Глава 16
На следующее утро они выехали в Нью-Йорк. Николь молчала почти всю дорогу, обдумывая что-то. Сэм догадался, что ей будет неловко знакомить его с отцом, но он не хотел оставлять Николь одну.
Через некоторое время они подъехали к роскошному зданию в манхэттенском квартале Ист-Сайд. Сэм оказался в непривычной для него обстановке, однако это не смутило его. Плевать ему на богатство родителей Николь! Главное для него — она сама!
— Я думал, ты выросла в особняке, — сказал Сэм, окинув взглядом высотное здание.
Швейцар открыл дверцу их машины.
— Да, так и есть. Я росла на Лонг-Айленде. Особняк, в котором прошло мое детство, до сих пор принадлежит родителям. Но помимо него они владеют еще и этой квартирой на Манхэттене. Отец чаще всего бывает именно здесь.
Они вышли из машины и направились к вращающимся дверям.
— Твоя мать тоже живет здесь? — Сэм хотел заранее приготовиться к встрече с ней.
К его удивлению, Николь со вздохом покачала головой:
— Нет, мама живет в особняке на Лонг-Айленде. Это к вопросу о том, что брак, по ее словам, не имеет никакого отношения к любви… — добавила она, потупившись.
Сэм поморщился, вспомнив, что мать Николь говорила эти слова, когда пыталась убедить дочь выйти замуж за Тайлера.
— Отец всегда проводит здесь ночь с воскресенья на понедельник, чтобы рано утром отправиться в офис, — объяснила Николь.
Войдя в роскошный вестибюль с зеркальными стенами, Николь прямиком направилась к лифтам.
— Ты не передумала? — спросил Сэм.
— Нет, — ответила Николь, помолчав. Они вошли в лифт, и дверь за ними закрылась. Кабина взмыла вверх, унося их к пентхаусу. — Я делаю это без особого удовольствия, но я должна поговорить с отцом.
— Я восхищаюсь тобой.
Николь грустно улыбнулась:
— Спасибо.
Кабина лифта остановилась, и двери открылись. На площадке стоял отец Николь; на нем был дорогой костюм, стоивший, должно быть, не меньше тысячи долларов.
— Мне позвонил швейцар и сообщил о тебе. Чем обязан? Почему столь ранний визит?
Ни «здравствуй», ни «как дела», ни объятий, ни улыбки… Теплым этот прием никак нельзя было назвать. Однако, судя по всему, мистер Фарнсворт нисколько не удивил дочь таким приемом.
— Можно мы войдем? — спросила Николь, кивнув на дверь квартиры. — Не думаю, что ты хочешь, чтобы твои соседи слышали наш разговор.
Отец отступил в сторону, и Сэм проследовал за Николь в квартиру. Полы здесь были выложены мрамором, а стены украшали молдинги. Интерьер свидетельствовал о богатстве владельца квартиры. Сэму здесь не нравилось, он чувствовал себя не в своей тарелке.
Он отметил, что отец Николь игнорировал его — даже не представился гостю. Сэма это возмутило. Он не считал себя хуже этого самодовольного бизнесмена только потому, что тот был богаче.
— Сэм Марсден, — решил представиться он. И протянул руку хозяину квартиры.
— О, извините! — Николь покраснела от смущения. — Пол Фарнсворт — мой отец. А это детектив Сэм Марсден.
— Приятно познакомиться, детектив. — Фарнсворт крепко пожал Сэму руку. — Так чем я обязан вашему визиту?
Николь сделала глубокий вдох.
— С твоим бизнесом все в порядке? — без обиняков спросила она.
Фарнсворт прищурился.
— Почему ты спрашиваешь меня о бизнесе?
Николь поджала губы, и Сэм понял, что она очень болезненно относилась к холодности и безразличию отца. И действительно, разве дети не заслуживали любви и привязанности родителей? Николь, во всяком случае, заслуживала. Сэму захотелось обнять ее и прижать к груди. Он сознавал, что его чувства к ней росли с каждой минутой, однако старался не демонстрировать их.
