Глава 17
Сэм думал, что отец Николь был бездушным ублюдком, но жена, как оказалось, перещеголяла его. Затаив дыхание, Сэм слушал разговор за стеной; и он был шокирован тем, что кто-то может относиться к собственному ребенку как к пешке в игре. Даже удивительно, что Николь, выросшая в такой семье, была хорошим и добрым человеком. Это было просто чудо!
Она выдержала напор матери и заявила, что любит его. Она вела себя очень мужественно. Ему вдруг стало стыдно за себя. Сам он трусил в отношениях с ней.
Сэм поднялся с кресла, жалея, что оставил Николь наедине с матерью, которая, по его мнению, была настоящей стервой. Войдя в гостиную, он остановился. Его поразил несчастный вид Николь. Она утирала слезы. Чуть помедлив, он шагнул вперед.
— Николь, с тобой все в порядке?
— Я прекрасно себя чувствую, — поспешно ответила она.
Он вгляделся в ее голубые глаза и обнял ее.
— Нет, не притворяйся.
К его удивлению, она высвободилась из его объятий.
— Не надо, Сэм.
Он пристально взглянул на нее.
— Что «не надо»? Помогать тебе? Быть с тобой?
Выражение ее лица стало бесстрастным.
— Не заставляй меня думать, что я могу на тебя положиться.
Сэм пришел в замешательство.
— Но я здесь именно для того, чтобы помогать тебе. Я хочу быть рядом с тобой.
— Зачем?
Он сделал глубокий вдох и, собравшись с духом, проговорил:.
— Ты хочешь знать, почему я хочу быть всегда рядом с тобой? Хорошо, я отвечу. Потому что я люблю тебя.
Глаза ее широко раскрылись, в них блеснул лучик надежды, но тут же погас. Она намеренно заглушала свои эмоции.
— Нет, ты просто меня жалеешь. — Николь обхватила себя за плечи.
— Ты не права, я…
— Права! Ты слышал мой разговор с матерью, и тебе стало жаль меня. Иначе с чего бы это человек, который не хочет серьезных отношений и не верит в любовь, стал делать такие признания?
Ее голос дрогнул, и сердце Сэма болезненно сжалось. Николь неверно истолковала его слова. А ведь он хотел доказать ей, что она могла рассчитывать на него…
— Я не верил в любовь, потому что был идиотом. Я не мог выбраться за пределы своего прошлого и не видел, что рядом со мной находится удивительная женщина. Но теперь-то я вижу это.
Сэм понимал, что мать деморализовала Николь и та не могла поверить ему. Но он готов был сделать все возможное — только бы Николь прониклась к нему доверием.
Она отвернулась и тихо сказала:
— Мне завтра рано вставать.
— Я забегу домой, возьму кое-какие вещи и тут же вернусь. Мы должны ночевать под одной крышей.
Она избегала смотреть на него.
— Мне необходимо побыть одной.
Он покачал головой:
— Николь…
— Сэм, прошу тебя, уходи. У меня был трудный разговор с матерью. Не заставляй меня спорить с тобой. Я ужасно устала.
— Хорошо. — Он уважал ее решение. — Но когда я уйду, включи сигнализацию.
— Включу, — пообещала она.
— Я отвезу тебя завтра утром в пекарню.
Не оборачиваясь, она покачала головой:
— Не нужно. Зачем тебе вставать до рассвета? Я сама доеду.
Сэм тяжко вздохнул. Нет уж! Если Николь думала, что может легко от него избавиться, она плохо его знала.
— Я буду ждать тебя в машине в четыре часа утра. С термосом кофе. До скорого!
Теперь он точно знал, что любит ее. И это все меняло.
Даже проснувшись, Николь действовала точно во сне. Она приняла душ и оделась для торжественного открытия пекарни. И она не чувствовала волнения, которое, казалось бы, должна была бы испытывать сегодня. Николь злилась на свою мать и на Сэма, обвиняя их в том, что они так утомили ее накануне. У нее до сих пор болела голова.
Сэм вообще-то был хорошим парнем, он пытался придать ей уверенности в себе и действовал тем способом, который казался ему наилучшим. Но она не верила, что он вдруг проникся к ней любовью именно в тот момент, когда увидел уродливые стороны ее жизни в семье.
