Это даже завораживало – видеть как закручивается спиралью твердый, на первый взгляд, камень. Однако ослабить руки и упасть в него физиономией гарантировало мучительную смерть. Двигаясь осторожно, вбок, отдуваясь от непомерного усилия, Кот добрался до твердой почвы. Расслабил руки, рухнул навзничь, пытаясь восстановить дыхание.
Было слышно, как рядом пыхтят бандиты, подбираясь все ближе. За плотной дымкой их не было видно, но Кот кожей ощущал приближение врагов.
– Эй, Кот! – вкрадчиво позвал Штырь. – Ты еще там?
– А куда я денусь, – отозвался сталкер. – Чего вы так медленно ползете? Запарился ждать вас уже.
– А ты затейник, Кот. Надеешься утопить нас в этой жиже?
– Надеюсь!
– Да брось! Ты же знаешь, что далеко не уйдешь. Из Топи нет другого выхода, и ты это знаешь. Зачем моих ребят злишь понапрасну? Мне-то убивать тебя не резон, но тут на тебя уже зуб точат – достал ты пацанов. Они нервные, чего доброго стрелять-резать начнут, и я их уже не остановлю.
– Да ты, Штырь, на мой счет не парься. Лучше под ноги смотри. Не ровен час, оступишься – и булькнешь в «зыбучий камень». Что без тебя твои упыри делать станут?
– Насчет меня – будь спок! У меня проводник – не чета тебе.
– Это ты про Гвоздя? Не хочу тебя пугать, но в нашем деле он новичок. Знаешь, что бывает, когда у проводника нет опыта?
– Это ты, Кот, лохам рассказывай. У меня-то глаз наметанный, я с ходу вижу, когда сталкер удачливый, а когда фраер. Уж не знаю, что там с тобой приключилось, но сдавать ты стал, Кот. Против Гвоздя – уже совсем никакой.
– Да ладно! – усмехнулся Кот, ощутив при этом странную ревность.
Ему и самому стало казаться, что удача окончательно покинула его, и он движется по инерции, в любой момент рискуя убиться на ровном месте. Он всеми силами старался подвить в себе это ощущение – но оно все нарастало, становясь опасно навязчивым.
– Эй, Кот! – позвал другой голос. Дымка искажала звуки, и не сразу стало понятно, что говорит Гвоздь. – Лучше послушай «бугра» и не рыпайся. Убивать не станут, если будешь делать, что говорят!
– Да? – Кот желчно рассмеялся. – Ну это ты совсем по адресу обратился, молодец! Я же всегда делаю только то, что мне говорят. Наверное, потому я и в Зону полез!
Краем глаза он заметил, как две смутные тени пытаются подобраться к нему под прикрытием дымки. Какие ловкачи – зубы ему решили заговорить. Ну посмотрим, что вы сможете сделать?
Сталкер примерился и, оттолкнувшись изо всех сил, прыгнул в сторону кочки, торчавшей из ровной поверхности почвы. Замер, покачиваясь и рискуя упасть. Со стороны поступок мог показаться совершенно нелепым. Но Кот знал, что делает.
Двое головорезов показались, наконец, из дымки. Вид у них был решительный, морды, как и положено, перекошенные и злые. Намерения были вполне ясны, и ближайшее будущее не сулило сталкеру ничего хорошего.
С самым обреченным видом Кот опустился на корточки, отрешенно уставился в смутную даль. Как говорится – подходи и бери. Бандиты клюнули – и ринулись на него с двух сторон с явным намерением превратить в мешок с костями. Убить, может, и не убьют, все-таки, Штырь не велел. Но забьют до полусмерти – наверняка.
Один из уголовников в последний момент заподозрил неладное, притормозил, отчаянно замахав руками. Второй же с ходу, не доходя всего пары шагов до жертвы, просто ухнул в казавшуюся твердой поверхность, не оставив от себя не то что следов – даже расходящихся кругов на поверхности. Если и может быть реальная иллюстрация выражения «провалиться сквозь землю» – это было оно самое. Уцелевший бандит все же вляпался по колено в «зыбучий камень» и затрепыхался, как муха в паутине. Воздух наполнился отчаянными воплями вперемешку с угрозами и матюками.
