— BDSM, тройная аббревиатура, — объяснил Господин, первый раз помещая специальную кассету в пасть кассетоприемника: Bondage/ Disciplin (ограничение свободы — связывание и воспитание), Domination/ Submission (доминирование и подчинение), Sadism/ Masochism (садизм и мазохизм).

— Да, — отвечала Урсула, впиваясь глазами в картинку на экране.

Длинноволосые девушки в черных браслетах и ошейниках живописно подвешивались на крюках, вздрагивали от ударов кожаными плетьми, жадно слизывали густую сперму со своих красивых лиц, содрогались от обжигающей капели расплавленного воска.

Коленопреклоненные, с завязанными глазами, они выдавали свое возбуждение лишь прерывистым дыханием и негромкими стонами, которые могли, однако, смениться настоящими воплями при появлении в руках Доминанта отточенного ножа или ацетиленовой горелки.

Иногда это бывало и так — больно и страшно. Урсула захлебывалась криком, казалось, что ударов слишком много, петля бельевой веревки слишком туга, воздуху не пробраться в бедное горло, лезвие вонзается слишком глубоко и кровь не сумеет остановиться. Тогда она говорила «Не надо», и все прекращалось.

Господин относил ее на руках в ванную, опускал в теплую воду, брал в руки душ, заботливо смывал красную кровь и белую сперму с ее тела, гладил горящие щеки, целовал в лоб, приносил сладкий чай, клубнику и конфеты с коньяком внутри.

Иногда это бывало и так — обидно и унизительно: Урсула стояла на коленях в любом месте, угодном Господину. Молча, неподвижно. Например, час. Редко больше, но и час — этого вполне, вполне достаточно. Иногда он спрашивал ее: «Зачем ты тут?»

Первый раз Урсула не очень ловко ответила: «Чтобы делать то, что Вы скажете». Господин усмехнулся, заметив, что ответ верен по содержанию, но лучше сформулировать: «Чтобы подчиняться Вам».