— Не знаю, удивит тебя или нет этот факт, но твой партнер по бизнесу связан с русской мафией, — проговорила Николь. — И прежде чем ты накинешься на меня с обвинениями во лжи, предупреждаю: я собственными ушами слышала, как он обсуждал с вашим бухгалтером Андре свои грязные делишки. А потом твой компаньон пустил по моему следу бандитов.
Николь подробно рассказала отцу, что именно слышала, стоя у двери кабинета. Рассказала и об угрозах в свой адрес.
Сэм не спускал глаз с ее отца. На лице Фарнсворта, слушавшего дочь, не было ни удивления, ни гнева. Было ясно, что он знал обо всем.
— Да ты обо всем этом знаешь! — воскликнула Николь.
Сэму казалось странным, что такую замечательную женщину, как Николь, вырастил такой холодный и бесчувственный человек. «И вот эту женщину я люблю…» — промелькнуло в голове Сэма, но он тут же отогнал эту мысль. Сейчас следовало думать о другом.
— Я не был знаком со схемой махинаций в подробностях, — ответил Фарнсворт. — Но я заподозрил неладное, когда заметил, что исчезли некоторые бухгалтерские документы. При этом Роберт явно нервничал и скрывал от меня что-то. Я заказал судебно-бухгалтерскую экспертизу нашей документации. — Он поправил галстук. — А Тайлер тоже обо всем знает?
Николь кивнула:
— Я предлагаю тебе поговорить с ним. Полиции тоже все известно. Поэтому я и приехала сюда. Я хотела ввести тебя в курс дела, прежде чем к тебе явятся копы.
Отец окинул ее оценивающим взглядом. Именно оценивающим — не более того. Сэм поморщился и отвернулся от этого человека. Он дал себе клятву, что никогда не будет относиться к своему ребенку как к деловому партнеру или как к помехе. Ведь именно так относился к Николь ее отец. И она мирилась с этим.
— Я, разумеется, не собираюсь садиться в тюрьму из-за жадности и безрассудства Роберта, — заявил Фарнсворт, снова поправив галстук. — Вопреки сложившемуся у тебя мнению я ничего не знаю о его махинациях и о том, что он натравил на тебя каких-то мерзавцев.
Сэм нахмурился. Он очень надеялся, что сотрудники Управления по борьбе с наркотиками проведут аресты — как и планировалось.
— Я знаю, папа, что ты непричастен к этим преступлениям, — сказала Николь.
— Не думаю, что ты это знаешь, иначе ты сразу же пришла бы ко мне и все рассказала без утайки.
На лице Николь отразилось чувство вины, и это разозлило Сэма.
— Если бы Николь знала, что вы хоть немного беспокоитесь за нее, она сразу пришла бы к вам со своими проблемами, — заявил он, стараясь обуздать гнев. — Но ей пришлось справляться со всеми проблемами самой.
— Сэм, не надо… — Николь положила руку ему на плечо.
— Извините, но мои семейные дела вас не касаются, — сказал Фарнсворт с надменным видом.
— Учитывая то, что именно я пекусь о безопасности Николь, вам придется выслушивать мое мнение. Вам повезло, что она приехала предупредить вас. Я бы на ее месте не был столь великодушным. А теперь скажите мне, что вы собираетесь делать для того, чтобы ваш партнер не смог использовать свои связи против Николь?
Пол Фарнсворт отступил на шаг и оглядел Сэма с ног до головы. Казалось, он по достоинству оценил его.
— Каковы ваши намерения по отношению к моей дочери? — спросил он, резко меняя тему разговора, чем немало удивил Сэма.
— Это касается только нас с Николь, — заявил Сэм. Ему не нравилось высокомерие Фарнсворта. — Но я жду ответа. Ведь я задал вам вопрос.