Кот спокойно поднялся, поглядел на пытавшегося вырваться бандита, поинтересовался:
– Помочь?
– Да я тебя, падла… – Уркаган попытался направить на сталкера автомат, от чего еще больше провалился ногой в обманчивую поверхность. Грохнула бессмысленная очередь, пули ушли в землю.
– А хрен с ним, – вдруг отчетливо произнес голос Штыря. – Не нужен он мне живым. А ну, мужики, кто принесет мне его голову, тому двадцать «штукарей» с ходу! Мое слово!
Слова главаря произвели на бандитов сказочное действие. Там, за дымкой, отчетливо зашевелились, застучали ботинки. Кто-то опять вскрикнул. Другой, более удачливый, стал активно пробираться в сторону беглеца. Грохнула очередь, еще одна – пули прошли довольно близко.
Ну все, игры кончились. Он раздразнил зверя – теперь остается удирать.
Пригнувшись, Кот принялся перескакивать с кочки на кочку, все дальше продвигаясь в глубину Топи. Когда знаешь, как устроена эта опасная поверхность, можно двигаться довольно быстро. Но, похоже, проводник бандитов тоже неплохо освоился в этих местах. И теперь преследователи почти не отставали. Еще немного – и они начнут догонять. Сил становилось все меньше. Совсем скоро болезнь лишит его хоть какого-то преимущества.
– К черту… – прохрипел он. – Вперед и не спать!
Стремительная тень промелькнула слева, на уровне ног. Сначала решил: показалось – мало ли что померещится в этой густой дымке. Но через несколько шагов движение повторилось – на этот раз справа и ближе. Это было похоже на какое-то животное. Странное дело. Животных во всей Зоне днем с фонарем не отыщешь, а откуда им взяться в этом месте, несовместимом с жизнью?
Там, за спиной, вскрикнули. Видать, тоже заметили что-то. Грохнул выстрел, еще один. Что они там так нервничают?
И тут же прямо в лицо метнулось что-то стремительное, серое, жуткое.
Сработали рефлексы. Руку выбросило вперед, и пальцы схватили что-то отчаянно дергавшееся, издававшее мерзкие тонкие звуки. Страшная, облезлая пасть и длинные желтые зубы, извивавшийся голый хвост…
Крыса. Редкая мерзость сама по себе, теперь она вызывала особенное отвращение. Что-то с ней было не так, с этой крысой. Кот рассматривал существо, норовившее цапнуть его за руку, и вдруг понял.
Да она же холодная – ледяная, как труп! Черт – да это же и есть труп! Дохлая крыса восстала из мертвых, как восстают те, кого именуют манекенами или «зомби». Мерзкие серые паразиты! Чего им не лежится в сырой земле? Даже сейчас, мертвая, эта тварь норовит извернуться и цапнуть его за руку. Выстрелы и злобные крики за спиной только подтверждали это.
Сзади отчетливо прозвучали шаги. С ходу, не глядя, Кот швырнул крысу назад, как визжащую и извивающуюся гранату. Бросок получился что надо: аккурат в физиономию бандита, выскочившего на него из дымки. Серая тварь вцепилась в его лицо всеми когтями и зубами разом. Взвыв от боли и ужаса, бандит мгновенно забыл о цели погони. Заметался, пытаясь, сорвать с лица взбесившийся крысиный труп. И, забывшись, шагнул в трясину – только ноги мелькнули в воздухе.
А поток серых тварей все нарастал, и это было необычно. Казалось, мертвые крысы бегут с еще более мертвого корабля, и это рождало иррациональный страх. Хотя казалось бы – чего бояться и без того обреченному на смерть?
Еще одна тварь бросилась в его сторону, и он с ходу отфутболил ее, как сдувшийся мяч. Тихо рассмеялся: подумаешь – крысы! Видали монстров и пострашнее!