Сэм зашел за ней около четырех утра. И выглядел он неважно. Небритый, с покрасневшими глазами, Сэм двигался медленно — как сомнамбула. Но несмотря на свой внешний вид, он все еще казался привлекательным, и Николь было трудно держаться от него на расстоянии. Она ушла в себя, стараясь подавить влечение. Она не была готова обнажить свое сердце для того, чтобы люди кромсали его.
В машине они долго хранили молчание, которое изредка прерывалось короткими вопросами и ответами.
— Как спалось? — спросил Сэм.
— Хорошо, — солгала Николь. Она всю ночь проворочалась с боку на бок в своей одинокой постели.
— В самом деле? А я вообще не спал. Не спал всю неделю. Я ведь уже привык, что ты лежишь рядом. И ужасно скучал по тебе.
Николь ничего не ответила, и Сэм понял, что она не желала говорить на эту тему. Остаток пути они молчали.
Он остановился перед входом в магазин при пекарне. В окнах не было света, а это означало, что Николь опередила Лулу и могла приступить к уборке и дезинфекции, прежде чем взяться за выпечку.
Сэм повернулся к ней и с улыбкой проговорил:
— Я работаю сегодня, но обязательно приеду, чтобы посмотреть, сколько клиентов столпилось в очереди в твой магазин.
— Можешь не приезжать. Я все равно буду очень занята и не смогу пообщаться с тобой.
Сэм испытующе посмотрел на нее.
— Я уже сказал, что обязательно приеду.
Николь взяла с сиденья свою сумочку.
— Спасибо, что подвез.
Открыв дверцу, она вышла из машины. Сэм тронулся с места только после того, как убедился, что Николь благополучно вошла в магазин. Оказавшись внутри, она закрыла лицо ладонями и застонала. Что же ей делать с ним? Слава богу, что у нее не было времени думать над этим вопросом. Ей нужно было готовиться к открытию пекарни.
Николь не знала, чего ждать от сегодняшнего дня, но, основываясь на пробных продажах, надеялась на успех. И он превзошел все ее ожидания. Как и предсказывал Сэм, перед магазином образовалась длинная очередь.
У взрослых особой популярностью пользовались булочки с клюквой и фундуком, а у детей — шоколадные пирожные. Кексы с корицей и сливочным сыром тоже шли на ура. Люди заказывали Лулу пироги на выходные — ведь многие собирались в эти дни выехать на пикники. К концу рабочего дня у Николь страшно болели ноги, но она находилась в приподнятом настроении.
Сэм, верный своему слову, три раза заезжал в пекарню в течение дня, морально поддерживал Николь и покупал у нее кондитерские изделия. Он не мешал ей работать, не отвлекал от дел, но она чувствовала на себе его теплый взгляд и знала, что он гордился ею.
Его слова «я люблю тебя» до сих пор звучали у нее в ушах. Были ли они правдивы? Могла ли она доверять ему — особенно после того, как он сказал ей, что не верит в любовь?
Отец Тайлера отказался сотрудничать со следствием. Он настаивал на своей невиновности и всю вину возлагал на бухгалтера. И только после того как Пол Фарнсворт заявил, что не поддерживает его, Роберт Стентон сломался и признался в преступлении.
Тайлер смирился, что его отец — преступник, но он знал, что его мать вряд ли когда-нибудь простит мужа. Она уже подала на развод и встречалась со своим адвокатом. Эта женщина никому не давала второго шанса.
Прежде чем вернуться в Серендипити и поговорить с Мейси, Тайлер решил кое-что сделать, чтобы доказать ей серьезность своих намерений. Он был уверен, что его старания окупятся сторицей.
Каждый день в течение целой недели Сэм посылал ромашки в магазин при пекарне. Букет из ромашек украшал кассу в торговом зале. А на подоконнике шеренгой выстроились вазы.
— Это любовь, — заявила тетя Лулу. Открыв входную дверь, она убрала табличку «Закрыто».
— Вы говорите обо мне? Или, может быть, о Сэме? — спросила Николь.
Тетушка Лулу усмехнулась:
— Я говорю про вас обоих.
— По-вашему, одной лишь любви достаточно для крепких отношений? — задала Николь давно мучивший ее вопрос.
— Ох, дорогая, конечно же достаточно. — Лулу указала на стул. — Присядь-ка.
Николь не стала спорить и опустилась на стул. Тетя Лулу села рядом.
— Я потеряла свою первую любовь, прежде чем мы успели пожениться. У него был рак. О, если бы можно было вернуть прошлое!