Николь замерла; ей было неприятно, что Сэм нападал из-за нее на ее отца. Вся эта ситуация казалась ей унизительной.
— Я позвоню в полицию и предложу сотрудничество, — ответил наконец Пол Фарнсворт, поразив Николь своей уступчивостью. — Если мои показания и показания Тайлера помогут властям арестовать Роберта, то это защитит Николь от его угроз.
Фарнсворт говорил с Сэмом так, как если бы Николь не было в комнате; он как будто обсуждал очередную сделку, которая на этот раз касалась его дочери. Впрочем, отец всегда относился к ней как к неодушевленному предмету. У него было ледяное сердце — так говорила о нем Вики и Николь была согласна с сестрой. Ей было мучительно больно сознавать, что Сэм, выросший в любящей и заботливой семье, сейчас видел все это… Вздрогнув, Николь обхватила себя руками за плечи — словно ей вдруг стало холодно.
— Я поговорю с Тайлером, и мы посмотрим, что можно будет спасти от бизнеса, когда все это закончится, — продолжал отец.
«Это для него — самое главное», — подумала Николь.
Пол перевел взгляд на нее.
— А теперь я предлагаю тебе и твоему другу вернуться в Серенити…
— В Серендипити, — пробормотал Сэм. Он испытывал отвращение к этому человеку, даже не знавшему название города, в котором жила его дочь.
— Удачи! — сказала Николь отцу.
Пол склонил голову.
— Спасибо, что предупредила меня. И вас, детектив, благодарю за помощь.
Мужчины пожали друг другу руки, и вскоре Сэм и Николь уже мчались домой. Она долго молчала, не в силах произнести ни слова.
— Все прошло хорошо, — сказал Сэм.
Она откинула голову на спинку сиденья.
— Все было так, как я и ожидала.
Не сводя глаз с дороги, Сэм накрыл ладонью ее руку. Однако на сей раз Николь не ощутила тепла от его прикосновения — ей было ужасно холодно. Поведение отца напомнило ей о ее месте в жизни мужчин. Они не придавали ей никакого значения, она была для них неодушевленным предметом.
— Считай, что неприятности уже закончились, — продолжал Сэм.
— Да, наверное… — отозвалась Николь, в задумчивости глядя на проплывающие за окном машины пейзажи. Ей сейчас хотелось только одного — вернуться поскорее в Серендипити и уйти с головой в работу.
В этот момент Николь была рада, что Сэм не искал серьезных отношений. Потому что если бы он хотел любви и привязанности, то теперь, узнав, в какой семье она росла, сбежал бы от нее подальше.
Сэм не мог припомнить, когда в последний раз заходил в среду вечером в бар Джо, не зная, там ли сейчас находится Николь, и не договорившись с ней о встрече. Отношения между ними изменились, и он полагал, что это было связано с визитом к ее отцу. После поездки в Нью-Йорк Николь отдалилась от него.
На следующее утро после посещения Манхэттена Майк сообщил ему, что сотрудники Управления по борьбе с наркотиками успешно провели операцию и взяли русских с поличным. Так что теперь Николь находилась в безопасности и больше не нуждалась в защите. Она не пыталась выйти на связь с Сэмом, словно потеряла к нему всякий интерес после того, как он выполнил свою функцию защитника.
Сэм не понимал, что произошло. Ведь совсем недавно Николь тепло и нежно относилась к нему — и вдруг она резко отдалилась. Он не знал, что делать, и поэтому решил выждать, дать ей время разобраться в себе.
Николь не искала с ним встречи, и Сэм страшно скучал по ней. Поскольку было еще рано, в баре Джо находилось не много посетителей. В музыкальном автомате играла мелодия, походившая на танго. Сэм заказал пиво и стал дожидаться брата.
— Проблемы с Николь? — спросил Майк, как только подошел к нему.