Крики за спиной прекратились. Слышались только одиночные выстрелы. Видать, преследователи пришли в себя и теперь просто отстреливают хвостатых монстров. Точный выстрел в голову или позвоночник навсегда прекращает эту имитацию жизни. Этот раздражающий фактор позволил сталкеру оторваться на пару десятков шагов и несколько перевести дух. Он сдернул с плеч рюкзак, отстегнул клапан и вдруг замер, прислушиваясь к наступившей тишине.
Странное дело – поток крыс прекратился так же внезапно, как и начался, и это внушало куда большее беспокойство, чем их наличие. Кот шарил рукой в рюкзаке в поисках чего-нибудь подкрепляющего и при этом не сводил взгляда с мутной пелены по ходу движения. Рука нащупала упругую картонную коробку – это оказался апельсиновый сок. Сорвав зубами уголок упаковки, он жадно пил и продолжал пялиться в туман.
И не просчитался.
В его сторону тихо приближалась тень. Огромная, жуткая – даже по одному своему силуэту. И бесшумная. Молниеносно натянув рюкзак, Кот вскинул штурмовую винтовку.
Тень будто заметила это и замерла на месте, так и не проявившись. Сталкер облизал пересохшие губы, прошептал:
– Ну что же ты… Выходи…
Тень была неподвижна, это казалось страшнее прямого нападения. Сталкерская привычка подсказала: лучше обойти. Это было не совсем рационально – больше шансов вляпаться в убийственную жижу Топи. Но Кот предпочел рискнуть. Перепрыгивая с кочки на кочку, проходя по сухим корягам, невесть откуда здесь взявшимся, он обошел эту тень справа. Но, когда снова двинулся вперед, тень вернулась.
– Да что же там такое? – прошептал Кот. Ему вдруг захотелось услышать человеческий голос – пусть даже свой собственный. – Ладно, посмотрим…
Вариантов не было – он взял эту тень на мушку и медленно пошел вперед.
Тень росла. Но когда стала уже неправдоподобно огромной – вдруг схлопнулась и сгустилась в одиноко стоящую фигуру.
– Фу, черт… – выдохнул Кот.
Это все штучки здешней дымки, искажающей вид. Гигантская тень оказалась обыкновенной собакой.
Впрочем, не совсем обыкновенной. Псина замерла на месте, уставившись в одну точку, и подозрительно дрожала – как в лихорадке. Выглядела она жутковато: тощая, облезлая, покрытая то ли шрамами, то ли язвами. Да и не место ей здесь. Впрочем, как и крысам.
Вспомнилось вдруг, что после Сдвига в «предзоннике» пропали бродячие собаки. До этого целые стаи бродили по лесам и городским окраинам – и вдруг исчезли. Поговаривали, что псы ушли в Зону – будто по какому-то только им понятному зову. То ли какой-то монстр их подманивал и жрал, то ли просто такая специфическая собачья ловушка. А встретить их, оказывается, можно здесь, в самом неожиданном месте.
Но, если верить этой версии, псина должна быть здесь не одна… Приглядевшись, Кот заметил в дымке еще одну неподвижную тень. И еще. Снова поглядел на собаку.
Ек-макарек – да она же мертвая! Точнее, «восставшая из мертвых», как те же крысы. Уж не от этих ли зверей бежали воскресшие грызуны?
Рассуждая таким образом, он медленно прошел мимо собаки, которую успел для себя прозвать «мертвопсом». Не успел сделать и десятка шагов, как за спиной прозвучало глухое рычание.
Обернувшись, увидел стоявшего в метре от него «мертвопса». Как он смог подобраться так стремительно тихо? Пес глядел исподлобья налитыми грязно-красным глазами. Его трясло еще сильнее, даже покачивало. Но было ясно: это мнимая слабость. Потому что живого в этом существе – ноль. В Институте давно изучили «муляжей», покромсав их на мелкие кусочки, заглянув под черепушку, разглядев под микроскопом каждую клеточку. Ничего толкового наука понять так и не смогла. Единственное, что можно было утверждать определенно, – это не жизнь. Лишь ловкая имитация, принципы которой до сих пор непонятны.
Как и мотивации, заставлявшие этих существ бросаться на живых.