Эта женщина, которая всегда казалась Николь сильной, выглядела сейчас хрупкой и беззащитной. Николь потянулась к ней через столик.
— Мне очень жаль… Я не знала об этом.
Лулу пожала плечами:
— Это было давно. Я уже ничего не могу изменить, но советую тебе не терять ни дня.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Кто бы это мог быть? — в недоумением пробормотала Николь.
Тетя Лулу подошла к застекленной двери.
— На вид это очень респектабельный господин. Я его раньше никогда не видела.
Николь насторожилась и, быстро поднявшись, направилась к двери.
— Папа!
— Это твой отец? — удивилась тетя Лулу. — Красивый мужчина.
— Да, он хорош собой, — согласилась Николь. — Нужно узнать, что привело его сюда.
Она открыла дверь и впустила отца.
— Теперь ты нанес мне неожиданный визит, — сказала Николь. — Что-то случилось?
— У меня новости, — заявил Пол.
— Понятно. Но сначала я хочу познакомить тебя с моим партнером по бизнесу. Ее зовут Лулу Донован. Тетушка Лулу, это мой отец Пол Фарнсворт.
Они пожали друг другу руки. Тетя Лулу была женщиной наблюдательной и сразу поняла, что отец Николь явился по очень важной причине.
— Пойду проверю работу уборщиков, которых мы недавно наняли, — сказала она, решив оставить отца и дочь наедине для важного разговора.
Прежде чем заговорить, Пол внимательно осмотрел помещение, в котором находился. Ничто не укрылось от его зоркого глаза.
— Очень хорошо, — сказал он, к удивлению Николь.
— Спасибо. Это, наверное, мама сказала тебе, где меня можно найти?
— Твоя мать рассказала мне о визите сюда. Она была… огорчена тем, что Роберта арестовали и судьба нашего бизнеса оказалась под угрозой. Ты же знаешь, как она расстраивается, когда дела идут плохо или ее планы срываются.
— Да, в таких случаях мама всегда пытается манипулировать людьми, чтобы поправить свои дела.
— Это правда, — согласился отец.
— Ты и сам несколько раз делал то же самое, — заметила Николь.
На губах отца появилась кривая усмешка.
— Но со мной этот фокус больше не пройдет, — предупредила Николь. — Я не уеду отсюда. Моя жизнь связана теперь с этим местом и…
— Я приехал сюда не для того, чтобы уговаривать тебя вернуться.
— В таком случае… Зачем же ты приехал?
— Слова твоего бойфренда не давали мне покоя.
— Сэм мне не бойфренд.
Пол рассмеялся, что редко с ним случалось. Да и выглядел он сейчас как-то странно…
Николь с удивлением посмотрела на отца.
— Что смешного? — спросила она.
Пол снял пиджак и повесил его на спинку стула.
— Что бы ты ни говорила, этот человек заботится о тебе. Никогда не забуду, как он стал обвинять меня в равнодушии к собственной дочери. — Пол уселся на стул, который недавно освободила тетя Лулу. — Кто-то должен был сказать мне об этом.
Слова отца привели Николь в замешательство. А он между тем продолжал:
— Наши отношения с твоей матерью нельзя было назвать нежными. Именно поэтому я не знал, как вести себя, когда у нас появились дети. У меня родились две девочки, и у одной из них было к тому же психическое расстройство. Мэрианн была плохой матерью.
Николь охватило волнение, но она попыталась взять себя в руки.
— Мама сказала, что я разочаровала ее.
— Прости нас обоих, Ник. Я понимаю, мои извинения уже ничего не изменят, но теперь ты по крайней мере знаешь, что я сожалею… Увы, я недостаточно любил тебя. Приехал же я, чтобы рассказать последние новости. Роберт попросил меня поддержать его и помочь ему выбраться из этой передряги, но я отказался.
— Он обманул твое доверие, отец, он предал тебя, использовал ваш общий бизнес для отмывания денег. Я не удивлена, что ты не желаешь помогать ему.
— Нет, нельзя сказать, что я поступаю абсолютно честно. Если бы Роберту удалось вытащить наш бизнес из кризиса и при этом не попасться, я бы закрыл глаза на его махинации. — На щеках отца выступил яркий румянец. — Но как он посмел угрожать тебе?! Роберт вышел за границы допустимого, и я ему этого никогда не прощу. Пусть даже мне придется начинать все с нуля, но я все равно хочу, чтобы Роберт заплатил за свои преступления.