Сэм пожал плечами:
— Можно и так сказать. Она не хочет иметь со мной ничего общего.
Майк сел за стойку на соседний табурет и обратился к Джо:
— Я буду пить то же самое, что и Сэм. А ему — повторить. — Повернувшись к Сэму, он сказал: — Ты совершил какую-то глупость?
Джо поставил перед ними две бутылки пива.
— Спасибо, — поблагодарил Майк бармена.
Джо кивнул и направился к другому клиенту, сидевшему в углу зала.
Сэм взглянул на брата.
— Когда это ты сделался экспертом по женщинам?
Майк криво усмехнулся:
— Я всегда был знатоком женщин. Просто теперь я также являюсь экспертом по отношениям с ними.
— Хорошо, не спорю, — пробурчал Сэм. — Николь сильно изменилась, и я не знаю, что с ней произошло. Возможно, все дело в том, что мы вместе съездили к ее отцу и она, выяснив, что больше не нуждается в моей защите, решила отделаться от меня.
Сэм принялся за пиво, пытаясь хоть как-то утешиться.
— Когда я появился в доме Кары, приняв вызов, который сделала их соседка после того, как отец Кары в очередной раз избил ее мать, она чувствовала себя униженной, — сказал Майк.
Сэм понял, что брат хотел до него донести. Кара всю жизнь мучилась от того, что ее мать не желала бросать жестокого мужа.
— Кара не хотела, чтобы я знал, как живет ее семья. И после моего визита она стала хуже относиться ко мне, — продолжал Майк.
— И как же тебе удалось снова сблизиться с ней? — спросил Сэм.
— Очень просто. Я заставил ее сесть и поговорить со мной.
Сэм покачал головой и рассмеялся:
— На тебя это не похоже!
— Тем не менее я добился того, чего хотел. Судя по всему, тебе придется пройти через то же самое испытание. Раньше ты не доверял ни одной женщине, но как только Николь приехала в наш город, ты ходишь за ней по пятам, как верный пес.
Если бы его старший брат не прошел через подобный опыт, Сэму было бы трудно признаться в своих чувствах.
— Она создана для меня, — проговорил он и тут же помотал головой, пораженный тем, что эти слова вырвались у него. Однако Майку он доверял, поэтому продолжал исповедь: — Ты даже не представляешь, как плохо жилось Николь в собственной семье. Отец ее не замечает. Я всегда знал, что нам с тобой повезло, ведь у нас — любящие родители. Не понимаю, как из Николь получилась такая нежная и заботливая женщина…
— Наверное, отношения в их семье как-то повлияли на сестру Николь, — предположил Майк.
— Пожалуй, ты прав. Вики страдает психическим заболеванием, и наплевательское отношение родителей только усугубляет ее болезнь. Я дал понять их отцу, что я думаю о нем.
Майк с удивлением взглянул на брата.
— И как на это отреагировала Николь?
Сэм пожал плечами:
— Никак. Она как будто ушла в себя. Я уже думаю, что нужен был Николь только для того, чтобы построить фундамент для ее новой жизни.
Майк бросил на него пристальный взгляд.
— Только тебе решать, что в действительности нужно от тебя твоей девушке.
Сэм расправил плечи.
— Вообще-то, если говорить серьезно, я очень нужен ей. У нее ведь нет семьи, которая заботилась бы о ее благополучии. К сожалению, у Николь нет причин доверять людям. Кстати, сам я сделал все, чтобы не давать поводов доверять мне. Я с первого дня заявил, что наши с ней отношения недолговечны.
— Как человек, который знает тебя всю твою жизнь, — проговорил Майк, — я могу с полной уверенностью сказать, что тебе можно доверять. Просто брось свои фокусы — и все будет в порядке.
— Твои слова очень много значат для меня, — сказал Сэм, чокаясь с братом бутылкой.
— Удачи тебе, — кивнул Майк.
— Спасибо.
Что-то подсказывало Сэму, что ему действительно потребуется удача.