– Тихо, тихо! – пятясь, произнес Кот. – Хорошая собачка. Давай успокоимся…
«Хорошая собачка» по-волчьи оскалилась, выпятив гнилые желтые клыки, – и бросилась с неожиданной прытью. Едва хватило реакции: пара коротких очередей остановила зверя, взломав хрупкий череп, разметав по сторонам кровавые ошметки. Упавшее тело какое-то время продолжало дергаться и судорожно перебирать лапами.
Однако. Уже не опуская штурмовую винтовку, Кот продолжил путь. И навстречу из зыбкой мути стала надвигаться целая группа теней.
Стая.
Псы приближались медленно, нервно покачиваясь из стороны в сторону. Это напоминало какие-то ритуальные движения, вводящие слабонервных в ступор. Впереди двигался самый крупный и в то же время самый ободранный пес – очевидно вожак. Он часто, с присвистом дышал, высунув черный язык. Или просто имитировал дыхание – шкура на левом боку лопнула, там отчетливо двигались оголенные ребра. У вожака был один только выпученный глаз, второй превратился в кроваво-гнойное месиво. Пес опустил голову и зарычал – низко и страшно.
Кот не был слабонервным, но понимал, что от десятка собачек ему не отстреляться – патронов в магазине не хватит, да и реакции. Потому пришло неожиданное решение: он стал отходить в сторону преследователей. Стая не отставала. Из-за спины донеслось рычание вожака – теперь уже громче и еще более грозно.
И тут же из дымки вынырнуло знакомое лицо. Гвоздь – он шел во главе вереницы бандитов, двигавшихся за ним след в след. От неожиданности бывший друг замер с отвисшей челюстью, не зная, что говорить, что делать. На него тут же налетел шедший позади бандит:
– А, черт! Че встал?!
– Ку-ку! – с таинственной улыбкой сказал Кот. – К вам гости!
И с некоторым даже изяществом ушел в сторону. Раздраженная движением стая ринулась в атаку. Единичная цель в виде припавшего к земле сталкера их интересовала меньше, чем плотная группа двуногих.
Надо отдать должное Гвоздю – он среагировал достойно. Мгновенно оценив ситуацию, кувыркнулся вбок, в сторону, противоположную сталкеру. И первый бросок вожака пришелся на бандита, шедшего за спиной проводника. Тот ничего не успел сообразить – просто повалился на спину, крича, пытаясь спихнуть с себя взбесившееся чудовище и разбрызгивая кровь. Тут уже сориентировались его подельники – и в бешеных зверей устремились потоки пуль.
Теперь бандитам было чем заняться. Сначала положить стаю, потом решить, что делать с ранеными. Если будут убитые – еще несколько минут на дележку содержимого их рюкзаков и карманов – для урок это святое. Все это время надо использовать, чтобы компенсировать непредвиденное возвращение.
Машинально, даже не прерывая вялого хода мыслей, он пристрелил раненого полудохлого пса, норовившего подобраться и цапнуть его за ногу. После чего, отдуваясь и отплевываясь от пыли, отполз в сторону. Потом поднялся на ноги и, покачиваясь, двинулся дальше.
Впереди оставалась последняя часть пути – та, которую еще ни разу не доводилось проделывать. Когда под ногами ощутимо захлюпало, и черная жижа поднялась по щиколотку, он понял, что финишная черта близко. Еще один признак – он вышел из дымки.
Вот она, Черная Грязь. Не столько опасная сама по себя, она почти непреодолима, если не иметь ни плота, ни лодки. Но какой идиот попрется сюда с лодкой?
Тогда как добраться до того мертвого здания, наполовину погрузившегося в трясину и странно накренившегося, как подтаявший кубик сахара?
Хотя на сахар это похоже меньше всего. Здание было совершенно черным – будто его хорошенько прокоптили в дыму автомобильных покрышек. Но, конечно же, здесь не было пожара. Это все штучки Зоны.