Николь заморгала, стараясь сдержать слезы. Отец ясно давал понять, что она дорога ему.
— Неужели я что-то значу для тебя? — вырвалось у нее. В этот момент она была похожа на жалкую маленькую девочку, добивающуюся слов любви от взрослых.
Отец как-то неловко положил руку ей на плечо.
— Ты очень много значишь для меня, Николь. Ты и Виктория.
О, как же она жаждала услышать эти слова! И вот наконец они прозвучали. Николь утерла слезы тыльной стороной ладони.
— А теперь я хочу обратиться к тебе с просьбой. Ты должна кое-что сделать для меня, — сказал отец, делая вид, что не замечает ее слез.
— Что именно?
— Найди себе мужчину, который был бы достоин тебя. Нежного и заботливого. Такого, который не походил бы на меня. — Губы отца снова скривились в горестной усмешке, и он добавил: — А походил на твоего детектива.
Николь покраснела. Пол же, не дожидаясь ответа, поднялся со стула, надел пиджак и направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся.
— И вот что, Николь…
— Да, папа?
Он откашлялся и проговорил:
— Ты проделала огромную работу. Желаю успеха твоему бизнесу.
Николь снова заморгала, боясь расплакаться. Отец преподнес ей сегодня столько сюрпризов!
— Спасибо, — пробормотала она ему вслед.
В следующее мгновение дверь за отцом закрылась.
Мейси жила в квартире малоэтажного дома поблизости от семейного ресторана Донованов. Ей нравилось, что ее жилище находилось недалеко от работы. Соседями Мейси были ее ровесники, а также семейные пары среднего возраста и пожилые люди. И Мейси дружила со всеми. Сегодня был тот день, когда она обычно навещала свою соседку Монику Тамм, недавно овдовевшую.
Накануне Мейси купила в пекарне Николь и тети Лулу сладкие булочки, которые любила Моника. Она собиралась попить чаю и поболтать с соседкой. Ей было легко общаться с людьми всех возрастов.
Мейси и Моника жили на первом этаже, а окна их кухонь выходили на автостоянку, окруженную цветочными клумбами и деревьями. Кроме того, здесь находился небольшой живописный пруд.
Взяв булочки, лежавшие в фирменном пакете с инициалами владелиц пекарни, Мейси постучала в дверь соседки, и вскоре Моника открыла ей.
Они уселись за кухонный стол и стали пить ароматный чай с ромашкой. Как обычно, обсудив городские сплетни, соседки заговорили о покойном муже Моники.
Мейси было трудно представить, что она испытывала бы, если бы потеряла любимого человека. Но Монике-то было уже около пятидесяти, и она не пыталась найти себе нового мужа. Да и тетя Лулу навсегда осталась верной первой любви и компенсировала отсутствие семейной жизни работой. Впрочем, Мейси, подозревавшая, что тетя чувствовала себя одинокой, желала ей найти друга, однако Лулу предпочитала оставаться в одиночестве.
Мейси не понимала тетушку. Ей самой очень хотелось создать семью, найти себе мужа. Ведь ее друзья и подруги медленно, но верно обретали свои вторые половинки. Конечно, Мейси уже положила глаз на Тайлера, но она понимала, что еще слишком плохо знала этого человека, чтобы прикипеть к нему душой. Хотя то, что ей было известно о нем, очень ей нравилось. И она невольно ревновала Тайлера к Николь, его бывшей невесте.
— Боже мой, да ты, похоже, совсем меня не слышишь! — воскликнула Моника, заметив отсутствующий взгляд собеседницы.
Мейси вздрогнула и покраснела.
— О, простите, я просто…
— Ничего страшного, — улыбнулась Моника. — Тебе, наверное, скучно слушать о том, как Чарлз ухаживал за мной.
Мейси улыбнулась:
— Вовсе нет. Мне нравится слушать ваши воспоминания. Честное слово!
— Я ценю, что ты тратишь на меня время. Может быть, я могу что-то сделать для тебя?
Мейси покачала головой:
— Нет-нет… Хотя… я могу рассказать вам немного о парне, с которым познакомилась. Мне казалось, у нас что-то получится, но он уехал. С тех пор прошло много времени, и теперь я думаю, что ему было наплевать на меня.