Николь страшно устала, и дело было не только в том, что ей пришлось напряженно готовиться к торжественному открытию пекарни. С этим-то она и тетя Лулу прекрасно справились. Они разработали ассортимент и наняли кондитеров, одного — на полный рабочий день, другого — на неполный. Все шло своим чередом.
Николь припарковала автомобиль у дома и вышла. Сейчас ей хотелось только одного — принять горячий душ и поспать несколько часов. Однако не успела она дойти до двери, как услышала окрик:
— Николь!
Повернувшись, она увидела, что через лужайку к ней шагает загорелый Сэм с букетом ромашек в руке.
— Я хотел бы пожелать тебе удачи в завтрашнем мероприятии.
Он протянул ей цветы с милой улыбкой. Как будто и не было той унизительной сцены в доме отца!
— Спасибо, — сказала Николь, принимая цветы.
— Хочешь поскорее попасть домой? — спросил он.
Она кивнула:
— У меня был очень трудный день. Если хочешь, зайди ко мне. — Ее удивило то, что эти слова дались ей легко.
Сэм приблизился к ней, и Николь почувствовала знакомый запах его одеколона.
— Мне бы очень хотелось заглянуть к тебе, но ты устала, а завтра тебе нужно рано вставать.
Она кивнула, вдруг почувствовав разочарование.
— Я скучал по тебе все эти дни, — признался Сэм. Его дыхание обдало ее запахом мяты.
— Я тоже скучала, — вырвалось у нее.
Сэм коснулся губами ее губ, а потом припал к ним в поцелуе. Николь прикрыла глаза; ее веки дрожали. Она понимала, что нужно держать его на расстоянии, но не могла оттолкнуть.
Волна возбуждения накатила на нее, и она уже решила пригласить Сэма в дом, но тут до нее донесся шум автомобильного мотора. Скосив глаза, Николь увидела, что это был белый «БМВ».
— Боже мой! — воскликнула она, отстраняясь от Сэма.
Он взглянул на машину.
— Кто это?
Николь сглотнула комок тошноты, подкативший к горлу.
— Моя мать.
Сэм тихо выругался. В этот момент из машины вышел водитель, обошел ее и открыл дверцу, помогая выйти пассажирке — Мэрианн Фарнсворт. Николь приготовилась к бою, не ожидая от этого визита ничего хорошего.
— Что она здесь делает? — спросил Сэм.
Николь не ответила. Она знала, что теперь уже ей никогда не сблизиться с Сэмом. Если он думал, что ее отец — холодный и черствый человек, то что же он скажет, пообщавшись с ее матерью?!
Мэрианн Фарнсворт шла по дорожке, цокая каблучками дорогих туфель.
— Мама, что ты здесь делаешь? — спросила Николь.
Мать склонила голову к плечу и прищурилась.
— Я хотела задать тебе тот же самый вопрос и приехала, чтобы понять, чем именно привлек тебя этот городишко.
Она бросила на Сэма оценивающий взгляд и поморщилась. Снова посмотрев на дочь, проговорила:
— Твой отец сказал мне, что ты приезжала к нему. Он оценил твой поступок, ты довела до его сведения важную информацию о… деятельности его партнера по бизнесу. По моему мнению, ты должна молчать о том, что стало тебе известно. В конце концов, осторожность превыше всего.
Николь невольно вздохнула:
— Слишком поздно, мама…
— Что ты имеешь в виду? И вообще, я считаю, ты должна вернуться домой.
Николь снова вздохнула:
— Не понимаю, зачем вам это. Я не собираюсь выходить замуж за Тайлера.
— Твой отец и Тайлер перестроят работу фирмы и спасут ее репутацию. А ты, дорогая, — тот клей, который скрепит нашу семью.
Сэм с изумлением смотрел на мать Николь. И по-прежнему молчал. Но Николь поняла, что он сейчас испытывал.