Это здание Шаман назвал Японской Шкатулкой. Отчего – непонятно. Потому что на шкатулку оно походило не больше, чем на кусок рафинада. Чаша большого радиотелескопа, несколько параболических антенн поменьше, башня оптической обсерватории с куполом – все это было черным, мрачным и выбивалось из привычного пейзажа Зоны, так как всегда скрыто в наполненной испарениями котловине.
Идти туда не хотелось. Просто потому, что это последняя точка. Пока ты идешь, двигаешься – все подчинено этому движению, ты напряжен и устал – и у тебя нет сил на мысли о смерти. Но стоит остановиться, расслабиться, закрыть глаза… Очнуться в страхе – и наблюдать, как расползается по коже ладоней убийственная черная сетка. И остается только надеяться на то, что этот страшный дом не даст ему покоя, не позволит зациклиться на неизбежном, и он умрет так, как и положено сталкеру, – внезапно и с удивлением на лице.
– Вперед! – сквозь зубы процедил он. – Посмотрим, что здесь за чертов Диснейленд!
Он двинулся вокруг обширного пятна Черной Грязи. Шаман бывал здесь, и Кот не забыл его сдержанный рассказ.
Они сидели на циновках посреди большой светлой комнаты без мебели – так Шаман, как он выражался, «завершал круг» по возвращении из Зоны:
– Никогда не ходи в Топь. Но если пойдешь – остановись на краю Черной Грязи. Но если тебе и этого покажется мало – тогда иди по кругу и следи, пока большая антенна не перекроет башню обсерватории. Тогда начинай тыкать палкой в Грязь. Наткнешься на твердое – значит, ты нашел гать. Она спрятана прямо под поверхностью, если не знаешь, где искать, – найти ее почти невозможно. Не спрашивай, откуда она там взялась и как я сам про нее узнал – история мутная и кажется враньем даже мне самому. Теперь самое важное: гать – не прямая дорожка. Ты должен запомнить определенный алгоритм. Девять шагов вперед, семь шагов налево, двенадцать направо – и постоять около минуты, пока не успокоится поверхность. Да, я знаю, что звучит странно, – но так уж это работает. Потом идешь прямо – точно двадцать один шаг. И сразу же направо – ровно шесть шагов…
Шаман продолжал говорить, и Кот зачем-то запоминал эту безумную схему, не уточнив даже, в чем смыл этих остановок или какого размера должны быть шаги. Все было слишком странно, чтобы всерьез думать о том, что он когда-то полезет в эту поганую Топь. Сказал же Шаман уже в самом конце своего рассказа:
– В общем, ты понял: все слишком сложно и опасно. А главное – бессмысленно. Хабара там нет. И вообще ничего нет, не считая ловушек.
Тут он помолчал, прищурившись, и добавил:
– Конечно, если ты не хочешь заглянуть в обсерваторию, поглядеть в телескоп и увидеть вечность.
В тот момент это прозвучало просто странно, но не более странно, чем все, что происходит в Зоне. Но сейчас Кот понял: именно в тот момент он увидел того Шамана, которого помнит теперь. Похоже, что Шаман поглядел-таки в телескоп. И может, даже увидел эту самую вечность.
И не исключено, что вечность заглянула в него самого.
Кот ощутил, как по усталому телу пробежал ледяной холодок.
Вот оно. Вот этот самый последний вопрос, на который он все еще хочет узнать ответ.
Что там?
Может, ради этого стоит проползти через мерзкую жижу среди ходячих крысиных и собачьих трупов, с бандитской кодлой «на хвосте»?
Кот рассмеялся глупым счастливым смехом, словно сошелся номер на лотерейном билете. Что он хотел там увидеть, в объективе этого затерянного телескопа? Что это значит – вечность? Синоним ли это какого-то потустороннего бытия, в которое так хочется верить? Если так – стоит ли пялиться в небо, когда можно просто дождаться неизбежного?
Ну нет – он обязательно дойдет и посмотрит на все своими глазами.
Ствол штурмовой винтовки прочертил по вонючей грязи кривую линию и уткнулся во что-то твердое. Вот она – тайная гать. Теперь главное – следовать алгоритму, каким бы нелепым он ни казался. Мысленно усмехнувшись, уж готовый, если что, искупаться в зловонной субстанции, он ступил на невидимую поверхность.