Мейси вспомнила встречу с Тайлером в доме Николь и свое смущение. Она тогда ужасно обиделась из-за того, что он первым делом заехал к своей бывшей невесте.
— Ну, если он отказался от тебя, то многое потерял, — заявила Моника, похлопав соседку по руке. — О-о!.. Ты ждешь курьера с доставкой какого-то заказа? — Она устремила взгляд в окно, за которым располагалась автостоянка.
— Нет. С чего вы взяли?
— По тропинке к нашему дому поднимается человек с большим свертком. Похоже, он несет картину.
Мейси поднялась и подошла к окну. Выглянув на улицу, ахнула.
— Что такое? — спросила Моника, подходя к ней.
— Все хорошо… Это он, — пролепетала Мейси.
— Ты должна выйти к нему, — посоветовала Моника.
Мейси повернулась и крепко обняла соседку.
— Спасибо за понимание.
Она выбежала в коридор в тот момент, когда Тайлер уже собрался позвонить в ее дверь.
— Ты ко мне? — спросила Мейси с замиранием сердца.
Он повернулся и устремил на нее взгляд своих зеленых глаз.
— Привет, Мейси.
— Привет. Что ты здесь делаешь?
Тайлер молча поставил сверток у стены. Как всегда аккуратно причесанный, он был чисто выбрит, и на нем была голубая футболка с короткими рукавами и воротничком. Перед Мейси стоял ухоженный и респектабельный мужчина. Однако он явно нервничал — это было совершенно очевидно.
— Ты сказала, чтобы я не возвращался, пока не освобожусь от прошлого, — проговорил он наконец.
Сцепив руки за спиной, Мейси утвердительно кивнула. Она не хотела облегчать ему задачу. После того как он бросил ее на арт-фестивале, а потом еще и приехал в дом Николь, Мейси решила, что просто так не сдастся. Тайлер должен был завоевать ее сердце и доказать, что любит ее.
Впрочем, в душе она давно уже сдалась.
— Что ж, вот я и освободился от всего, что раньше мешало мне быть с тобой. Освободился от Николь, от прошлого, от семейного бизнеса, от ожиданий родителей…
Мейси чувствовала, как колотится ее сердце — оно, казалось, было готово выскочить из груди. А Тайлер, сделав глубокий вдох, добавил:
— И поэтому я здесь. Я привез тебе подарки. Вернее — подарок. — Он умолк, ожидая ее ответа.
— Тогда пойдем, — сказала Мейси с улыбкой.
Тайлер последовал за ней. Он впервые переступил порог ее квартиры и рассмеялся, увидев вокруг яркие живые цвета.
— Это жилище очень подходит тебе.
— Да? А ты не считаешь мою квартиру… безвкусной? — Она скрестила руки на груди.
— Э-э… нет. Если бы я считал ее безвкусной, то не сказал бы, что она тебе подходит. — Тайлер шагнул к ней и взял ее за плечи. — Ты вовсе не лишена вкуса, Мейси Донован. Ты откровенная, честная, ты — настоящая, и это — самое главное. Кроме того, ты красивая. Ты сразу же мне понравилась.
Мейси уставилась на него в изумлении.
— Но ведь ты продолжал преследовать Николь!
Тайлер поморщился. Ему хотелось забыть все, что было связано с Николь. Теперь она была для него просто другом. Впрочем, он считал нужным объяснить все это Мейси.
— Я уже говорил тебе, что мы с Николь всегда были добрыми друзьями. Я думал, мы будем счастливы вместе, если поженимся. Но Николь порвала со мной, и я стал ее преследовать. Однако причиной был только долг, вернее — желание родителей. Я заботился о безопасности нашей семьи. А когда встретился с тобой… Мейси, ты сразу же покорила мое сердце. С тех пор все мои мысли были только о тебе.
Тут он разорвал бумагу и снял ее с картины. Это был пейзаж, который привлек внимание Мейси на арт-фестивале. Тайлеру было непросто разыскать художника и уговорить его продать картину.
Мейси невольно улыбнулась:
— А ты действительно думал обо мне…
— Каждую минуту. Прости, если чем-то огорчил тебя.
Она энергично помотала головой:
— Нет-нет, мне не нужны твои извинения.
— Не нужны?
— Нет.
— Тогда чего же ты хочешь?
Мейси обвила руками его шею.
— Я хочу тебя.
— Тогда… я твой, — произнес Тайлер хриплым голосом и поцеловал ее в губы.