— Я навсегда порвала с Тайлером и теперь живу здесь, — заявила она.
Мэрианн закатила глаза.
— Прекрати упрямиться, прошу тебя. Сделай паузу, дай отцу шанс наладить бизнес. Пора прекратить играть в детские игры и вернуться домой.
Николь решительно покачала головой:
— Нет, мама.
— Хватит, довольно! — продолжала Мэрианн. — Ты ведь уже поиграла с этим парнем, — она кивнула на Сэма, — уже развлеклась, повеселилась, а теперь пора вернуться к своим обязанностям.
При этих словах матери Николь сжала кулаки — так что ногти впились в ладони.
— Ты думаешь, что это вы позволили мне приехать сюда, чтобы отдохнуть от домашней рутины? Так вот, имей в виду, я взрослый человек, и никто не вправе распоряжаться моей жизнью и контролировать меня. Ясно? Мне уже давно исполнился двадцать один год, и я сама распоряжаюсь своими деньгами, не нуждаясь в вашей финансовой поддержке. Я самостоятельна.
Николь действительно уже давно была независимой и сама оплачивала свою учебу в колледже.
— Давай обсудим все эти вопросы без посторонних, — предложила Мэрианн, с пренебрежением поглядывая на Сэма.
Мэрианн была настроена весьма решительно, и ничто не могло остановить ее. При других обстоятельствах Николь не пошла бы ни на какие уступки матери, но в присутствии Сэма ей не хотелось устраивать семейный скандал.
— Давай пройдем в мой дом, — сказала она.
Мэрианн поморщилась при мысли о том, что ей придется переступить порог старенького скромного коттеджа.
— Хорошо, пойдем, — сказала она, понимая, что у нее нет выбора.
— Не вижу ничего хорошего, — заявил вдруг Сэм.
Николь взглянула на него с мольбой во взгляде. «Пожалуйста, не начинай, не произноси ни слова», — говорили ее глаза. Она знала, что еще немного, и мать начнет унижать и оскорблять ее, невзирая на присутствие посторонних. А ей ужасно не хотелось, чтобы Сэм стал свидетелем ее унижения. Она боялась, что поведение родителей навсегда оттолкнет от нее Сэма, выросшего совсем в других условиях.
— Пожалуйста, Сэм… — пробормотала она.
Он покачал головой, давая понять, что не оставит ее одну. Однако Николь с детства привыкла вести в одиночестве борьбу с родителями. Она всегда чувствовала себя одинокой. Ведь она была ребенком, который никогда не оправдывал родительской надежды и мечты.
— Сэм, уходи, — сказала Николь и жестом пригласила мать следовать за ней.
Направляясь к дому, она слышала за спиной стук каблучков матери. Вскоре женщины переступили порог дома, но оказалось, что вслед за ними вошел и Сэм.
— По-моему, Николь просила вас оставить нас наедине, — сказала ему Мэрианн.
Он протянул ей руку.
— Меня зовут Сэм Марсден. И я — одна из причин, заставивших Николь полюбить этот город.
О, ему не следовало произносить эти слова! Николь, ужаснувшись, на мгновение закрыла глаза. Ей нужно было сразу же представить их друг другу, это, возможно, помогло бы хоть как-то сгладить неловкость.
Мэрианн молча смотрела на Сэма, а тот по-прежнему стоял перед ней с протянутой рукой.
— Кто-то ведь должен был вспомнить о вежливости… — проговорил он.
Мать Николь со вздохом пожала ему руку.
— Мэрианн Фарнсворт, — представилась она. — А теперь… Позвольте мне поговорить с дочерью наедине.
Сэм взглянул на Николь.
— Я буду ждать в кабинете. Возможно, тебе понадобится моя помощь, — сказал он многозначительно и направился в соседнюю комнату.
Николь знала, что оттуда ему будет слышно каждое слово.