Это было странное ощущение – сродни хождению по воде. В отличие от «зыбучего камня» Черная Грязь охотно расходилась кругами из-под ног. Выглядело бы даже красиво – если б не лопающиеся по соседству жирные вонючие пузыри.
– Девять шагов вперед… – прошептал он и, прикрыв глаза, медленно зашагал прочь от зыбкого берега.
И точно – поверхность под парой сантиметров жидкой грязи оставалась вполне надежной. Картина могла бы стать идиллической, а само движение – вполне способно ввести в транс.
Но он был не один на этом гнилом болоте.
– Вон он! – крикнули за спиной.
– Не стрелять! – это уже Штырь.
По краю Черной Грязи зашлепали тяжелые ботинки.
– Не лезьте туда! – с некоторым высокомерием распорядился Гвоздь. Кот узнал его по голосу. – Там трясина.
– А этот тогда как идет?..
– Что, в Иисуса решил поиграть? – без тени былого дружелюбия вступил голос Штыря.
Голоса звучали в каком-то десятке метров от него – но никто не решался с ходу последовать за ним на эту черную поверхность. Сталкер не обращал внимания на окрики. Он отсчитывал шаги и паузы.
– Да он совсем борзый, – гнусаво сказал какой-то бандит. – Штырь, давай я ему колено прострелю?
– Я сказал: мне нужна его голова, – процедил Штырь. – Если он свалится и утонет – я твою голову взамен возьму. Но уйти я ему не дам. Эй, Гвоздь, а ну давай за ним!
– Кот, стой! – Это снова Гвоздь, и голос у него какой-то насмешливый. Все ему, подлецу, весело. – У тебя что, крыша поехала? Ты же не уйдешь никуда! А еще и утопнешь чего доброго! Вернись, мы все простим!
Даже если бы Кот поверил этому человеку, вернуться бы не смог. Его уже захватил этот ритмичный алгоритм: «Восемь шагов вперед, четыре влево, постоять…» Он продвигался как в странном танце. А за спиной, чертыхаясь, топтались бандиты. Громкий всплеск, вопли – кто-то свалился с гати. Кот не оборачивался. Главное добраться до корпуса – а там пусть попробуют его взять.
Недалеко до черной стены Кот вдруг застыл, поняв, что не помнит дальнейшего алгоритма. И сколько ни копался в памяти – вспомнить ничего не мог. Это было хреново, тем более что Гвоздь худо-бедно нащупывал путь, ведя за собой нескольких вооруженных мерзавцев.
Присев, сталкер ткнул в грязь стволом штурмовой винтовки и чуть не выронил ее: впереди была глубина. Странно – нащупывался путь, которым он пришел сюда, но вперед дороги не было. Похоже на тупик.
И что теперь? Погибнуть в трясине? Нет, уж слишком неэстетично – хоть совсем не помирай.
А может, он ничего не забыл – и алгоритм попросту закончен?
Сталкер огляделся мутным взглядом. Мозг работал туго, медленно, но верно сдавая позиции. Не взбадривала даже шедшая по пятам угроза. Нужно было что-то решать.
Машинально сунув руку в карман, достал оттуда патрон – еще из тех, что кидал, вместо гаек, проверяя путь на ловушки. Несильно замахнулся, бросил вперед, зная, что патрон просто беззвучно сгинет в глубине. Но не тут-то было: патрон отскочил от поверхности, разбрызгивая грязные капли.
Вон оно что – здесь просто разрыв в гати, а значит, придется прыгать. Уже не думая, он сделал шаг назад, качнулся – и прыгнул. Прежней ловкости не было, и, поскользнувшись на жирной черной «пленке», он грохнулся на жесткое, проехал на спине по скользкой поверхности. Та качнулась под ним, распространяя тягучие черные круги. В голове загудело от удара. А может, и не в голове – гул шел будто бы от всего черного глянца Черной Грязи.
Зашипев от боли в спине, сталкер приподнялся на локте. И застыл от неожиданности.
Прямо в лицо глядел человек. Неподвижный, обтекающий густой черной субстанцией. Только глаза его сверкали яркими, огромными белками. От чего они такие огромные? Проклятие – да их же наполовину выдавило из глазниц! Фигура торчала прямо из грязи, очевидно вынырнув оттуда, побеспокоенная неловким прыжком сталкера и ударом. Разумом Кот понимал, что это обыкновенный «муляж», но сейчас разум молчал, уступив место нарастающему животному ужасу. Человек открыл рот, и оттуда точками стала извергаться грязь. Он низко захрипел – и грязь брызнула во все стороны, окатив лицо сталкера, попав в глаз.
– О нет… – Кот попытался подняться. Удалось это не с первой попытки – руки разъезжались на скользкой поверхности. Наконец встал на ноги, разогнулся. И замер, потрясенный зрелищем.
Все это грязевое «озеро», вся эта Черная Грязь была теперь наполнена такими фигурами, торчащими из нее по горло, по грудь, по пояс. Фигуры одинаково срыгивали грязь и хрипели. И все были в одинаковой армейской форме.
Похоже, незваные гости потревожили сон живых мертвецов, мариновавшихся в этом «бульоне». Не оттого ли здесь такая устойчивая, тошнотворная вонь? И сама Грязь – не порождение ли это мертвой перегнившей плоти?
И главное – что теперь делать? Как настроены эти «зомби»? Непохоже, что они собираются возвращаться в свою грязевую спячку.
Когда-то Шаман говорил: «воскресшие» по натуре ни добрые, ни злые – они просто реплики некогда ушедших людей. Злобными «зомби» их делают живые – своими стереотипами, страхами, своим агрессивным или, напротив, трусливым поведением. Сами «муляжи» впитывают чужие эмоции, как губка. Кто-то пытается разглядеть в них человеческое – и тогда мертвецы никого не трогают, даже пытаются имитировать хорошие манеры, если таковыми обладали при жизни. Но большинство «нормальных людей» в ходячих мертвецах видят лишь убийц и охотников за чужими мозгами. И поскольку страх – это куда более яркая эмоция, чем сочувствие, то и в «зомби» они превращаются с большей охотой.
У кого-то из бандитов сдали нервы.
– Это мертвяки! Мертвяки идут! – захлебываясь соплями, визжал какой-то впечатлительный уркаган. – О, господи! Господи…
Да, приятель, это тебе не наркоту мальчишкам толкать и не шлюх покрывать. Это Зона. Она впечатлительных не любит, таким даже в ловушку попадаться не надо – от страха здесь мрут с тем же успехом.
Торопливые очереди разорвали тишину, тут же вступил второй автомат, третий. Бухнула, окатив грязной волной, граната. А вот это зря, совсем зря.
– А, суки!
– Справа, братан, справа! Бей гада!
– Я стреляю, чего он, падла, не падает?!
– Пусти, я из гранатомета шмальну!
Пучеглазый повел головой и уставился в сторону бандитов. Замычал и медленно, расталкивая тугую грязь, двинул на звук. Вслед потянулись все прочие, будто соскучились по живому человеческому общению. Только бандиты общения отнюдь не желали. Обалдев от страха, они принялись поливать пулями наступающих «зомби», которые, содрогаясь под ударами сгустков металла, действительно начали звереть. Самое время убраться, пока и его не пристрелили под горячую руку.
Забыв о каких-либо «алгоритмах», поскальзываясь, падая, отплевываясь от отвратительной жижи, устремился вперед. То и дело проваливалась то рука, то нога, но он продолжал карабкаться вперед, исключительно на инстинкте. Вслед за ним, оторванные от своих толпой разъяренных «зомби», торопливо продвигались к лабораторному корпусу двое обезумевших от ужаса бандитов во главе с Гвоздем.
Черная стена корпуса приближалась судорожными рывками, и, когда до нее оставалось не более пяти метров, плотная поверхность гати вдруг оборвалась.
Взмахнув руками, сталкер провалился в зловонную черную мглу.