— Он думает, я собираюсь придушить тебя? — спросила мать. — Какой невоспитанный человек…
— Нет, это ты невоспитанная! Явилась ко мне без приглашения! Да еще и выдвигаешь какие-то требования! Я уже говорила тебе, что сама распоряжаюсь своей жизнью.
Мэрианн вздохнула и перевесила сумочку на другое плечо.
— Ты являешься частью известной семьи, Николь. Партнер твоего отца был арестован сегодня утром. Тайлер и Пол стараются держаться вместе. Они делают все возможное, чтобы сохранить доверие важных клиентов. Ты обязана нам помочь.
— Почему? Потому что ты родила меня?
— Да. — Мать поджала губы. — Кровные узы имеют большое значение. Твой бунт ни к чему хорошему не приведет, в долгосрочной перспективе ты просто проиграешь. Этот коп из провинциального городка — тебе не пара.
— Прекрати! — Николь повысила голос и затопала ногами, как ребенок, однако тут же взяла себя в руки. — Это не бунт, мама. Это моя жизнь. Ты находишься в моем доме, поэтому не смей оскорблять меня. Ты не имеешь права плохо отзываться о хороших людях и месте, где они живут. Что ты знаешь о нем? Что ты знаешь о городе и полицейском, к которому относишься с таким пренебрежением? Имей в виду, я люблю его.
— О, Николь! — В голосе матери слышались жалость и тревога. — Я уже говорила тебе, что нельзя строить жизнь на любви. Любовь не обеспечит тебе благополучия, к которому ты привыкла. И что это будет за жизнь? Возвращайся домой и сделай то, что мы от тебя требуем.
Николь покачала головой:
— Нет, мама. Я хочу тебе кое-что сказать и прошу выслушать меня внимательно. Услышь меня наконец! Я строю здесь новую жизнь, понимаешь? У меня появились новые друзья, которые любят меня, а не мои связи и деньги. Завтра я открываю пекарню вместе с женщиной, которой восхищаюсь. Мне нужно вставать в четыре часа утра, чтобы успеть приготовить пирожные и выпечку для клиентов. Если наши кровные узы что-то значат для тебя, если жизнь твоей дочери хоть немного важна для тебя, приезжай завтра на открытие и посмотри, чего я уже успела добиться.
Множество трудноопределимых эмоций отразилось на лице ее матери. И тут Мэрианн вдруг положила руку на плечо Николь, чем немало удивила дочь.
— Твоя сестра больна. Она никогда не сможет вылечиться и стать такой дочерью, которая нужна нам. Но ты еще можешь поддержать репутацию семьи. Подумай об этом, — тихо сказала мать.
Николь отпрянула от нее.
— Я уже все решила, мама. Я знаю, что мне надо от жизни. Если хочешь понять меня, приезжай завтра и посмотри, что мне удалось сделать.
— Ты разочаровала меня, — пробормотала мать. — Теперь я вижу, что напрасно проделала весь этот путь.
Николь покачала головой и со вздохом закрыла глаза. Мать так и не услышала ее. Так и не поняла. Ее отчаянная попытка достучаться до матери потерпела неудачу. Но ведь долг каждой матери любить и лелеять своих детей, не так ли? Однако Мэрианн Фарнсворт такой матерью не являлась.
Открыв глаза, Николь увидела, что комната пуста, и ничуть не удивилась. Мать ушла, даже не попрощавшись с ней. У них были разные взгляды на то, что такое кровные узы.
Николь вытерла влажные глаза. Она знала, что Сэм находился в соседней комнате. Он не бросился к ней на помощь. Без сомнения, он был в шоке и невольно сравнивал нравы, царившие в ее семье и в его собственной. Должно быть, Сэм спрашивает себя: «Что я делаю рядом с женщиной, выросшей в гнезде стервятников?» Наверняка он решит как можно скорее порвать с ней. И она, Николь, не будет его за это винить.
После всех этих передряг ей хотелось побыть одной.
